Нозик Анархия, государство и утопия. Robert nozick anarchy, state and utopia basic Books, Inc. A member of The Perseus Books Group
 Скачать 2.23 Mb.
|
|
Рамка как общая основа для утопии Использование такого метода фильтрации, который зависит от индивидуальных решений людей, остаться ли им жить в том или ином сообществе или покинуть его, особенно подходит для нашей задачи. Ведь конечная цель утопического конструирования состоит в том, чтобы получить сообщества, в которых люди захотят жить и выберут их добровольно, чтобы там жить. Или, по крайней мере, таким должен быть побочный результат успешного утопического конструирования. Предложенный процесс фильтрации позволит этого достичь. Более того, с учетом нашей неспособности явным образом сформулировать принципы, позволяющие заранее справиться со всеми сложными и разнообразными * Эта рамка не является единственно возможным вариантом процесса фильтрации для задачи определения привлекательного или наилучшего общества (хотя я не могу придумать другого, который в такой степени обладал бы преимуществами в плане конкретного взаимодействия), поэтому общие преимущества методов фильтрации по сравнению с методами проектирования не являются аргументом в пользу именно этой рамки. ситуациями, которые могут возникнуть в будущем, фильтр, зависящий от решений людей, имеет преимущества перед тем, который действует механически. Мы часто формулируем принципы prima facie, не считая, что мы в состоянии заранее выделить все исключения из них. Но хотя мы не в состоянии заранее описать все исключения из принципа, мы считаем, что обычно мы будем в состоянии понять, что конкретная представленная нам ситуация является исключением 10 Аналогичным образом невозможно заранее автоматически запрограммировать фильтрующее устройство таким образом, чтобы оно отвергало то и только то, что должно быть отвергнуто (по объективным критериям, в соответствии с нашими нынешними взглядами или в соответствии с нашими взглядами на тот момент). Необходимо оставить людям возможность оценить каждый отдельный случай. Само по себе это не является аргументом в пользу того, чтобы каждый индивид выносил собственное суждение. Кроме того, система, полностью зависящая от выбора, который делают люди, без каких-либо правил вообще, не является единственной альтернативой механическому применению четко сформулированных правил, о чем свидетельствует существование нашей правовой системы. Поэтому факт нашей неспособности заранее сформулировать или запрограммировать не знающие исключений принципы сам по себе не является достаточным для того, чтобы прийти к предпочитаемому мной варианту, когда каждый делает выбор, а правила (кроме тех, которые обеспечивают защиту именно этого варианта) заранее не устанавливаются. Мы доказали, что, даже если существует один вид сообщества, являющийся наилучшим для всех вместе и каждого в отдельности, предложенная нами рамка — это наилучший метод выявления природы этого сообщества. Намного больше аргументов можно 10 Иными словами, мы считаем, что если нам будут предъявлены отдельные элементы множества исключений из определенного принципа, мы часто (хотя не обязательно всегда) будем в состоянии сказать, что это исключение, даже если оно не соответствует ни одному эксплицитному описанию исключений, которое мы могли предложить до этого. Столкнувшись с конкретным случаем и поняв, что перед нами исключение из принципа, мы часто оказываемся способны предложить новое явным образом сформулированное определение исключений из принципа; такое, которое и на этот раз (мы понимаем это) не сможет определить все исключения. В моей статье "Moral Complications and Moral Structures" (Natural Law Forum, 13, 1968, pp. 1—50) рассматривается одна из возможных структур моральных взглядов индивида, который выносит конкретные моральные суждения, но не способен сформулировать моральные принципы, притом что он уверен, что из них не существует исключений. и должно предложить в поддержку мнения, что даже если существует тип общества, являющийся наилучшим для всех, то существование рамки 1) лучше, чем любой другой вариант, для всякого индивида, который придумал, на что похоже это общество; 2) лучше, чем любой другой вариант, для того чтобы убедить всех, что этот тип на самом деле представляет собой наилучшее общество; 3) лучше, чем любой другой вариант, для многочисленных людей, которые пришли к этому убеждению; 4) лучший способ стабилизировать такое общество, чтобы люди жили мирно и спокойно в условиях данной конкретной модели. Я не могу излагать здесь эти дополнительные аргументы. (И я не мог бы изложить все эти аргументы где бы то ни было; понимание того, почему это так, является дополнительным доводом в пользу истинности этой позиции.) Однако я хочу подчеркнуть, что высказанные и упомянутые здесь аргументы в пользу рамки оказываются еще более убедительными, когда мы отбрасываем (ложное) предположение о том, что существует один вид сообщества, являющийся наилучшим для всех и каждого, и таким образом отказываемся от ложной интерпретации нашей проблемы как проблемы того, в каком именно единственном типе сообщества должен жить каждый отдельно взятый человек. У рамки есть два преимущества перед любым другим описанием утопии: во-первых, она будет приемлемой почти для любого утописта, каковы бы ни были его взгляды, в какой-то определенный момент в будущем, и, во-вторых, она совместима с реализацией почти всех конкретных утопических замыслов, хотя и не гарантирует реализации или всемирного триумфа никакому конкретному утопическому замыслу*. Любой утопист согласится, что наша рамка подходит для общества хороших людей. Хорошие люди, полагает он, добровольно предпочтут жить в той конкретной модели, которая нравится ему, если они так же разумны, как и он сам, и, таким образом, в состоянии оценить ее выдающиеся достоинства. И большинство утопистов согласится, что в какой-то момент времени наша рамка будет уместна, потому что в какой-то момент (после того как люди перевоспитаны в правильном духе и выросло неиспорченное поколение) люди добровольно предпочтут жить в их любимой модели**. Таким образом, * Я говорю о почти каждом утописте и о почти всех конкретных утопических замыслах, потому что эта рамка несовместима с «утопиями» господства и насилия и неприемлема для их авторов. ** Я говорю о «большинстве утопистов», так как возможна следующая ситуация: 1. Модель Р наилучшая не только для неиспорченных, но и для испорченных индивидов. широкий круг утопистов и их оппонентов согласится с тем, что наша рамка, раньше или позже, будет подходящей в качестве общей основы для утопии. Ведь каждый из них думает, что она послужит реализации именно его представлений. Люди с разнообразными утопическими проектами, считающие, что эта рамка — подходящий путь к их идеалу (и не будет мешать им и после того, как их идеал будет реализован), вполне могли бы сотрудничать в попытке ее создания, даже осознавая различие своих индивидуальных предсказаний и пристрастий. Их различающиеся надежды будут находиться в конфликте между собой, только если в них входит реализация во всем мире одной конкретной модели. Можно выделить три вида утопизма: империалистический утопизм, который санкционирует принуждение каждого индивида к жизни в одной модели сообщества; миссионерский утопизм, который надеется уговорить или убедить каждого индивида жить в одной определенной модели сообщества, но не будет принуждать людей к этому; и экзистенциальный утопизм, который надеется на то, что некая конкретная модель сообщества будет существовать (будет жизнеспособна), хотя и не обязательно повсеместно, так что желающие смогут жить в соответствии с ней. Экзистенциальные утописты могут всецело поддержать рамку. При полном осознании различий между ними приверженцы различных идеалов могут сотрудничать в создании рамки. Утописты-миссионеры, несмотря на универсальный характер своих устремлений, присоединятся к ним и поддержат создание рамки, потому что для них принципиально, чтобы приверженность их идеалу была следствием полностью добровольного выбора. Впрочем, они не будут особыми поклонниками дополнительного достоинства рамки, а именно того, что она позволяет одновременно реализовывать много разных возможностей. В отличие от первых двух случаев утописты-империалисты будут выступать против рамки, если только все с ними не согласятся. (Что ж, всех удовлетворить невозможно, особенно тех, кто 2. Тем не менее испорченные индивиды не выберут добровольно жизнь в условиях модели Р. 3. Более того, достойным сожаления эмпирическим фактом является то, что, начав с нас и нашего общества, невозможно получить неиспорченных людей. 4. Поэтому мы никогда не сможем получить ситуацию, при которой большинство людей захочет жить в условиях модели Р. 5. Следовательно, поскольку Р — это наилучшая модель для всех (испорченных и нет), ее необходимо будет навязать людям в качестве постоянной и вечной. останется недовольным до тех пор, пока все не будут довольны.) Поскольку внутри рамки может быть создано любое сообщество, она совместима со всеми конкретными утопическими проектами, хотя не гарантирует успеха ни одному. Для утопистов это должно быть огромным достоинством, потому что их конкретным проектам пришлось бы гораздо хуже при попытке их реализовать в условиях «чужих» утопических схем. Сообщество и государство Нашей рамке присущи многие достоинства, свойственные либертарианскому идеалу; в то же время в ней отсутствуют многие его недостатки. Ведь несмотря на то что имеется большая свобода выбора между сообществами, многие из конкретных сообществ могут иметь множество внутренних ограничений, которые нельзя оправдать с либертарианской точки зрения, таких ограничений, которые либертарианцы осудили бы, будь они принудительно установлены аппаратом централизованного государства. Примеры: патерналистское вмешательство в жизнь людей, ограничение того, какие книги разрешены в данном сообществе, ограничения в сфере сексуального поведения и т.п. Однако это лишь другой способ формулировки утверждения, что в свободном обществе люди могут добровольно согласиться на ограничения, которые государство не имеет права им навязывать. Хотя сама рамка является либертарианской и воплощающей laissez faire, сообществам внутри нее не обязательно быть такими же, и, возможно, ни одно сообщество внутри нее не захочет быть таким. Следовательно, характеристики самой рамки не обязательно относятся к отдельным сообществам. В этой системе laissez faire все может получиться так, что в ней не будет «капиталистических» институтов, несмотря на то что они разрешены, или что в некоторых сообществах они будут, а в других нет, или что в некоторых сообществах будут какие-то из них, в общем — все, что хотите*. В предыдущих главах мы говорили о праве индивида на отказ от выполнения конкретных условий определенного рода соглашений. Почему же мы теперь утверждаем, что в конкретном сообществе могут быть установлены разные ограничения? Разве сообщества не должны разрешать своим членам отказывать - * Странно, что многие молодые люди, мечтающие жить «в ладу» с природой, «плыть по течению» и не менять насильно ход вещей, испытывают такое тяготение к этатистским взглядам и социализму и так враждебны по отношению к равновесию и процессам типа «невидимой руки». ся от соблюдения этих ограничений? Нет, основатели и члены маленького коммунистического сообщества могут, и это будет справедливо, отказать любому, кто не согласен делить все поровну, даже если это будет технически возможно. Нет такого общего принципа, в соответствии с которым каждое сообщество или группа должны позволять своим членам отказываться от соблюдения установленных в них ограничений в тех случаях, когда это технически возможно. Дело в том, что иногда такой отказ от соблюдения ограничений внутри группы мог бы изменить характер самой группы, сделав ее не такой, как было задумано. Здесь кроется интересная теоретическая проблема. Государство или охранное агентство не имеют права принудительно осуществлять перераспределение между сообществами, но такое сообщество, как, например, кибуц, имеет право осуществлять внутреннее перераспределение (а также делиться с другими сообществами или с посторонними людьми). Такое сообщество не обязано предоставлять своим членам возможность отказаться от соблюдения этих условий и остаться членом сообщества. Однако государство, как я доказал, обязано предоставлять такую возможность; люди имеют право отказываться выполнять требования государства. В чем же заключается то различие между сообществом и государством, от которого зависит различие в легитимности навязывания всем одной конкретной модели? Индивид вытерпит несовершенства привлекательного в целом пакета Р (который может представлять собой договор о защите, какое-нибудь потребительское благо, сообщество) и не станет приобретать другой пакет (совершенно другой или Р, но с изменениями), если ни один из привлекательных и достижимых из доступных ему иных пакетов не стоит для него своей более высокой по сравнению с Р цены, включая расходы на то, чтобы побудить других индивидов принять участие в создании другого пакета. Предполагается, что для государств калькуляция издержек включает возможность отказа от соблюдения ограничений. Но это еще не все, по двум причинам. Во-первых, в отдельных сообществах также может быть технически возможно с низкими издержками администрирования (оплачиваемыми тем, кто этим пользуется) организовать для его членов возможность отказаться от соблюдения ограничений, оставаясь внутри сообщества, хотя это не обязательно так. Во-вторых, государства отличаются от других пакетов тем, что в них сам индивид не должен нести административные расходы, связанные с отказом от соблюдения некоторых условий, обязательных в иных случаях. Другие люди должны заплатить за тщательную разработку своих принудительных институтов таким образом, чтобы они не распространялись на тех, кто желает из них выйти. Это различие не сводится к тому, что всевозможных сообществ очень много, а государств сравнительно мало. Даже если бы почти каждый индивид пожелал жить в коммунистическом сообществе, так что жизнеспособных некоммунистических сообществ не могло бы возникнуть, то ни одно конкретное сообщество не было бы обязано (хотя будем надеяться, что оно это сделает) позволять своим индивидуальным членам отказываться от принципа равенства в распределении. У несогласного индивида не осталось бы иного выхода, кроме как подчиниться. Однако другие не принуждают его подчиниться, и его права не нарушены. У него нет права на то, чтобы другие совместными усилиями обеспечили ему возможность не подчиняться их порядку. Мне кажется, что ключевое различие связано с разницей между сообществом, основанным на личных взаимоотношениях, и государством. В случае государства известно, что есть индивиды- нонконформисты, но никто не стоит перед неизбежностью иметь дело с ними или с фактом их нонконформизма. Даже если кому-то их неподчинение кажется оскорбительным, даже если мысли об их существовании кого-то терзают и мучают, права этого индивида нонконформисты не нарушают и вреда ему не наносят. А в сообществе, где все друг друга знают, индивид не может избежать столкновения с тем, что кажется ему оскорбительным. Это оказывает непосредственное влияние на условия его жизни. Данное различие между сообществом, где все знают друг друга, и таким, где этого нет, связано с другим различием. Сообщество, где все знакомы друг с другом, может существовать на земле, которой совместно владеют его члены, в то время как в государстве дело обстоит иначе. Сообщество, выступая как одно целое, будет иметь титул собственности, позволяющий установить, какие правила должны соблюдаться на его земле, в то время как граждане какого-либо государства не владеют совместно землей, на которой оно расположено, и поэтому не могут регулировать ее использование подобным образом. Если все индивиды, владеющие землей, совместными усилиями установят определенный порядок (например, на этой земле не имеет права жить тот, кто не отдает бедным п% дохода), то будет достигнут тот же эффект, как если бы государство приняло соответствующий закон. Но поскольку устойчивость консенсуса зависит от самого слабого звена, то даже с помощью дополнительных (абсолютно легитимных) бойкотов было бы совершенно невозможно сохранить единство коалиции в ситуации, когда разнообразные выгоды делают выгодным дезертирство. Однако некоторые из небольших сообществ не будут находиться на земле, которой члены сообщества владеют совместно. Имеет ли право большинство жителей маленькой деревни принять указ, запрещающий делать в общественных местах то, что они считают оскорбительным? Имеют ли они право принять закон о поведении в общественных местах с запретом на наготу, внебрачные связи, акты садизма (по отношению к изъявившим согласие мазохистам) или появление на улицах под ручку расово смешанных пар? На своем участке любой частный собственник может запрещать или разрешать все что угодно. Но как насчет общественных мест, где людям бывает трудно избежать зрелищ, которые кажутся им оскорбительными? Следует ли подавляющему большинству удалиться от оскорбляющего их взоры меньшинства? Если большинство имеет право устанавливать границы допустимого поведения в общественных местах, имеет ли оно право, потребовав, чтобы никто не появлялся в общественных местах без одежды, потребовать также, чтобы никто не появлялся в общественных местах без нагрудного знака, удостоверяющего, что в течение этого года он отдал п% своего дохода нуждающимся, на том основании, что их оскорбляет вид человека без такого нагрудного знака? И откуда берется право большинства принимать решения? Может быть, никаких «общественных» мест или улиц не должно быть? (Некоторых связанных с этим опасностей, указанных в главе 2, можно избежать с помощью оговорки Локка, о которой речь идет в главе 7.) Поскольку я не очень хорошо понимаю, как разобраться с этими вопросами, я ограничусь тем, что их поставлю. Изменяющиеся сообщества Отдельные сообщества могут быть какими угодно, если они совместимы с функционированием рамки. Если характер какого-то сообщества не подходит индивиду, ему не обязательно в нем жить. Все это прекрасно с точки зрения человека, который решает, к какому сообществу ему присоединиться. Но предположим, что конкретное сообщество меняет свой характер и перестает удовлетворять индивида. Слова «Не нравится — не приходи!» выглядят более убедительными, чем слова «Не нравится — уходи!». После того как человек многие годы прожил в каком-то сообществе, пустил корни, обзавелся друзьями и внес свой вклад в развитие сообщества, собраться и уйти — это трудный выбор. Когда сообщество вводит новое ограничение, отменяет старое или серьезно меняет свой характер, это влияет на его индивидуальных членов примерно так же, как на граждан государства влияет изменение его законов. Не следует ли по этим причинам с меньшей готовностью предоставлять сообществам столь большую свободу внутреннего саморегулирования; не следует ли ограничить их возможности вводить запреты, которые в случае установления государством были бы нарушением прав индивида? Сторонники свободы никогда не считали, что существование Америки сделало легитимными порядки в царской России. Почему в случае с сообществами все должно быть иначе? 11 На ум приходят разные рецепты, я здесь рассмотрю только один. Любой индивид имеет право создать новое сообщество любого типа (в пределах рамки), какое только пожелает. Ведь никто не обязан к нему присоединяться. (Никакое сообщество не может быть запрещено из патерналистских соображений; кроме того, не могут быть установлены патерналистские ограничения, направленные на сведение к нулю предполагаемых дефектов в процессе принятия решений людьми; например, нельзя вводить обязательные программы информирования, периоды ожидания.) Изменение уже существующего сообщества — это другой вопрос. Более широкое общество может подобрать для сообществ (уважающих определенные права и т.п.) какую-нибудь предпочтительную внутреннюю структуру и потребовать, чтобы сообщества выплачивали недовольным компенсацию за отклонение от этой структуры, поскольку решение ее изменить принимает сообщество. Описав это решение проблемы, мы видим, что оно не является необходимым. Для достижения той же самой цели индивидам достаточно включить в соглашение (контракт) с любым сообществом, к которому они присоединяются, пункт, что любой член сообщества (в том числе и они сами) получит компенсацию за отход от описанной в контракте структуры (которая не обязательно должна соответствовать предпочтениям общества в целом) в соответствии с обозначенными в контракте условиями. (Компенсацию можно потратить на то, чтобы покинуть данное сообщество.) |