доклад. Принцип конспирации, сочетания гласных и негласных методов и средств
 Скачать 20.28 Kb.
|
|
Принцип конспирации, сочетания гласных и негласных методов и средств Принципы в оперативно-розыскной деятельности составляют выработанные практикой и апробированные наукой основополагающие начала, руководящие идеи, отражающие убеждения и взгляды в лице его законодательных органов на сущность, цели и задачи этой специфической формы борьбы с преступностью. Для оперативно-розыскной деятельности характерны специфические оперативно-розыскные отношения, которые определяются целью, задачами и принципами оперативно-розыскной деятельности. Специальные принципы оперативно-розыскной деятельности (далее – ОРД) закреплены в статье 3 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности», и определяются как принцип конспирации и принцип сочетания гласных и негласных методов и средств. В общем смысле под конспирацией понимаются методы, применяемые организацией для сохранения в тайне своей деятельности и деятельности своих участников. Исходя из смысла ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» принцип конспирации можно охарактеризовать как специальный принцип, заключающийся в проведении оперативно-розыскных мероприятий в полной тайне от проверяемых и разрабатываемых лиц, не имеющих прямого служебного отношения к их организации и осуществлению. По своему значению принцип конспирации является системообразующим в практике оперативно-розыскной деятельности. Он взаимосвязан с принципами законности, сочетания гласных и негласных методов и средств и обеспечивает реализацию конституционного принципа уважения и соблюдения прав и свобод человека и гражданина. Названный принцип означает необходимость, и легитимность использования в процессе оперативно-розыскной деятельности правил и приемов, позволяющих сохранять в тайне от преступников действия правоохранительных органов по их разоблачению. Необходимость сохранения в тайне действий правоохранительных органов обусловливается определёнными обстоятельствами. Во-первых, потребностью принятия адекватных мер борьбы с преступлениями, которые готовятся и совершаются в условиях неочевидности с целью избежать уголовной ответственности. Во-вторых, конспиративность обеспечивает защиту от необоснованной или преждевременной компрометации лиц, подозреваемых в совершении преступлений, когда оперативно-розыскные мероприятия проводятся при наличии непроверенной или противоречивой информации. В-третьих, сохранение тайны является в ряде случаев непременным условием оказания гражданами помощи в раскрытии преступлений, гарантией соблюдения их конституционных прав и свобод, а также специальных прав, закреплённых в ст. 17 и 18 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности». Сущность принципа конспирации в оперативно-розыскной деятельности рассматривают многие ученые - правоведы. Так, согласно определению В.С. Овчинского и О.А. Вагина, «под конспирацией понимается сохранение в тайне её сил, средств и методов, организационных и тактических аспектов осуществления». По мнению М.П. Смирнова, «под исследуемым понятием необходимо подразумевать сохранение в тайне от преступников действий правоохранительных органов по их разоблачению, охране от не санкционируемого доступа к информации о тех или иных аспектах оперативно-розыскной деятельности». Многие авторы по-разному толкуют этимологию понятия конспирации, но практически все указывают на такое его значение как «сохранение тайны», при этом данная тайна должна толковаться как «нечто уже известное, но скрываемое от других». Данные из специальной литературы дают основания полагать, что по вопросу сведений, подлежащих сохранению в тайне, есть несколько мнений. Первую группу составляют взгляды на то, что сохранению в тайне подлежат деяния, которые связаны с проведением оперативных мероприятий. Ко второй группе следует отнести подходы, где под конспирацией понимается регламентируемая ведомственными нормативными актами деятельность субъектов негласного сотрудничества, обеспечивающая сохранение в тайне или надежную зашифровку используемых в борьбе с преступностью специальных сил, методов и результатов оперативно-розыскной деятельности. Данная группа, на наш взгляд, наиболее полно отражает определение понятия конспирации, характеризуя его назначение и специфику правового регулирования. Однако, на основании выше озвученного, представляется более правильной позиция, озвученная в работе Н.В. Павличенко, который рассматривал толкование понятие «конспирация», как «подлежащей к сохранению сведения, относящиеся к государственной и служебной тайне, а также иная информация, распространение которой может послужить причиной ее расшифровки». Хочется отметить то, что, несмотря на широкое распространение понятия «конспирации» в юридической литературе, нормативно-правовые акты не дают определения данного понятия. Отсутствие законодательного закрепления понятия конспирации отрицательно влияет на теорию оперативно-розыскной деятельности, в которой нет единого понятия данного принципа. Кроме того, на этом фоне в теории оперативно-розыскной деятельности появились близкие ему по значению лексические образования, такие как «режим конспирации», «условия конспирации», «правила конспирации». Данная терминология, обуславливает определенное содержание оперативно-розыскной деятельности, но без единообразного толкования ключевого слова - конспирация, может возникнуть некоторая путаница в их употреблении, как учеными, так и практиками. По нашему мнению, отсутствие определения понятия конспирации, скорее всего, связано с тем, что законодатель не видит необходимости в толковании общепризнанного термина и считает его общепонятным. Для полного понимания и эффективного применения понятия принципа конспирации в оперативно-розыскной деятельности необходимо наличие единого термина, который мог бы в полной мере передать его основные особенности. Помимо этого, необходимо закрепить определение данного принципа в ст. 3 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности». Игнорирование принципа конспирации, с одной стороны, приводит к тому, что ОРД теряет свою результативность, а с другой - уравнивает ее с точки зрения возможностей с иными видами правоохранительной деятельности. Организация оперативно-розыскной деятельности на основе этого принципа является крайней мерой со стороны общества и государства, вынужденных защищать своих граждан от преступной деятельности. Прежде всего, такой, которая протекает в условиях не очевидности, с различными ухищрениями со стороны лиц, совершающих преступления, пытающихся скрыть свою криминальную деятельность. Принцип сочетания гласных и негласных методов и средств в оперативно-розыскной деятельности является наиболее важными исходными началами, поскольку в нем заложена тесная взаимосвязь ОРД с уголовно-процессуальной деятельностью по выявлению и раскрытию преступлений Предотвращение и раскрытие преступлений, розыск преступников и без вести пропавших обеспечиваются оперативными аппаратами, главным образом благодаря применению негласных сил, средств и методов оперативно-розыскной деятельности. Выбор органом, осуществляющим ОРД, методов и средств зависит от объективно сложившейся ситуации и определяется самостоятельно указанным органом. Результаты ОРД могут использоваться в качестве поводов и оснований для возбуждения уголовных дел, а также в процессе доказывания. Чтобы обеспечить использование результатов ОРД в уголовном процессе, необходимо сведения, полученные негласным путем, проверять с помощью гласных приемов и подкреплять официальными материалами, которые могут выступать в качестве источников доказательств. Сочетанием гласных и негласных средств и методов обеспечиваются результативность ОРД, конспирация, зашифровка негласных источников информации, проверка достоверности полученной оперативной информации, правильность принимаемых решений, обоснованность выдвигаемых версий и др. Данный принцип содержит основополагающие идеи, закрепленные в юридических нормах, регулирующих отношения по предоставлению результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следствию, прокурору и в суд. Правовую основу названного принципа составляют ст. 11 Федерального закона «Об ОРД» и Инструкция «О предоставлении результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следствия, прокурору и в суд». Принцип сочетания гласных и негласных методов и средств нашел отражение в п. 1 ст. 15 Федерального закона «Об ОРД», закрепившем право оперативных подразделений проводить ОРМ как гласно, так и негласно. В рамках рассмотрения данного принципа считаю верным затронуть вопрос получения судебного решения на проведение мероприятия, ограничивающего конституционные права и свободы человека. Так, соблюдение секретности требуется и при получении судебного разрешения на проведение оперативно-розыскных мероприятий в связи с проверкой информации о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного преступления либо о лицах - субъектах соответствующего деяния. В процедуре получения такого разрешения приобретает безусловное значение обеспечение тайны информации о планируемых оперативно-розыскных мероприятиях в отношении конкретного лица, включая недопустимость разглашения сведений о самом факте обращения органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, в суд, независимо от того, дано согласие на проведение оперативно-розыскных мероприятий или в нем отказано. В противном случае, как неоднократно отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, негласные по своему характеру оперативно-розыскные мероприятия стали бы просто невозможны, а сама оперативно-розыскная деятельность утратила бы смысл (определения от 14 июля 1998 года № 86-О, от 20 октября 2005 года № 375-О, от 24 января 2006 года № 27-О, от 8 февраля 2007 года № 128-О-П, от 29 мая 2007 года № 417-О-О и др.). Обязанность обосновывать перед судом необходимость оперативно-розыскных мероприятий, влекущих ограничение прав, гарантированных статьями 23 и 25 Конституции Российской Федерации, возлагается Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности» на органы, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность, которые, запрашивая разрешение на их проведение, должны опираться не только на предположения о наличии признаков противоправного деяния и относительно его субъектов, но и на конкретные фактические обстоятельства, подтверждающие обоснованность таких предположений. При этом на них возложена также обязанность обеспечивать соблюдение правил конспирации при проведении оперативно-розыскных мероприятий, а, следовательно, и обязанность предотвращать преждевременное рассекречивание сведений о намечаемых мероприятиях, с тем чтобы их проведение не оказалось бессмысленным или невозможным. Во всяком случае, по смыслу части первой статьи 9 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» во взаимосвязи с другими его положениями, определяющими основания и условия проведения оперативно-розыскных мероприятий (статьи 7 и 8), если обращение за получением разрешения на проведение оперативно-розыскных мероприятий в компетентный суд может повлечь нарушение режима секретности, в том числе обусловленное наличием у гражданина, в отношении которого запрашивается разрешение, личных связей в сфере его профессиональной деятельности, рассмотрение этого вопроса может быть возложено на другой суд, помимо прямо указанного в законе. Такое регулирование направлено на достижение целей, в которых, согласно статье 1 названного Федерального закона, осуществляется оперативно-розыскная деятельность, таких как защита личности, общества и государства от преступных посягательств и, соответственно, обеспечения справедливости правосудия, что не может расцениваться как нарушение Конституции Российской Федерации, в том числе ее статей 47 (часть 1) и 55 (часть 3). Как неоднократно отмечал Конституционный Суд Российской Федерации, на процедуру, в которой испрашивается судебное разрешение на проведение оперативно-розыскных мероприятий, связанных с ограничением конституционных прав граждан, не распространяются в полной мере правила, действующие в судебном разбирательстве по уголовному делу и даже в подготовительных действиях к судебному заседанию: в данных правоотношениях еще нет сторон, что характерно для уголовного процесса и в тех случаях, когда, например, уголовное дело возбуждено по факту и лицо, которое совершило преступление, не установлено; в этой процедуре не может быть открытости, гласности и состязательности сторон, проверяемое лицо ее участником не является и знать о ней не должно (определения от 14 июля 1998 года № 86-О, от 24 ноября 2005 года № 448-О, от 8 февраля 2007 года № 1-O и № 128-О-П и др.). Вместе с тем, поскольку рассмотрение судом вопроса о проведении оперативно-розыскных мероприятий до начала производства по уголовному делу непосредственно связано с возможными ограничениями конституционных прав и представляет собой одну из форм предварительного судебного контроля, изменение ее параметров должно осуществляться не произвольно, а с соблюдением общих принципов, регулирующих судебную деятельность, и фундаментальных процессуальных гарантий прав лиц, в отношении которых намечается проведение оперативно-розыскных мероприятий. Такого же подхода придерживается Европейский Суд по правам человека при применении статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, не допускающей ограничение со стороны публичных властей права на уважение личной и семейной жизни граждан, их жилища и корреспонденции, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья, нравственности или защиты прав и свобод других лиц. Вмешательство органов исполнительной власти в права отдельных лиц требует, по его мнению, эффективного контроля, который, как общее правило, должен обеспечиваться судебной властью, поскольку именно судебный контроль предоставляет наилучшие гарантии независимости, беспристрастности и надлежащего разбирательства; при применении средств негласного наблюдения за гражданами необходимы адекватные и действенные гарантии против злоупотреблений органов власти; вместе с тем момент, в какой можно прибегнуть к судебному обжалованию решения о введении мер негласного наблюдения, связан со спецификой этих мер: заинтересованное лицо, очевидно, не может использовать право на справедливое судебное разбирательство, закрепленное статьей 6 Конвенции, пока соответствующее решение остается тайным по законным основаниям, но как только заинтересованное лицо получило информацию о проводимых в отношении него негласных мероприятиях, оно может прибегнуть к судебной защите от возможных нарушений его прав; при этом соблюдение требований данной статьи распространяется на разбирательство дела в целом, включая соблюдение правил подсудности, способы получения доказательств и другие обстоятельства (постановление Европейского Суда по правам человека от 6 сентября 1978 года по делу "Класс (Klass) и другие против Федеративной Республики Германии", постановление Большой палаты Европейского Суда по правам человека от 10 марта 2009 года по делу "Быков (Bykov) против России"). На мой взгляд, негласные меры наиболее эффективны для получения информации об условиях, способствующих совершению преступлений, о лицах, склонных к противоправным деяниям. Негласные меры интенсивно используются в процессе всего конфиденциального сотрудничества граждан с оперативными сотрудниками. Применение же гласных мер более результативно при изучении жалоб, заявлений граждан, открытых источников информации, при проведении профилактики. В любом случае, эффективное решение задач борьбы с преступностью обеспечивается комплексным применением оперативно-розыскных методов и оптимальным сочетанием гласных и негласных мероприятий. Данное сочетание определяется исходя из фактически складывающейся оперативной обстановки и целей следствия, которые требуется решить для раскрытия преступления. |