Стихи и рассказы. Рассказы
 Скачать 404 Kb.
|
Волосы, ухо, разговор…Девушка (с непониманием): Что это? Парень: Снится!!! Как слабо отражается в стекле, ничего не видно. Ребёнок, игрушки, радость, обиды в скоре это надоест. Ребёнок вырастит, станет подростком, какое прекрасное это время! Личность превыше всего, моральные ценности, удовольствия, гладкая кожа, ясные глаза. Запах весны или чего-то нового. Человек уже взрослый. Взгляд становится обычным. Теряется радость, ничего не удивляет. Хочется поставить себя на своё место в жизни. Формальность. Мужчина (просто): Но так принято. Парень: Как ошибались мы в детстве: Я буду.… Нет, не буду. Струя жизни жестока. Тут, вдруг, оглядываешься, а жизнь-то проходит. Ничего не сделал, ничего не успел. Глотая горькие слёзы обиды, мы думаем: «Жизнь коротка!». Не справедливо: мы умираем, каждый день умираем…. Но мы ведь рождаемся! Что бы умереть? Не понятно. Зачем искать смысл. Быть может нам не понять…? Но ведь на самом деле, всего этого нет! Это правда. Всё это бред. Плод человеческой фантазии. Солнце - его тоже нет, оно у меня в сознании. Земля, люди, животные, деревья – всё в сознании. А на самом - деле этого нет. А может, нам не понять…? Как я устал. Не могу. (Уходит) За ним поспешно уходит мужчина. В спешке рассыпает свои бумаги. Тиканье часов на стене усиливается. Девушка осталась одна. Подходит к стойке, берёт передник, начинает собирать бумаги. Подходит к телефону. Смотрит на него. Девушка: Я буду ждать того, что позвоню сама (начинает листать бумаги, что-то искать) Ты подожди, я подберу слова, Что б ты не оставался равнодушным, Что бы покой был навсегда нарушен. И чувство сильное, как сотый вал Нахлынуло бушующей волной, взметнуло ввысь! Что б ты немножечко страдал, Что долго ждал. ( усиливается тиканье часов) Как безразлично эхо, разнесло слова. Талантливо копируя тональность звука, И обнажая душу, ликуя, пустота Заставит вновь ждать своего звонка, И не входить без стука. (отходит от телефона) Я буду ждать всегда, Того, что в ожидании забыто мной. И лишь воспоминания, Тревогою ночной, нарушат сон. Нет, ты не жди, Слова здесь не причём. И пусть господь, твой не нарушит сон. Я рождена, что б ждать, Наверно, для другого, ты рождён. (садится, засыпает) Следующий день. Вбегает ребёнок с газетой в руках. Заходит бармен и начинает заниматься своими делами. Ребёнок (девушке показывает газету): Смотри, тунгусский метеорит!Бармен: Летел себе, летел и вдруг упал. Мужчина (Входит, начинает искать свои бумаги. Девушка протягивает их ему, он благодарит, поправляет очки.): Учённые его искали, А он в земле сырой лежал. Девушка (берёт газету, читает (удивлённо)): Из вселенского пространства Он выбрал здесь, на этой вот планете… Ребёнок: В зелёной чаще, Средь сосен бесконечных линий. Мужчина: …себе могилу. Бармен:Никто ведь и не знал Что свободе безграничной, Печали звёзд, орбит скрещенью, Томленью чёрных дыр, Созвездий совершенству… Девушка: Он предпочёл Земли тепло. Не тревожьте, люди, в покое дремлющем его. Вдруг раздаётся телефонный звонок. КОНЕЦ. 2004г. ОРАНЖЕВЫЙ МОТЫЛЁК Стоял тёплый августовский вечер, такой же, как и все предыдущие вечера, когда от завтрашнего дня не ждёшь ничего грандиозного и на душе благостно воцаряется рутинное спокойствие. На сегодня моя миссия «беру детей на себя» была практически выполнена и просто для того, что бы поставить на ней красивую точку, я бегала на улице с огромной сворой детворы в ярко оранжевой футболке, с оранжевым мотыльком в волосах, играя в «классики», на художественное оформление которых ушло не мало творческой фантазии и труда. Спокойствие этого вечера было внезапно нарушено тревожным голосом, вечно занятой сестры, которая позвала меня домой, объяснив это тем, что есть срочное дело. Чего-чего, а именно решать срочные дела, сейчас, хотелось меньше всего, тем более что игра была в самом разгаре. Однако, интонация голоса сестры не оставляла мне выбора и я послушно зашла в дом. В доме стояла суета. Переоденься, скоро приедет мама с молодым человеком. Мы тебя хотим с ним познакомить. – сказала она и повела к своему гардеробу. Из раскрытого окна автомобиля веял прохладный ветерок, казалось, что все разговоры остались позади и хотелось просто помолчать, внемля спокойствию, исходившему от моего спутника. Доехав до дома, я точно решила, что буду ждать его следующий телефонный звонок. Алишер позвонил через два дня, его голос звучал взволнованно. Он объяснил, что должен срочно уехать на неделю и что он всё объяснит, когда приедет. Не неделя, а долгие пять дней, на протяжении которых в голове лихорадочно мелькали разные мысли. Что бы там ни было, но я была рада снова его услышать. Он попросил встретиться. Мы сидели в кафе не далеко от дома. После не долгого обмена любезностями мы оба замолчали. Я бросала на него вопросительные взгляды, он собирался духом, что бы, что-то сказать, в чем он ещё сам сомневался. Об этом хотела сказать тебе моя мама, но я решил это сделать сам. После того, что я скажу ты, наверное, поменяешь обо мне мнение. – робко начал Алишер. Алишер ака, что бы там ни было, мне лучше это услышать сейчас и от вас. – в моей голове суетливо забился тот самый оранжевый мотылёк, оставленный неделю назад у сестры дома. Ты знаешь, я был женат дважды. Второй мой брак был с моей стороны большой ошибкой. Она была младше меня на 17 лет и мы прожили с ней всего два месяца. Я механически опустила голову, что бы воспринять его слова. Задавшись вопросом, я смогла найти ответ только когда подняла глаза и посмотрела на него; Алишер сидел с опущенной головой и я чувствовала, что он не ищет оправдания и не сложно было понять каким тяжёлым был для него путь двух разводов. Пытаясь определить насколько важным оказались для меня его слова, я всё-таки осознавала, что на этот момент важнее было то состояние, в котором находился едва знакомый мне человек, сидевший напротив. Мотылёк на мгновение затих, видимо найдя выход, он свободно вспорхнул и вылетел вон, скрываясь за гибкими линиями ветвей плакучей ивы, которая росла на берегу реки, где находилось кафе. Правда, хорошее место? Здесь веет прохладой от реки. – попыталась я сменить тему нашего разговора. Он поднял глаза и внимательно на меня посмотрел. Хотя где-то в глубине души я понимала, что нельзя было сейчас уходить от начатого разговора, однако чувствовала, что на данный момент его жизнь была для меня чужой и мне казалось, что, задавая вопросы, я перешагнула бы ту границу, за которой должна была бы взять на себя ответственность за искренность его слов. В противном случае, всё остальное было проявлением праздного любопытства или с его стороны банальной констатацией фактов – именно этого хотелось меньше всего. Через некоторое время мы поехали домой. И всё-таки оказалось, что бархатно-оранжевый мотылёк улетел недалеко: вернувшись домой, я почувствовала, что он находился совсем рядом, нерешительно порхая среди моих мыслей создавая, тем самым суету и тревогу. На следующий день, рано справившись с домашними делами, я пошла в мастерскую, в надежде взяться за, оставленные ещё до отъезда в Самарканд, недочёты диссертационной работы. Хотелось участия или хотя бы едва уловимого подтверждения правильности моих внутренних побуждений, желания быть рядом с человеком, в откровенности которого я ещё не могла быть полностью уверенна. Я позвонила к Янису Панаётовичу - своему преподавателю по живописи и попросила его принять нас с Алишером в гости. Со времени окончания института прошло уже более десяти лет, но между нами за все эти годы сохранились добрые, я бы сказала отцовские отношения, которые были для меня очень дороги и услышав мою просьбу Янис Панаётович понял, что мне нужна его поддержка. «Ты хочешь мне его показать? Веди, я буду вас ждать.» - произнёс он и положил трубку. Мы договорились на следующий день, так как Янис Панаётович должен был срочно уезжать на дачу, его не было бы до конца месяца. Я стала ждать телефонный звонок Алишера, но он не позвонил. Было не удобно перед моим преподавателем, но в надежде, что он меня поймёт, я позвонила и извинилась. В этот день мы всей семьёй поехали к сестре, нас пригласили на обмывку покупки нового дома. Вернулись довольно поздно. Первым делом, что я сделала, когда мы пришли домой; просмотрела определитель телефона, который показывал, что Алишер звонил весь вечер. Ещё раз он позвонил рано утром следующего дня и пригласил поехать с ним и его друзьями в горы. Его просьба показалась мне немного преждевременной, но он объяснил, что его друзья едут со своими семьями и он не хотел бы быть один. Ехать надо было сегодня и я решительно ему отказала. Положив трубку я чувствовала как ещё недавно трепещущий жизнью мотылёк упал на ладони и мне ничего другого не оставалось делать как стоять и смотреть как блекнет бархатный цвет его пёстрых крыльев. Я понимала, что вдохнуть в него жизнь могла только я, но только не в этот момент. Потом, я сделаю это потом. Я бережно положила его среди книг лежащих на полке, где точно знала, что он будет в безопасности, но, сделав несколько шагов, вернулась и взяла его собой. Алишер позвонил через день. В его голосе звучала глухая обида, которую из-за вежливости, обычно, не показывают и я сделала вид, что её не заметила. Он сказал, что дети со вчерашнего вечера гостят у него дома, ненавязчиво пригласил поехать куда-нибудь купаться и снова получил отказ. Я достала из кармана передника, своего некогда беспокойного, спутника цвета свежих апельсинов, потрясла его за хрупкие крылья и предложила поехать с детьми в зоопарк. Алишер согласился. Мотылёк задёргал лапками и выпрямил скрученные усики, а когда мы приехали в зоопарк, врассыпную бегая от клетки с бурыми медведями до клетки с розовыми пеликанами, он радостно порхал между нами, навязчиво маяча перед глазами. Наверно только дети могут подарить, причём совершенно бескорыстно, столько радости, что она могла бы оживить даже моего, по-шекспировски умирающего, друга. Прогулка прошла замечательно! Беспокоило только одно – весь вечер Алишер был чем-то подавлен и когда я старалась понять в чём дело, на его лице появлялась вежливая маскирующая улыбка. |