Ядова В. Социология в России, учебное пособие. Российская академия наук институт социологии

• Название: Российская академия наук институт социологии
• Анкор: Ядова В. Социология в России, учебное пособие.doc
• Дата: 20.03.2018
• Размер: 10.43 Mb.
• Имя файла: Ядова В. Социология в России, учебное пособие.doc
• Тип: Литература; #16934
• Категория: Социология. Политология
• страница: 49 из 112

Глава 16. Исследования культуры в парадигме культурной коммуникации (Л.Коган)

§ 1. Вводные замечания

В качестве отраслевой социологической дисциплины социология культуры имеет историю особую, совершенно не схожую с такими, например, направлениями, как социология труда, досуга или семьи. Предмет социологического анализа в данном случае трудно схватывается: либо дробится во множестве предметных субдисциплин, либо, напротив, определяется в качестве целостной теории социокультурного анализа общества [1—4]. Здесь мы представим один подход, а именно:

Социология культуры как исследования культурной коммуникации. Этот образ предметной области ориентирует на преимущественно эмпирическое изучение культурных коммуникаций. В неявной (неартикулированной) форме он складывался уже в середине прошлого века. Г.В.Плеханов говорил о трудности разграничения «социального» и «социологического» в культуре, а немецкий социолог А.Хаузер писал: «Все в искусстве социально обусловлено, но не все социологически объяснимо» [5].

Ни история, ни теория культуры, ни искусствоведение, ни эстетика не могут отказаться от анализа социальной обусловленности феноменов.

Культура — это «мир человека», созданный его социальной деятельностью. Это — специфический способ деятельности человека, его сверхприродного бытия. Культура — интегрированный социальный опыт, «социальная наследственность» человечества. Это способ взаимосвязи между людьми, между индивидом и обществом, человеком и природой [6, 7]. В новейшей книге Л.Г.Ионина «Социология культуры» ее предмет определяется так: «Наука, рассматривающая строение и функционирование культуры в связи с социальными структурами и инструментами и применительно к конкретно-историческим ситуациям» [8, с. 16].

Социологию культуры поэтому можно рассматривать как метасоциологическую дисциплину в рамках структурального, функционалистского и системного подходов.

Решительно все отраслевые социологические дисциплины так или иначе имеют дело с культурным «срезом» своей предметной области, будь то экономическая, социальная или духовная жизнь общества, будь то социология труда (культура трудовых отношений или социокультурный тип экономического поведения), будь то семья (культура быта и т.д.), будь то социология искусства.

Одно из возможных направлений вычленения предмета социологии культуры — рассмотрение культуры в концептуальных рамках коммуникативных процессов (В.А.Конев). В принципе можно выделить четыре основных элемента культурной коммуникации: 1) создатель культурной ценности; 2) созданное им произведение;3) продюсер, обеспечивающий материальные возможности исполнения, копирования, тиражирования, распространения тех или иных культурных ценностей; 4) публика (аудитория), воспринимающая произведение культуры [9].

Эта концепция дает неплохие основания для рассмотрения прежде всего эмпирических исследований в отечественной социологии культуры, советского ее периода в особенности.

§ 2. Предыстория социологии культуры в России

С 40-х до 80-х годов XIX в. социальные исследования культуры охватывали мир искусства и по существу образовывали одно целое с литературной критикой и эстетикой.

В годичных обзорах русской литературы В.Г.Белинский, несомненно, применял уже элементы социологического анализа, стремясь выделить общественные причины и обстоятельства появления и развития литературных направлений, состояние «читающей публики», предвидел ее реакцию на произведения. В его библиографических дневниках и рецензиях была широко представлена новейшая научная и теологическая литература, книги по вопросам истории, права, религии, морали и педагогической науки.

Этот альянс литературоведения, эстетики и социологии характеризует фактически всю историю российской общественной мысли. Такую традицию поддерживали разные по своим убеждениям представители русской интеллигенции - от Н.И.Надеждина и В.Н.Майкова до Н.Г.Чернышевского и Д.И.Писарева. Этот союз имел значительные позитивные результаты для анализа общественных причин, вызвавших к жизни те или иные направления искусства. Вместе с тем его «издержками» стало распространение вульгарно-социологических теорий.

Другой особенностью исследований культуры в России середины и второй половины XIX в. было обостренное внимание к социальной роли религии. Соответствующие исследования, начатые работами славянофилов А.С.Хомякова, Ю.А.Самарина и др., были затем продолжены Н.Я.Данилевским и целой плеядой религиозных философов и социологов «серебряного века». При значительном различии социальных позиций школ и направлений становящейся российской социологии для всех них в центре находилось изучение творческого влияния культуры на общественную жизнь. Разные общественные группировки сходились на мысли, что просвещение народа, подъем его культуры вызовут изменение всех социальных отношений и институтов страны. Цель всех народов одна, писал в 1846 г. К.Д.Кавелин, — «... безусловное признание достоинства человека, лица и всестороннее его развитие»; личность, считает он, — необходимое условие духовного развития народа, а искусство идет впереди общего движения народа, указывая ему цель [10]. Не случайно российские исследователи культуры всегда ставили в центр внимания публику, народ, причем публика существовала для них в трех аспектах: потребитель культуры, цель воздействия культуры, судья и ценитель ее творений.

Российская социология культуры исходила из презумпции высочайшей нравственной ценности культуры [11]. При всех разногласиях и борьбе ее направлений эти принципы для русской интеллигенции были незыблемыми.

К началу XX в. проблемы культуры интенсивно разрабатывались представителями всех основных социологических направлений.

Н.К.Михайловский за восемь лет до публикаций известного французского социолога Г.Тарда исследовал психологические и социальные механизмы, действующие в толпе. Этим было положено начало научному изучению публики. Л.И.Мечников показал значение географической среды (в частности, «великих исторических рек») в культурном обмене между народами. В работах Н.Я.Данилевского и Н.И.Кареева содержится попытка раскрыть культурно-исторические типы общества. Большой вклад в развитие сравнительно-исторического метода внес М.М.Ковалевский.

Можно утверждать, что в конце XIX—начале XX вв. в России конституируется как особая научная дисциплина теоретическая социология культуры. Ее становлению во многом способствовали работы Г.В.Плеханова. Он был не только «пропагандистом ортодоксального марксизма», как его часто называют, но разрабатывал некоторые области, оставшиеся «белыми пятнами» в работах Маркса и Энгельса.

Он не раз предупреждал против вульгарного понимания зависимости культуры от экономики и считал, что без глубокого эстетического и искусствоведческого анализа социология искусства невозможна. Далеко не всегда отмечается, что Плеханов был убежденным сторонником кантовской концепции незаинтересованности и непреднамеренности эстетического.

И сегодня, почти через сто лет после их создания, труды Г.В.Плеханова по социологии не потеряли своей научной ценности. Однако явная абсолютизация классового подхода явилась причиной его заблуждений. Говоря об идее произведения, Плеханов требовал от критика ее перевода «... с языка искусства на язык социологии». Он недооценивал то обстоятельство, что сама идея произведения искусства является художественной и чаще всего на язык социологии непереводима. Плеханов считал, что появление «искусства для искусства» — следствие разлада художника с обстоятельствами его жизни. В «Письмах без адреса» он соглашается с механистической теорией происхождения искусства из ритма работы, содержащейся в трудах К.Бюхера. Вероятно, ритм работы играет здесь определенную роль, но эту роль нельзя абсолютизировать. Вслед за Бюхером он противопоставляет труд игре, принижая роль последней в становлении культуры [12].

С 70-х гг. XIX в. проводятся первые социологические исследования в сфере культуры, опирающиеся на методы опросов, бесед, наблюдения читателей. Значительные исследования грамотности рабочих, состояния воскресных школ, быта разных слоев населения были осуществлены земствами. Например, в Пермском земстве выяснилось, что в 1904 г. воскресные школы имелись в 5 из 12 уездов губернии. В Кунгурском уезде на содержание таких школ ассигновалось всего 35 рублей в год. Здесь обучалось 118 человек, а две школы Оханского уезда посещали всего 21 человек [13]. В Москве А.Д.Ярцев изучал зрительскую аудиторию в народных театрах при Трехгорной мануфактуре, фабриках Цинделя и Тили [14]. Сведения о зрителях Василеостровского народного театра в Петербурге можно найти в сообщении И.Щеглова [15].

С 1895 г. в журнале «Мир Божий» начали печататься «Очерки по истории русской культуры» П.Н.Милюкова. Эту объемную работу с полным основанием можно назвать культурологической. Она синтезирует достижения предшествующих исследований культуры. В центре внимания историка — проблема «культура и государство», разрабатываемая русской социологией права. Явно чувствуется влияние школы географического детерминизма, работ В.О.Ключевского. П.Н.Милюков рассматривает историю культуры как закономерный процесс, полагая, что научный синтез снимает противоположность духовного и материального начала. Главной единицей анализа в истории культуры он считает конкретную, национальную культуру. Каждый национальный организм рассматривается при этом в эволюции, во взаимодействии с другими национальными культурами. Определяются общие черты, «закономерные социологические ряды», позволяющие сопоставлять и сравнивать их между собой. Социология должна дать и научное объяснение роли личности в культуре [16]. В отличие от других курсов по истории культуры, П.Н.Милюков включает в предмет историю заселения страны, элементы экономической истории, образования, религии и церкви, всех видов искусств. Думается, что трехтомные «Очерки...» Милюкова и сегодня остаются лучшим изложением истории отечественной культуры.

Глубокий след в российской социологии культуры оставил П.А.Сорокин. До насильственной высылки из России в 1922 г. он публикует книгу «Преступление и кара, подвиг и награда» (1913), двухтомную «Систему социологии» (1920) и ряд статей. Проведенные им исследования социальной стратификации и социальной мобильности, социального статуса, структуры социальных групп и др. имели крайне важное значение и для социологов культуры.

§ 3. Послеоктябрьский период: вульгаризация культурных процессов

с позиций классового подхода

После революции в течение 20-х гг. появляется множество школ и направлений в теоретической социологии, но лишь немногие из них специально обращались к проблематике духовной жизни общества. Прежде всего это представители господствовавшего тогда ортодоксального марксизма — Л.Д.Троцкий. Н.И.Бухарин. М.Н.Покровский и их многочисленные последователи. Позже, в 30-е гг., все они были отлучены от марксизма и объявлены его «врагами», но в 20-е гг. именно эти авторы господствовали в обществознании. В 1921 г. выходит книга «Исторический материализм» Н.И.Бухарина, в 1924 г. — «Исторический материализм» М.Н.Покровского, в 1927 г. — «Курс теории исторического материализма» И.П.Разумовского. Социология духовной жизни сводилась к проблеме «соотношения базиса и надстройки», понимаемому часто крайне вульгарно. «Надстрочные явления», куда включались все феномены духовной жизни, механически определялись состоянием экономики. При этом отрицалась всякая (даже относительная) самостоятельность сознания, а тем более — его роль в общественной жизни.

Монополия на обладание методом «исторического материализма» в сфере культуры была организационно присвоена РАППом и другими центрами «пролетарского искусства». Противники, отлучаясь от «истмата», практически постепенно изгонялись из науки. От «ортодоксальных» марксистов требовались не только признание зависимости перемен в духовной жизни общества непосредственно от изменений в экономике, но и безупречно «классовый» подход к любым явлениям культуры и отрицание с этих позиций всей предшествующей культуры как классово «чуждой интересам пролетариата».

Наиболее известные представители этой школы в проблематике культуры — В.М.Фриче, И.И.Иоффе, В.Ф.Переверзев и др. В.М.Фриче видит главную задачу социолога-материалиста в том, «... чтобы установить закономерное соответствие известных поэтических стилей определенным экономическим стилям». «Экономический стиль» в его представлении — абстрактный и неточный аналог способа производства. В рамках «экономического стиля» необходимо определение классовой позиции художника, его «политического стиля». В этом случае реализм Л.Н.Толстого оказывается «реализмом светского барства», А.Н.Островского — «реализмом патриархальной купеческой буржуазии», а Г.Успенского — «реализмом мелкобуржуазной разночинной интеллигенции». Искусствоведение должно изучать, по мнению Фриче, не творчество тех или иных художников, а «художественный процесс», «стиль эпохи», ибо личный стиль художника — «только вариант господствующего социального стиля». Фриче, в частности, полагал, что преобладание в произведениях живописи цветовых пятен или линий непосредственно зависит от состояния классовой борьбы в данном обществе [17, с. 110,11З, 147].

И.И.Иоффе создает «синтетическую историю культуры», в которой имеется немало интересных наблюдений. Однако произведения разных видов искусства объединяются на основе философских методов. Скажем, Некрасов, Перов, Мусоргский объявляются приверженцами «метафизического материализма», а Лермонтов — «диалектического идеализма». Вульгарный социологизм и до сих пор полностью не утратил своих позиций. И сегодня в школьных программах художественно-эстетический анализ произведений искусства нередко подменяется сухим социологическим перечнем «черт» образов героев.

«Социологизм» проник и в «психологические направления» исследований духовной жизни. Они охватывали широкий спектр явлений культуры — педагогику, психологию, право, мораль, искусство — и были тесно связаны с эмпирическими исследованиями. Эти направления способствовали также ознакомлению российских социологов с новыми течениями в западной социологии. В книге по истории психоанализа в России А.Эткинд убедительно показал серьезный вклад психоанализа в развитие разных сторон российской культуры [18]. Однако вульгарный социологизм не оставил без внимания и это направление. А.В.Луначарский надеялся, что психология «осветит перед нами самый важный ... процесс производства нового человека параллельно с производством нового оборудования, которое идет по хозяйственной линии». Известный психолог П.П.Блонский говорил о «новой науке» — «человеководстве», родственной зоопсихологии [18, с. 318]. Особо следует сказать о работах А.А.Богданова и его последователей.

А.А.Богданов считал себя марксистом. Во всяком случае, по ряду вопросов он был ближе если не к букве, то к духу марксизма, чем «ортодоксы» типа Бухарина. Критика богдановских попыток «соединения» марксизма и эмпириокритицизма, его «организационной теории», биологизма и «тестологии» достаточно освещена в литературе. Но при этом не надо забывать, что в противоположность «молодым» пролеткультовцам (Плетневу, Калинину) Богданов ставил перед пролетариатом задачу овладения классическим наследием, «социальным опытом» прошлого. Богданов говорил о «культурной несамостоятельности» пролетариата, призывая его учиться. Он писал о «моральных принципах» пролетарской культуры, отрицая рабство и стадность сознания, нарушения благородства и чистоты целей. Богданов, конечно, преувеличивал значение непосредственной производственной деятельности в развитии искусства, но его идеи «производственного искусства» вызвали к жизни российскую школу дизайна (А.К.Гастев и др.) [19].

Вульгаризаторы хозяйничали не только в социологии искусства. Их воздействию подвергалась и мораль. В эти годы шли непрерывные дискуссии о половой морали, о настоящем и будущем семьи, о коммунистическом быте. При этом вопросы морали решались согласно простой формуле: морально то, что служит интересам пролетариата.

Что касается эмпирических исследований, то 20-е гг., по справедливости, отмечены бумом многообразных опросов, статистических переписей разных слоев и групп населения⁵⁴. В их числе и обследования бюджетов времени (С.Струмилин), и социологические исследования художественной культуры. С долей условности их можно разделить на три группы: 1) изучение психологических реакций на произведения искусства — они проводились психоаналитиками методом тестов; 2) анкетные опросы зрителей преимущественно в зрелищных предприятиях, реже — по месту работы и жительства; 3) изучение непосредственной поведенческой реакции публики во время просмотра спектакля (фильма).

Наиболее крупным и известным исследованием зрителя были работы А.В.Трояновского и Р И.Егиазарова, проведенные в Москве, Туле и Армавире. Авторы ставили три задачи: изучение художественных вкусов зрителей, коммерческих сторон работы кинопроката и мнений зрителей о качестве работы кинотеатров (подробный анализ достоинств и просчетов их исследований см. в [21, гл. 1]).

В разработке методики и в проведении исследований участвовали в те годы и крупные деятели культуры. Так, исследования состава зрителя театра прифронтовой полосы проводил во время выездов в отряды Красной Армии Передвижной театр П.П.Гейдебурова. Интересную статью «К вопросу об изучении зрителя» написал В.Шкловский [22]. В.Э.Мейерхольд разработал шкалу возможного поведения зрителя в ходе спектакля, включающую 20 позиций, начиная от «тишины» и кончая «бросанием предметов на сцену» и даже «вбегом на сцену» [23]. И.Соколов, например, считал комедию удачной, если в зале не менее 30 раз фиксировался «хохот», не менее 40 раз — «смех» и не менее 25 раз — «усмешки» [24]. Подобного рода методики, стандартные для современных техник «жесткого» наблюдения в экспериментальной ситуации, подвергались критике и публичному осмеянию [25].

В начале 30-х гг. эмпирические исследования повсеместно прекращаются, а точнее - прекращаются публикации их результатов, ибо имеются некоторые свидетельства о работах, предпринятых в 30-х гг.⁵⁵

§ 4. Исследования 60-х—70-х годов в рамках

культурно-коммуникативной парадигмы

Попытки возрождения исследований по социологии культуры можно датировать второй половиной 60-х гг. Здесь прежде всего следует назвать школу С.Н.Плотникова, создавшего свое направление в советской социологии культуры. В 1968 г. выходит его книга (в соавторстве с А.Вахеметсой) «Человек и искусство». Помимо анализа обширных данных эмпирических исследований (российских и эстонских), авторы сделали попытку рассмотреть проблему «человек и искусство» с точки зрения теоретической социологии. Обсуждая предмет с позиций марксизма, авторы полемизировали со структурными функционалистами, феноменологами, тем самым побуждая читателя к методологической рефлексии. Под редакцией С.Н.Плотникова вышло 7 томов ежегодника «Социология культуры», в том числе посвященных эмпирическим методам исследования культуры; по его инициативе и под его редакцией выходят переводы работ виднейшего французского социолога культуры А.Моля. С.Н.Плотников предпринял эффективную организационную работу по созданию секции социологии культуры в Советской социологической ассоциации, активно содействовал международным связям в этой области, в начале 90-х гг. был инициатором создания научного общества по изучению читателя. Школа С.Н.Плотникова отличалась, между прочим, и тем, что опиралась на отечественную традицию И.Рубакина, выдающегося исследователя читательской аудитории, но в то же время интерпретировала новейшие достижения западной социологии культуры.

Между сложившимися в те годы центрами социологии культуры имелось определенное «разделение труда». Общесоюзные исследования читательских интересов были проведены под руководством В.Д.Стельмах научным отделом Государственной библиотеки СССР им. Ленина в Москве. Вслед за этим исследованием («Советский читатель») коллектив подготовил монографии о книге и чтении в небольших городах России и на селе. Читательским интересам школьников были посвящены работы Ю.У.Фохта-Бабушкина. В Москве систематически изучались запросы кинозрителей (М.М.Жабский, И.С.Левшина, И.Е.Кокарев, Н.А.Хренов). Несомненную роль в разработке методик и в проведении широкомасштабных исследований, не доступных регионам в 70—80-х гг., играл НИИ культуры России (Э.А.Орлова, Е.Суслова).

Новосибирскими социологами (В.Э.Шляпентох) осуществлено крупнейшее в стране исследование интересов читателей газет, в первую очередь «Правды» и «Известий».

В Ленинграде (С.-Петербурге) А.Н.Алексеев, О.Б.Божков, В.Н.Дмитриевский не ограничились при характеристике зрителей театра анкетными опросами, но сочетали их с глубоким анализом статистики ленинградских театров. Наиболее крупные и основательные исследования телевизионной аудитории были проведены Б.М.Фирсовым, концертной деятельности — Ю.В.Капустиным. Ленинград в те годы стал центром изучения духовной жизни молодежи (С.Н.Иконникова, В.Т.Лисовский).

Многолетние исследования роли духовной культуры в развитии личности проводились в Нижнем Новгороде (Л.А.Зеленов), традиционными стали ежегодные майские конференции по этой проблеме.

Имела свое лицо свердловская (екатеринбургская) школа исследователей культуры. Происходил постепенный переход от изучения отдельных видов культуры (кино — 1968, телевидение — 1973 и др.) к попыткам комплексного анализа взаимодействия каналов приобщения к культуре разных слоев населения, прежде всего — рабочих. В результате этих поисков под редакцией Л.Н.Когана были изданы книга «Духовный мир советского рабочего» (М., 1972) и методологическая работа «Культурная деятельность» (М., 1981). Такое комплексное изучение духовной жизни групп характерно и для других уральских социологов. Пермские социологи (З.И.Файнбург) выдвинули ряд оригинальных проектов, результаты которых, к сожалению, еще не опубликованы. Так, были собраны материалы об интересах и структуре читателей научной фантастики, о влиянии функциональной музыки. Приоритет в социологическом изучении клубных учреждений во многом принадлежит челябинским социологам, руководимым В.С.Цукерманом, автором книги «Музыка и слушатель».

Свердловские социологи зафиксировали, что в 70—начале 80-х гг. происходит серьезное расслоение общества в культурном отношении. Исследования позволили выявить типологические группы, существенно отличающиеся по направленности и содержанию их культурной деятельности:

— группа, ориентированная на «высокую» классическую и современную культуру, на чтение, серьезную музыку, регулярное посещение театров, библиотек, художественных выставок, филармонических концертов. В кинотеатрах представители этой категории бывают редко, в клубы практически не ходят. Группа состоит в основном из гуманитарной интеллигенции, включая и часть естественно-научных и технических специалистов;

— группа, ориентированная на «мидикультуру» — популярные развлекательные жанры. Это постоянная аудитория мастеров эстрады, любители «легкой музыки», телешоу. В кино ее представители предпочитают иностранные кинокомедии, читают мало, в основном — детективно-приключенческую литературу, часто посещают кинотеатры и клубы. Типичный состав группы — ИТР, часть учащейся молодежи, служащие-неспециалисты, определенная часть рабочих;

— группа, ориентированная на традиционную народную культуру, чаще всего в сочетании с официальной мидикультурой. Особенно большое место здесь занимает просмотр телевизионных передач, выступающих не только главным, но чуть ли* не единственным средством информации. В составе этой группы — значительная часть крестьянства;

— группа, ориентированная на «массовую» культуру, в основном западного образца. Это — постоянные зрители зарубежных фильмов, аудитория бесчисленных вокально-инструментальных ансамблей, нередко самого низкого качества. В театры и на выставки ее представители практически не ходят. Огромное место в бюджете свободного времени занимают у них компании, бесцельное времяпрепровождение. Типичный состав группы — учащиеся среднего профтехобразования, часть учащихся средних школ.

Разумеется, деление на эти группы было условным, еще более условна «привязка» тех или иных групп к социальным слоям общества, однако некоторую ориентировку в анализе культурной жизни населения они все же давали.

Весомый вклад в изучение духовной культуры внесли социологи ряда союзных республик. В Армении группой Э.С.Маркаряна на материале народной армянской культуры была прослежена связь этносоциологии и социологии культуры.

Мировое признание получили исследования по культурологии Ю.М.Лотмана (Тарту), имевшие несомненное значение и для социологии культуры. Академия

наук Эстонии вела систематическое изучение духовной культуры населения (К.Какх, Э Ранник) Уникальные, единственные в стране масштабные и глубокие исследования восприятия изобразительного искусства были проведены В.Э.Лайдмяэ.

Сотрудником Академии наук Белоруссии Г.С.Соколовой написан ряд работ, показывающих связь общей культуры личности с культурой труда.

На Украине возник ряд социологических центров изучения культуры (Киев, Харьков, Одесса, Запорожье и др.). Широкую известность в стране получили исследования художественных потребностей, проведенные А.И.Семашко.

Однако мы не склонны идеализировать «социологический бум» 60—70-х гг. Уже к концу 70-х можно было говорить о резком снижении интереса к этой тематике Большинство результатов социологических исследований оставалось невостребованным Партийная верхушка нуждалась в работах, которые подтверждали бы декларации о том, что СССР — самая образованная, самая культурная, самая «читающая» страна. Результаты же исследований с данными декларациями согласовывались плохо, поэтому работы сворачивались.

Множество разрозненных исследовательских центров, часть из которых не имела сколько-нибудь квалифицированных кадров, не могли опираться на какую-либо академическую структуру. Многолетние попытки организации сектора культуры в Институте конкретных социологических исследований АН СССР не увенчались успехом Социологические же отделы в республиканском и союзном НИИ культуры были слишком малочисленны, слишком задавлены «текучкой», чтобы претендовать на эту роль. Не мог не сказаться также многолетний отрыв советской социологии культуры от западных социологических школ.

Что же удалось установить в эмпирических исследованиях того периода? В 60-е гг. преобладал подход, не вполне точно получивший название «институционального» (точнее — «ведомственного»). Изучались статистика посещения театров, концертов, кинозалов, клубов, выдачи книг в библиотеках и т.д. Такой подход, во-первых, ограничивался количественными показателями, по негласному принципу «чем больше, тем лучше». Во-вторых, исследователи исходили из положения, что овладение культурой возможно только вне дома, домашние виды культурной деятельности не принимались во внимание. Точно так же игнорировалось самостоятельное культурное творчество. Учитывались лишь официальные участники клубной самодеятельности.

К концу 60—началу 70-х гг. этот подход все более сменяется «личностным»: в центре внимания исследователя оказывается реальная личность, ее духовные потребности и интересы, ее деятельность в сфере производства, распространения и применения культуры. Являясь главным и решающим, этот подход совмещается с институциональным.

Остановимся на некоторых основных тенденциях, характеризующих культурную ситуацию к концу 70—началу 80-х гг. Разумеется, исследования, проведенные в разных регионах, существенно отличались друг от друга, однако основные тенденции оказывались общими.

Исследования все в меньшей степени поддерживали миф о «единой, монолитной, социалистической по содержанию и национальной по форме» культуре советского общества. Из года в год все более открыто заявляла о себе, находя все больше сторонников, оппозиционная контркультура. Повсеместное увлечение так называемой туристской песней, небывалое, ни с чем не сравнимое увлечение стихами и песнями Б.Окуджавы, В.Высоцкого, А.Галича, Ю.Визбора и др. «опальных» поэтов, ажиотаж вокруг спектаклей Театра на Таганке, повсеместное распространение театрализованных представлений «КВН», студенческой эстрады, наряды конной милиции, сдерживающие желающих прорваться на литературные вечера, - все это проявления оппозиционной культуры, которая подрывала влияние культуры официальной. К этому необходимо добавить широкое распространение нелегальной литературы «Тамиздата» и «Самиздата».

Широкое распространение телевещания в 60-е и особенно в 70-е—начало 80-х гг. произвело радикальные изменения в повседневной культурной деятельности миллионов людей. Центр духовной жизни перемещается в семью, а точнее -к домашнему экрану. Распространение видеосистем в 80—90-е гг. укрепляет эту тенденцию. Средства массовой информации, наряду с институтами культуры, оказывают решающее влияние на процесс «массовизации» культурных символов, образов и смыслов.

Вместе с тем исследования разных авторов (Д.Дондурей, Л.Коган. Б.Фирсов, В.Цукерман и многие другие) обнаруживают существенный разрыв между культурными запросами разных групп населения и унифицированной, идеологизированной государственной культурной политикой. Фиксируется резкое падение посещаемости клубных учреждений, театров, кинозалов. Обнаруживается растущая популярность рекреационных форм культурной деятельности. В совокупном репертуаре драматических театров России первое место по количеству постановок и посещаемости публики заняли явно развлекательные пьесы Ратцера и Константинова. В репертуаре кинотеатров, как показало исследование свердловских социологов 1967 г., особой популярностью пользовались индийские мелодрамы; среди телевизионных передач лидировали «КВН», сохранившие свою популярность вплоть до сегодняшних дней. По опросам клубных посетителей, 55,7% искали в клубе развлечения (для сравнения укажем, что интерес к лекциям испытывали всего 8,2%).

Исследования 70-х гг. отмечают резкое сокращение самостоятельного культурного творчества. Происходит повсеместное сокращение числа участников клубной самодеятельности. Последняя все в большей степени ориентируется на парадные концерты и смотры «самодеятельных артистов»; на талантливых людей, желающих заняться творчеством для своего собственного развития, внимание не обращалось.

Вся культурная политика «брежневской эпохи» фактически сводилась к чрезвычайно жесткой системе социального контроля за репертуаром учреждений культуры и строжайшим запретам всяких «отступлений от норм». При этом подчас даже произведения, разрешенные к демонстрации на профессиональной сцене, изымались из репертуара самодеятельности.

§ 5. Состояние эмпирических исследований культуры в конце 80-х—90-е годы

К этому периоду обозначился разрыв между несомненными успехами в разработке теоретических проблем социологии культуры и весьма скромными (если не более) достижениями в проведении эмпирических исследований. Появилось большое количество работ, полностью или частично посвященных теоретическим проблемам социологии культуры⁵⁶. Книг же, в которых содержались бы результаты конкретных исследований, в конце 80-х—90-е гг. крайне мало. Приятное исключение составляет серьезная работа «Тенденции социо-культурного развития России. 1960-1990 гг.», подготовленная сотрудниками Российского института культурологии [27]. По интересующей нас тематике в журнале «Социологические исследования» в 1992—1993 гг. не опубликовано ни одной статьи, в 1994 г. — четыре, в 1995 г. — три.

В современный период численность госбюджетных социологических групп значительно снизилась. У государственных органов нет средств, а продюсеры, частные фирмы утверждают, что состояние спроса публики им хорошо известно из анализа рынка культурной продукции. Но такая точка зрения глубоко ошибочна. Об этом свидетельствует широкомасштабный опрос, проведенный Институтом книги и социальных программ Комитета РФ по печати в начале 1996 г. (оно охватило Москву, Дагестан, Алтайский край, Кировскую и Псковскую области). Российский гражданин приобретает в среднем 0,8 книги в месяц. 44% респондентов за половину 1996 г. книг либо вообще не покупали, либо купили одну-две. Только 1/5 часть респондентов можно отнести к «активным» покупателям (более 10 книг за полгода). Основные причины снижения интереса к покупке книг - низкий доход и дороговизна книг. Однако, как показало исследование, сказывается и неудовлетворенность наиболее активных читателей ассортиментом публикаций. Ранжирование интересов покупателей показало, что на первом месте - исторические романы и повести, далее следуют ( в порядке снижения рейтинга) классика, книги по садоводству и огородничеству, детективы и современная проза. Заполняющие же книжные развалы триллеры заняли в ранговых предпочтениях читателей 20-е место, религиозная литература — 22-е, приключения - 16-е, а книги о сексе — 19-е место [28]. Таким образом, книжный рынок заполнен продукцией, не находящей сбыта, а нужную литературу читатель купить не может.

Исследования, проведенные в последние годы Г.Г.Дадамяном, Д.Б.Дондуреем и другими социологами, показывают, что подобное положение сложилось и в кинопрокате: люди устали от американских триллеров и секс-фильмов. Постепенный (хотя и очень робкий) крен в сторону серьезной музыки замечается среди части молодежи.

Как никогда раньше сегодня нужны исследования интересов и предпочтений публики. В недавние годы впервые в России в таких городах, как Санкт-Петербург, Екатеринбург, Челябинск, при государственных учебных заведениях начата подготовка профессиональных социологов культуры. Будем надеяться, что эти люди смогут работать по специальности и коренным образом изменят положение, сложившееся в этой отрасли социологии.

Литература

1. Смелзер Н. Социология. М.,1964. Разд. 1. Гл. 2; Гидденс Э. Социология: учебник 90-х гг. Реферированное изд. Челябинск. 1991. Ч. II и др.

2. Кравченко А.И. Введение в социологию: Учебное пособие. М.: Новая школа, 1995; Фролов С.С. Социология. М., 1966 и др.

3 Тощенко Ж. Т. Социология. М.,1996. Разд.V. § 3; Розин В.М. Введение в культурологию. М., 1994, и др.

4. Культурология / Под ред. проф. Н.В.Драча. Ростов-на-Дону, 1995.

5. Hauser A. Ziele und Grenze des Sozioliogie des Kunst // Soziologie. Franfurkter Beitruge zur Sociologie. 1955. Bd. I.

6. Гуревич П. С. Философия культуры: Учебное пособие. 2-е изд. М.: Аспект-Пресс, 1995.

7. Ерасов Б.С. Социальная культурология. В 2-х ч. М.: Аспект-Пресс, 1994.

8. ИонинЛ.Г.Социология культуры. М., 1996.

9. Конев В.А.Социальное бытие искусства. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1975.

10. Кавелин К.Д. Наш умственный строй. М.: Правда, 1989.

11. Давыдов Ю.Н. Этика любви и метафизика своеволия. М.: Молодая Гвардия, 1982.

12. Плеханов Г.В. Искусство и литература. М.: Гослитиздат, 1948.

13. Сборник Пермского земства. Отд. Ш. Пермь. 1904, № 3, 4.

14. Артист. 1897, № 110.

15. Щеглов И.Л. Заметки о народном театре // Артист. 1892, № 24.

16. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. В 3-х томах. М, 1993. Т. 1. 17 Фриче В.М. Проблемы искусствоведения. М.—Л.: Гослитиздат, 1931.

18. Эткинд А. Эрос невозможного: История психоанализа в России. СПб.: Медуза, 1993.

19. Любутин К., Змановский Г. Пролегомены к «богдановщине». Екатеринбург 1996.

20. Новикова С. С. История развития социологии в России. Учебное пособие. М.— Воронеж: НПО «МОДЭК», 1996.

21. Кино и зритель.Опыт социологического исследования. М.: Искусство, 1968.

22. Шкловский В. К вопросу об изучении зрителя // Советский экран. 1923, № 50.

23. Фролова Е. Из опыта изучения зрителя в 20-х гг. // Методологические проблемы советского искусствознания. Л., 1975, № 6.

24. Соколов Ип. Работать на массового зрителя // Кино и жизнь. 1929, № 2.

25. Скородумов Л. Зритель и кино // Пролетарское кино. 1932, № 19, 20.

26. К-ва.Е. Проблема изучения кинозрителя // Советское кино. 1934. № 7.

27. Тенденции социокультурного развития России. 1960-1990 годы // Под. ред. И.А.Бутенко и К.Э.Разлогова. Российский институт культурологии. М., 1996.

28. Книжный рынок, покупательский спрос на книжную продукцию в 1-м полугодии 1996 г. М., 1996.