Гарбовский Н.К. Теория перевода (2007). Программа Культура России

• Название: Программа Культура России
• Анкор: Гарбовский Н.К. Теория перевода (2007).doc
• Дата: 02.02.2017
• Размер: 4.11 Mb.
• Имя файла: Гарбовский Н.К. Теория перевода (2007).doc
• Тип: Программа; #1865
• страница: 16 из 47

§ 3. Теория перевода и лингвистика

Заявив о себе как о науке лингвистической, теория перевода Поспешила прежде всего подчинить литературоведческий подход Лингвистическому. A.B. Федоров, определив статус теории пере­вода как отрасли лингвистической науки, отмечал, что «изучение Перевода в литературоведческой плоскости постоянно сталкивает­ся с необходимостью рассматривать языковые явления, анализи­ровать и оценивать языковые средства, которыми пользовались

179

переводчики»¹. В свое время лингвистика привлекала исследовате­лей перевода большими по сравнению с литературоведением строй­ностью и строгостью теории, большей точностью методов.

Отношения между теорией перевода и лингвистикой с самого начала складывались непросто. В начале 60-х гг. прошлого столе­тия французский лингвист, автор одной из первых крупных работ по теории перевода Ж. Мунен отмечал, что переводческая дея­тельность ставит одну весьма важную для современной лингви­стической науки проблему: если согласиться с распространенны­ми в лингвистике положениями о лексических, морфологических и синтаксических структурах, то придется признать, что перевод невозможен². В самом деле, лексические, морфологические и синтаксические структуры языков если и пересекаются, то совпа­дают лишь в незначительных частях. «Наложение» этих систем разных языков друг на друга демонстрирует их явную асиммет­рию, поэтому теоретически перевод невозможен. Но этот теоре­тический вывод противоречит переводческой практике, плодами которой пользуется человеческое общество на протяжении не­скольких тысячелетий. Можно сказать, продолжал Мунен, что существование перевода является скандалом для современной лингвистики³.

Лингвистическая наука, похоже, не спешила признавать тео­рию перевода своей дочерней отраслью. Структурная и функцио­нальная лингвистика, получившая широкое распространение после выхода в свет «Курса общей лингвистики» швейцарского лингвиста Фердинанда де Соссюра, последовательно игнорировала переводческую деятельность, исключив переводческие проблемы из сферы языка и определив им, видимо, место где-то в марги­нальных областях речи. Мунен отмечал, что ни одна крупная тео­ретическая работа по общей лингвистике фактически не упоми­нает о переводе.

Характерно, что в Лингвистическом энциклопедическом сло­варе 1990 г., т.е. тогда, когда по лингвистической теории перевода уже были написаны тысячи работ, не нашлось места для отдельных статей ни о теории перевода, ни о самом переводе. Единственное явление, имеющее непосредственное отношение к переводу и удостоившееся чести быть описанным в словаре, — это автомати­ческий перевод, который по своим теоретическим основаниям ближе всего примыкает к структурным и математическим направ­лениям в лингвистике⁴. Возможно, в этом пренебрежении к тео-

¹ Федоров A.B. Введение в теорию перевода. С. 13.

² См.: Mounin G. Les problèmes théoriques de la traduction. Paris, 1963. P. 8.

³ Ibid.

⁴ Лингвистический энциклопедический словарь. M., 1990.

180

рии перевода отражается идея, сформулированная еще в начале 50-х гг. известным лингвистом A.A. Реформатским, утверждав­шим, что такой науки быть не может: «Практика перевода может пользоваться услугами многих наук, но собственной науки иметь не может. Это вытекает из разнообразия типов и жанров перево­да»¹. Попав в лоно языкознания, теория перевода всегда стреми­лась идти в ногу с этой наукой, «соответствовать» новейшим тен­денциям лингвистической теории того или иного периода. Вряд ли можно назвать хотя бы одно направление, одну школу, одну теорию в языкознании, которые так или иначе не нашли бы сво­его отражения в науке о переводе.

В 60-е гг. под влиянием идей структурной лингвистики, а также в связи с проникновением в лингвистику идей кибернети­ки в научный обиход входит понятие лингвистической модели. Исследователи перевода, откликнувшись на нововведение, при­ступили к созданию самых разнообразных моделей перевода. И если в лингвистике термин «модель» начинает приобретать то же содержание, что и термин «теория», то и в науке о переводе термины «модель перевода» и «теория перевода» становятся си­нонимами². Каждая из этих моделей представляла собой как бы отдельную теорию перевода, опиравшуюся на положения и ис­пользовавшую методы тех или иных направлений лингвистиче­ской науки. Так, порождающая грамматика легла в основу транс­формационной модели перевода, семантические теории (метод компонентного анализа, порождающая семантика и др.) породи­ли семантические модели, коммуникативная лингвистика — ком­муникативную модель перевода и т.п.

Такое положение было вполне понятным и оправданным, если учесть, что молодая теория перевода, с самого начала объя­вившая себя прикладной отраслью науки о языке, не могла не опираться на данные фундаментальной лингвистики. Это неред­ко приводило к тому, что авторы каждой последующей модели если и не отрицали полностью предыдущие, то непременно отме­чали их односторонность и неспособность представить теорети­ческую картину перевода в целом. Само понимание тех или иных

¹ Реформатский A.A. Лингвистические вопросы перевода // Иностранные
языки в школе. 1952. № 6. С. 12.

² Ср., напр.: «Любая модель — теория, поэтому понятия "модель перевода"
и "теория перевода" употребляются как синонимы» (Львовская З.Д. Теоретические
проблемы перевода. М., 1985. С. 42). Фактически ставит знак равенства между
Понятиями «модель перевода» и «теория перевода» и В.Н. Комиссаров, который,
определяя содержание главы, посвященной общей теории перевода, отмечает,
что в ней «дано изложение основных теорий перевода и сделана попытка синте­
зировать общую теорию переводческой деятельности, развивающую предыдущие
теоретические модели» (Комиссаров В.Н. Слово о переводе. М., 1973. С. 32.).

181

моделей перевода было далеко не однозначным. Так, «ситуатив­ная модель» трактовалась В.Н. Комиссаровым как аналог «дено­тативной модели», а А.Д. Швейцером — как самостоятельная мо­дель, наполненная совершенно иным содержанием.

Более того, иногда один и тот же пример иллюстрировал со­вершенно различные модели перевода, Так случилось, например, с английским высказыванием / havearrived, заимствованным у Дж. Кэтфорда, и его русским аналогом, которые использовались В.Н. Комиссаровым для иллюстрации семантической модели пе­ревода, а А.Д. Швейцером — для ситуативной¹.

Тем не менее на протяжении более четверти века модели пе­ревода занимали видное место в работах по теории перевода. Как только появлялись новые направления и теории в лингвистике, тотчас начинали строиться новые модели перевода. Разумеется, каждая вновь появившаяся модель освещала какую-либо новую сторону перевода, дополняя общую картину научного представле­ния объекта. В конечном итоге признавалось, что каждая модель перевода дает верное теоретическое представление о каком-либо одном аспекте перевода, но взятые вместе они способны соста­вить достаточно стройную научную картину перевода как особой разновидности двуязычной коммуникативной деятельности. Та­кое положение в еще сравнительно молодой теории перевода было вполне объяснимым. Перевод представлял собой сложный объект, изучение которого изначально предполагало множествен­ность разносторонних описаний.

Развиваясь как отрасль науки о языке, теория перевода пре-емствовала накопленные лингвистикой знания и опиралась на них в построении новых концепций.

В то же время сама лингвистическая наука постоянно расши­ряла как свой объект, так и предмет. Она уже не удовлетворялась взглядом на язык только как на определенным образом органи­зованную знаковую систему, что было свойственно ей в первой половине XX столетия главным образом под влиянием идей Сос-сюра, для которого единственным объектом лингвистики в соб­ственном смысле был язык как социальная сущность, независи­мая от индивида. Ее объектом становится уже не только язык как «система, которая подчиняется лишь своему собственному поряд­ку»², а речевая деятельность в целом. В поле зрения лингвистики попадает речь. Изменяется и предмет этой науки. Ее интересует функционирование системы языка в человеческом обществе, ме-

¹ Ср.: Кэтфорд Дж. Лингвистическая теория перевода // Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М., 1978. С. 108, Комиссаров В.Н. Слово о переводе. С. 45; Швейцер АД. Перевод и лингвистика. М., 1973. С. 55.

¹ Соссюр Ф. de. Труды по языкознанию. М., 1977. С. 61.

182

ханизмы порождения речи, культурная обусловленность вариа­тивности речи, т.е. все то, что определялось Соссюром как «внеш­няя лингвистика»¹. Соссюр выводил из сферы собственно линг­вистики (или «внутренней лингвистики») такие предметы, как связь языка с историей расы и цивилизации, с внешней и внут­ренней политикой, религией, литературой, географией. В то же время Соссюр признавал, что именно внешнюю лингвистику «главным образом имеют в виду, когда приступают к изучению речевой деятельности»².

Во второй половине XX столетия лингвистика вновь обраща­ется к забытым на время предметам. Возникают смежные научные направления: социолингвистика, психолингвистика, этнолингви­стика, ареальная лингвистика, лингвистика текста и многие дру­гое. Такое расширение предметной области современной науки о языке было вполне закономерным. В самом деле, взгляд на язык как на систему не может ограничиваться только изучением ее структуры. Наличие структуры есть непременное свойство систе­мы. Но обязательным свойством системы является и ее связь с окружающей средой. Кроме того, в силу принципиальной слож­ности всякой системы ее полное и точное познание требует пост­роения множества различных теоретических моделей, каждая из которых описывает лишь определенный аспект. Поэтому ника­кое, даже самое исчерпывающее описание структуры языка не может адекватно представить его как систему.

Расширение предметной области современной лингвистики дало теории перевода возможность выйти за рамки собственно структурных сопоставительных разысканий и попытаться более точно определить свой предмет, опираясь на данные смежных наук.

Однако связь лингвистики и теории перевода не односторон­няя, а взаимная. Не только теория перевода заимствует у линг­вистики идеи и методы, но и лингвистика в своих разысканиях нередко опирается на перевод.

Р. Якобсон отмечал исключительно важную роль перевода Для лингвистической науки. Расширенное понимание перевода позволило исследователю представить его как универсальное средство лингвистического анализа. «Эквивалентность при суще-

¹ Соссюр предлагал различать внутреннюю и внешнюю лингвистику. Иллю­
стрируя это различие, он приводил пример с игрой в шахматы: «То, что эта игра
пришла в Европу из Персии, есть факт внешнего порядка; напротив, внутрен­
ним является все то, что касается системы и правил игры. Если я фигуры из де-
Рева заменю фигурами из слоновой кости, то такая замена будет безразлична для
системы; но если я уменьшу или увеличу количество фигур, такая перемена глу­
боко затронет "грамматику игры"» (там же).

² Там же. С. 59.

183

ствовании различия, — писал он, — это кардинальная проблема языка и центральная проблема лингвистики. Как и любой полу­чатель вербального сообщения, лингвист является его интерпре­татором. Наука о языке не может интерпретировать ни одною лингвистического явления без перевода его знаков в другие знаки той же системы или в знаки другой системы. Любое сравнение двух языков предполагает рассмотрение их взаимной переводимо-сти»¹. Таким образом, взаимная переводимость как главное из свойств, присущих всякой паре языков, оказывается методологи­ческой основой межъязыкового лингвистического анализа.

Накопленные лингвистической теорией перевода знания дают определенное представление о переводе и как об особого рода коммуникативном акте, и как о виде речевой деятельности, и как о некоторой совокупности межъязыковых трансформаций. Имен­но в этой области теория перевода продвинулась наиболее суще­ственно как в плане общей теории, так и в отношении конкрет­ных пар языков, т.е. в частных теориях перевода. Но каждый раз. когда переводчик-практик получает текст для перевода, он ока­зывается перед проблемой выбора, т.е. перед необходимостью од­новременно решать множество вопросов не только лингвистиче­ского, но и социального, психологического, этнографического, культурологического и других планов, на которые современная наука о переводе еще не дает исчерпывающих ответов.

Вряд ли можно полностью согласиться с мнением А.Н. Крю­кова, что «одним из парадоксов современной теории перевода яв­ляется детальное описание операционной структуры деятельности переводчика — генерализации, конкретизации, антонимизации. добавлений, опущений и т.д. и т.п. — вне связи с ее целесообраз­ностью»².

Действительно, авторы большинства описаний «технологий перевода», т.е. различных приемов, способов, методов перевод­ческих преобразований, как правило, избегают оценочности. Они стремятся раскрыть механизм различных переводческих опера­ций. Сочетание же описания механизма переводческих операций и критической оценки их целесообразности растворило бы тео­рию перевода в море частностей, свело бы ее к анализу конкрет­ных «переводческих случаев», возможно, не всегда удачных пере­водческих решений. Справедливости ради стоит заметить, что в большинстве работ описаниям операционных структур предше-

¹ Якобсон Р. О лингвистических аспектах перевода // Вопросы теории пе­
ревода в зарубежной лингвистике. С. 18.

² Крюков А.Н. Межъязыковая коммуникация и проблема понимания //
Перевод и коммуникация. М., 1997. С. 77.

184

ствуют глубокие теоретические рассуждения о наиболее суще­ственных проблемах общей теории перевода. Многочисленные попытки построения теоретических моделей перевода, поиски объективных критериев эквивалентности и адекватности перево-ка, постоянно предпринимавшиеся исследователями на протяже-нии всех 50 лет истории лингвистической теории перевода, были направлены именно на то, чтобы понять смысл переводческих решений, оценить их целесообразность и правомерность. Разумеется, упреки в «механицизме» свидетельствуют об оп­ределенном несовершенстве современной теории перевода, ибо подчеркивают ее статус как прикладной науки, призванной в первую очередь непосредственно способствовать решению много­образных задач переводческой практики. В то же время они еще ааз напоминают о сложности и исключительной вариативности самого объекта научного исследования, его принципиальной не-сводимости к какой бы то ни было одной, раз и навсегда верной, абстрактной модели, о невозможности представления искусства перевода как простой совокупности технических приемов по преоб­разованию текста на языке А в эквивалентный текст на языке В. Но несовершенство и, возможно, некоторая односторонность рнгвистической теории перевода вовсе не предполагают ее несо­стоятельности. Такая постановка вопроса была бы несправедли­вой и оскорбительной для блестящей плеяды теоретиков перево­да, заложивших основы этой науки и сочетавших в себе богатый опыт практической переводческой деятельности, выдающиеся гпособности к лингвистическому анализу и огромную научную эрудицию. Л.С. Бархударов, В.Г. Гак, В.Н. Комиссаров, Р.К. Минь-яр-Белоручев, И.И. Ревзин, Я.И. Рецкер, В.Ю. Розенцвейг, A.B. Фе-доров, М.Я. Цвиллинг, А.Д. Швейцер, Е.Г. Эткинд, Ж.-П. Вине, Ж. Дарбельне, О. Каде, Дж. Кэтфорд, Ж. Мунен, Ю. Найда, П. Ор-гёлен и многие другие сформулировали основные положения лингвистической теории перевода, позволившие ей заявить о себе как об особом научном направлении.

Лингвистическая теория перевода зарождалась как наука о речевой коммуникации. Опираясь на данные и некоторые методы структурной, т.е. «внутренней», по определению Соссюра, линг­вистики, она с самого начала оказалась ориентированной на «внешнюю лингвистику», на речь, на межъязыковую коммуника­цию. В этом она сближалась со стилистикой и развивалась парал-лельно с появившейся почти одновременно с ней сопоставитель­ной стилистикой. A.B. Федоров в первой отечественной книге по теории перевода прямо говорил о том, что «основная задача тео­рии перевода как лингвистической дисциплины вырисовывается

185

всего ярче в стилистическом разрезе»¹. Первые крупные работы по теории перевода канадских лингвистов Вине и Дарбельне, а также швейцарца А. Мальблана назывались «Сопоставительными стилистиками»². Вине и Дарбельне отмечали, что перевод неотде­лим от сопоставительной стилистики, так как всякое сравнение должно основываться на эквивалентных фактах. Сопоставитель­ная стилистика исходит из данных перевода, выводя свои законы, переводчик же использует законы сопоставительной стилистики для сооружения перевода³. Более того, в статье «Стилистика и трансформация» Вине ставит знак равенства между терминами «теория перевода» и «сопоставительная стилистика»⁴.

§ 4. Теория перевода и сопоставительная стилистика

Сопоставительная стилистика представляет собой сегодня один из разделов сравнительно молодой и бурно развивающейся отрасли науки о языке — сопоставительного языкознания. Идея сопоставительного изучения стилистических особенностей родно­го и иностранного языков была выдвинута Ш. Балл и еще в нача ле прошлого столетия⁵. Швейцарский лингвист обратил внима­ние на то, что современные европейские языки имеют множество сходных черт, что «в своем непрестанном развитии эти языки от­нюдь не расходятся между собой, а, наоборот, стремятся ко все большему сближению»⁶. Общие черты европейских языков и слу­жат, по мнению Балли, основой, позволяющей «стилистике рас­ширить сферу своей деятельности, центром которой является родной язык, и изучать с точки зрения последнего другие совре­менные языки. Стилистика может сопоставлять их, чтобы выя­вить в первую очередь сходные черты, а затем и различия»⁷.

Идеи Балли получили свое развитие и в трудах отечественных ученых, в частности, в «Сравнительной типологии французского и русского языков», «Сопоставительной лексикологии» и других ра­ботах В.Г. Гака, во «Французской стилистике» Ю.С. Степанова, в «Очерках общей и сопоставительной стилистики» A.B. Федорова и в целом ряде других работ. Все эти работы по стилистике так или

¹ Федоров A.B. Введение в теорию перевода. С. 18.

² Vinay J.P., Darbelnet J. Stylistique comparée du français et de l'anglais. Méthode
de traduction. Paris, 1958; Malblanc A. Stylistique comparée du français et de l'allemand:
Essai de représentation linguistique comparée et étude de traduction. Paris, 1961.

³ См.: Vinay J.-R, DarbelnetJ. Op. cit. P. 21.

⁴ Vinay J.-P. Stylistique et transformation // Méta. 1966. Vol. 11. N 1. P. 13.

⁵ См.: Bally Ch. Traité de stylistique française. Paris, 1909; Bally Ch. Le langage
et la vie. Paris, 1926.

⁶ БаллиШ. Французская стилистика. M., 1961. С. 40.

⁷ Там же. С. 41.

186

иначе связаны с теорией перевода. С одной стороны, они во многом опираются на факты перевода: переводные тексты в срав-нении с текстами оригиналов представляют собой приоритетный материал для сопоставительного стилистического анализа. С дру-гой стороны, стилистические разыскания обогащают теорию пе­ревода научными данными об особенностях функционирования сталкивающихся в переводе языков в тех или иных ситуациях ре­чевой коммуникации.

Поворотным пунктом в развитии сопоставительной стилисти-ки, равно как и теории перевода, оказалось основание Альфредом Мальбланом серии под названием «Библиотека сопоставительной стилистики». В этой серии вышли первые работы, посвященные непосредственно сопоставительно-стилистическим исследовани­ям пар языков и задуманные как методики перевода, в частности, «Сопоставительная стилистика французского и английского язы­ков» Вине и Дарбельне, «Сопоставительная стилистика француз­ского и немецкого языков» Мальблана¹ и др. Мальблан акцентировал внимание на том, что сопоставитель­ное исследование языков не только позволяет успешно решать методические задачи преподавания иностранных языков, но и имеет большое значение для развития теории языка, так как дает возможность вскрыть в языке по контрасту такие языковые явле­ния, которые в силу их привычности ускользают из поля зрения исследователя, работающего на материале какого-либо одного языка. Поэтому сопоставительные исследования являются одно­временно и разысканием, и контролем². Мальблан разработал ме­тод сопоставительного синхронного исследования выразительных средств генетически неродственных языков, а именно метод пе­ревода, который стал основным методом сопоставительно-стили­стических исследований самых различных пар языков.

Но, несмотря на наличие обширного материала, накопленно­го в области сопоставительной стилистики, проблема системной организации связных текстов, целостных речевых произведений, проблема «правильной коммуникации», «осуществляемой в соот­ветствии с целями, задачами, сферой и в целом ситуацией обще­ния»³, в сопоставительном плане освещены еще недостаточно Полно. А ведь именно такие знания необходимы переводчику для осознания того, что «верно», а что «не совсем верно» при исполь-

¹ Vinay J.-R, Darbelnet J. Op. cit.; Malblanc A. Op. cit.

² Malblanc A. Op. cit. P. 15.

³ Кожина M. H. Соотношение стилистики и лингвистики текста // Филоло­
гической науки. 1979. № 5. С. 63.

187

зовании форм другого языка, какие языковые средства из тех, что могут быть использованы в переводе, в большей степени соответ­ствуют целям, задачам и сферам общения.

Намечая перспективы развития сопоставительно-стилисти­ческих исследований, Мальблан писал, что сопоставительная сти­листика должна пройти два этапа. На первом этапе изучаются ре­сурсы сопоставляемых языков, пути перехода от одного языка к другому, т.е. путем перевода описываются эквивалентные формы выражения в сопоставляемых языках. На втором этапе сопостав­ляются жанры и стили языков и определяется, что в сравнитель­ных языках принадлежит языку, а что — речи, т.е. индивидуаль­ному. На этом же этапе сравниваются средства, которыми распо­лагает каждый из сопоставляемых языков для выражения сатиры, юмора и др.¹

Таким образом, на первом этапе сопоставительно-стилисти­ческого исследования должны быть решены сугубо лингвистиче­ские задачи — задачи контрастивного описания стилистических ресурсов сравниваемых языков. На втором же этапе, как отмечал A.B. Федоров, сопоставительная стилистика Мальблана «должна строиться комплексно как дисциплина одновременно лингвисти­ческая и литературоведческая, причем, как явствует из поставлен­ной задачи, тут требуется привлечение не только данных из сферы поэтики или теории литературы, но и широких историко-литера­турных сведений»². На этом этапе интересы сопоставительной стилистики и теории перевода оказываются еще более близкими. В самом деле, современная теория перевода, особенно теория ху­дожественного перевода, стремится стать комплексной дисципли­ной, вобравшей в себя основные идеи и лингвистики, и литерату­роведения. Для перевода также оказывается необходимым при­влечение обширной историко-литературной информации. Одна­ко в подобной трактовке идея Мальблана о целях сопоставитель­но-стилистических исследований на втором этапе не выходит за пределы художественной речи. Между тем для общей теории пе­ревода представляет интерес более широкий взгляд на цели и за­дачи сравнительных стилистических разысканий. Развивая мысль Мальблана о том, что на втором этапе должны сопоставляться «жанры и стили» языков, можно определить этот этап как функ­ционально-стилистический. В этом случае целью второго этапа сопоставительно-стилистического исследования оказывается вы­явление сходств и различий в организации речевых произведений средствами сравниваемых языков на фоне конкретных функцио­нальных задач речевой деятельности, т.е. с учетом целей и сфер

¹ См.: Malblanc A. Op. cit. P. 16.

² Федоров A.B. Очерки общей и сопоставительной стилистики. М., 1971. С. 39

188

общения. И в этом случае сопоставительная стилистика также должна строиться комплексно, но уже привлекать данные не только историко-литературного характера, но и из области тео­рии текста и социальной лингвистики, культурной антропологии и этнографии, истории и многих других наук.

Объектом наблюдения на втором этапе сопоставительно-сти­листического исследования должен стать текст, завершенное рече­вое произведение, созданное в результате речетворческого процесса в соответствии с определенной целью, прагматической установ­кой и традиционно принятыми нормами, в определенной ситуа­ции общения, части которого объединены между собой «разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи»¹. Именно на уровне текста, в способах и видах связи имен И высказываний в единое речевое целое прежде всего проявляются контрастные черты различных «жанров и стилей» сопоставляемых языков. Текст является традиционным объектом стилистик, и по­этому, несмотря на то что лингвистика текста не так давно выде­лилась в особое направление в языкознании, многие категории и понятия, которыми оперируют сейчас исследователи текста, по­лучили свое научное осмысление в стилистике. «Изучение функ­ционального аспекта языка, — отмечает М.Н. Кожина, — его употребления, с необходимым "подключением" анализа целого комплекса экстралингвистических факторов речевого акта (содер­жание целей, задач, формы высказывания, сферы общения, взаи­моотношения коммуникантов, жанра сообщения и т.п.), разных компонентов ситуации общения было темой исследования мно­гих известных отечественных и зарубежных стилистов уже в 20-е и 30-е гг. нашего столетия (и даже ранее)»².

Однако в сопоставительном плане вопросы системной орга­низации речи в определенных конкретных условиях общения в достаточной степени еще не освещались. А. Мальблан, по соб­ственному признанию, ограничился первым этапом сопостави­тельно-стилистического исследования, сосредоточив внимание на сходствах и различиях в стилистических системах двух языков, а также на возможностях передачи в переводе стилистических средств одного языка стилистическими средствами другого. К.А. Доли­нин, анализируя работы по сопоставительной стилистике, прове­денные советскими исследователями, справедливо отмечал, что «собственно стилистическая проблематика, рассматриваемая в со­поставительном плане, почти целиком относится к стилистике художественной речи — к традиционным литературным стилям

¹ Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981.
С 18.

² Кожина М.Н. Указ. соч. С. 6.

189

рассматриваемых пар языков, к их просодическим системам, а также к проблемам индивидуального стиля автора оригинала и переводчика»¹. Это позволяет исследователю не без оснований сделать вывод о том, что «сопоставительная стилистика как линг­вистическая дисциплина еще не построена или, во всяком слу­чае, еще не достроена»².

Как во «внутренней» лингвистике функциональная стилисти­ка явилась логическим развитием стилистики дескриптивной, так и во «внешней», сопоставительной, лингвистике сравнительное описание стилистических значений языков продолжено сравне­нием того, как люди пишут и говорят на разных языках в ана­логичных, социально детерминированных ситуациях общения. Решение этой задачи не только позволяет дополнить пробел, су­ществовавший в сопоставительной стилистике, но и способствует развитию теории перевода в том ее разделе, который оперирует категорией адекватности, т.е. соответствия переводного текста це­лям, задачам, сферам общения, т.е. всем аспектам коммуникатив­ной ситуации.

Таким образом, сопоставительная стилистика выходит за рамки художественной речи. В сфере ее «интересов» оказываются произведения разных жанров; ее внимание сосредоточено на ва­риативности употребления в речи средств выражения, возникаю­щей вследствие различия целей и ситуаций общения, т.е. под воздействием внешних по отношению к языку факторов. Она не ограничивается только сопоставлением изолированных, пусть даже стилистически маркированных, форм языкового выражения — слов, словосочетаний, предложений, а анализирует текст как выс­шую единицу коммуникации. Эта единица коммуникации, харак­теризующаяся смысловой целостностью и завершенностью, а так­же определенной прагматикой, обладает сложной структурой, элементы которой связаны между собой различными видами семан­тических и логических отношений, реализуемых в разных типах лексической, грамматической и просодической связи.

Каков же должен быть принцип подбора материала, подле­жащего изучению в ходе сопоставительно-стилистического иссле­дования, ориентированного на сравнение «жанров и стилей»? Со­ответствуют ли в полной мере методы перевода, применявшиеся на начальном этапе сравнительно-стилистических исследований, целям и задачам современной сопоставительной стилистики?

Чтобы ответить на эти вопросы, нужно прежде всего устано­вить, что принимается за основу стилистического сопоставления, т.е. осознать, что является общим для сопоставляемых объектов

¹ Долинин К.А. Стилистика французского языка. Л., 1978. С. 86.

² Там же.

190

в структурном или семантическом планах. «В противном случае, — отмечает В.Н. Ярцева, — не только утратится вся сложная карти-насистемных связей внутри каждого из исследуемых языков, но навыявление черт несходства у сравниваемых языков сведется к перечню разрозненных "раритетов"»¹.

Начиная с уровня морфем, т.е. наименьших двусторонних единиц языка, связанных с элементами системы значений, и до высшего уровня языковой системы — уровня предложения, осно-ва для сопоставления может располагаться соответственно в од-рой из этих двух областей: либо в области форм, либо в области (Значений. В зависимости от того, в какой из этих двух областей выбрана основа для сопоставления, различают два направления исследований, называемых ономасиологическими, если сопостав­ление идет от значений и функций к выражающим их языковым формам, и семасиологическими, если, напротив, сравниваются значения и функции некоторых заданных языковых форм².

В какой же из этих двух областей следует искать точку отсче­та для стилистического сопоставительного анализа? В сопоста­вительно-стилистических исследованиях Мальблана, Вине и Дар-бельне, относимых к теоретико-переводческому ответвлению сопоставительной стилистики в силу того, что сравнение стили­стических особенностей языков осуществляется путем перевода и в целях перевода, за точку отсчета принимается эквивалентность значений языковых форм, использованных в оригинальном тек­сте на языке А и в тексте его перевода на язык В. При этом апри­орно предполагается, что исследователь наблюдает эквивалент­ность языковых форм, т.е. эквивалентным оказывается весь ком­плекс значений языковых форм, использованных в конкретном речевом произведении, представляющий собой совокупность прагматического, семантического и контекстуального значений. Языковые единицы, реализованные в тексте оригинала и в тексте перевода, воспринимаются исследователем как семантически и стилистически эквивалентные независимо от того, принадлежат языковые единицы, использованные в текстах оригинала и пере­вода, к одному или к разным уровням языковой системы.

Путем такого сопоставления могут быть установлены, с одной стороны, структурные различия единиц сравниваемых языков, имеющих аналогичные значения, а с другой — определенные Межъязыковые соответствия выразительных средств, принадлежа­щих в сравниваемых языках разным уровням.

¹ Ярцева В.Н. Контрастивная грамматика. М., 1981. С. 20.

² Гак В.Г. Сравнительная типология французского и русского языков.
Л., 1977. С. 17-18.

191

Однако функциональная эквивалентность, т.е. комплекс зна­чений языковых форм, употребленных в речи, вряд ли может соста­вить tertium comparationis — то общее для двух сравниваемых объектов «третье», отталкиваясь от которого можно выявить их различия и сходства. Единицы языка, реализованные в речи, об­ладают лишь речевой системностью, которая заключается в их взаимообусловленности и взаимосвязи в рамках определенного текста. Но для системной интерпретации сходных и разнящихся признаков средств выражения необходимо установление абстракт­ных парадигматических параллелей. Поэтому в качестве основы для каждой отдельной ступени сравнительного стилистического анализа из совокупности значений, формирующих функциональ­ную эквивалентность языковых форм, выбирается какое-либо одно обобщенное значение, одна функция. В силу своей обоб­щенности они могут выступать как категории. Так, например, ос­нову для сопоставления могут составить семантические категории бытийности, посессивности, временной и пространственной ло­кализованности и др.¹; стилистические категории: социально-жанровая (книжность, просторечие, профессионализм, экзотизм и т.п.), эмоционально-оценочная (пейоративность, возвышенность, нейтральность), историко-стилистическая (историзм, архаизм, нео­логизм); категории логики (типы отношений между понятиями, типы логических связей между суждениями и др.).

Что касается семасиологически ориентированного сопостави­тельного исследования, выбирающего tertium comparationis в сфе­ре форм, то в этом случае, сопоставляя аналогичные формы двух языков (например, интернациональные морфемы типа анти-, аэро-, мета-, гипер-, лог-; созвучные лексемы: русск. агрессия, агитатор, стилистика и фр. agression, agitateur, stylistique, a также грамматические формы — порядок слов, гипотаксис и т.п.), мы устанавливаем в одних случаях сходство или близость их значе­ний и функций, а в других — отличия, контрастные черты. Сема­сиологическое сопоставление может быть только поуровневым. На каждой отдельной фазе такого сравнения устанавливаются сходства и различия в значениях и функциях единиц какого-либо одного уровня языковой системы — морфем, лексем, предложе­ний. Возможности осуществления системного семасиологическо­го сопоставительного исследования, предполагающего переход на каждой последующей фазе анализа к сравнению форм все более высокого уровня языковой системы, в известной степени ограни-

¹ См., напр.: Бондарко A.B. Основные понятия функциональной грамматики в аспекте сопоставительных исследований // Всесоюзная научно-практическая школа по сопоставительному и типологическому языкознанию: Тезисы докладов М, 1986.

192

чены самим языковым материалом. Пожалуй, только близкород-ственные языки содержат достаточное число аналогичных форм на всех уровнях языковой системы, которые могли бы составить объект семасиологически ориентированного межъязыкового со­поставления.

Языки, генетически далекие друг от друга, при их сравнении позволяют констатировать лишь отдельные, весьма незначительные совпадения форм. А на нижних уровнях языковой системы — морфемном и даже лексическом — какие-либо соответствия язы­ковых форм типологически различных языков могут вовсе отсут­ствовать. Определенный интерес для теории перевода представля­ют семасиологические сравнения сходных по внешней форме и генетически близких лексем, а именно интернационализмов, а гадюке лексем, регистрируемых в обоих из сопоставляемых язы-ков. Большинство из них, различаясь нюансами значений и осо-бенностями функционирования, относятся к так называемым «лож­ным друзьям переводчика». Систематизация таких диалексем, представляющих очевидные трудности для переводчиков, есть %дин из традиционных предметов сопоставительных исследова­ний. Семасиологические сравнительные разыскания весьма инте­ресны на грамматическом уровне, в сфере синтаксических форм, располагающих, как правило, достаточным спектром аналогий, которые могли бы быть положены в основу сравнения. Результаты таких исследований позволяют определить, насколько возможно сохранять в переводе аналогичные грамматические формы, т.е. переводить сложноподчиненное предложение сложноподчинен­ным, настоящее время глаголов — настоящим временем и т.п. Эти исследования позволяют приблизиться к решению вопросов о допустимой степени формальной эквивалентности в переводе, о целесообразности и закономерности тех или иных формальных преобразований. Так, не во всех случаях мы сможем передать французский герундий функционально эквивалентной формой русского языка — деепричастным оборотом, так как в отличие от французского аналога русское деепричастие всегда должно быть согласованным.

Решения о выборе той или иной формы нередко оказывают­ся обусловленными стилистическими факторами. Так, француз­ское высказывание Ils ont eu ensemble une violente discussion (букв. они имели жестокую дискуссию), в котором говорится о ссоре суп-ругов, скорее всего будет переведено как между ними произошел Жаркий спор. При переводе потребуется не только замена лекси­ки, но и изменение грамматической формы. Французское слово discussion, несмотря на наличие в русском языке сходно звучащей лексемы дискуссия, будет заменено словом спор, так как речь идет