Filosofij_nauka Микешина. Программа Культура России
 Скачать 4.24 Mb.
|
|
Часть II. Философия науки предстает как социальная по природе, понимаемая в контексте конкретно-исторической практической деятельности человека. Обращение к социальной и культурно-исторической природе познания с необходимостью выводит на более глубокие уровни анализа и понимания природы и структуры научного знания, когнитивные идеи, логические формы и ценностные предпосылки которого оказываются укорененными в культуре общества. Выясняется, что многие фундаментальные элементы знания и познавательной деятельности органически соединяют в себе когнитивные и ценностные начала, разъятие которых разрушает и само знание. Кроме того, выясняется, что социальность, предстающая как совместный либо как всеобщий труд, выражающаяся, в частности, в коммуникативности и общении, имеет свои следствия для познания, находящие отражение в содержательных и структурных особенностях, а также в организации и построении знания и познавательной деятельности. При выходе на глубинные основания знания само понятие «социокультурной детерминации», по-видимому, утрачивает смысл, поскольку выявляются более тонкие структуры и качественно иные взаимосвязи когнитивного и ценностного. Речь идет уже не просто о детерминации, но о двуединой — логической и социокультурной природе познавательных форм и сложных опосредованных способах ее проявления, что требует нового видения самого научного познания. Главным и непосредственным проводником социокультурного воздействия на систему научного знания является субъект научной деятельности. Система правил, нормативная регуляция, способы видения (парадигмы), познавательные, мировоззренческие и этические ценности с необходимостью влияют (и конкретные формы этого влияния могут быть показаны) на характер и результаты научной деятельности субъекта. Особо следует отметить роль нравственного фактора как средства эффективного управления научной деятельностью. Методология науки смыкается здесь не только с социальной психологией, но и с этикой, определенные принципы которой также могут выполнять регулятивные функции в научном познании, т. е. обрести методологическую значимость. Указанные обстоятельства предполагают понижение уровня абстракции субъекта познания, т. е. учета и использования его исторических и ценностных «параметров». Методология науки, оперирующая внеисторическим, внесоциальным субъектом и приписывающая ему свойства совершенного по своим характеристикам познающего «устройства», отражает идеалы и нормы классической Глава 5. Научное знание и познавательная деятельность 173 науки, предполагавшей элиминацию субъективного как условие получения объективно истинного знания. В современной науке активность социально-исторического субъекта познания, опирающегося на объективные законы, становится решающим фактором и главным условием получения объективно истинного знания. Отсюда следует, что элиминировать этот фактор при изучении процессов и результатов познания — значит существенно деформировать эти процессы и результаты. Задача философии науки состоит в том, чтобы найти адекватные логико-методологические средства, выявляющие роль социально-исторического субъекта, его ценностных ориентаций в научном познании. Начало этому уже положено, в частности, в философии и методологии физического познания, где исследуются такие понятия, как физическая реальность, условия познания, регулятивные принципы, конкурирующие теории, исторический тип физического знания и другие. Сходные конструкты исследуются и в других отраслях методологии и философии науки. Одновременно все более осознается «присутствие человека» в традиционных формах и методах научного познания. Исследуется «теоретическая нагруженность» фактуального знания, его конкретно- исторический характер; выясняются функции философских принципов и мировоззрения в целом в выдвижении, выборе, обосновании гипотез и теорий; обнаружены аксиологические аспекты в становлении и функционировании научных методов. Перечисленные факты ставят задачу разработки такого подхода, при котором изучение социальной обусловленности познания происходит с учетом ценностных ориентаций субъекта. Одновременно возникает необходимость выявить методологические абстракции, введенные при исследовании этого круга проблем. Прежде всего следует отметить серьезные изменения в понимании ценностей, проистекающие из осознания социальной обусловленности познания. Собственно логико-методологический подход к изучению социальной детерминации познания заключается в выявлении роли самого знания в этом объективном процессе. Подход к науке как к единой системе знания и деятельности позволяет вычленить особую проблему: роль научного знания как целостной исторической совокупности в процессе выработки нового знания. Однако при исследовании этой проблемы обычно имеют в виду только специально-научное знание и упускают такой принципиальный момент, как существование и функционирование в научной деятельности наряду и во взаимодействии со специальным еще и особого — ми- 174 Часть II. Философия науки ровоззренческого знания. Системообразующими элементами этого знания являются общенаучная картина мира, стиль научного мышления и соответствующий понятийный аппарат. Кроме того, сюда входят идеологические, философские и общенаучные методологические принципы, а также обыденное знание в форме так называемого здравого смысла. Именно в мировоззренческой системе знания находит непосредственное отражение социально-историческая практика, опыт в широком смысле слова, который не сводится только к набору экспериментальных данных. Социально-политические и культурно-исторические факторы, отраженные непосредственно в мировоззренческом знании, предстают на этом уровне как элементы знания и в такой форме, близкой по природе научному знанию, входят в содержание и структуру последнего и в той или иной степени детерминируют их. К этим формам знания применимо понятие «предпосылочное знание», введенное еще И. Кантом, стремившимся исследовать аналитическое и синтетическое априори, априорные основоположения, различного рода регулятивные принципы, диалектику теоретического и практического (нравственного) разума. Важнейшие проблемы, возникающие в связи с необходимостью введения понятия «предпосылочное знание» в аппарат методологии, — это разграничение понятийных и допонятийных форм знания, выявление и разграничение явных и неявных предпосылок, способов их «вхождения» в знание и функционирования в познавательной деятельности. Здесь трудности вызваны тем, что ни одна из указанных форм предпосылочного знания не находится в отношении логического следования со специально-научным знанием. Свои функции предпосылки выполняют через гносеологические процедуры выбора, предпочтения, конвенции, установление консенсуса и т. д., осуществляемые субъектом на основе научной интуиции, а также принятой парадигмы, научно-исследовательской программы, в которых предпосылки соответствующим образом конкретизированы. Коммуникативность науки как форма ее социокультурной обусловленности Коммуникационный аспект науки, являясь одним из важнейших наряду с познавательным, социально- психологическим, организационным, весьма ярко отражает социокультурную природу научно-исследовательской деятельности, ее тесную связь с социально-историческими факторами, включенность науки в культуру Глава 5. Научное знание и познавательная деятельность 175 общества в целом. Коммуникации, как они понимаются в науковедении, куда в определенном смысле входит и философия науки, складываются в целостную систему различных межличностных, массовых формальных и неформальных, устных и письменных связей и отношений. Они предстают как феномен, чутко улавливающий и фиксирующий изменения ценностных ориентаций научных сообществ, смену парадигм, исследовательских программ, а также как система, отражающая изменения в социально-исторических отношениях и культуре в целом. Таким образом, система коммуникаций, отражая изменения как внутри самого знания, так и в социокультурной среде ученых, является исторической по своей природе и отражает социально опосредованный характер научно-познавательной деятельности. Именно в процессе профессионального общения, формального и неформального, непосредственного и опосредованного, происходит социализация ученого, т. е. становление его как субъекта научной деятельности, усвоение им не только специальной информации, но самого способа видения (парадигмы), традиций и системы предпосылочного философско-мировоззренческого знания. Одновременно в процессе общения происходит и стратификация научного сообщества, что в конечном счете определяет преобладание тех или иных концепций, подходов и направлений исследования. Науковедческий подход к коммуникациям, основываясь на социально-организационной и информационной моделях науки, отражает профессиональное общение преимущественно с позиций движения научной информации, сотрудничества при ее получении и обмене. При таком подходе коммуникации рассматриваются как важнейшее условие создания, апробации и оформления знания, тем самым выявляется в определенной степени познавательная сторона коммуникативности науки. Можно предположить, что такого рода «стык» между социальным и когнитивным интересно исследовать и с позиций философии науки с целью выяснения механизмов и природы социокультурной детерминации познания, понимая коммуникативность достаточно широко — как феномен профессионального общения. Особенность коммуникационного действия в науке состоит в том, что оно прежде всего ориентировано на нахождение взаимопонимания между учеными и лишь затем на получение результата — знания. Какими познавательными возможностями обладают научные коммуникации — вопрос, требующий специального 176 Часть II. Философия науки эпистемологического исследования. В первом приближении можно вычленить следующие функции общения, влияющие на ход научно-познавательной деятельности и знание. Это, во-первых, оформление знания в виде определенной объективированной системы, т. е. в виде текстов (формальная коммуникация); во- вторых, применение принятого в данном научном сообществе унифицированного научного языка, стандартов, формализаций и т. п. для объективирования знания; в-третьих, передача системы мировоззренческих, методологических и иных нормативов и принципов; в-четвертых, передача способа видения, парадигмы, научной традиции, неявного знания — т. е. такого знания, которое в силу своей природы не может быть объективировано непосредственно в научных текстах и усваивается учеными только в совместной научно-поисковой деятельности; в-пятых, реализация диалогической формы развития знания и применение соответственно таких «коммуникативных форм» знания и познания, как аргументация, обоснование, объяснение, опровержение и т. п. Таким образом, профессиональное общение существенно расширяет средства и формы познавательной деятельности субъекта научного познания. Одна из наиболее острых проблем, возникающих в связи с этим, — это взаимосвязь коммуникативности познавательной деятельности и истинности знания. Если «феномен общения» играет столь существенную роль в получении, обосновании, апробации и функционировании знания, то не является ли он условием истинности знания? Истинное знание понимается как результат активной деятельности субъекта, предполагающей вычленение объекта, создание и применение средств и методов его изучения, описания, объяснения, а также осуществления критико- рефлексивных процедур над этими средствами и полученным знанием и, наконец, трансляцию этих знаний. Все эти процедуры реализуются в коммуникациях реальным конкретно-историческим субъектом, в рамках конкретного научного сообщества. Именно в этом смысле должна быть понята мысль известного немецкого философа К.-О. Апеля о том, что истина дана не только и не столько «моему» сознанию, сколько научному сообществу, а сам феномен человеческого общения выступает изначальным основанием рациональности. Одна из издержек сложившейся традиции абстрактно- гносеологического рассмотрения науки — это утрата многими познавательными формами их субъектно-деятельностного и интерсубъективного содержания. Так, операциональность таких методов, как аргументация, доказательство, обоснование, объяснение и Глава 5. Научное знание и познавательная деятельность 177 т. п., понимается преимущественно в безличностном, логико- методологическом смысле. Однако в истории научного познания за этими методами стоят реальные процедуры человеческой убеждающей и объясняющей деятельности. Именно в этих методах, если их не трактовать только формально-логически, нашли отражение диалогичность и коммуникативность интеллектуальной деятельности. Утрата первоначального исходного значения аргументации, доказательства, объяснения вызвана, по-видимому, и постепенным изменением характера и форм самой диалогичности научных текстов, и существенным возрастанием роли формальных коммуникаций. Происходило как бы «исчезновение» из текстов явного субъекта- собеседника, он обезличивался, но вместе с тем подразумевался. Эта тенденция шла от реальных диалогов Сократа к диалогам-текстам Платона, где собеседники еще персонифицированы, но «персона» — это уже идея или тип мышления. Новый всплеск античных традиций можно найти в ренессансном диалоге, в частности в «Диалогах» Галилея, которые трансформируются в безличное изложение механики в «Математических началах натуральной философии» И. Ньютона, у которого следы диалога можно усмотреть, например, в вопросах, прилагаемых к «Оптике». «Ушедший в подтекст» субъект-собеседник в конечном счете всегда принимается во внимание в научных коммуникациях, однако в собственно методологических исследованиях видимость монологичности была принята за действительность. Диалогичность, хотя по преимуществу неявная, — это необходимое проявление коммуникативной природы науки, интеллектуальной, познавательной деятельности человека вообще. Представляется, что каждый из методов — аргументация, обоснование, доказательство, объяснение и подобные им — содержит не только формально- логические операции, но также эпистемологические и психологические процедуры, отражающие коммуникативность науки, ее социальную и культурно-историческую обусловленность. Данное положение подтверждается, в частности, исследованиями методов объяснения и обоснования как «свернутых диалогов», в единстве их логических, гносеологических и социальных аспектов, разработкой теории аргументации, в процедуры которой включены не только собственно логико-методологические моменты, но и создание убеждения в истинности тезиса и ложности антитезиса как у самого доказывающего, так и у оппонентов и т. п. 178 Часть II. Философия науки Можно выявить и более универсальные средства фиксации познавательной роли коммуникаций в научном познании. Так, идеалы и нормы научного исследования, имеющие двуединую социокультурную и когнитивную природу, в конечном счете также есть проявление коммуникативности науки. Именно идеалы и нормы определяют для ученых образцы теории, метода, факта, доказанности, обоснованности, аргументированности знания, наконец, способы организации знания и деятельности. Но идеалы и нормы могут институционализироваться и затем транслироваться в познавательной деятельности только через коммуникации и благодаря им. Они могут быть переданы либо в процессе совместной деятельности (как способ видения, образец действия), либо как сформулированные в текстах или через неформальные коммуникации. Именно через коммуникации оценки и предпочтения, выработанные отдельным исследователем или научным сообществом, социализируются и обретают статус норм и идеалов, переходя затем в исследовательские программы, определяя выбор публикаций, и, наконец, через специальную и учебную литературу проникают в культуру в целом. Таким образом, в данном случае опосредованно, через трансляцию идеалов и норм, коммуникации также осуществляют свои конструктивно-познавательные функции. При этом связь между этими компонентами науки носит не внешний, а глубоко внутренний, органичный характер. Во-первых, потому что необходимые науке когнитивные стандарты не могут войти в ее содержание иначе, чем через коммуникации; во-вторых, сам фактор общения выступает как коренное условие любой социализированной, т. е. нормативной и соответствующей идеалам познавательной деятельности. Коммуникативность науки предполагает обязательную фиксацию знания в специальной объективированной форме — в научных текстах (формальная коммуникация). Как бы ни обосновывались оперативные и прочие преимущества неформальных коммуникаций, роль непосредственного общения ученых, все-таки очевидно, что формальные коммуникации не менее значимы для науки и выполняют свои существенные функции. Для методолога важно то, что формальные коммуникации представлены в научных текстах. В отличие от науковедов и специалистов в области информатики, также работающих с научной документацией, методолог обращается к тексту как к объективированной форме знания с целью выявления компонентов структуры собственно знания и Глава 5. Научное знание и познавательная деятельность 179 познавательной деятельности, независимо от специфики их содержания, эффективности как источников информации и т. д. Научный текст как единица методологического анализа, т. е. как специфическая когнитивная форма, только начинает осваиваться в литературе по философии науки и методологии познания. В какой степени и как научный текст может быть использован для выяснения влияния «феномена общения» на структуру научного знания и деятельности? Поскольку он выполняет прямую функцию — осуществление коммуникации как условия самой познавательной деятельности, то, по-видимому, можно предположить, что сам текст, его характер, компоненты должны меняться в зависимости от особенностей профессионального общения, степени его организованности, традиций, согласия или несогласия в научном сообществе и т. п. Эта эмпирическая закономерность особенно хорошо проявляется на таких компонентах текста, которые не определены однозначно, что относится прежде всего к концептуальным и доконцептуальным предпосылкам знания, содержание и способы фиксирования которых варьируются весьма существенно именно в зависимости от коммуникаций. Обращение методологов к научным текстам как к «представителям» (референтам) коммуникации дает возможность непосредственно исследовать и такую мало разработанную проблему, как зависимость типа и форм рациональности в науке от «феномена общения». Сегодня четко просматривается тенденция расширения самих представлений о рациональности науки и условиях ее реализации. Рациональность не только не отождествляют с концептуализацией вообще и логизацией в частности, но как обязательные для ее понимания подключают различные факторы доконцептуального порядка. Анализ научных текстов с целью изучения компонентов, порождаемых диалогической природой научных текстов, приводит к выводу, что в них находят свое отражение не только «чисто логические» основания и формы, но в значительной степени и доводы ценностного характера, «нелогические» по природе, апеллирующие к чувствам читателя, необходимые для его убеждения. Этот факт может быть оценен по-разному. При уже сложившейся парадигме практические задачи - убедить читателя, как правило, снимаются. Но в ходе становления парадигмы задача объяснить, убедить, привлечь читателя на свою сторону может рассматриваться как методологическая, как имеющее рациональное значение средство формирования консенсуса. 180 Часть II. Философия науки Так, у классиков естествознания такого рода тексты, синтезирующие всю палитру приемов рассуждения-убеждения, представлены особенно ярко. Интересно с этой точки зрения новое прочтение «Диалогов» Галилея, осуществленное американским исследователем М. Финоккьяро. В частности, он обратил внимание на галилеево искусство рассуждения, все элементы которого обращены не к интеллекту, а к чувствам читателей научных текстов. Это, по сути, риторика, играющая существенную роль в науке как один из элементов ее рациональности. Все риторические элементы текстов «Диалогов» Галилея служат прямой цели научного изложения, поскольку своей задачей имеют защиту самих идей, в первую очередь утверждения о вращении Земли. Галилей предстает как «логик-практик», использующий самые различные формы рассуждений для убеждения читателя. Он использует не признаваемые в логике рациональными доводы ad hominem (к чувствам, а не к разуму человека), поскольку без них нельзя обойтись при обсуждении вопросов движения Земли, имеющих не только специально-научную, но и гуманистическую значимость. Галилей не отвергает и пример в качестве эффективного средства убеждения и аргументации, хотя это противоречит канонам формальной логики. Им используется даже такой прием, как создание положительного настроя (или снятие отрицательного) у собеседника, что достигается путем глубокого знания его точки зрения и уважительного отношения к ней в ходе критики. Таким образом, в целом Галилей как ученый и «логик-практик» успешно сочетает научный опыт и философскую рефлексию, логическое рассуждение и апелляцию к эстетическим ценностям и к эмоциям, что придает его рассуждениям большую аргументирующую и убеждающую силу. Отсюда можно заключить, что средства, порождаемые самими диалогическими по природе текстами и используемые «логиком- практиком», в роли которого выступает ученый, гораздо богаче тех, что одобряет «чистый логик», и не должны быть сводимы к традиционным дедуктивным и индуктивным рассуждениям. Эти средства, не будучи «строго рациональными» и концептуальными, обретают свое когнитивное значение в силу именно коммуникативности научного познания, порождающей новые принципиальные методологические следствия и предписания всей системе рассуждений ученого. Таковы некоторые аспекты отражения «феномена общения» в структуре научного знания, представленного, в частности, в форме Глава 5. Научное знание и познавательная деятельность 181 научных текстов. Осознание познавательной значимости коммуникативности и на ее основе необходимости существенного расширения наших представлений о познании требует подключения различных доконцептуальных форм и способов выражения. Это, в свою очередь, выводит за пределы собственно знания и форм его объективации, предполагает рефлексию самой познавательной деятельности с точки зрения когнитивных следствий «феномена общения». Обращение методологов к научным текстам как посредникам коммуникации дает возможность исследовать и такую мало разработанную проблему, как зависимость типа и форм рациональности в науке от «феномена общения». Сегодня четко просматривается тенденция расширения самих представлений о рациональности науки и условиях ее реализации. Рациональность не только не отождествляют с концептуализацией вообще и логизацией в частности, но как обязательные для ее понимания подключают различные факторы вненаучного порядка, например метафоры, герменевтические и этические компоненты. Традиционная эпистемология рассматривала рациональность как результат преодоления влияния индивидуального субъекта на научное знание. Однако решение проблемы рациональности в целом предполагает учет влияния на научное знание не только активной деятельности отдельного ученого, но и коммуникативных процессов, происходящих в научном сообществе. Поэтому наука должна учитывать также и этику, поскольку именно этические нормы организуют общение ученых, создают условия для развертывания объяснения, обоснования, аргументации, тем самым обеспечивают рациональные, когнитивные процессы в научной деятельности. Таким образом, просматриваются самые различные виды зависимости типа и форм рациональности от коммуникаций в науке. Одновременно выявляется, что методологическое требование рассматривать рациональность в истории науки только с позиции единства когнитивных и социальных критериев одним из своих исходных оснований имеет коммуникативность науки. Литература Основная Идеалы и нормы научного исследования. Минск, 1981. Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. М., 2001. 182 Часть II. Философия науки Малкей М. Наука и социология знания. М, 1983. Мамчур Е.А. Проблемы социокультурной детерминации научного знания. М., 1987. Микешина Л.А. Ценностные предпосылки в структуре научного познания. М., 1990. Микешина Л.А. Философия познания. Полемические главы. М., 2002. Миронов В.В. Образы науки в современной культуре и философии. М., 1997. Мотрошилова N.B. Социально-исторические корни немецкой классической философии. М., 1990. Розов М.А. Знание и коммуникация // Нация в культуре. М., 1998. Степин B.C. Научное познание и ценности техногенной цивилизации // Вопросы философии. 1989. № 10. Степин B.C. Теоретическое знание. Структура, историческая эволюция. М., 2000. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб., 2000. Д о п о л н и т е л ь н а я Косарева Л.М. Социокультурный генезис науки нового времени. Философский аспект проблемы. М., 1989. Микешина Л.А. Детерминация естественнонаучного познания. Л., 1977. Мирский Э.М., Садовский В. Н Проблемы исследования коммуникации в науке // Коммуникация в современной науке. М., 1976. Садовский В.Н. Философия науки в поисках новых путей // Идеалы и нормы научного исследования. Минск, 1981. Социальная природа познания. Теоретические предпосылки и проблемы. М., 1979. В о п р о с ы для с а м о п р о в е р к и 1. Охарактеризуйте основные параметры «стандартной концепции» научного познания. 2. Проведите сравнение «стандартной концепции» и «историко- методологической модели» научного познания. 3. В каком направлении идет развитие концепции научного знания в отечественной философии науки? 4. Как понимается социальность в философии науки? 5. Что понимается под социальной детерминацией научного познания? Глава 5. Научное знание и познавательная деятельность 183 6. Охарактеризуйте основные виды социальной детерминации в научном знании и познавательной деятельности. 7. Как влияет на научное познание коммуникативная природа науки? 8. Охарактеризуйте субъекта как «проводника» социокультурного воздействия на научное знание. 9. Почему Галилей, исключивший человека из предпосылок науки, использовал нелогические доводы ad hominem, обращаясь к читателям его трудов? 10. Проведите анализ любых текстов вашей научной дисциплины с целью выявления видов и примеров социокультурной детерминации. § 2. Ценности в познании как форма проявления социокультурной обусловленности научного познания Категория ценности в философии науки Чрезвычайно многозначен термин «ценность», употребляемый не только в естественном языке, но и в науке, а также в искусстве, морали, религии и других сферах духовной жизни. Многозначность термина сохраняется и сегодня, но в большинстве случаев ценность понимается как значимость для человека и общества. Предметные ценности — это положительная или отрицательная значимость вещи, ценности сознания — нормативная, предписывающая и оценивающая функции сознания (знания). Как правило, субъектом ценностного отношения является человек, социальная группа, общество в целом, но с появлением системно-структурной методологии понятие ценности стали применять и к системам, не включающим человека. Соответственно, появилась тенденция обобщения понятия «ценность»: на ранних этапах разработки аксиологической проблематики статус ценностей имели нравственные и эстетические феномены, затем ценность стала рассматриваться как значимость любого объекта, и, наконец, ценность употребляется как параметр целеполагающей системы, в том числе биологической, вообще любой, осуществляющей процедуры оценки и выбора. Сам термин «ценность» стал употребляться в эпистемологической литературе в положительном, отрицательном и нулевом значении в соответствии с новой отраслью знания —логикой 184 Часть II. Философия науки оценок. По существу, аналогичная тенденция наблюдается и в изменении понятия «оценка», которое долгое время относилось аксиологией к нравственным или эстетическим идеалам. Теперь это понятие в концепциях ценности имеет достаточно широкое содержание: как оценка вообще, любой результат процедуры оценивания или сама процедура. Происходит не только обобщение этих понятий, но преодоление их ограничения только собственно человеческими смыслами. Оценивание предполагает отнесение как к этическим, эстетическим, мировоззренческим идеалам, так и к собственно эпистемологическим, методологическим нормативам и эталонам. В применении к познавательному процессу понятие «ценность» также оказалось неоднозначным, многоаспектным, фиксирующим различное аксиологическое содержание. Это, во-первых, отношение эмоционально окрашенное, содержащее интересы, предпочтения, установки и т. п., сформировавшееся у ученого под воздействием нравственных, эстетических, религиозных — социокультурных факторов в целом. Во-вторых, это ценностные ориентации внутри самого познания, в том числе и мировоззренчески окрашенные, на основе которых оцениваются и выбираются формы и способы описания и объяснения, доказательства, организации знания, например критерии научности, идеалы и нормы исследования. В- третьих, ценности в познании — это объективно истинное предметное знание (факт, закон, гипотеза, теория) и эффективное операциональное знание (научные методы, регулятивные принципы), которые именно благодаря истинности, правильности, информативности обретают значимость и ценность для общества. Весь XX век в философии науки шла дискуссия о роли ценностей в науке: являются ли они необходимой «движущей силой» для развития науки или условием успешной деятельности ученых служит их освобождение от всех возможных ценностных ориентиров? Возможно ли полностью исключить из суждений о фактах ценностные предпочтения и познать объект как таковой, сам по себе? Необходимо ли и возможно ли «противопоставление фактичности научного опыта и ценностей как особой формы предметности, представленной в культуре»? Ответы на эти вопросы и введение терминологии и способов рассуждения об этой проблеме представлены у Канта, различавшего мир сущего и мир должного, у неокантианцев, в трудах М. Вебера, исследовавшего различие научного и ценностного, но не стремившегося изгнать обсуждение «аксиоло- Глава 5. Научное знание и познавательная деятельность 185 гической размерности» из философии науки в ее соотношении с культурой. Вместе с тем формировались идеалы ценностно- нейтрального знания и объективности, особенно в противовес существовавшему в Восточной Европе, Советском Союзе идеологическому (ценностному) давлению. Во второй половине XX века происходит существенный поворот к иной постановке вопроса: этические императивы, ценностно-нормативную структуру, обеспечивающую автономность науки в демократическом обществе, стали рассматривать как необходимые составляющие роста научного знания. К этим проблемам обращались все ведущие философы науки: Т. Кун, М. Полани, И.Лакатос, К. Поппер, Л. Лаудан и другие. Отмечая это, известный отечественный философ науки А.П. Огурцов делает вывод, что в «философии науки произошел парадигмальный сдвиг — от собственно теоретико-гносеологической постановки проблем философия науки перешла к иному кругу проблем, который теперь уже включал ряд социокультурных параметров научного знания, его сопряженность с научным сообществом и ценностями культуры... Теперь уже доминантной становится позиция, которая основывается на социокультурном образе науки, вплетает ее в социальную и культурную действительность и старается размыть границы, установленные в стандартной концепции науки, между научными и вненаучными формами знания» (Огурцов А.П. Страстные споры о ценностно- нейтральной науке // Лэйси X. Свободна ли наука от ценностей? Ценностное и научное понимание. М., 2001. С. 17—18). Важнейшим теоретическим моментом является включение объективно истинных результатов познания, в первую очередь научных истин, в «арсенал» общественных и индивидуальных ценностей. Истина и ценность могут рассматриваться как взаимоисключающие противоположности только в одном отношении, если под ценностным понимается субъективистское, произвольное, идеологическое или утилитарное — в общем, любое «деформирующее» начало. В этом смысле справедливо требование: наука, истинное знание должны развиваться независимо от «ценностных размерностей» (М.К. Мамардашвили), но если знание истинно, то оно приобретает значимость, ценность для общества, в этом смысле истина относится к «ценностным универсалиям» (Н.В. Мотрошилова). Один из плодотворных способов содержательной конкретизации ценностей и ценностных ориентаций в науке — это их интерп- 186 Часть II. Философия науки ретация как исторически изменяющейся системы норм и идеалов познания. Такого рода ценности лежат в основании научного исследования, и можно проследить достаточно определенную взаимосвязь собственно познавательных установок с социальными идеалами и нормативами; установить зависимость познавательных идеалов и норм как от специфики объектов, изучаемых в тот или иной момент наукой, так и от особенностей культуры каждой исторической эпохи. Выделив идеалы объяснения и описания, доказательности и обоснованности, а также строения знаний, можно проследить смену каждого из этих типов идеалов в зависимости от ценностных ориентаций познания; механизмы перестройки идеалов и норм в процессе научной революции и т. д. В этом случае научное познание уже понимается как активно-деятельное отражение объективного мира, детерминированное в своем развитии не только особенностями объекта, но также исторически сложившимися предпосылками и средствами; как процесс, ориентированный мировоззренческими структурами и ценностями, лежащими в фундаменте исторически определенной культуры. Такое понимание дает возможность выявить более глубокие уровни ценностной обусловленности когнитивных процессов, обосновать их органическое «сращивание». Выражая наиболее общие представления о природе и организации ее объектов, а также о месте человека в мире, о его ценностях, система категорий познания выступает как фундаментальная мировоззренческая структура, предопределяющая воспроизводство конкретных форм и видов деятельности. Эпистемологическая проблема состоит в том, чтобы понять, как ценностно нагруженная активность субъекта может выполнять конструктивные функции в познании. Для решения этой проблемы наиболее плодотворным становится поиск и выявление адекватных средств и механизмов, которые выработаны внутри самого научного познания. Идущие от классической науки представления о существовании в самой познавательной деятельности возможностей и средств «преодоления» ценностных установок субъекта верны лишь отчасти. Разумеется, речь должна идти не о «преодолении» субъекта как такового, а об элиминации идущих от субъекта деформаций, искажений под влиянием личной и групповой тенденциозности, предрассудков, пристрастий и т. п. «Арсенал средств» преодоления тенденциозности обязателен для науки, иначе она не могла бы функционировать. Но, пожалуй, не менее важно понять и осознать тот факт, что сама активность ценностно ориентированного субъекта познания, опирающегося на объек- Глава 5. Научное знание и познавательная деятельность 187 тивные законы, становится в сфере научного познания решающим детерминационным фактором и главным условием получения объективно истинного знания. Для понимания диалектики когнитивного и ценностного прежде всего должны быть осознаны существующие в обществе и науке методы и способы формирования самого субъекта научной деятельности. Одной из фундаментальных характеристик субъекта научной деятельности является его социальность, имеющая объективное основание во всеобщем характере научного труда, который обусловлен совокупным трудом предшествующих и современных субъекту ученых. Как уже отмечалось, социальность не является внешним по отношению к человеку фактором, она изнутри определяет его сознание, проникая и «натурализуясь» в процессе формирования личности в целом. Социализация осуществляется через язык и речь; через системы знания, являющиеся теоретически осознанными и оформленными итогом общественной практики; через систему ценностей, и, наконец, посредством организации индивидуальной практики общество формирует как содержание, так и форму индивидуального сознания каждого человека. Наряду с общими закономерностями социализация субъекта научной деятельности включает ряд особенных. Важнейшим механизмом социализации субъекта научной деятельности является усвоение им общепризнанных и стандартизированных норм и правил этой деятельности, в которых обобщается и кристаллизуется исторический опыт общества в научно-познавательной деятельности и общения в сфере этой деятельности. Ученому предписываются определенные способы достижения целей, задаются должная форма и характер отношений в профессиональной группе, а его деятельность и поведение оцениваются в соответствии с принятыми в научном коллективе образцами и стандартами. Тем самым в значительной мере снимаются субъективно-иррационалистические, неопределенно- произвольные моменты в его профессиональном поведении, в первую очередь непосредственно в исследовательском процессе. Очевидно, что рациональные формы такой регламентации активности субъекта научной деятельности необходимы и, кроме того, предполагают их координацию с другими способами упорядочивания активности, не сводящимися к прямому, непосредственному регулированию и регламентации как таковой. Имеется в виду система как познавательных, так и мировоззренческих, этических и эстетических ценностей, выполняющих в поисковой деятельно- 188 Часть II. Философия науки сти исследователя ориентирующие функции, а также способ видения (парадигма) - одна из важнейших социально- психологических характеристик субъекта научной деятельности с точки зрения его принадлежности к научному сообществу Способ видения ученого не исчерпывается лишь чисто психологическими особенностями восприятия. Он обусловлен и социальными моментами, прежде всего профессиональными и культурно- историческими. Познавательные ценности и «феномен Ньютона» При всей важности других факторов непосредственной детерминантой для субъекта научной деятельности выступает система познавательных ценностей научного знания, овладение которой есть основной путь социализации ученого- профессионала. Именно система специального и общенаучного знания формирует его как специалиста, приобщает к традициям, школе, направлению, приемам и методам научной деятельности, гипотезам, концепциям, проблемам. Усвоенные знания определенным образом «обрабатывают» систему его социальных ориентаций, в то же время философско- мировоззренческие взгляды ученого, в свою очередь, оказывают существенное влияние на всю систему индивидуального профессионального знания и способ мышления, т. е. познавательные ценности тесно смыкаются и взаимодействуют с личными. При внимательном рассмотрении подобных процессов в истории науки обнаруживается одна любопытная особенность: система ценностно-мировоззренческих ориентаций, идущих непосредственно от естественнонаучного знания, сложившихся на основе объективно истинного познания действительности и ее закономерностей, детерминирует непосредственно исследовательскую деятельность ученого, часто вопреки его личным верованиям, иллюзиям, представлениям, желаниям. Его ценностные установки как бы «расслаиваются» на принципы, работающие в научной деятельности, и принципы повседневной жизни. Кроме того, вырабатываемая и применяемая учеными методология, идущая от закономерностей природы и самого познания, может снять или предотвратить влияние их собственных субъективистских иллюзий, склонностей, предубеждений. В качестве классического примера рассмотрим ситуацию в истории науки, которую можно назвать «феноменом Ньютона». Не является ли парадоксальным, что глубоко верующий человек, преданный религиозным ценностям, занимавшийся не только науч- |