Ромм Фредди А. Голос Горячего Сердца
 Скачать 0.53 Mb.
|
|
- Ну, что? Разворачиваемся в боевой порядок? Жанна молчала, погружённая в размышления. Дюнуа подождал ответа, оглянулся было на других безмолвных капитанов, затем пожал плечами: пусть девчонка делает что хочет, раз уж всем наплевать. Всё ближе и ближе английский бастион... Вот уже видны солдаты на стенах... пушки... возле пушек - канониры с зажжёнными факелами. А глупая деревенская девчонка словно и не видит, что перед ней. Сейчас начнётся такое... Однако армия Жанны Дарк шла без единого выстрела мимо английских укреплений, будто не замечая их. Слышались топот конских копыт, фырканье лошадей, звон доспехов и оружия да скрип телег. И англичане застыли в своих бастионах - словно парализованные. Жанна не могла знать, что спустя несколько веков военный приём, невольно использованный ею во время движения армии к Орлеану, получит наименование "психическая атака". * * * Святой Михаил... Святая Екатерина... Святая Маргарита... Завтра - решающее сражение. Мы будем биться за Турель. Помогите мне, пожалуйста! Я так мало знаю... Мне не удалось убедить англичан уйти добром, из-за этого едва не погибли два моих гонца - люди, которые доверяли мне. Пришлось сражаться. Впервые я увидела, как в бою льётся французская кровь. Это произошло из-за меня... из-за того, что орлеанцы поверили мне. Едва только армия вошла в город, они под командованием Дюнуа напали на бастион Сен-Луи - и их отбросили... Я опоздала: когда я приехала туда, уже были убитые и раненые французы. Правда, мы немедленно снова перешли в атаку и почти сразу поднялись на стены... Святая Екатерина, это ничего, что я кричала солдатам "кто любит меня, за мной"? Это ведь не грех гордыни? Я просто знала, что иначе нас побьют, а милой Франции уж и без того досталось... А потом вдруг появились годоны со стороны западных укреплений, нас едва не окружили. Это было очень страшно, мне вдруг показалось, что я снова рядом со стадом, на которое нападают хитрые волки - один отвлекает внимание, другие подбираются сзади. Пришлось отправить ополченцев с пиками навстречу врагу, годоны остановились. И вдруг оказалось, что бастион Сен-Луи уже взят. Так странно, неожиданно! И приятно... победа. Я сама такого не предполагала. Потом выяснилось, что никто не ожидал, и даже сам Дюнуа... а зачем же он повёл людей в бой, если не верил в победу? Не могу я этого понять. И всё-таки самое страшное было позже... когда я увидела убитых англичан... их было так много. И на моих латах была их кровь... Господи, вразуми, что мне делать? Я не хочу, чтобы погибали англичане, даже если они плохие! Но ведь иначе - погибнут французы! Неужели только так и возможно? Потом нечто подобное случилось и у бастиона Огюстен на левом берегу, нас едва не опрокинули англичане, вышедшие в контратаку. Хорошо - моя гвардия с копьями остановила их. Даже удивительно: двадцать человек - против сотни, а то и больше... и годоны неожиданно встали, замерли, как вкопанные. А тут подоспели Ла Ир и де Рэ, мы бросились вперёд - и вдруг опять оказалось, что бастион взят, бой окончен... я и не заметила, как это произошло. А что будет завтра? Такая страшная эта Турель. Как Солсбери сумел её взять? Уму непостижимо. А ещё удивительнее - то, как он погиб: говорят, от шального выстрела, который нечаянно произвели мальчишки, игравшиеся с одной из пушек на стене Орлеана, когда канониры ушли, чтобы перевязать раны. Я сперва думала штурмовать с левого берега, но Ла Ир объяснил, что лучше нападать со стороны бастиона Огюстен, оттуда Турель слабее защищена. Там только подпорная стена, которую называют больверком, её построили англичане, чтобы орлеанцы не могли их атаковать. Но сказать по правде... мне этот больверк совсем не показался слабо защищённым. Он высокий, перед ним ров, а ещё там на стене пушки, много солдат с луками и арбалетами. Как мы будем брать Турель? Не знаю. Но ведь не взять её - нельзя! Мои Голоса! Пожалуйста, помогите мне! Научите, что делать! Я не знала, когда шла в Вокулёр, что мне придётся самой командовать армией! Я не готова к этому! Я всего лишь слабая, необразованная деревенская девушка! Почему, почему никто не хочет помочь мне? * * * Утром 7 мая 1429 года французские войска под командованием Орлеанской Девы вышли на штурм Турели - главного бастиона англичан на левом берегу. Первый удар французы наносили по высокой каменной баррикаде, подпорной стене, прикрывавшей форт с его наиболее слабой стороны, обращённой к Орлеану. Защитники Турели, словно заворожённые, смотрели, как к ним приближаются тучами прикрывающиеся щитами солдаты противника. Французы придвинули пушки и принялись обстреливать защитников баррикады. Те пытались отвечать, но их артиллерия была намного слабее. Баррикада разваливалась на глазах, англичане гибли десятками. Французы принесли осадные лестницы, подошли к стенам, спустились в ров, и начался штурм баррикады. У англичан словно появились новые силы, они обстреливали атакующих и швыряли в них камни - обломки полуразрушенной стены. Каким-то чудом смогли они отогнать штурмующих. И вдруг перед французами появилась девушка в серебристых доспехах, державшая в руках белое знамя с шёлковой бахромой. Та девушка, о которой столько твердили в последние дни соратники тех, кто сейчас защищал больверк. Та самая Дева Жанна, которая поклялась короновать ублюдка Карла. Та, которая колдовством провела восемь тысяч солдат в Орлеан. В тот же день захватила Сен-Луи, а назавтра и Огюстен - и их защитники оказались совершенно беспомощны перед чарами этой ведьмы. Неужели её ничем не проймёшь? Сотни стрел из луков и арбалетов обрушились на семнадцатилетнюю девушку. Мгновение - и метко посланная одним из арбалетчиков железная стрела пробила её доспехи, поразив ключицу. - Захватить ведьму - живой или мёртвой! Сэр Уильям Гласдейл, командир англичан в Турели, лично командовал солдатами, бросившимися на вылазку - к истекающей кровью Жанне. Над ней закипела жаркая схватка. Англичан удалось отбросить, французы отнесли Жанну в сторону, сняли с неё доспехи. Плача от боли, девушка сама вынула стрелу, и ей наложили повязку на рану. На этом битва за Турель окончилась. По крайней мере, так показалось торжествующим англичанам. Французы уныло покидали территорию перед баррикадой, отвозили в сторону пушки. Наверху баррикады послышался смех, победоносные англичане дразнили этих жалких бездельников, неспособных ни на что без своей ведьмы. Победа... С чем сравнить ужас англичан, когда они увидели только что сражённую колдунью с рукой на перевязи, снова призывавшую своих солдат на штурм? Неужели с ней невозможно справиться? Защитники крепости не успели опомниться, а французы уже тысячами лезли на стены. Хуже того, с южной стороны появился другой отряд орлеанцев, который поджёг брандером деревянный мостик, соединявший баррикаду с крепостью. Защитники подпорной стены оказались отрезаны. Англичанам в фортах на правом берегу оставалось только смотреть в ужасе на гибель своих товарищей - помочь им было уже невозможно. Французы, разозлённые предыдущими неудачными стычками этого дня, не брали пленных, если за них не заступалась Дева Жанна. Сэр Уильям Гласдейл, пытавшийся вернуться в крепость, упал с горящего мостика и погиб в пламени. Потеряв большую часть своих людей на больверке, защитники Турели уже не могли ничего противопоставить штурмующим. Солнце ещё только начало закатываться, когда остатки гарнизона Турели сдались. На этом история осады Орлеана завершилась. За девять дней простая деревенская девушка, пастушка, пришедшая из деревни Домреми, расположенной возле дубовых лесов Лотарингии, сделала то, что за девять месяцев не удалось опытным французским командирам. Единственное, что оставалось теперь капитану англичан сэру Джону Тальботу, - это увести своих уцелевших солдат прочь от Орлеана и его победоносной спасительницы. Именно так он и поступил. В течение ночи, последовавшей за падением Турели, его войска тихо покинули уцелевшие форты, бросив не только припасы и артиллерию, но также своих больных и раненых товарищей. Последним оставалось теперь надеяться только на то, что французская ведьма будет к ним куда добрее, чем их собственные командиры. Так оно и оказалось. * * * Домреми, конец мая 1429 - Эй, Жак! Привет! Спешишь куда-нибудь? Так неожиданно обратился к пожилому Жаку Дарк сосед Поль, отец Эдмона. Неожиданно - потому что с тех пор, как Жанна дала Эдмону от ворот поворот, Поль высокомерно отворачивался от Жака всякий раз, когда видел его на улице. Да, конечно, отец вроде бы не виноват, дочка уж больно своевольная, ну так надо было суметь управиться с ней - хоть розгой, хоть как, только чтоб красоту не попортить. Младшую-то сумели приструнить да замуж выдать за кого хотели, а уж какая была норовистая. Вот и со старшей так же следовало. Неудивительно, что от такой внезапной почести Жак резко остановился и разинул рот, недоумевающе глядя на соседа. С чего вдруг гнев сменился на такую милость? - Ты, Жак, эта... В общем, ты плохо обо мне не думай. Ладно? Жаку оставалось только удивлённо выпучить глаза: - Поль, ты это о чём? Я не понимаю тебя. С чего бы это мне вдруг думать о тебе плохо? - Ну... что Эдмон судился с дочкой твоей. Жаннетт которая. Мы же не знали, что эта... сам понимаешь. М-да. - Не знали? Поль, о чём ты толкуешь, никак не пойму? Чего это вы про Жаннетт не знали? - Ну... эта. Что она и вправду Богом избрана. Для спасения Франции-то, как Мерлин сказал. М-да. А ты что, сам ещё не знаешь? Дали ей армию, дали, вот так оно и вышло. Комиссия проверила её, всё и подтвердила: точно, являются к ней святые и говорят, как да что делать надлежит. Дофин Карл приказал - дать ей армию, вот. И как приехала она в Орлеан, так сразу годонам и задала взбучку. М-да. Монах у нас останавливался, проездом, понимаешь, переночевать просился, вот и рассказал. А ты, выходит, и не знал ничего даже. М-да. Так что никакой осады перед Орлеаном больше нет. И дочку твою Жаннетт прозвали за это Орлеанской Девой. Как годонов прогнала, так три дня в её честь празднества шли по всему городу. На улицах светло было от факелов, все танцевали. Люди чуть с ума не сходили от радости. М-да. А Эдмону я, эта, надавал уже по шее, чтоб глупостей не делал. Ну, бывай. Не держи на меня зла, ладно? Если Жаннетт увидишь - передай: старый Поль с женой кланяются ей, просят не поминать лихом. Поль уже неторопливо удалился в направлении к своему дому, а старый Жак Дарк стоял в смятении, оглушённый, не зная, что и думать обо всём услышанном. * * * Руан, май 1429 г. Скромный епископ Пьер Кошон корпел над бумагами, продумывая проект очередного указа об увеличении налогов, когда знакомый скрипучий голос заставил его обернуться: - Приветствую вас, ваше преосвященство! Это был никто иной как граф Уорвик. Кошон проворно вскочил со своего места: - Здравствуйте, ваша светлость! Добрый день, милорд! - Шутить изволите, ваше преосвященство? Разве могут быть сейчас добрые дни?! Судя по всему, его светлость граф Уорвик был в очень мрачном расположении духа и не скрывал этого. - О, милорд, я вас понимаю! Вы, несомненно, имеете в виду то, что произошло под Орлеаном?! - Именно это. Какая-то девчонка... пастушка. Это не только одно из самых тяжёлых и унизительных поражений английской короны, но и самое непонятное! - И попахивает колдовством... не так ли? - подал голос граф Люксембургский, заходя в комнату. Уорвик кивнул ему: - Полностью согласен с вами, граф. Хорошо, что вы приехали, нам с вами предстоит долгий разговор, - и англичанин снова обратился к Кошону. - А вы как полагаете, ваше преосвященство? Эта ихняя Дева Жанна - колдунья? Она побеждает с помощью Сатаны? Может быть, проводит чёрные мессы? - В этом я не уверен. Про чёрные мессы с её участием ничего не знаю. Но вот еретичка она - вне всякого сомнения! - Еретичка?! Но ведь ваши коллеги проверяли её благонадёжность в Пуатье и остались вполне удовлетворены! - сердито проворчал Уорвик. - Вы правы. Причём самое огорчительное - то, что эту глупость поддержал бывший ректор Парижского университета. Это всё из-за того, что меня там не было. Однако не всё так плохо, господа! Материалы процесса в Пуатье могут куда-нибудь исчезнуть, перестанут нам мешать... если того захочет архиепископ Франции. Впрочем, он пока, увы, к этому не готов. Но всё может измениться. - Она и колдунья, будьте уверены! Она заворожила всех французских солдат! Они с радостью умирают, защищая её! - заявил граф Люксембургский. - Граф! Мне кажется, вы несколько поспешны, - обратился к нему епископ. - Извините, не могу удержаться от вопроса: откуда вы это знаете? Ведь бургундская армия ещё не сталкивалась с Девой Жанной?! - Граф Люксембург прав, могу подтвердить. Но если бы только французские солдаты... Ваша светлость, ваше преосвященство, всё обстоит намного хуже: почти каждый английский командир мечтает захватить Деву Жанну в плен - и взять её замуж! Вся английская армия только и знает, что твердит о её необычайной красоте, уме и отваге! При этих словах Уорвика Кошон упал в своё кресло, с изумлением глядя в лицо своему английскому собеседнику. - Ну, знаете... - выговорил он, едва к нему вернулся дар речи. - Если так, то я ничуть не удивляюсь тому, что произошло под Орлеаном. Да, это колдовство, бесспорно. Но и ересь тоже. Вопрос - что вы собираетесь делать? Вы можете взять её в плен и передать мне, церкви, для вынесения обвинительного приговора за ересь и колдовство? Будьте уверены - она получит всё, что ей причитается! Если понадобится вынудить её к признанию в колдовстве, я прикажу её пытать! Её сожгут на костре, а пепел будет выброшен в Сену! - Боюсь, что у нас слишком мало сил для этого. Потери Англии под Орлеаном были очень велики. Я просил его высочество милорда Бедфорда собрать в Англии людей - сколько получится, но вряд ли и это поможет. Дева Жанна окружена всеобщей любовью надёжнее, чем стенами крепости. - Великие завоеватели говорили: осёл, нагруженный золотом, возьмёт любую крепость, - усмехнулся граф Люксембургский. - Может, и не стоит нам так уж возражать против коронации ублюдка Карла? В конце концов, чем он сможет нам помешать? И давайте не будем забывать, что архиепископ Франции - всего лишь человек... * * * Задумавшись о настоящем и будущем, Жанна прогуливалась в парке перед королевским дворцом в Блуа, когда шум шагов сзади заставил её обернуться. К ней приближался молодой человек - высокий, стройный, красивый, могучего телосложения. Лицо его показалось девушке знакомым. "Откуда я его знаю, при каких обстоятельствах видела? Ах, да. Это ведь он так странно смотрел на меня в день первой аудиенции у дофина Карла. Возможно, что этот человек также участвовал в некоторых боях?.. Нет, не припоминаю." - Жанна! Извините, ради Бога. Мне нужно так много вам сказать... - Простите, сударь, кто вы? Мне знакомо ваше лицо, но... - О, тысяча извинений. Конечно, прежде всего я должен был представиться. Моё имя - Робер дез Армуаз. И... Робер вдруг замолчал, уставившись на Жанну тем же самым взглядом, что и тогда, на аудиенции. - Да, сударь? Вы что-то хотели мне сообщить? Робер встрепенулся и внезапно зарделся. - Простите, Жанна... Если вы не заняты в эти дни, могу ли я умолять вас о чести навестить мой родовой замок? Жанна смутилась. Похоже, Робер дез Армуаз собирается разговаривать вовсе не о войне, не о политике. - Сударь... право же, мне приятно ваше приглашение, но, пока моя миссия не выполнена и король не снял с меня обязанности главнокомандующего, я не могу позволить себе... то, что вы, возможно, имеете в виду, приглашая меня в гости. Робер понуро опустил голову: - Простите, Жанна... Я всё понимаю. Вам не до... не до поездки в мой замок. Ещё раз - извините, ради Бога. Юноша повернулся и пошёл прочь, а Жанна со странным смешанным чувством жалости и горечи глядела ему вслед. "Может быть, не следовало ему отказывать? Вдруг он - тот самый... Нет, нет, не моё дело - заводить придворные знакомства. Вот когда выполню свою миссию, короную дофина... тогда ведь я уеду в Домреми... но, может быть, по пути всё-таки загляну в замок Армуаз?" Глава 3. Луара - река крови Долина Луары, июнь 1429. Капитан Дюнуа, любимец прекрасных дам, батард Орлеанский, мрачно смотрел на проходившие перед ним в направлении крепости Жаржо войска. Просто какое-то сумасшествие. Эта девчонка... Может, правду говорят, что она волшебница? Ведьма? Или, хуже того, святая? Ведь это уже не война вовсе. Испокон веков мы воевали просто: собрали солдат, дали одно-два сражения, победили или проиграли, заплатили жалование войску, распустили большую его часть, получили выкуп за вражеских пленных, заплатили за своих - и по домам до следующего похода. А теперь что происходит? После чудес, случившихся под Орлеаном, армия только растёт с каждым днём. Жалование солдатам задерживается - а они этого будто и не замечают. И при этом не грабят. Ведут себя, будто в церкви... хотя - где, когда это французские солдаты с почтением относились к церквам? А вот поди ты - теперь так оно и есть, ходят в церковь, потому что пастушка из Домреми их к этому приучила. И ни малейшего принуждения, никаких наказаний, собственно, нет для нарушителей. Ни повешений, ни даже порки. Кто проштрафился - того попросту выгоняют из армии, отбирают оружие... впрочем, таких случаев было с начала похода два или три. Солдаты будто в ангелов превратились. И местные жители радостно дают продукты и фураж, принимают к себе раненых и больных. Где, когда такое было? Пастушка... впрочем, нет, теперь её так и не назовёшь, графиня Лилий, хотя официально титул ещё не присвоен, но церемония никого не интересует. Да и герб у неё будет - почти королевский. Так пожелал Карл - на радостях, когда девчонка вернулась из-под Орлеана. И выходит, что теперь она по своему титулу уступает только герцогам. Нет, это сумасшествие. Безумие, охватившее и французов, и англичан. Теперь уже годоны как огня боятся вступать в бой. Как только видят приближение армии пастушки, то бишь графини Лилий, так сразу уносят ноги, бросая пушки и обоз. А что творилось в Орлеане вечером после взятия Турели! Королей так не приветствуют. Все жители выбежали на улицы, всё было освещено факелами, орлеанцы плясали, вопили от радости, старались дотронуться до серебристых доспехов своей Девы, её вороной лошади. Жаль, Карл этого не видел, его радость от снятия осады крепко поубавилась бы. Ведь эта Дева, если вдуматься, сейчас кого угодно на трон посадить может. Захочет - объявит себя королевой, армия встанет грудью за неё, простолюдины с ума сойдут от восторга. Гм... а ведь это мысль. Надо подумать, как бы преподнести её при случае моему венценосному родственнику. Глядишь, и успокоится сумасшествие. * * * - Поверьте, Жанна, мы не сможем взять Жаржо штурмом! Это даже не Турель! Здесь гарнизон - немногим меньше нашего войска. Сюда отступила большая часть тех годонов, которых мы прогнали из-под Орлеана. Ими командуют Суффольк и братья де ла Поль, которым не занимать военного опыта. И пушек у них хватает. Самое правильное, что мы можем сделать, - осадить Жаржо и спокойно ждать, пока у годонов закончатся продукты. - И маршал де Буссак со значительным видом поднял палец: - И вот тут-то их численность сыграет с ними роковую шутку! Они начнут голодать и умирать! Настанет день, когда они поднимут белый флаг и на коленях приползут к нам в плен! Суффольк хочет переговоров с Ла Иром, надеется заключить перемирие на две недели - очень хорошо, это верный признак их слабости! Девушка как будто внимательно слушала маршала, но её лицо не выдавало никаких эмоций. - Жанна, пусть вас не обманывает лёгкость, с которой вы вчера взяли предместья! Вам просто повезло. Ещё немного - и вас могли захватить в плен! Жанна не стала отвечать, что ей самой вчерашний бой вовсе не показался лёгким. Англичан удалось быстро отбросить - это да, но схватка была очень напряжённой. А вот перспектива долгой осады крепости вовсе не радует. Луару следует очистить от годонов немедленно, значит - только штурм. - Мне очень жаль, маршал. Велите готовиться к штурму. |