право. Россия в XX веке. Учеб. для 10-11кл_Левандовский А.А, Щетинов Ю.. Россия в xx веке. 10 11 классы

• Название: Россия в xx веке. 10 11 классы
• Анкор: право
• Дата: 28.04.2022
• Размер: 2.63 Mb.
• Имя файла: Россия в XX веке. Учеб. для 10-11кл_Левандовский А.А, Щетинов Ю..doc
• Тип: Учебник; #502453
• страница: 25 из 36

§ 47. Коллективизация сельского хозяйства

Начальный этап коллективизации. Добровольное производственное кооперирование мелких и средних крестьянских хозяйств, получившее в 20-е гг. название «коллективизация», рассматривалось большевистскими теоретиками как главный из двух способов социалистического переустройства деревни (второй способ: создание государственных хозяйств — совхозов, напрямую субсидируемых из казны).

Коллективные хозяйства (колхозы) стали возникать на рубеже 1917—1918 гг. Тогда же определились и три их формы, различавшиеся по степени обобществления средств производства:

товарищества по совместной обработке земли (ТОЗы). По их уставу средства производства оставались в личной собственности членов товарищества, происходило лишь объединение полевых наделов в единый земельный массив, который обрабатывался совместно;

артели, где обобществлялись пахотная земля, тягловая сила, сельскохозяйственный инвентарь; при этом право личной собственности распространялось на жилище, приусадебный участок, крупный и мелкий рогатый скот, домашнюю птицу и т. п.;

коммуны с максимальной степенью обобществления, включавшего не только землю, тягловую силу и инвентарь, но и усадьбу, всю живность (вплоть до мелкой птицы). Распределение излишков произведенной продукции осуществлялось уравнительно — по числу «едоков».

В первые послеоктябрьские годы среди коллективных хозяйств преобладали артели и коммуны. В целом их было немного (до 12 тыс.), а после перехода к нэпу число колхозов еще более сократилось. К 1928 г. они объединяли около 1% всех крестьянских дворов, почти исключительно бедняцких.

XV съезд партии (1927 г.) определил, что коллективизация должна стать основной задачей партии в деревне. В 1928 г. был принят закон «Об общих началах землепользования и землеустройства», предоставлявший колхозам льготы по получению в пользование земли, кредитованию и налогообложению. Одновременно ограничивалась аренда земли кулаками, их принуждали к продаже имевшейся сложной земледельческой техники, запрещалось выделение на хутора зажиточных хозяйств. В помощь колхозам, начиная с ноября 1928 г., создавались государственные машинно-тракторные станции (МТС), что позволяло сконцентрировать крайне незначительную механическую тягловую силу (ее удельный вес в энергетических ресурсах деревни не превышал тогда 3%) в одних руках и тем самым с большей эффективностью использовать для обработки крестьянских наделов, слитых в единый земельный массив. С 1928 г. стало практиковаться направление в сельские районы рабочих-активистов для сплочения бедноты и поддержки колхозного строительства (к 1931 г. их число превысило четверть миллиона человек).

После партсъезда заметно усилился рост числа колхозов. К июню 1929 г. они объединяли 4% крестьянских дворов, а спустя четыре месяца — уже 8%. Как видим, летом и осенью того года произошел определенный скачок, но скорее количественный, чем качественный, ибо в коллективные хозяйства по-прежнему тянулись в основном бедняки. Этот худосочный «социалистический сектор» практически никак не мог помочь властям решить до предела обостренную проблему хлебозаготовок. И с осени 1929 г. компартия переходит к политике насильственной — по отношению к большинству крестьян — коллективизации.

«Великий перелом». Политика «сплошной коллективизации» проводилась в жизнь под дымовой завесой вывода, сделанного И. В. Сталиным в статье «Год великого перелома» (ноябрь 1929 г.). В ней генсек во всеуслышание заявил, что партии якобы удалось добиться перелома в настроениях деревни и в колхозы добровольно пошли «крестьяне не отдельными группами, как это имело место раньше, а целыми селами, волостями, районами, даже округами», в «колхозы пошел середняк».

Сталинский вывод лег в основу принципиальных партийно-государственных решений. 5 января 1930 г. было принято постановление ЦК ВКП(б) «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». В соответствии с этим постановлением:

страна разделялась на три группы районов с различными сроками завершения коллективизации для каждого из них (весна 1931 г., весна 1932 г. и 1933 г.);

устанавливалось, что формой колхозного строительства должна стать сельскохозяйственная артель;

провозглашалась «политика ликвидации кулачества как класса» с конфискацией имущества раскулаченных и последующей передачей его колхозам.

И без того жесткие рамки постановления ЦК ВКП(б) постоянно сужались, ретивые администраторы на местах торопились рапортовать первыми о выполнении заданий партии.

Власти с помощью войск ОГПУ в течение короткого времени (за полтора-два года) изъяли из деревни реально и потенциально опасные для себя слои населения. В их число попали прежде всего кулаки и зажиточные середняки, т. е. те крестьяне, которым было что терять от коллективизации и которые поэтому противодействовали (в различной форме, вплоть до борьбы с обрезами в руках, но стихийно и разрозненно) большевистскому наступлению на деревню.

Пик крестьянского сопротивления пришелся на первые месяцы 1930 г. (более 2 тыс. вооруженных наступлений), что побудило большевистских лидеров несколько сбавить темпы коллективизации. В марте 1930 г. И. В. Сталин опубликовал статью «Головокружение от успехов», где осудил «перегибы» местного руководства и фарисейски подчеркивал необходимость соблюдения «принципа добровольности» вхождения крестьян в колхозы. Выждав тактическую паузу, энергично использованную карательными органами, власти уже осенью 1930 г. продолжили «колхозное строительство».

По разным сведениям, число раскулаченных составило от 3,5 до 9 млн. человек. Часть из них была брошена в тюрьмы, а основную массу, включая женщин, стариков и детей, переместили в отдаленные районы губерний или отправили под конвоем в качестве «спецпереселенцев» в трудовые лагеря Севера и Сибири.

Об условиях жизни там «спецпереселенцев» можно судить по секретному отчету одной из правительственных комиссий, обследовавших в 1931 г. ряд трудовых лагерей. «В Нарымском крае,— отмечалось в нем,— водворено до 50 тыс. кулацких семейств, численностью до 200 тыс. человек... Жилстроительство своевременно начато не было. В результате этого по ряду поселков положение с жилищами крайне обострилось и переселенцы к началу зимы оказались в шалашах и землянках, не защищающих от холодов и дождей. Это положение усугубилось еще необеспеченностью теплой одеждой и обувью большинства переселенцев. Почти все поселки, стоящие на больших расстояниях от водных путей, к концу навигации продовольствием обеспечены не были... Сеть медпунктов совершенно недостаточна. В результате высока смертность стариков и детей, особенно последних. Так, по Парабельской комендатуре в течение лета по 1 сентября умерло: 1375 человек, из них 1106 детей. ...Обследования спецпоселков в Казахской и Башкирской АССР рисуют ту же картину».

Оставшиеся в родных местах крестьяне, опасаясь за свою судьбу, записывались в колхозы. 1 марта 1930 г. был утвержден Примерный устав сельскохозяйственной артели, а в феврале 1935 г. его новый вариант, уточненный и дополненный. Согласно ему, наряду с «обобществлением» основных средств производства, в единоличном пользовании колхозников сохранялись приусадебные земли, мелкий инвентарь, домашний скот, птица. От артели в первую очередь требовалось выполнение многочисленных обязательств перед государством (на-турпоставки, госзакупки, оплата работ МТС, подоходный налог и т. д.), и лишь после этого остатки денежных средств и сельхозпродуктов могли быть распределены между ее членами по трудодням — норме учета индивидуального труда.

С января 1933 г. по ноябрь 1934 г. действовали политические отделы при МТС, во главе которых находилось около 25 тыс. направленных в село кадровых партработников (из них 10% имели дооктябрьский партийный стаж). На долю политотделов выпало завершение чистки деревни от «классово чуждых элементов». Заодно они перетряхнули колхозное руководство, сняв с должности почти половину вызывавших подозрение в своей благонадежности председателей и завхозов артелей.

В целом трагическая эпопея по коллективизации крестьянства закончилась к середине 30-х годов.

Динамику коллективизации (в процентах к числу входивших в колхозы крестьянских дворов) показывают следующие цифры:

Январь 1930 г.	Март 1930 г.	Август 1930 г.	Ноябрь 1930 г.	Июнь 1931 г.	Июнь 1932 г.	Июнь 1935 г.	Июнь 1937 г.
22	56	21,4	22,8	52,7	61,5	83	93

Последствия разгрома векового хозяйственного уклада в деревне были крайне тяжелыми. Производительные силы сельского хозяйства оказались подорванными на многие годы: за 1929—1932 гг. поголовье крупного рогатого скота и лошадей сократилось на одну треть, свиней и овец — более чем в два раза. Голод, обрушившийся на ослабленную деревню в 1932— 1933 гг., унес жизни свыше 5 млн. человек. От голода, нехватки продовольствия и непосильного труда погибли и миллионы « раскулаченных «.

И все же большевистские руководители, исповедовавшие стародавний принцип «цель оправдывает средства», праздновали еще одну победу. При том, что численность крестьян сократилась на треть, а валовое производство зерна практически не увеличилось, его государственные заготовки в 1937 г. по сравнению с 1928 г. выросли почти в три раза. Была обретена независимость от импорта хлопка и ряда других важных сырьевых культур. С увеличением числа тракторов в МТС повысился и уровень механизации сельского труда. Отныне три четверти пахоты проводилось тракторами, половина уборки зерновых — комбайнами. В короткий срок аграрный сектор, где господствовала мелкотоварная, слабоуправляемая стихия, оказался во власти жесткой централизации, администрирования, приказа, превратился в органическую составную часть директивной экономики.

Вопросы и задания

1. Какие этапы прошла коллективизация сельского хозяйства до ноября 1929 г.? 2. Подумайте, существовала ли взаимосвязь между курсом на форсированную индустриализацию и сплошной коллективизацией. Если да, то какая? 3. Почему политика сплошной коллективизации сопровождалась раскулачиванием? 4. Расскажите о последствиях коллективизации для деревни, страны в целом.

§ 48. Общественно-политическая и культурная жизнь

Удар по «спецам». Весной 1928 г., в преддверии провозглашенного компартией «наступления социализма по всему фронту», советские газеты опубликовали сообщение ОГПУ о раскрытии в Шахтинском районе Донбасса «вредительской организации» из местных инженеров и техников. В 1930 г. было объявлено о ликвидации общесоюзных «вредительских центров» : «Промышленной партии», «Союзного бюро ЦК меньшевиков» и «Трудовой крестьянской партии». В качестве их руководителей фигурировали видные ученые-экономисты и управленцы из числа старых специалистов (В. Г. Громан, Н. Д. Кондратьев, В. А. Ларичев, Л. К. Рамзин, Н. Н. Суханов, А. В. Чаянов, Л. Н. Юровский и др.).

В Москве прошли открытые судебные процессы над членами этих организаций. Подсудимые публично покаялись в своей деятельности по «развалу советской экономики» и «подготовке к свержению советской власти» при помощи зарубежных интервенционистских сил.

Все эти процессы на самом деле были грандиозной судебной фальсификацией, никаких «вредительских организаций» не существовало, а признания добивались под морально-психологическим и физическим давлением в тюрьмах ОГПУ.

Для чего же они понадобились властям?

К концу 20-х гг. старая интеллигенция почти полностью рассталась с прежними «сменовеховскими» иллюзиями о возможности демократической эволюции советской власти. В этой среде теперь преобладали скептицизм и безразличие, совершенное отсутствие энтузиазма в отношении свертывания нэповских начал. Лидер меньшевиков Ф. И. Дан, хорошо информированный о внутрироссийских делах, справедливо отметил в январе 1930 г.: «Когда на пороге 1928 г. появились первые предвестники нового поворота от нэпа к «генеральной линии», к политике, проводимой головокружительным темпом сверхиндустриализации и коллективизации, эта «линия» слишком резко противоречила научным убеждениям и общей политически психологической установке интеллигенции, чтобы она могла добровольно ее проводить... В порядке приказа она могла проводить эту «линию» только с величайшим внутренним сопротивлением». Последнее, заключал Дан, и есть «знаменитая вредительская работа».

На это «внутреннее сопротивление» большевики, охваченные «лихорадкой буден», ответили прямым запугиванием старой интеллигенции. Они стремились искоренить инакомыслие и фрондерские настроения в среде специалистов, окончательно подчинить их своей воле. «Демонстрационный эффект» показательных процессов подкреплялся широкими репрессиями против интеллигенции, прежде всего технической и научной. Общее число служащих, взятых под бдительный контроль властей, составило за 1928—1932 гг. 1,2 млн. человек, из них 138 тыс. были уволены, 23 тыс. лишены вдобавок гражданских прав, несколько тысяч арестованы за «антисоветскую деятельность».

На освобождавшиеся ответственные хозяйственные и управленческие посты было выдвинуто свыше 140 тыс. рабочих-коммунистов. Только в промышленности к концу первой пятилетки доля выдвиженцев достигала половины всего руководящего персонала. Правда, убедившись в неравноценности подобной замены, власти вскоре были вынуждены дать отбой в «охоте на вредителей». Выступая в июне 1931 г. на совещании хозяйственников, И. В. Сталин призвал перейти от «политики разгрома» старой интеллигенции «к политике привлечения и заботы о ней». В частности, была повышена зарплата «спецов», отменены дискриминационные меры по отношению к ним, в том числе ограничения на доступ молодежи из семей интеллигенции к высшему образованию.

Помимо запугивания интеллигенции, устроители судебных спектаклей по «вредительским делам» преследовали и более масштабную цель: сгустить в стране атмосферу всеобщего недоверия и подозрительности, вселить в умы рядовых коммунистов и населения страны мысль о необходимости дальнейшего ужесточения политического режима перед лицом «угрозы классового врага». Едва закончилось судебное разбирательство по «Шахтинскому делу», как И. В. Сталин на июльском (1928 г.) пленуме ЦК ВКП(б) сформулировал свой печально известный тезис о том, что «по мере нашего продвижения вперед сопротивление капиталистических элементов будет возрастать, классовая борьба будет обостряться».

Новый виток внутрипартийной борьбы. В партии, однако, •сталинский тезис не нашел той поддержки, на которую рассчитывал генсек. Чрезмерно высокая социальная цена форсированной индустриализации и коллективизации, быстрое свертывание остатков внутрипартийной демократии, засилье в высших эшелонах власти сталинских выдвиженцев породило недовольство в среде старой большевистской гвардии, еще удерживавшей свои позиции. Из нее выдвинулись люди, предпринявшие ряд попыток остановить дальнейшую эскалацию насилия в обществе и концентрацию власти в руках генсека. В основном эти попытки были связаны с именами представителей среднего поколения партийной гвардии. В начале 30-х гг. возникает ряд антисталинских группировок, возглавляемых председателем Совнаркома РСФСР С. И. Сырцовым и секретарем Закавказского крайкома ВКП(б) В. В. Ломинадзе (1930 г.), бывшими ответственными работниками Московской парторганизации М. Н. Рютиным и П. А. Галкиным (1932 г.), наркомами В. Н. Толмачевым и А. П. Смирновым (1933 г.). Они в отличие от Н. И. Бухарина, А. И. Рыкова и М. П. Томского решили вырваться из узких, удушающих рамок верхушечной борьбы, отбросить общие рассуждения об отсутствии коллективного руководства в ВКП(б) и прямо поставить перед ЦК вопрос о замене И. В. Сталина на посту генсека. Однако это запоздалое намерение не удалось довести до конца ни одной из указанных группировок.

Сорвалась и попытка М. Н. Рютина и его единомышленников обратиться со своей оценкой ситуации в партии и стране не только к членам ЦК, но и непосредственно к партийным массам. В 1932 г. Рютин подготовил специальный манифест «Ко всем членам ВКП(б)», где, в частности, писал: «Партия и пролетарская диктатура Сталиным и его свитой заведены в невиданный тупик и переживают смертельно опасный кризис. С помощью обмана и клеветы, с помощью невероятных насилий и террора, под флагом борьбы за чистоту принципов большевизма и единства партии, опираясь на централизованный мощный аппарат, Сталин за последние пять лет отсек и устранил от руководства все самые лучшие, подлинно большевистские кадры, установил в ВКП(б) и всей стране свою личную диктатуру... Сталин и его клика губят дело коммунизма, и с руководством Сталина должно быть покончено как можно скорее».

Рютинский манифест нашел отклик среди части делегатов XVII съезда ВКП(б), собравшегося в январе 1934 г. Примерно четверть его делегатов с правом решающего голоса (около 300 человек) фактически солидаризировались с итоговым выводом манифеста, проголосовав против вхождения И. В. Сталина в новый состав ЦК.

Из сказанного видно, что даже экстремистское крыло антисталинской оппозиции в рядах ВКП(б) не посягало на основополагающие принципы политики собственной партии, критикуя лишь тактику ее проведения, а под флагом защиты «диктатуры пролетариата» (которой в действительности никогда не было) и ленинизма требовало лишь одного: смещения И. В. Сталина и возвращения к власти «подлинно большевистских кадров», то есть старой партийной гвардии. Но и эти ограниченные требования представляли несомненную опасность для руководящей группы ЦК, ибо могли сыграть роль своего рода детонатора, приведя в движение механизм консолидации недовольных сталинским руководством элементов в партии, а главное — антибольшевистских сил в обществе. Поэтому ответные действия Сталина и его окружения были весьма решительны.

С 1929 по 1936 г. в ВКП(б) прошла серия генеральных чисток. В результате из партийных рядов были удалены все те, кто вызывал у руководства сомнения с точки зрения своей «надежности» и «устойчивости» (около 40% всех коммунистов).

Одновременно широко практиковалась дискредитация и, как следствие, выключение из активной партийно-политической работы наиболее заметных противников сталинского курса путем навешивания на них ярлыка руководителей «подпольных антипартийных групп». В отношении М. Н. Рютина и его сторонников генсек предпринял попытку пойти еще дальше — связать их имена не просто с антипартийными действиями, а с государственным преступлением. По сфабрикованному сотрудниками ОГПУ «делу» их в октябре 1932 г. обвинили в создании «буржуазной кулацкой организации по восстановлению в СССР капитализма». Сталин потребовал для Рютина расстрела. Но воспротивилась часть членов Политбюро (С. М. Киров, Г. К. Орджоникидзе и др.), и приговор был смягчен.

«Большой террор». 1 декабря 1934 г. был убит С. М. Киров. Тайна этого политического преступления не разгадана до сих пор. Но то, что оно развязало руки И. В. Сталину для физического устранения мешавших ему людей, прежде всего из рядов большевистской гвардии, — бесспорный исторический факт. Уже в самый день убийства Кирова было принято постановление Президиума ЦИК СССР. Следственным властям предписывалось вести дела обвиняемых в подготовке «террористических актов» ускоренным порядком (через военные трибуналы) и приговоры приводить в исполнение немедленно.

Аресты «врагов народа» в течение 1935—1936 гг. нарастали в геометрической прогрессии, достигли апогея в 1937 г. и постепенно затихли (не прекратившись, однако, вовсе) в 1939 г. За эти годы было репрессировано 1108 из 1961 делегата XVII съезда ВКП(б), около 40 тыс. из 80 тыс. офицеров, в том числе подавляющее большинство высшего командного состава РККА. Огромный урон понесли научная, техническая и художественная интеллигенция, а также духовенство (начиная с 1930 г. было закрыто 90% церквей). Общее число репрессированных достигло двух миллионов человек.

В западной исторической литературе события тех лет в нашей стране часто называют «большим террором», иногда — «великим безумием», то есть акцией, не имевшей рационального объяснения. Последняя оценка на основании ныне известных фактов может быть смело отброшена.

В СССР «жертвами теперь являются те, кого мы и сами без колебаний повесили бы»,— заметил в июне 1937 г. генерал А. А. Лампе, один из близких сподвижников в годы эмиграции П.Н.Врангеля. «Поговорим о Сталине и его деяниях,— продолжал свою мысль генерал.— Я не согласен (с мнением), что, де, мол, протянули они 20 лет, протянут и еще 20. Думаю, что не протянут. Да и надо отметить то, что 20 лет они жили и своих не угробливали, а на вторые 20 лет именно с этого-то и начали. А взаимные угробливания и казни в своей среде есть нормальный конец всякой революции... Пусть Сталин проведет черную работу как можно дальше».

Надежды белого генерала на то, что массовые репрессии положат «конец революции» и всевластию большевиков, не оправдались. В остальном он был прав: в ненавистном ему Советском Союзе действительно происходило физическое устранение «своих», то есть преданных идеалам компартии людей, отказавшихся признать правоту сталинских методов строительства социализма или просто сомневавшихся в них. Таких людей было особенно много среди старой большевистской гвардии, и она практически полностью сгорела в огне государственного террора. Но «своими», то есть коммунистами, дело далеко не ограничивалось. Посредством террора из общественно-политической и культурной жизни страны устранялась лучшая, свободомыслящая часть нации, способная критически оценивать действительность и происходящие в ней процессы и потому уже одним фактом своего существования представлявшая основное препятствие на пути окончательного утверждения личной власти И. В. Сталина (показательно, что среди репрессированных доля лиц с высшим образованием почти втрое превышала общесоюзный уровень). Попутно решались и другие задачи. В стремлении сгладить общественную напряженность и раздражение, противоречие между радужными обещаниями и суровой реальностью власти охотно делали из арестованных руководителей разного ранга своего рода «козлов отпущения». Постоянные трудности на производстве и в быту, все беды и неудачи списывались на их козни как врагов народа, предателей, изменивших идеалам социализма. Серьезно ослаблялись и сепаратистские настроения в союзных республиках, носителями которых была национальная интеллигенция, сформированная уже в годы советской власти. В ходе «чисток» она понесла ощутимый урон, главным образом в своей научно-гуманитарной и художественно-творческой части.

Для осуществления столь беспрецедентных репрессий было явно недостаточно первого импульса к массовым арестам — убийства С. М. Кирова. Отсюда постановка ряда новых судебных политических спектаклей, на сей раз — над видными деятелями партии и государства, неугодными И. В. Сталину (процессы над Г. Е. Зиновьевым, Л. Б. Каменевым и др. в августе 1936 г.; над Г. Л. Пятаковым, К. Б. Радеком и др. в январе 1937 г.; над маршалом М. Н. Тухачевским и др. в июне 1937 г.; над Н. И. Бухариным, А. И. Рыковым и др. в марте 1938 г.). Эти показательные судебные процессы призваны были «идейно-политически» оформить набиравшую силу репрессивную волну, вооружить организаторов террора надлежащими лозунгами и обеспечить тем самым необходимые масштабность и направленность арестов в партии, армии и в обществе.

Завершение «культурной революции». В сфере культуры определяющей тенденцией с начала 30-х гг. стала проводимая властями унификация и жесткая регламентация. Была окончательно сломлена автономия Академии наук СССР, напрямую подчиненной Совнаркому. Постановлением ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 г. «О перестройке литературно-художественных организаций» ликвидировались многочисленные группы и объединения мастеров литературы и искусства, а их место заняли централизованные, удобные и подконтрольные правительству «творческие союзы» интеллигенции: Союз композиторов и Союз архитекторов (1932 г.). Союз писателей (1934 г.). Союз художников (в 1932 г.— на республиканском уровне, во всесоюзном масштабе оформлен в 1957 г.). Господствующим творческим направлением был провозглашен «социалистический реализм «, требовавший от авторов произведений литературы и искусства не просто описания «объективной реальности», но и «изображения в ее революционном развитии», служения задачам «идейной переделки и воспитания трудящихся людей в духе социализма».

Утверждение жестких канонов художественного творчества и авторитарно-начальственный стиль руководства углубили внутреннюю противоречивость развития культуры, характерную для всего советского периода.

В стране огромными тиражами публиковались книги А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Л. Н. Толстого, И. Гете, У. Шекспира, открывались дворцы культуры, клубы, библиотеки, музеи, театры. Жадно тянувшееся к культуре общество получало новые произведения А. М. Горького, М. А. Шолохова, А. П. Гайдара, А. Н. Толстого, Б. Л. Пастернака, других советских прозаиков и поэтов, спектакли К. С. Станиславского, В. И. Немировича-Данченко, В. Э. Мейерхольда, А. Я. Таирова, Н. П. Акимова, первые звуковые фильмы («Путевка в жизнь» режиссера Н. Экка, «Семеро смелых» С. А. Герасимова, «Чапаев» С. и Г. Васильевых, «Мы из Кронштадта» Е. А. Дзигана и др.), музыку С. С. Прокофьева и Д. Д. Шостаковича, картины и скульптуры В. И. Мухиной, А. А. Пластова, И. Д. Шадра, М. В. Грекова, архитектурные сооружения В. и Л. Весниных, А. В. Щусева.

Но одновременно вычеркивались целые историко-культурные пласты, не вписывавшиеся в схемы партийных идеологов. Практически недоступным стало русское искусство начала века и творчество модернистов 20-х гг. Изымались из библиотек книги русских философов-идеалистов, невинно репрессированных литераторов, писателей-эмигрантов. Подвергалось гонениям и замалчивалось творчество М. А. Булгакова, С. А. Есенина, А. П. Платонова, О. Э. Мандельштама, живопись П. Д. Корина, К. С. Малевича, П. Н. Филонова. Разрушались памятники церковной и светской архитектуры: только в Москве в 30-е гг. были уничтожены Сухарева башня, храм Христа Спасителя, возведенный на народные пожертвования в честь победы над Наполеоном, Красные и Триумфальные ворота, Чудов и Воскресенский монастыри в Кремле и множество других памятников, созданных талантом и трудом народа.

Среди гуманитарных наук особым вниманием властей пользовалась история. Она была коренным образом переработана и превращена, по выражению И. В. Сталина, в «грозное оружие в борьбе за социализм». В 1938 г. вышел в свет «Краткий курс истории ВКП(б)», ставший нормативной книгой для сети политпросвещения, школ и вузов. Он давал далекую от истины сталинскую версию прошлого большевистской партии. В угоду политической конъюнктуре была переосмыслена и история Российского государства. Если до революции оно рассматривалось большевиками как «тюрьма народов», то теперь, напротив, всячески подчеркивались его мощь и прогрессивность присоединения к нему различных наций и народностей. .Советское многонациональное государство представало теперь в качестве преемника цивилизаторской роли дореволюционной России.

Свободнее развивались естественные и технические науки. В те годы заметные успехи были достигнуты в области ядерной физики и электроники (Н. Н. Семенов, Д. В. Скобельцын, П. Л. Капица, А. Ф. Иоффе и др.), математики (И. М. Виноградов, М. В. Келдыш, М. А. Лаврентьев, С. Л. Соболев), физиологии (школа академика И.П.Павлова), биологии (Д.Н.Прянишников, Н. И. Вавилов), теории космических исследований и ракетной техники (К. Э. Циолковский, Ю. В. Кондратюк, Ф. А. Цандлер). В 1933—1936 гг. в небо взвились первые советские ракеты.

Мировую известность получили исследования дрейфующей станции «Северный полюс-1», возглавляемой И. Д. Папаниным, беспосадочные рекордные перелеты В. А. Чкалова, В. К. Коккинаки, М. М. Громова, В. С. Гризодубовой.

Впрочем, приоритетным для советского руководства было не столько накопление фундаментальных знаний или организация рассчитанных на внешний эффект исследовательских предприятий, сколько прогресс в прикладных науках, способных обеспечить техническое перевооружение промышленности. Бесспорным достижением отечественных ученых стало проектирование мощных гидротурбин и угольных комбайнов, открытие промышленных методов получения синтетического каучука, аммиака, метанола, высокооктанового топлива, искусственных удобрений. Впервые в мировой науке и практике проводились опыты по гидравлической добыче угля наземным способом и его газификации.

Огромные средства государство вкладывало в создание различных конструкторских бюро, где велась разработка новых образцов боевой техники: танков (Ж. Я. Котин, М. И. Кошкин, А. А. Морозов), самолетов (А. И. Туполев, С. В. Илюшин, Н. Н. Поликарпов, А. С. Яковлев), артиллерийских орудий и минометов (В. Г. Грабин, И. И. Иванов, Ф. Ф. Петров), автоматического оружия (В. А. Дегтярев, Ф. В. Токарев).

Подлинный бум переживала в 30-е гг. высшая школа. Государство, испытывая острую нужду в квалифицированных кадрах, открыло сотни новых вузов, преимущественно инженерно-технических, где обучалось в шесть раз больше студентов, чем в царской России. В составе студентов доля выходцев из рабочих достигала 52%, крестьян — почти 17%. Специалисты советской формации, на ускоренную подготовку которых расходовалось в три-четыре раза меньше средств по сравнению с дореволюционным временем (за счет снижения срока и качества обучения, преобладания вечерних и заочных форм и т. д.), широким потоком вливались в ряды интеллигенции. К концу 30-х гг. новые пополнения достигли 90% от общей численности этого социального слоя.

Серьезные изменения происходили и в средней школе. В 1930 г. в стране было введено всеобщее начальное образование, а в городах — обязательное семилетнее. Через два года в школах училось 98% детей в возрасте 8—11 лет. Декретом СНК и ЦК ВКП(б) от 15 мая 1934 г. была изменена структура единой общеобразовательной школы. Упраздняются две ступени и вводятся: начальная школа — с I по IV классы, неполная средняя — с I по VII классы и средняя — с I по Х классы. Постепенно свертывалось неумеренное экспериментирование в области методов обучения (отмена уроков, бригадный способ проверки знаний, увлечение «педологией» с ее абсолютизацией влияния наследственности и общественной среды на судьбу ребенка и др.). С 1934 г. было восстановлено преподавание всемирной и русской истории, правда, в ее марксистско-большевистском толковании, введены стабильные учебники по всем школьным предметам, строгое расписание занятий, правила внутреннего распорядка.

Наконец, в 30-е гг. решительным приступом была в основном преодолена неграмотность, остававшаяся уделом еще многих миллионов людей. Большую роль сыграл здесь начатый в 1928 г. по инициативе комсомола всесоюзный культурный поход под девизом «Грамотный, обучи неграмотного». В нем участвовало свыше 1200 тыс. врачей, инженеров, студентов, школьников, домохозяек. Перепись населения в 1939 г. подвела итоги: число грамотных среди населения старше 9 лет достигло 81,2%. Правда, сохранились довольно резкие различия в уровне грамотности между старшими и младшими поколениями. Среди лиц старше 50 лет количество умевших читать и писать составляло только 41%. Невысокими оставались и качественные показатели уровня образованности общества: среднее образование имело 7,8% населения, а высшее — 0,6%. Однако в этой области советское общество ожидал в близком будущем серьезный сдвиг, ибо СССР вышел на первое место в мире по числу учащихся и студентов. Тогда же завершилась и выработка письменности для национальных меньшинств, никогда не знавших ее. За 20—30-е гг. ее обрело около 40 народностей Севера и других регионов.

Вопросы и задания

1. Почему стратегия форсированного строительства социализма повлекла за собой усиление репрессивной политики сталинского руководства? 2. Что стояло за обвинениями во «вредительстве» и за сталинской формулировкой 1928 г. об «обострении классовой борьбы» по мере приближения к социализму? 3. В чем причины нового витка внутрипартийной борьбы? Проведите сравнительный анализ требований оппозиционных группировок 20-х и начала 30-х гг. 4. Какие цели преследовали организаторы массовых политических репрессий середины 30-х гг.? 5. Объясните, почему курс на унификацию и жесткую регламентацию духовной жизни общества стал в 30-е гг. определяющим. 6. Согласны ли вы с тезисом о внутренней противоречивости развития культуры советского общества? Если да, то объясните, в чем это выражалось.

§ 49. «Страна победившего социализма»: экономика, социальная структура, политическая система

Мифы Конституции СССР и реальность. В декабре 1936 г. была принята новая Конституция СССР, тут же объявленная официальной пропагандой «Конституцией победившего социализма».

Политической основой СССР провозглашались Советы депутатов трудящихся, экономической — социалистическая собственность на средства производства. Некоторые изменения были внесены в систему государственной власти. Ее высшим органом объявлялся Верховный Совет, состоявший из двух палат: Совета Союза и Совета Национальностей, а в период между его сессиями — Президиум Верховного Совета. Изменения коснулись избирательной системы: выборы стали всеобщими, равными и прямыми при тайном голосовании. Красной нитью через весь текст Конституции проходил тезис: «Союз Советских Социалистических Республик есть социалистическое государство рабочих и крестьян».

Что же на деле представляла собой «страна победившего социализма»?

Сложившаяся к тому времени экономика ныне определяется как директивная. Она характеризовалась:

фактически полным огосударствлением средств производства, хотя формально-юридически устанавливалось наличие двух форм социалистической собственности: государственной и групповой (кооперативно-колхозной);

свернутостью товарно-денежных отношений (но не их полным отсутствием в соответствии с социалистическим идеалом), деформированностью объективного закона стоимости (цены определялись в кабинетах чиновников, а не на основе рыночного спроса и предложения);

предельно жестким централизмом в управлении при минимальной хозяйственной самостоятельности на местах (в республиках и областях); административно-командным распределением ресурсов и готовой продукции из централизованных фондов.

Для советской модели директивной экономики было характерно существование так называемой «подсистемы страха» — мощных рычагов внеэкономического принуждения. В августе 1932 г. ЦИК СССР одобрил закон «Об. укреплении социалистической собственности». Согласно ему, граждане, начиная с 12-летнего возраста, например, подбирающие колоски на колхозном поле, объявлялись «врагами народа» и могли получить срок не менее 10 лет. На рубеже 1932—1933 гг. вводится паспортный режим, отделявший административной стеной деревню от города, ибо паспорта выдавались лишь горожанам. Крестьяне, таким образом, были лишены права свободного перемещения по стране и фактически прикреплялись к земле, к своим колхозам. Аналогичные меры в отношении рабочих и служащих власти предприняли в 1940 г., когда серией указов была установлена судебная ответственность за самовольное увольнение с предприятий и учреждений.

К концу 30-х гг. директивная экономика все отчетливее приобретает «лагерный» облик. В результате массовых репрессий значительная часть населения страны переместилась за колючую проволоку. По разным данным, через ГУЛАГ с конца 20-х гг. до 1953 г. прошло от 17 до 40 млн. человек; причем около 3 млн. человек находились в местах лишения свободы одновременно. Лагеря и колонии давали около половины добываемого в СССР золота и хромо-никелевой руды, не менее трети платины и древесины. Заключенные производили примерно пятую часть общего объема капитальных работ. Их усилиями строились целые города (Магадан, Ангарск, Норильск, Тайшет), каналы (Беломорско-Балтийский, Москва—Волга), железные дороги (Тайшет — Лена, БАМ — Тында, Комсомольск-на-Амуре — Советская Гавань, Известковая — Ургал).

Социально-классовую структуру общества, насчитывавшего к 1939 г. около 170 млн. человек, составляли три основных элемента: рабочий класс — его численность увеличилась за 1929—1937 гг. почти втрое, главным образом за счет выходцев из деревни, и вместе с членами семей составляла 33,7% всего населения (в национальных районах рост его рядов был еще более значителен: в Казахстане — в 18 раз, в Киргизии — в 27 раз); класс колхозного крестьянства и кооперированных кустарей (47,2%); социальная группа служащих и интеллигенции (16,5%). Сохранялся также и небольшой слой крестьян-единоличников и некооперированных кустарей (2,6%).

Современные обществоведы в группе служащих и интеллигенции выделяют еще один социальный слой (некоторые даже определяют его как класс) — номенклатуру¹. В нее входили ответственные работники партийно-государственного аппарата разного уровня и массовых общественных организаций, вершившие все дела в СССР от имени народа, отчужденного на практике от власти и собственности.

__________________________

¹ Номенклатура — перечень наиболее важных должностей, кандидатуры на которые рекомендовались и утверждались комитетами компартии, а также лица, занимавшие эти должности. В зависимости от уровня комитета существовала номенклатура райкома, обкома, ЦК компартии союзной республики, ЦК и Политбюро РКП(б) — ВКП(б) — КПСС.

В первое десятилетие советской власти ядро управленцев составляла старая большевистская гвардия. К концу 20-х гг., как уже говорилось, ее позиции были серьезно потеснены молодыми выдвиженцами И. В. Сталина. После «большого террора» 1935—1938 гг. они целиком заполняют номенклатуру.

Сущность политической системы в СССР определял режим личной власти И. В. Сталина, замеривший коллективную диктатуру старой большевистской гвардии ленинского периода.

За фасадом чисто декоративной официальной власти (Советов всех уровней — от Верховного Совета до районного и сельского) скрывалась истинная несущая конструкция режима личной диктатуры. Ее образовывали две пронизывающие страну системы: партийных органов и органов госбезопасности. Первые подбирали кадры для различных управленческих структур государства и контролировали их работу. Еще более широкие контрольные функции, включавшие надзор за самой партией, осуществляли органы госбезопасности, которые действовали под прямым руководством И. В. Сталина.

Вся номенклатура, в том числе ее ядро — партократия, жила под перманентным страхом репрессий; ее ряды периодически «перетряхивались», что исключало саму возможность консолидации нового привилегированного слоя управленцев на антисталинской основе и превращало их в простых проводников воли партийно-государственной верхушки во главе с И. В. Сталиным.

Каждый член советского общества был вовлечен в иерархическую систему идеологизированных организаций: избранные, самые надежные с точки зрения властей — в партию (свыше 2 млн. человек) и Советы (3,6 млн. депутатов и активистов), «сознательная» молодежь — в комсомол (9 млн. человек), дети — в пионерские дружины, рабочие и служащие — в профсоюзы (27 млн. человек), литературная и художественная интеллигенция — в «творческие» союзы. Все они служили как бы «приводными ремнями» от партийно-государственного руководства к массам, конденсировали социально-политическую энергию народа, не находившую при отсутствии гражданских свобод какого-либо иного легального выхода, и направляли ее на решение «очередных задач советской власти».

Общество «государственного социализма». Сейчас многие задаются вопросом: какая социальная система в конечном счете образовалась в СССР к исходу 30-х гг.? Думается, правы те историки и социологи, кто определяет ее как «государственный социализм». Социализм — так как произошли обобществление производства, ликвидация частной собственности и базировавшихся на ней общественных классов. Государственный — так как обобществление было не реальным, а иллюзорным: функции по распоряжению собственностью и политическая власть осуществлялись партийно-государственным аппаратом, номенклатурой и в определяющей степени ее вождем. При этом «государственный социализм» в СССР приобрел отчетливо выраженный тоталитарный характер. Помимо отмеченного выше полного (тотального) контроля государства над экономикой, присутствовали и другие «родовые» признаки тоталитаризма: огосударствление политической системы, включая общественные организации, всепроникающий идеологический контроль в условиях монополии властей на средства массовой информации, фактическая ликвидация конституционных прав и свобод, репрессии в отношении оппозиции и инакомыслящих вообще.

Правы и те, кто рассматривает советскую модель «реального социализма» как результат не сталинской деформации и отхода с пути, предначертанного основоположниками марксизма, а последовательной реализации их идей о краеугольных камнях нового общественного устройства: бестоварной экономике, политической диктатуре одного класса, господстве одной, коммунистической идеологии. Исторический опыт убедительно доказал, что практическое осуществление этих идей — повсеместно, а не только в России с ее резкими контрастами в экономике и культурной отсталостью — приводило в итоге к большему или меньшему отчуждению народа от власти и собственности, к созданию государства тоталитарного типа.

Вопросы и задания •

1. Перечислите характерные признаки экономического механизма СССР. Как соотносился его реальный облик с дооктябрьскими представлениями большевистских теоретиков о социалистической экономике? 2. Расскажите об основных тенденциях изменения социальной структуры населения страны в послеоктябрьский период и ее состоянии к концу 30-х гг. Определите роль и место в ней партийно-государственной номенклатуры. 3. Что представляла собой политическая система СССР? Соотнесите свою характеристику со статьями советской Конституции 1936 г. 4. Как можно в целом определить сущность общественной системы, сложившейся в СССР к концу 30-х гг.? Назовите главные факторы, под воздействием которых она сформировалась.