Ромм Фредди А. Голос Горячего Сердца
 Скачать 0.53 Mb.
|
|
- Силы небесные! Она сумела ответить на вопрос, который не имеет решения! Кто же вразумляет этого ребёнка? Глава 8. Отречение Буврёй, Руан, апрель-май 1431. В замке Буврёй стоял переполох. Волновались, бегали, суетились все - англичане, церковники, допущенные в трибунал, просто французы, лояльные королю Генриху Шестому. Случилось непредвиденное: подсудимая Дева Жанна тяжело заболела. По мнению врачей, она отравлена. Если она умрёт не на костре, не будет приговорена церковным трибуналом, то прахом пойдут все усилия. Потеряны окажутся затраченные на её покупку и осуждение средства. Подсудимая, умирающая до вынесения приговора, чиста и невиновна. Что может быть хуже для дела Англии, чем признание невиновности той, которая спасла Францию? В камеру, где была заточена девушка, немедленно поспешила делегация судей - проверить, так ли всё плохо. Их взорам предстала метавшаяся в жару пленница, даже во время болезни прикованная к кровати. Почтенные господа судьи во главе с епископом сочли момент подходящим для того, чтобы получить от узницы все необходимые признания. Пьер Кошон подошёл к кровати поближе: - Жанна! Как ты себя чувствуешь? Мне сказали, что ты отравилась рыбой и заболела? Жанна не сразу расслышала его. Епископу пришлось громче повторить свой благочестивый вопрос, говоривший о его бережном отношении к собственности Англии. Только тогда девушка открыла глаза и сквозь дурноту присмотрелась к вошедшим: - Простите, мессиры. Мне очень плохо. У меня совсем не осталось сил. Я, наверное, скоро умру. Умру здесь, в этой тюрьме, среди стражников-англичан. Могу я вас попросить причастить меня и похоронить как добрую христианку? Епископ тяжко вздохнул: - Увы, дочь моя! Для этого ты должна признать над собой власть церкви, сменить платье на женское и покаяться в совершённых грехах! Ты готова выполнить эти условия? И опять измученная болезнью Жанна ответила не сразу: - Почему вы так жестоки со мной... Я очень плохо себя чувствую, меня даже больную держат в цепях... А вы... Вы пользуетесь моей болезнью, требуете, чтобы я оговорила, признала себя виновной... Нет, я невиновна. Я пыталась прекратить войну и спасти людей. Вы считаете это преступлением. Пьер Кошон уже начал сердиться на строптивость умирающей девчонки: - Жанна! Ты должна принять суд церкви! Только тогда ты будешь допущена к священным таинствам. "Вот как. Мне разрешат умереть по-человечески, только если я опорочу саму себя." Девушка отвернулась от святых отцов. Озноб сотряс её. - Надеюсь, что вы хотя бы похороните меня в освящённой земле... В коридоре послышались шаги. В камеру вошёл граф Уорвик в сопровождении двух лекарей. Судя по всему, он расслышал последние слова заключённой: - Кто тебе сказал, что Англия позволит тебе так легко умереть? Эй, стража, выведите отсюда посторонних! Вы, лекари, вылечите её. Отвечаете головой. Король Англии заплатил за неё слишком дорого, чтобы позволить ей умереть иначе как на церковном костре. Эй, посторонние, выйдите-ка прочь! Святые отцы заспешили к выходу. Старший из лекарей осмотрел пленницу и согнулся в поклоне перед Уорвиком: - Ваша светлость! Я должен буду пустить ей кровь! Иначе ничего не получится, она может вот-вот умереть! - А без этого нельзя? Девчонка хитра, ей ничего не стоит сорвать повязки, чтобы истечь кровью и таким способом избежать костра. - Ваша светлость! Клянусь вам, другого пути нет. И нельзя ли, пока она больна, снять с неё цепи? - Нет! Прикована она должна быть обязательно! Ладно уж, пускайте ей кровь. Стража, следите тщательно, чтобы она не покончила с собой. * * * - Эй, рыцарь! Вставайте! Сюда едут англичане! Целый отряд! Робер встрепенулся и стряхнул с себя остатки сна. Сюда направляется английский отряд? Значит, сейчас будем биться. - Да, Эдмон, иди. Я сейчас присоединюсь к тебе. За неполных три месяца, прошедших после удивительного знакомства в лесу рыцаря Робера дез Армуаз и его верного оруженосца Ришара с отрядом Эдмона из Домреми, между ними установились довольно странные отношения. Робер и Эдмон с полуслова понимали друг друга. Они полностью друг другу доверяли - ещё бы, ведь речь шла о спасении девушки, которую оба они, как, впрочем, и все бойцы в отряде, любили больше собственной жизни. И вместе с тем - между ними пролегала какая-то отчуждённость. Возможно, из-за того, что Робер и Ришар были дворянами, а их соратники простолюдинами. И всё же гораздо вероятнее, что причиной было осознание Робером и Эдмоном того факта, что успех их дела превратит их в непримиримых соперников: ведь Жанна-Жаннетт достанется только одному. Но... ведь главное - спасти её. А кого она предпочтёт - лучше об этом не думать сейчас, когда любимая томится в оковах, заточённая в одной из башен зловещего Буврёя. Робер приготовил арбалет, вложил в него стрелу, обнажил меч и, двигаясь как можно тише, подбежал к Эдмону, уже залегшему рядом с одним из кустов. Тут же остановил себя: нет смысла стрелять из той же позиции, лучше пройти немного в сторону и залечь там... Из-з деревьев послышался мерный топот копыт, фырканье и ржание лошадей. Годоны? Хоть бы не ошибиться. Сколько их? Хотя - какая разница... На дороге появились всадники. Англичане. Двое впереди, а за ними ещё один... нет, два... три? Больше? Эдмон, не двигаясь с места, отпустил тетиву, и громкое ржание раненого коня огласило лес. Англичане закричали, один из них спрыгнул с коня и схватился за меч, но следующая стрела, пущенная одним из бойцов Эдмона, угодила ему повыше правого локтя. Раненный конь упал, загородив дорогу, при этом трое англичан, ехавших впереди, оказались между Робером и Эдмоном. Последний, не замечая их, пускал стрелу за стрелой сквозь кусты в невидимых рыцарю солдат. Трое англичан уже успели рассмотреть Эдмона в его укрытии и теперь подбегали к нему. Не раздумывая, Робер пустил арбалетный болт в спину ближайшему из годонов - тот вскрикнул и упал на зелёную траву. Двое других обернулись - Робер уже подбегал к ним, обнажив меч. Но и англичане были при мечах и сразу подняли их навстречу своему противнику. Откуда-то со стороны слышались крики и конское ржание - видимо, люди Эдмона, среди которых сражался и Ришар, успели окружить неприятеля. Робер легко отбил выпад ближайшего солдата. Сильный удар - и меч годона полетел в кусты. Первый из противников растерянно шагнул назад, поскользнулся и упал. Другой сам бросил оружие и вдруг заговорил на ломаном французском: - Сдаюсь! Пощади, рыцарь! Не убивай! Я смогу заплатить тебе хороший выкуп. Робер остановился и огляделся по сторонам. Бой уже заканчивался. Эдмон поднялся и начал связывать обоих пленников Робера. - А ведь вы спасли мне жизнь, рыцарь! - обратился он к своему товарищу-сопернику. - Я этих троих упустил из виду. Если бы не вы, они бы меня наверняка прикончили. Теперь я ваш должник! Робер пожал плечами. Бой есть бой, своих надо защищать, врагов - убивать или брать в плен, и благодарить тут не за что. Одно дело ведь - на всех. Спустя минуту Эдмон уже вёл пленников в свой "лагерь". Робер вынул арбалетный болт из спины первого противника - того, которого убил сразу. Из-за деревьев появился Ришар, который сопровождал ещё троих захваченных годонов. Кто-то из людей Эдмона вёл под узцы двух уцелевших английских коней, которые не успели ускакать далеко. - Недурно сражались, да, сир? Если бы так французы действовали всегда - Деве Жанне не пришлось бы сейчас томиться в плену. Посмотрим, что за птицы наши пленники, - приговаривал, улыбаясь, Ришар, возвращаясь вместе с Робером в "лагерь" отряда. Там уже царила оживлённая суматоха: кто-то очищал стрелы от крови, другие разжигали потухавший уже костёр и готовили большой ужин, рассчитанный и на пленников, а сумрачный Эдмон сидел перед захваченными годонами, поигрывая трофейным кинжалом. - Эй! Сир рыцарь! - окликнул он Робера. - а ведь среди них не только простые солдаты! Как знать, может, им известны секреты Буврёя? Допросить бы их как следует... Робер застыл в замешательстве. Да, верно. Англичане ехали из Руана. По крайней мере один из них - важная птица, офицер. Как знать, что за секреты он хранит? Робер подошёл ближе к главному из пленников: - Расскажите, кто вы? Каково ваше положение в английской армии? Пленный высокомерно усмехнулся: - Какое вам дело до этого? Не сомневайтесь, выкуп вы получите хороший, а остальное пусть вас не интересует. - Выкуп мне не нужен. Если вы поможете нам сделать то, ради чего мы прибыли сюда, я вас отпущу без всякого выкупа. Рассказывайте! Англичанин немного побледнел и перестал улыбаться, но ничего не ответил. Робер подождал немного и вопросительно взглянул на Эдмона. Тот пожал плечами: - Не хочет говорить о себе? Не надо. Думаю, его солдаты неплохо осведомлены, кто их командир. Эй, ты! - обратился он к тому из пленных солдат, который сидел ближе. - По-французски говоришь? - Ответа не последовало, и Эдмон лениво добавил, почёсывая бок: - Если нет, я тебя сейчас повешу вот на этом самом дереве. На выкуп твой мне наплевать, а молчальники-дармоеды не нужны. - Нет! Не надо! Я говорю по-французски! - Англичанин выговаривал слова неправильно, акцент его был непереносим для дворянского уха Робера, и всё же понять пленника было возможно. - Не убивайте меня! Я отвечу на ваши вопросы! - Вот так-то лучше. Все вы здесь, во Франции, лопочете по-нашему, только надо уметь развязать вам языки. Вопрос к тебе: кто таков твой командир? Каково его положение в вашей армии? Он вхож в Буврёй? - Да! Я всё скажу. Наш командир - сэр Годфри из Ньюкастля, лейтенант городской стражи Руана. Он часто бывает в Буврёе. Кажется, он знаком с милордом Уорвиком. Сэр Годфри презрительно сплюнул в направлении солдата. Эдмон вопросительно посмотрел на Робера: - Сир рыцарь! Вы позволите мне допросить сэра Годфри? - Разумеется, Эдмон! Поступай так, как сочтёшь нужным. "Вот шельма. В два счёта развязал язык солдату, а мне бы такое и в голову не пришло. Вот и выходит, что этот простой мужик Эдмон в сто раз лучше как командир, чем я, потомственный дворянин. Что за деревня такая Домреми? Получается, не случайно именно оттуда пришла Жанна." - Так, сэр Годфри, - заговорил Эдмон, обращаясь к пленнику. - Поскольку вы временно переданы мне, потрудитесь ответить на несколько простых вопросов. Вам известно внутреннее расположение комнат в башне, где заключена Дева Жанна? Как добраться до этой башни? Каков пароль для городской стражи? Для охраны Буврёя? Ничего не отвечая Эдмону, сэр Годфри повернулся к Роберу: - Сударь! Я полагал вас порядочным дворянином, а вы позволяете низкорожденному мужику так нагло разговаривать со мной, рыцарем?! Робер вспыхнул. "Нет, сэр Годфри, так мы с вами не договоримся". - Милорд! Чем вам не нравятся простые мужики? При Азенкуре ваш король Генрих именно простых мужиков-англичан отправил поджигать бараки, в которых находились пленные французские рыцари. А этот, как вы выразились, простой мужик вас отнюдь не убивает, а вежливо спрашивает. Считайте, что эти вопросы исходят от меня. Вы удовлетворены? - Нет, сударь. Отвечать на подобные вопросы я не обязан. Они имеют целью нанести вред моему королю, а потому задевают мою честь. В отличие от моего солдата, я дорожу честью больше, чем жизнью. Не хотите получить за меня выкуп - можете убить, а рассказывать я вам ничего не стану. - Милорд! Наши вопросы и ваши ответы на них вовсе не повредят Англии. Мы всего лишь хотим спасти от гибели девушку. Вы, разумеется, знаете о ней, возможно, даже видели в Буврёе. Речь идёт о Деве Жанне, которую ваш король собирается жестоко казнить. - Сударь! Эта Дева Жанна - ведьма. Она опасна не только для англичан, но и для французов. Не напрасно же французы предали её в наши руки. Вам же лучше будет, если эта колдунья получит по заслугам. Робер едва сдержался: - Сэр Годфри! Потрудитесь выбирать выражения, когда говорите... о моей невесте! Он увидел, как при этих словах сверкнули глаза Эдмона, однако парень ничего не сказал, даже не шевельнулся. Сэр Годфри посмотрел удивлённо: - Дева Жанна - ваша невеста? Что же... извините. Я, конечно, могу ошибаться. Я не инквизитор, плохо разбираюсь в ведьмах. И всё же, сударь, я не пророню ни слова, которое бы могло повредить нашему делу. Можете меня убить. Воцарилась пауза. Робер не знал, что возразить англичанину. Эдмон поднялся на ноги: - Сир Робер! Боюсь, что вам он больше ничего не скажет. Если позволите, я сам с ним переговорю. Надеюсь, что мои доводы будут для него убедительнее ваших просьб. А вы пока погуляйте здесь где-нибудь. Вам не пристало видеть, что здесь сейчас произойдёт. Когда сэр Годфри перестанет кричать, возвращайтесь. Полагаю, к тому моменту я уже буду знать всё, что только возможно из него вытянуть. И Эдмон, не глядя на Робера, подошёл к костру и вынул из него самую большую головню. Буврёй, Руан, 12 мая 1431. Епископ Пьер Кошон скорбно вздохнул, прежде чем начать речь, обращённую к членам трибунала: - Господа судьи! Мы в затруднительном положении. После длительных заседаний мы смогли сформулировать обвинительное заключение, но... к сожалению, от него мало толку. Да, мы сможем приговорить обвиняемую к костру, но арманьякам ничего не стоит добиться аннулирования нашего решения... по причинам, хорошо известным всем присутствующим. Мы рассчитывали, что решающее доказательство своей вины подсудимая даст сама. К сожалению, ни во время её болезни, ни впоследствии мы не смогли уговорить её подчиниться церкви. Девятого мая она была приведена в камеру пыток. Замечу, что её и ранее наказывали свинцовым кнутом, но впервые речь шла о такой пытке, которая... э-э... - После которой уже не ходят. Понятно. - Именно так, дорогой Лемэтр. Вначале всё шло хорошо. Она очень испугалась и даже потеряла сознание. Её облили водой и привели в чувство. Когда палач уже приготовил подсудимую к пытке и мы предложили ей отречься от своих заблуждений, она ответила, что... - Да! Очень интересно, что же можно в такой ситуации ответить?! - Тише вы, не перебивайте! Сейчас всё и так узнаете! - Она ответила нам, что не отступится, как бы её ни пытали... - Ха! Подумаешь! Все еретики так говорят перед началом пытки. Это ничего не означает, палач вразумляет всех. Но если даже вдруг нет, то это говорит только о том, что грешная душа совсем погрязла в дьявольских сетях. - Извините, я не договорил. Так вот: ещё она добавила, что даже если вдруг боль заставит её оговорить саму себя, то потом она всё равно откажется от этого признания! - Как же это так? Уступит пытке, но потом откажется от своих показаний? Вот лгунья! Тогда какой смысл её пытать? В таком случае, мы и сами можем написать что угодно. Нам-то нужно, чтобы она повторила свои признания прилюдно, а не только перед палачом! - Да, господа. И вот тут-то нам нужно хорошенько подумать. Прежде всего: что, если мы всё-таки подвергнем её пытке? Может быть, она потом не откажется от своего признания? - Что значит это "может быть"? Представьте себе её, искалеченную, перед толпой, если она вдруг заявит, что невиновна! Какое это произведёт впечатление на людей? - Досточтимые мэтры, я хочу ещё добавить: по словам англичан, подсудимая очень тяжело переносит боль и быстро теряет сознание, а значит, легко может умереть! - Это правда? Если такое случится, то ничего хуже быть не может! Если она умрёт без приговора, то сразу станет великомученицей и... - И святой. Представьте, что с нами после этого сделают англичане. Нет, о пытке не может быть и речи. Я против. Господа, у меня есть опыт в делах подобного рода. Те, кто впервые проводит допрос, обычно полагают, что труднее всего добиться признания от сильных, закалённых мужчин. Ничего подобного, именно с такими легче всего, после каких-нибудь двух часов допроса с пристрастием они сознаются в чём угодно. Нет, хуже всего иметь дело со слабыми, болезненными, испуганными подсудимыми, в особенности с женщинами и детьми. Если они сразу не признаются, то под пыткой быстро теряют сознание, а зачастую и умирают. Не будем забывать, что наша подсудимая недавно перенесла тяжёлую болезнь, от которой до сих пор не оправилась, и она всё ещё очень слаба. И самое последнее дело - как в том случае, который мы рассматриваем - если подсудимая сразу, ещё до начала допроса, теряет сознание. Это означает её верную смерть во время пытки. Исходя из всего этого, я решительно возражаю против допроса с пристрастием! - И я возражаю. Ваше преосвященство, у меня есть другое предложение. Раз уж подсудимая так боится боли, то не всё потеряно. Её надо напугать при стечении публики. Вот тогда, если она признается, то уже не сможет отказаться. - Я вас не понимаю! Вы предлагаете пустить горожан в камеру пыток? - О, нет! Мы ведь признали её виновной? Значит, она должна быть казнена. Приготовим костёр. И тогда - одно из двух: либо она под угрозой сожжения отречётся на глазах у сотен людей, либо... у нас просто не будет иного выхода, кроме немедленного приведения приговора в исполнение. * * * Большой английский отряд, не менее сотни кавалеристов, сопровождавших карету, приближался к лесу. Всадники ехали, настороженно осматриваясь по сторонам: ещё бы - в этих местах полно разбойников, которым ничего не стоит напасть на высокую особу. Главное - избегать леса. Неожиданно послышался громкий треск, и ехавший впереди кавалерист еле успел увернуться от рухнувшего высокого дерева, которое ударило лошадь по крупу, едва не придавив её. Бедное животное жалобно заржало, и тут же затрещало другое дерево - там, где отряд уже проехал. Грохот падающих лесных великанов смешался с лошадиным ржанием и стонами раненых солдат. Однако к этим звукам немедленно добавился ещё один - зловещий свист стрел. Лошади, беспорядочно метавшиеся среди древесных стволов, били друг друга копытами, сбрасывали седоков, пытались выскочить из страшной засады. Англичане поспешно спешились, их командир крикнул: - Всем собраться вокруг кареты! Защищайте его высочество! Не так уж много солдат пока было ранено, только двое или трое убито - своими же лошадьми. Англичане перелезали через стволы, прячась от стрел, подползали к карете, готовили луки. Град стрел прекратился. Что это? Минутное затишье или признак того, что разбойники ушли? Несколько солдат осмелели и принялись рубить мечами ветки упавших деревьев, чтобы те не закрывали обзор. Около сотни воинов короля Генриха - против горстки разбойников. Внезапно свист стрел раздался вновь, но теперь уже мишенями стали стволы деревьев. В них летели стрелы... от которых исходило пламя. Обмазанные смолой и подожжённые, стрелы вонзались одна за другой в срубленные деревья. Не прошло и пяти минут, как вокруг растерянных англичан забушевало пламя. - Ваше высочество! Выходите из кареты! Беда! Пожар! Дверца открылась, и из кареты выглянул перепуганный регент, герцог Джон Бедфорд. Тотчас град стрел прекратился. Солдаты встали вокруг герцога стеной, своими телами прикрывая его от опасности. Эдмон, лежавший в засаде в десяти ярдах от кареты, кивнул Роберу. Ещё немного - и герцог будет захвачен. О том, что Бедфорд будет проезжать здесь сегодня, рассказал три дня назад Эдмону сэр Годфри под пыткой. Если бой сложится удачно, останется только обменять герцога на Жаннетт. Такую важную персону, второго по важности человека королевства, англичане не смогут оставить в руках своих врагов. В крайнем случае Жанна пообещает больше не участвовать в войне - и всё. Годится, ничего страшного. Никто из тех, кто сейчас атакует защитников Бедфорда, вовсе и не желает, чтобы Дева Жанна вернулась на войну, довольно с неё. Герцог, регент будет обменен на простую деревенскую девушку. Осталось только небольшое усилие... Вновь полетели стрелы, на сей раз обычные, не зажжённые. Однако и англичане пришли в себя и уже начали отвечать на выстрелы. Из кустов справа от Эдмона донёсся крик боли. Англичане осмелели и, прикрываясь щитами, обнажили мечи и начали перелезать через незагоревшийся ствол, загораживавший им дорогу к раненому человеку. Робер услышал, как Эдмон скрипнул зубами. С противоположной стороны дороги одновременно вылетело с полдюжины стрел, обрушившихся на спины годонов. Двое из них упали навзничь, другие поспешно вернулись к карете. - Ну что, сир Робер? Сегодня освободим Жаннетт или сами сложим головы, да? Многовато англичан. И всё же защитники Бедфорда падали один за другим. Двоих, у которых доспехи выглядели прочнее, застрелили из арбалетов Робер и Ришар, укрывшийся на противоположной стороне дороги. Среди англичан поднялась паника. Самые испуганные просто перелезали через стволы и бежали куда глаза глядят - этих люди Эдмона не трогали. Зато всё больше стрел доставалось остальным, которые, по-прежнему прикрывая герцога, пытались вывести его на дорогу - в ту сторону, откуда прибыли. Робер отполз от Эдмона и короткими перебежками стал приближаться к защитникам Бедфорда. Заметив его передвижение, англичане пустили несколько стрел, при этом, судя по крикам, случайно попали в кого-то из людей Эдмона. Когда Робер выбрался из зарослей, вокруг Бедфорда оставалось не более десяти уцелевших солдат. Заметив одинокого рыцаря, они подняли луки, и Робер прикрылся щитом. Несколько ударов стрел по щиту, словно град, - Робер разозлился, но постарался сдержаться. - Эй, вы! - обратился он к противникам. - Нас больше! Вы окружены и беззащитны, сдавайтесь! Если вы немедленно сложите оружие, обещаю сохранить вам жизнь, слово дворянина! Его высочество Джон Бедфорд также не пострадает! - Кто вы такой? - послышался выкрик с английским акцентом. - Дайте нам спокойно уйти, и останетесь живы сами! Хотя вы, рыцарь, сражающийся вместе с мужичьём против своего законного государя, достойны самой суровой казни! Робер отметил про себя, что, по крайней мере, англичане перестали стрелять. - Давайте не будем сейчас спорить, кто является законным королём Франции. Вы все находитесь под прицелом моих людей! Если немедленно не прекратите сопротивление, будете перебиты, в этом случае и герцог может пострадать! Наступила томительная пауза. - Вы напрасно молчите. Я сейчас сосчитаю до трёх. Как только прознесу "три", вы будете обстреляны из засады. Раз... Робер вовремя успел прикрыться щитом - двое годонов пустили в него стрелы. - Два... - Хорошо, сэр рыцарь! Мы сдаёмся, если вы даёте честное слово дворянина, что никто из нас не пострадает! - Даю слово... Робер не договорил: слева раздался стук копыт, и на дороге, откуда приехал Бедфорд, появился другой английский отряд. Откуда он взялся? Случайно ехал сюда, или его встретили и привели сбежавшие англичане? Какая разница... Защитники Бедфорда радостно закричали, и Роберу пришлось прикрыться щитом от выпущенных в него стрел. Времени на переговоры не осталось, справиться со вторым отрядом нет возможности, теперь - или никогда... С мечом в руке Робер рванулся вперёд, подставил щит под меч ближайшего годона - и сам нанёс круговой удар по поясу. Попал... сразу, не разбирая, что с первым, рыцарь прыгнул к следующему, мечи скрестились, краем глаза молодой человек заметил, что к нему на помощь спешит Ришар... Однако в тот же самый момент на Робера обрушились удары не менее полудюжины противников. * * * Рыцарь пришёл в себя оттого, что его кто-то тащил на плече сквозь заросли. Это был Эдмон. Левое плечо сильно болело, через панцирь проступала кровь. Робер застонал, и Эдмон отпустил его правую руку, осторожно уложил на землю: - Ну, молитесь, сир рыцарь. Кажется, ушли от погони. |