Россия и мир в xxi веке
 Скачать 459.33 Kb.
|
|
РОССИЯ И МИР В XXI ВЕКЕ ПОСТМОДЕРНИЗМ КАК ЯВЛЕНИЕ КУЛЬТУРЫ 79 реть в любой момент времени, то я должен действовать так, чтобы доставить себе любой ценой максимум удовольствия здесь и теперь. Это – стратегия жизни, которая отвергает цивилизационные истины. Цивилизационные истины, которые несут на себе многовековую печать ис- торического прошлого и ориентируют человека на такую стратегию его инди- видуальной жизни, которая способствует стабильности бытия рода, с этой точки зрения представляются не имеющими для индивида реального практиче- ского смысла. Они могут использоваться не как цель в себе, а как средство достижения успеха в карьере, в пиар-кампаниях, в маскировке истинных це- лей, политической рекламе. Эпистемический антропоцентризм соответствует реалиям жизни, в которых происходят постоянные перемены, стирающие тради- ции, формируется сознание, ориентированное на настоящее как непрерывную смену ситуаций. Соответственно и средства массовой информации быстро пре- вращают в прошлое всякие события, служат агентом исторической амнезии. Вот почему пастиш постмодернизма – это не легитимация исторического зна- ния как актуального цивилизационного опыта и не восстановление единства прошлого, настоящего и будущего как истины традиции цивилизационного це- лого, а создание предпосылок исторической, а значит и цивилизационной ам- незии. Человек теперь готов быть всяким, если это отвечает его стремлени- ям «здесь и теперь». Это – истина его жизни, которая, как ему теперь представляется, дает конкретный и четкий ответ на вопрос: как мне нужно жить и действовать сегодня в данный момент времени в данной конкретной ситуации. С этой точки зрения Универсалии Разума, образующие онтологию цивилизационной жизни и духовный стержень цивилизационного субъекта, пре- вращаются в пустые фантазии, в миф. Поскольку постмодернизм разрушает те основания, на которых исторически рождаются истины цивилизационного соз- нания, индивид, следующий тому пути, который проложен постмодернизмом, неизбежно попадает в поток сознания, влекущий к разрушению всех плотин и ограничений, которые превращали отдельного, лишенного всякой цивилизаци- онной мудрости индивида в отца семейства, воспетую поэтами и художниками мадонну, формировали чувство гордости за благородные дела предков, внуша- ли гражданскую доблесть и воинское мужество. Следуя постмодернистской логике, цивилизационное мышление нельзя счи- тать основанием свободы: оно оказывается «репрессивным» по своей сути. Тезис Декарта – cogito ergo sum – в цивилизационном контексте означает, что как только субъект перестает нести в себе цивилизационные ценности, он исчезает и сам. Мыслю, следовательно, существую. Не мыслящий в этом смысле не есть цивилизационный субъект. Он всего лишь биологическое суще- ство, хотя и обладающее индивидуальным сознанием. В этом контексте возникает вопрос о социальных предпосылках рождения постмодернизма не только с точки зрения глобальных тенденций взаимопро- ПОСТМОДЕРНИЗМ КАК ЯВЛЕНИЕ КУЛЬТУРЫ РОССИЯ И МИР В XXI ВЕКЕ 80 никновения цивилизаций, но и с точки зрения внутренней эволюции постинду- стриального общества. Куда ведет человека самосознание этого общества? Если постмодернизм – это составная часть новой стадии общества, общества потребления, общества быстрой смены качества товаров, моды, стилевых пе- ремен в различных сферах жизни, то нетрудно отсюда вывести его эпистемо- логию, разрушающую цивилизационные константы и так называемые метанарра- тивы. В основе этой эпистемологии – голая самоуверенность индивида в том, что он с самого начала и до конца своих дней был, есть и остается носите- лем единственной в своем роде истины жизни. При определенных обстоятельствах эта форма сознания начинает охваты- вать все более широкие массы людей, так что можно говорить о психологиче- ской инфекции, которая потенциально не менее опасна, чем в прошлом оказы- валась опасной инфекция бубонной чумы или испанки. Современные политики хорошо знают военную силу ядерного оружия и эко- номическую силу нефти. Между тем вполне возможно, что в перспективе будут доминировать в мире те народы, которые знают силу цивилизационной истины и сумеют избежать надвигающейся цивилизационной болезни, имя которой ин- дивидуалистическое сумасшествие. Примечания 1. В этой связи Н.Т. Пасхарьян пишет: «Характерно, что распространившаяся в последние годы концепция “after постмодернизма” трактуется то как новое явление, родившееся в результате кризиса и смерти постмодернистского типа культуры, то как ее же поздний вариант» (Пахсарьян Н.Т. Современный французский роман на путях преодоления эстетического кризиса // Постмодернизм: Что же дальше? М., 2006. – С. 10). 2. И.П. Ильин следующим образом характеризует эту эрозию цивилизационного по- нимания: основные понятия, которыми оперируют апологеты постмодернизма: «мир как хаос», … «мир как текст» и «сознание как текст», … «кризис авторитетов», … «про- вал коммуникации»… (Ильин И.П. Постмодернизм. Словарь терминов. М.: ИНИОН РАН, 20015 – С. 206–207). 3. Ж.Ф. Лиотар подчеркивал, что постмодерн определяет свое положение не после модерна, а в оппозиции к нему. Составляющие этой оппозиции перечислил Н. Риу: мо- дернистскими ценностями он назвал разум, прогресс, науку, универсализм, работу, реальность, накопление, усилие, свободу, нацию, долг, мораль и бескорыстие; по- стмодернистскими – плюрализм, гетерогенность, фрагментарность, глобализм, мульти- культурализм, отражение, смежность, смешение, толерантность, деиерархизацию, иг- ривость и массовость (Riou N. Pub fiction. Société postmoderne et nouvelles РОССИЯ И МИР В XXI ВЕКЕ ПОСТМОДЕРНИЗМ КАК ЯВЛЕНИЕ КУЛЬТУРЫ 81 tendences publicitaires. P., 1999. – Р. 9. Цит. по: Постмодернизм: Что же дальше? ИНИОН РАН. М., 2006. – С. 12). 4. Существует версия, согласно которой постмодернизм не находится в оппозиции к модернизму, как утверждал Ж.Ф. Лиотар. С точки зрения этой версии, модернизм – это течение, которое пролагает путь современному ви΄ дению мира, а постструктурали- стское и постмодернистское теоретизирование лишь переводит модернистские факты на общепринятый интеллектуальный дискурс. (См.: Ильин И.П., Цурганова Е.А. От модер- на к постмодерну: Логика развития // Ежегодник. Человек: Образ и сущность. По- стмодернизм: Парадоксы бытия. М.: ИНИОН, 2006. – С. 189–190.) 5. Утрата основной точки опоры цивилизации воспринимается как наступление во- ли хаоса. Е.В. Соколова, анализируя в этом контексте современную литературу Гер- мании, пишет: «В пространстве, обладающем пока еще определенными (пусть и иллю- зорными) этическими ориентирами (идеология противостояния двух систем), – которое приходится теперь обживать литературе, – замаячил призрак “Нового хаоса”: хаоса абсолютного, после конца мира. Идея “обживания хаоса” вновь (как и в начале ХХ в.) становится актуальной» (Соколова Е.В. Современная литература Германии: По- иски выхода из постмодернизма // Постмодернизм: Что же дальше? М., 2006 . – С. 102). 6. Бодрийяр попытался объяснить симулякры как результат процесса симуляции, трактуемой им как «порождение гиперреального» «при помощи моделей реального, не имеющих собственных истоков и реальности» (Bandrillard J. Sumilacres et simula- tions. – P., 1981. – Р. 10). 7. См.: Л. Уайт. Избранное: Наука о культуре. М. РОССПЭН, 2004 г.; Избранное. Эволюция культуры. М. РОССПЭН, 2004; Гирц К. Интерпретация культур. М.: РОССПЭН, 2004; Бенедикт Р. Хризантема и меч. М.: РОССПЭН, 2004. 8. См.: Джеймисон Ф. Постмодернизм или культурная логика позднего капитализ- ма. – М., 2006. – С. 283–286. 9. См.: Скворцов Л.В. Теория истины: Цивилизационный аспект. Культурология. Дайджест № 2–3. М.: ИНИОН, 2005; Скворцов Л.В. Радикальные теории истины: Возмо- жен ли путь гармонии природы и культуры; Человек: Образ и сущность. Гуманитарные аспекты. Ежегодник. М.: ИНИОН, 2005. 10. П.Я. Чаадаев, будучи критиком Ренессанса и Просвещения, видевший в «фило- софии откровения» последнее слово европейской науки, психологически был крайним олицетворением критически мыслящей личности, рожденной эрой Просвещения. Подроб- нее см.: Щукин В. Российский гений просвещения. М.: РОССПЭН, 2007. – С. 26). 11. Понятие метанарратив обретает свой постмодернистский смысл в контексте интерпретации «нарратива» как словесного вымысла, содержание которого столь же придумано, сколь и найдено, и формы которого имеют гораздо больше общего с лите- ратурой, чем с наукой (White H. Tropics of discourse. – Baltimore, 1978. – Р. 82). «Отсюда и тот переворот в иерархических взаимоотношениях между литературным и нелитературным: оказывается, что только литературный дискурс или литературность любого дискурса и делает возможным наделение смыслом мира и нашего его воспри- ятия» (Ильин И.П. Постмодернизм. Словарь терминов, М.: ИНИОН, 2001. – С. 149). 12. На первых порах пастиш (фр. pastiсhe) трактовался как редуцированная фор- ма пародии, либо как фантазия и самопародия. Термин возник на основе итальянского pasticcio (опера из отрывков других опер, смесь, попурри, стилизация) (см.: По- стмодернизм. Словарь терминов, с. 189). Считается, что именно Джеймисон дал наи- более авторитетное определение пастиша как основного модуса постмодернистского ПОСТМОДЕРНИЗМ КАК ЯВЛЕНИЕ КУЛЬТУРЫ РОССИЯ И МИР В XXI ВЕКЕ 82 искусства. (Jameson F. The political unconscious: Narrative as a socially sym- bolic act. – Ithaca. 1981). 13. См.: Джеймисон Ф. Постмодернизм… – С. 279–281. 14. Там же. – С. 290. |