Ромм Фредди А. Голос Горячего Сердца
 Скачать 0.53 Mb.
|
|
- Как вы узнали меня, дитя моё? Ой! Кого это я узнала? Кто он такой, этот человек? Ох... Вот она, та самая особенность, о которой говорила её величество. Так это... дофин Карл??? Жанна услыхала, как по залу прошелестел громкий шёпот: - Она узнала короля! Переодетого! Невероятно! Как ей это удалось?! Так это и вправду - дофин?! - Ваше величество... я... - Вам указали на меня ваши Голоса? "Откуда он знает про Голоса? От королевы Иоланды? Может, не стоило мне рассказывать ей о них? Теперь все на свете знают... А как бы иначе я объяснила свою просьбу?" - Д-да... ваше величество... "Кто этот человек высокого роста, кажущийся очень сильным, уставившийся на меня так странно? Красивый... Да ну, мне сейчас не до него. А другой - рядом с дофином - очень похожий на него, но значительно более приятного вида?" - К вашим услугам, дева Жанна! Я - герцог Алансонский, брат короля! "К моим услугам - брат дофина?! Ой, как приятно!" - Как это замечательно, ваше высочество! Чем больше королевской крови примкнёт к нашему делу, тем лучше для Франции! "Здорово это я сказала! Даже самой нравится!" - Ваше величество! Мне кажется, вы не должны доверяться этой девушке! "Кто этот человек, так уверенно обращающийся к дофину? Выглядит как служитель церкви... важная особа... архиепископ? Ой." - Дитя моё, что же ваши Голоса хотели передать мне через вас? "Что я должна теперь сказать? Что мне нужно в армию? Попросить, чтобы он познакомил меня с капитанами? Уговорил их поверить мне? Нет... кажется, сейчас ему нужно услышать что-то другое. Что-нибудь неожиданное, удивительное. Как же мне быть? Для начала - нужно выиграть время." - Ваше величество, благородный дофин! То, что я обязана сообщить вам, предназначено только для ваших ушей! Мы должны остаться с вами наедине! "Хотя, сказать по правде, именно с ним мне бы хотелось общаться меньше, чем с кем бы то ни было другим из присутствующих. Вот если бы с его братом..." - Да, дитя моё. Пожалуйста, пройдите со мной в капеллу. Господа придворные, прошу вас, оставайтесь здесь, отдыхайте, развлекайтесь! "Что, что бы такое сказать? Ну, Голоса, выручайте! О, вот: отец Фронт говорил, что в старых церквах под алтарями непременно клали что-нибудь этакое..." - Ваше величество! Голоса повелели мне передать вам, что вы, а не английский король Генрих, - подлинный наследник французского престола! Доказательством этому станет то, что ваши люди найдут... под алтарём в церкви святой Екатерины в Фьербуа! "Голоса, не подведите, умоляю вас! Святая Екатерина, пожалуйста! Ничего умнее мне в голову не пришло. Лишь бы там оказалось хоть что-нибудь достойное внимания." Жанне показалось, что на дофина её слова произвели сильное впечатление. Карл вздрогнул, провёл рукой по лицу... - Хорошо, дитя моё... сегодня, нет, сейчас же мои люди поедут в Фьербуа. Вот только... простите, но... архиепископ требует, чтобы вас проверила церковная комиссия. Это произойдёт в Пуатье. Они хотят знать, что это за Голоса, которые вас направили ко мне. Вы ведь не возражаете? "Мамочка моя! Час от часу не легче. Ещё не известно, с чем вернутся слуги короля из Фьербуа, а тут ещё комиссия. Хотя - нет худа без добра: комиссия начнёт меня проверять, все забудут про Фьербуа, и... Да, но как мне быть на этой самой комиссии, что ей говорить, как объяснять? Не скажу ведь я им, что придумала Голоса. Придётся как-то выкручиваться. А может, ко мне и вправду приходят святые Екатерина, Маргарита и Михаил? Ведь я их вижу, слышу так явственно... И как я опишу их комиссии? Откуда мне знать, как они должны выглядеть? А может, именно так, как они предстают передо мной... Ведь и комиссия едва ли это знает! Не видела же она этих святых?! Решено: расскажу им, как я вижу Голоса во сне... в церкви..." - О, ваше величество, разумеется, я не возражаю! Пусть меня проверяют столько, сколько нужно! "Но лучше чтобы побыстрее. Королева Иоланда говорит, что орлеанцы не могут долго ждать." * * * Жанна сладко спала рано утром два дня спустя после её встречи с дофином Карлом, когда мимо окон покоев королевы Иоланды проскакали всадники на взмыленных лошадях. И почти немедленно со стороны апартаментов дофина донёсся взволнованный крик: - Ваше величество! Прибыли гонцы из Фьербуа! Под алтарём в церкви святой Екатерины обнаружен старинный меч! Возможно, что это - меч, принадлежавший самому Карлу Мартеллу! * * * - Девица Жанна! Встаньте, суд идёт! Жанна безропотно поднялась со своего места. Ей порядком уже надоели эти бестолковые проверки, допросы, многократные процедуры изгнания бесов. Вроде бы ничего неприятного или болезненного, но занудно и отнимает время. Но ведь дофин поставил условие - необходимо их пройти, чтобы быть допущенной к армии. Значит, так тому и быть. Нужно пройти проверку церковного трибунала - здесь, в Пуатье. О, этот Пуатье... самый большой город, который до сих пор видела Жанна. Есть на что посмотреть девчонке, которая выросла в деревне и с тех пор повидала только небольшие крепости - Нефшато, Вокулёр - да ещё на днях замок Шинон. Здесь, в Пуатье, заседает парламент, верный дофину Карлу, здесь также имеется университет. И вот из этого-то университета как раз больше всего судей. Всего их, членов трибунала, пятнадцать, и каждый норовит спросить что-нибудь заковыристое. Хотя... на самом деле, больше всего Жанна опасалась одного-единственного вопроса: "Девочка, а не придумала ли ты сама эти Голоса?". Но нет, этого никто так и не додумался спросить. Повезло с этим мечом из Фьербуа. Принадлежал ли он Карлу Мартеллу или нет, но появился очень вовремя, послужил доказательством того, что Деву Жанну просвещают силы свыше. И теперь единственное, что решала комиссия - какова природа этих сил, происходят ли они из рая или ада, от Бога или Сатаны. От этого зависела также будущая рекомендация комиссии: допустить ли Жанну к командованию войском. Да, но... какое отношение имели к природе Голосов вот такие вопросы, как тот, который задал, к примеру, профессор теологии Гильом Эмери: - Жанна, по твоим словам, Бог хочет помочь французскому народу избавиться от бедствий. Но если Францию освободит сам Бог, то зачем же тогда нужны солдаты? Жанна не успела даже задуматься над этим вопросом, как сходу выпалила ответ: - Бог помогает тем, кто сам себе помогает. Франция должна сражаться за свою свободу. Дело французских солдат - идти в бой и храбро биться за свою страну, а Бог пошлёт им победу! После этого ответа наступило продолжительное гробовое молчание. Жанне стало скучно, и она заёрзала на своей скамейке. Долго ещё они там? Монах-францисканец Сеген де Сеген прокашлялся и взял слово: - Жен-на! Скази-ка нам, на каком язике гофорили с топой Голоса? Девушка чуть не упала от такого произношения. Конечно, её собственный французский был далёк от совершенства, ну так она и жила до сих пор в провинциальной глуши, а тут вот... Ничего удивительного, что рассерженная глупыми придирками Жанна ответила несколько резковато: - На лучшем, чем ваш! Она тотчас же спохватилась, прикусила язык, испугавшись неминуемой неприятности, но комиссия только расхохоталась её дерзкому ответу. Лимузенский акцент брата Сегена успел надоесть решительно всем. Разозлённый брат Сеген закричал: - Тай знамэние, которое поттвертит, што ты послана Богом! Жанну на мгновение охолодил страх: вот сейчас она - один на один перед всем миром. Миром, который задушил голодом героев Руана, а теперь взялся за орлеанцев. Тем миром, который словно сговорился не допустить её к исполнению миссии, провозглашённой мудрым Мерлином. Сжав зубы и мысленно прикрикнув на собственный испуг, девушка встала со скамьи и воскликнула: - Я пришла в Пуатье вовсе не для того, чтобы давать знамения и творить чудеса! Отправьте меня в Орлеан, и я вам покажу столько знамений, что хватит на тысячу лет! Пусть мне дадут хоть немного солдат - и я сделаю это! Она ожидала, что сейчас на неё рассердятся, начнут кричать... но вместо этого комиссия одобрительно закивала. И сердитый брат Сеген кивал тоже. Жанна знала, о чём говорила. В то самое время, когда на протяжении трёх недель её допрашивала церковная комиссия, под знамя Девы стихийно собирались тысячи добровольцев. Многие из них не имели при себе никакого оружия, опыта боёв, зато другие обладали тем и другим и охотно учили новобранцев. Удивительно, но местные жители, опасавшиеся прихода англичан, охотно давали солдатам еду и одежду. Занятая делами комиссии, Жанна не имела возможности часто встречаться с теми, кто шёл под её командование, но тем приятнее ей было время от времени видеть их - всё более многочисленных и организованных. А ещё были делегаты из Орлеана, те, которые молили о помощи - как можно скорее. И этой помощи они, разуверившиеся во всём, ожидали от несовершеннолетней, неграмотной крестьянской девушки. И вот однажды, по прошествии этих трёх недель... Председатель комиссии поднялся со своего места, значительно прокашлялся, и раздался его баритон: - Трибунал Университета Пуатье постановляет: нами не найдено никаких препятствий к тому, чтобы разрешить Деве Жанне возглавить армию. Учитывая, что ей какое-то время придётся выполнять мужское дело, мы объявляем её вправе носить мужскую одежду, с целью защиты её целомудренности. Его величество король Карл может направить её в Орлеан! * * * Ой, как хорошо! Страшный трибунал позади! Мне разрешили отправиться в армию! Да армия - вот она, через улицу. Палатки с добровольцами, всеми, кто прибыл сюда, пока меня проверяла комиссия. Люди поверили мне... и даже раньше, чем комиссия разрешила им верить. Немного неудобно. Получается, что я всех обманула, ведь в действительности никакие святые ко мне не приходят. Но что же мне делать? Неужели ждать, пока к какой-нибудь девушке, живущей в Лотарингии, в самом деле придут святые? А если никогда не придут - что будет с милой Францией? Вон гонцы из Орлеана рассказывают - так страшно, в городе уже есть нечего. Ещё чуть-чуть - и жители начнут умирать прямо на улицах. А я ведь много не хочу. Только чтобы армия пришла к Орлеану и отбросила злых годонов прочь. Командовать я не буду, вот ещё, для этого капитаны есть. Наверное, правда, придётся в атаку ходить, подняв меч, тот самый, из Фьербуа. Ох и тяжёлый он, надо потренироваться, чтобы из руки не вываливался, а то что я за девушка из предсказания? И ещё знамя. Надо какое-нибудь особенное. Может быть, во время боя я буду держать знамя, а не меч, так ведь легче. А может, сделать два - большое и поменьше? Настоящее знамя и флажок, хоругвь? И как они будут выглядеть? Конечно, белые, но с рисунками. Да, и с шёлковой бахромой. И рисунки какие-нибудь подходящие. Что бы такое придумать? Я ведь теперь вроде как девушка из предсказания Мерлина, ко мне якобы являются святые, значит, рисунки на знамени должны быть подобающие. К примеру, вот такой рисунок: Бог-Отец восседает на троне из облаков и держит державу в руке. И ещё два ангела, преклонив колени, подают ему лилии. Надпись какую-нибудь, например: "Jesus, Maria". А на обратной стороне знамени что бы такое нарисовать? Предположим, корона Франции, поддерживаемая двумя ангелами. А ещё хоругвь... допустим, с изображением ангела, подносящего лилию богородице. Не слишком нахально? И так неудобно перед Богом, лишь бы Он на меня не рассердился за обман... но ведь я просто хочу помочь милой Франции, которая так страдает от злых англичан! Неужели Бог разгневается на меня за это? * * * Окрестности Орлеана, 28 апреля 1429 года - Дюнуа... Что это значит? Где мы находимся? Жанна широко раскрытыми глазами смотрела перед собой. Как же так? Орлеан - вон он, рукой подать. Но... от него отделяет река! Луара! - Дюнуа... Почему так? Вы же сказали, что приведёте армию в Орлеан?! Опытный командир с превосходством и снисхождением смотрел на самоуверенную девчонку: - Эх, Жанна. Какая разница - там или здесь? Там - пяток английских крепостей, здесь тоже пять, фактически две, но одна лишь Турель стоит десятка. Не правда ли? Жанна посмотрела на большую крепость, на которую указывал ей Дюнуа. Да... высокие стены, перед которыми ров. В проёмах стен отчётливо видны пушечные жерла. На стенах - лучники. Что же делать? Как добраться до Орлеана? - Дюнуа! Ла Ир! Может быть, всё-таки попробуем атаковать? Ведь если получится, Орлеан свободен?! Кто-то из командиров позади Жанны отчётливо прыснул от смеха. Девушка закусила губу, из её глаз покатились слёзы. Однако она быстро взяла себя в руки. Ни к кому не обращаясь, произнесла холодно: - Очень жаль, что вы привели сюда армию. С тем же успехом мы могли бы находиться сейчас на дне морском. Но давайте подумаем, как теперь быть. Ведь можно, наверное, переправиться на тот берег? Лодки где-нибудь удастся найти? Дюнуа равнодушно пожал плечами: - Лодки надо было приготовить заранее. Конечно, кое-что найдётся, но не на всю же армию. - Можно перевезти хотя бы обоз с продовольствием? Ну, конечно, сотню солдат хорошо бы ещё. Это получится? - Продовольствие? И ещё сотню солдат? Да, полагаю, перевезти можно. Но вы же попадёте под обстрел со стороны англичан! - Да, наверное, возможно и такое. - Жанна повернулась от Дюнуа к другим капитанам. - Ла Ир, у меня к вам просьба: пока мы будем готовиться к переправе, пожалуйста, пусть ваши люди сделают вид, будто готовятся атаковать Турель. Разумеется, так, чтобы никто из наших не пострадал. Вы сможете это сделать? Надеюсь, в таком случае англичане отвлекутся, не заметят нас. Когда вы сможете привести армию на правый берег, я присоединюсь к вам, и мы вместе прибудем в Орлеан. Хорошо? * * * Весенние сумерки медленно сгущались, превращаясь в мертвящую темноту над городом. Вот и ещё одна ночь наступает. Наступает, ложится на город - в полной тишине. Не слышно не только уличных разговоров, но и собачьего лая, весенних криков котов - голод вынудил жителей съесть даже крыс, ещё полгода назад бегавших стаями по городским свалкам. Горожане забыли, как выглядит рыба - её слишком опасно стало удить из-за обстрела со стороны южных английских фортов. На весь Орлеан осталось всего несколько лошадей. Защитники города идут в редкие вылазки пешком. Однако сил для вылазок остаётся у них всё меньше и меньше. И всё же те, кто способен сражаться, получают еду в первую очередь. Для остальных же пропитания нет. Вот поэтому сегодня вечером городская беднота - сорок тысяч женщин, детей, стариков, инвалидов - должны будут покинуть город в надежде на милость осаждающих. А если англичане не позволят им уйти из осады? Что же, значит, остаётся только умереть. Тихо, покорно, без единого слова упрёка собирались измождённые, исхудавшие люди перед городскими воротами - за последней надеждой. Городские стражники не смели смотреть им в глаза. Старшины города не вышли к ним - зачем, что бы это изменило? С унылым скрипом открылись ворота. Застонал опускаемый подъёмный мост через ров. Обречённые люди стояли безмолвно и неподвижно, никто не решался сделать первый шаг навстречу гибели, которая неизбежно сменит зыбкую надежду. Со стены раздался крик часового. Что это - англичане атакуют? О, только бы не это... Впрочем, какая разница... Часовой на стене закричал снова. В его голосе вовсе не было тревоги. Напротив - радость. То, чего жители не знали уже девять месяцев. Снаружи послышался звон железа. Ржание лошадей. Взволнованные голоса. Штурмующие, годоны? Те, кто стоял ближе к выходу, не без труда нашли в себе силы, чтобы расступиться. Спустя мгновение они едва не упали от радости. К городским воротам приближалось несколько десятков французских солдат, следовавших за девушкой в серебристых доспехах, ехавшей на вороном коне. И - телеги. Множество телег. Телеги, от которых прямо-таки исходил запах - муки, мяса, рыбы. Запах спасения и жизни. А значит, беднякам уже незачем уходить из города. Десятки, сотни тысяч орлеанцев не погибнут от голода. Они останутся жить. Какой-то священник невдалеке завопил: "Слава Богу, к нам пришла помощь! Спасение! Да здравствует король!" В ответ люди, только что получившие помилование от смертного приговора, из последних сил закричали: "Слава Деве Жанне! Да здравствует Орлеанская Дева!". Почему-то никто не славословил Бога и короля. Все отлично понимали, кому на самом деле город обязан своим спасением от голодной смерти. Окрестности Орлеана, май 1429 - Видите ли... мадмуазель... если мы поведём армию к Орлеану мимо позиций годонов, то они ведь нападут на нас! Капитан Дюнуа, батард Орлеана, снисходительно, как и полагается при обращении к несмышлёному ребёнку, пытался объяснить Жанне, почему нельзя вести армию в осаждённый город по правому берегу Луары. Почему нельзя по левому, Жанна поняла ещё несколько дней тому назад сама, едва только увидела главное укрепление англичан на том берегу - Турель, прикрывавшую мост через Луару от французских войск. Дюнуа и Ла Ир правы, с марша такую крепость не возьмёшь, но... значит, надо идти по правому берегу! Там, где у англичан главные силы... Что из того? Жанна не могла скрыть своё раздражение: - Я вас не понимаю, Дюнуа! Ведь мы здесь именно для того, чтобы сражаться с англичанами! Они нападут на нас - отлично, дадим им бой на открытом месте, не придётся штурмовать их бастионы! Вы сами говорили мне, что на этом берегу их вдвое меньше, чем наших воинов, а ведь к нам ещё придёт ополчение из Орлеана! - Да, конечно, но... армия не готова к бою. Много месяцев наши солдаты не видели побед. Они просто разбегутся в страхе при виде одного-единственного годона. Вы же этого не хотите? - Дюнуа, мне очень жаль, что вы так думаете о своих солдатах! Дайте им шанс! Если вы не собираетесь немедленно стать англичанином, уважайте тех, кто готов биться с врагом! Я знаю своих солдат! Они готовы сражаться и погибнуть ради свободы Франции! Жанна обращалась к Дюнуа более резко, чем ей бы самой хотелось. Она всё ещё не могла простить ему, как, впрочем, и другим командирам, недавний обман при выдвижении армии к Орлеану, когда её привели не на тот берег. Раздосадованная их поведением, девушка решила взять командование в свои руки, по крайней мере, до прибытия войска в Орлеан, предоставляя остальным капитанам либо присоединиться к ней, либо убираться восвояси: - Значит, так, Дюнуа! Я веду армию к Орлеану отсюда - правым берегом! Через несколько часов мы будем в городе! Хотите идти со мной - милости прошу! Дюнуа раздражённо пожал плечами. Вот дура деревенская. Один раз удалось ей проскочить в Орлеан, провезти продовольствие под носом у небольшого английского отряда, пока гарнизоны Турели и Огюстена отвлеклись на фейерверк Ла Ира - она и возомнила о себе. Значит, сейчас всё и закончится. Англичане атакуют, французы разбегутся, на этом история похода Девы Жанны завершится. Ладно, пусть так и будет, вмешиваться проку никакого. Некоторое время они ехали молча впереди войска. Ла Ир, де Буссак и де Рэ следовали за ними. Дюнуа невольно оглядывался назад: надо же, какая длиннющая колонна - даже хвоста её не видать. Убедила-таки французов Дева Жанна пойти за ней. Только этого мало, надо ещё уметь сражаться и побеждать. Это вам, мадмуазель, не стадо пасти на лужайке. Вот уже показались впереди английские укрепления. |