Главная страница

я легенда. Сборник Р. Матесон АзбукаАттикус, 1954, 1956 isbn 9785389135185 Я легенда


Скачать 1.35 Mb.
НазваниеСборник Р. Матесон АзбукаАттикус, 1954, 1956 isbn 9785389135185 Я легенда
Анкоря легенда
Дата20.01.2023
Размер1.35 Mb.
Формат файлаpdf
Имя файлаMateson_R._Ya_Legenda_SbornikI.a4.pdf
ТипСборник
#895409
страница20 из 23
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   23
12
Скотт сидел на одной из широких перекладин стоявшего в самом низу садового кресла,
прислонившись к толстому, как дерево, подлокотнику, и жевал кусочек печенья. Он выжал из губки несколько капель воды только один раз – на середине первого этапа подъема. Рядом с ним лежала свернутая, как лассо, нитка с крюком, сделанным из булавки, и длинное блестящее копье, тоже из булавки.
Медленно, как бы по каплям, усталость оставляла отдыхавшее тело. Скотт наклонился и с исказившей лицо гримасой боли растер правое колено, которое опять припухло, потому что, забираясь по нитке, он ударился им о ножку кресла. Оставалось только надеяться, что хуже не будет.
В погребе было тихо. Масляный обогреватель за последний час ни разу не заревел: навер- ное, в доме было не по-весеннему тепло. Скотт взглянул на окно – блестящий квадрат над топливным баком. «Почему не слышно Бет во дворе? – недоумевал он. – Водяной насос давно не работал. Наверное, Лу и Бет нет дома. Куда они могли пойти?»
Что-то неприятное поднималось в груди, и Скотт, вовремя опомнившись, заставил себя прогнать бередящие душу мысли о солнце, об улице, о жене и ребенке. Все это ушло из его жизни. И только глупец станет забивать себе голову тем, что не имеет к нему никакого отно- шения.
Да, он по-прежнему мужчина. Хоть роста в нем оставалось две седьмые дюйма, он все еще мужчина.
Скотт вспоминал ту ночь, которую провел с Клариссой, и как тогда к нему пришла та же мысль: «Я все еще мужчина».
– Тебя не надо жалеть, – шептала Кларисса, касаясь пальцами его груди, – ты же мужчина.
Это был решительный момент.
Чувствуя ее горячее дыхание на своем плече, он почти всю ночь пролежал без сна, боясь разбудить ее и думая о только что сказанных ею словах.
Да, он все-таки мужчина. Пригибаясь все ниже и ниже к земле под бременем страшного недуга, чувствуя, что для Лу он больше не муж, переживая постоянные неудачи, он забывал об этом. Как будто, сжимаясь, его тело заставило сжаться и его дух, сделало его не мужчиной.
Для того чтобы убедиться, что это не просто самокопание, достаточно было подойти к зеркалу.
И все-таки подобные рассуждения не содержали в себе всей правды, потому что мужчи- ной он был или не был только в отношении к кому-то. Вот сейчас, лежа в кровати по росту, он обнимал женщину и, значит, был мужчиной. Следовательно, размеры ничего не меняют, ведь у него есть разум: он еще личность.
Утром, когда мягкий желтый солнечный свет заиграл на постели, Скотт, чувствуя при- ятное тепло женского тела, рассказывал Клариссе обо всем, что передумал за ночь.
– Я не собираюсь бороться. Но и сдаваться не намерен, – быстро добавил он, увидев ее недоуменный взгляд, и пояснил: – Я не собираюсь бороться с тем, что не могу победить.
Раньше я боялся признаться себе в том, что неизлечим. Так боялся, что однажды сбежал от врачей, заявив, что обследование мне не по карману. А на самом деле меня пугал его вероят- ный результат. И моя победа в том, что теперь я спокойно говорю о своей болезни.
Чувствуя пристальный взгляд Клариссы и ее маленькую руку на своей груди, Скотт лежал, уставившись в потолок.
– Да, я принимаю это, – после паузы проговорил он. – Я принимаю это и не собираюсь больше жаловаться на судьбу. Я не хочу уходить из мира, затаив злобу. – Резко повернувшись к ней, он вдруг возбужденно спросил: – Ты знаешь, что я решил?
– Что, милый?

Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)»
198
На его лице мелькнула почти детская улыбка:
– Я опишу это. Буду писать, пока смогу. И расскажу обо всем, что происходило, проис- ходит и будет происходить со мной. Ведь это удивительно. Моя болезнь не только проклятие
– она уникальна. Я изучу ее. Разгадаю все, что смогу разгадать. Вот в чем будет моя жизнь и моя борьба. Я не собираюсь дрожать – больше никогда не буду бояться.
Скотт дожевал печенье и открыл глаза. Достал из халата губку и выдавил в рот несколько капель воды – теплой и солоноватой, но приятно смягчившей сухое горло. Он сунул губку за пазуху: впереди было еще долгое восхождение.
Посмотрев на свой самодельный крюк, Скотт заметил, что тот чуть разогнулся под тяже- стью его тела. Он погладил блестящую поверхность крюка и подумал, что сможет, если пона- добится, снова загнуть его.
Послышавшийся шум заставил его вздрогнуть и поднять голову. Это было мрачным напоминанием о поджидавшей его наверху опасности. Скотта передернуло, и ироничная улыбка тронула его губы.
«Я больше никогда не буду бояться» – эти слова звучали словно издевка. «Если бы я знал… – подумал Скотт. – Если бы я знал о тех леденящих кровь мгновениях, которые ожидают меня, то ни за что бы не произнес эти слова. И только счастливое неведение давало мне силы выполнять данное обещание».
И он следовал ему: ничего не говоря Лу, каждый день, захватив с собой маленький каран- дашик и толстую общую тетрадь, спускался в сырую прохладу погреба, садился там и писал до тех пор, пока рука могла держать карандаш. В нетерпении, смешанном с отчаянием, Скотт разминал пальцы, казалось, пытаясь влить в них силы, необходимые для работы. Потому что голова его с каждым днем все быстрее и быстрее, как неуправляемая, идущая вразнос элек- тростанция, выдавала нескончаемый поток воспоминаний и размышлений. Не запиши он их на бумагу, они вылетели бы из головы и потерялись. Скотт писал так упорно, что в несколько недель добрался до событий последнего, сегодняшнего, дня.
Потом он начал перепечатывать это, медленно, старательно ударяя по клавишам пишу- щей машинки. Чтобы получить ее, пришлось обо всем рассказать Лу. Скотт вынужден был сделать это, потому что машинка напрокат стоила дорого, а денег у них было маловато для пустой забавы. Лу не пришла в восторг, но машинку и бумагу все же дала. А дни текли…
После того как Скотт написал письма в журналы и книжные издательства, интерес жены к его труду значительно вырос. А когда почти сразу же после его обращения посыпались выгод- ные предложения, Лу внезапно поняла, что Скотт, несмотря ни на что, стремится обеспечить ей безбедное будущее, на которое она уже не питала никаких надежд.
В одно славное утро, получив первый чек за свою рукопись, Скотт сидел рядом с Лу в гостиной и жена говорила, что в последнее время совершенно утратила интерес к жизни, но теперь жалеет об этом. Лу сказала, что гордится мужем, и, взяв его маленькую ручку в свою,
добавила:
– Скотт, ты все еще тот мужчина, за которого я выходила замуж.
Скотт встал. Довольно о прошлом. Он должен идти дальше: до верха еще далеко.
Подняв булавку-копье, он забросил его на спину – от лишней тяжести больная нога подо- гнулась и колено запылало. Скотт скривился: «Ерунда». Стиснув зубы, он поднял самодельный крюк и огляделся.
От ручки кресла Скотта отделяло приблизительно пятьдесят футов пустоты, что делало невозможным подъем в этом месте. Ему придется забираться по спинке – почти тем же спосо- бом, каким он поднимался к сиденью.

Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)»
199
А делал он это так: закинув крюк на низкую, отлого поднимающуюся к сиденью полку, он залез на нее и пошел по ней, перелезая при помощи крюка через встречавшиеся перекладины, –
это было нетрудно. И единственным препятствием на его пути был короткий, но сложный,
почти вертикальный, участок: от полки до сиденья. И вот он здесь.
Что ж, ничего не поделаешь, и теперь, прежде чем подняться выше, ему придется чуть- чуть спуститься. Скотт направился вниз по склону сиденья к спинке кресла. И хотя расстояния между перекладинами здесь были шире, чем на полке, особой трудности не будет.
Скотт подошел к первому проему и, раскрутив нитку, бросил крюк через него. Нитка тяжело упала, и крюк, зазвенев, вонзился в дерево.
Грохот масляного обогревателя застал Скотта врасплох. Он вздрогнул от неожиданности и скривил губы. Зажав как можно плотнее уши руками, он замер с закрытыми глазами, сотря- саемый грохочущими волнами звука.
Когда обогреватель наконец выключился, Скотт стоял, обмякнув, бездумно глядя впе- ред. Но быстро пришел в себя, помотал головой и, разбежавшись, прыгнул через пустоту на следующую перекладину. Вопреки ожиданиям, сделать это оказалось не так-то просто. Скотт едва допрыгнул до перекладины и тут же, почувствовав сильнейшую боль в ноге, со стоном присел. Лицо его исказилось.
– Боже мой! – пробормотал Скотт. – Нет, лучше так не делать.
Через минуту он поднялся и, ковыляя, направился к следующему проему, волоча за собой нитку. Забросив нитку на очередную перекладину, Скотт осторожно снял булавку-копье,
чтобы, перекинув его, прыгать без лишнего веса. «Надо постараться приземлиться на здоро- вую ногу», – подумал он.
Брошенное копье просвистело через проем и воткнулось в оранжевую древесину, но тяжелая головка булавки, по инерции пролетев дальше, вывернула ее острие. И Скотт увидел,
как драгоценное оружие катится по склону перекладины.
«Оно сейчас свалится!»
Сломя голову Скотт разбежался и прыгнул… И конечно, основная тяжесть опять при- шлась на поврежденную ногу. Лицо его сморщилось от боли, но он не остановился: булавка- копье, набирая скорость, катилось к следующему проему. Теряя сандалии, Скотт бросился за ним, не обратив внимания на то, что в босую ступню впилась заноза. Он летел, стараясь догнать булавку. Не раздумывая, нырнул за ней, когда она уже переваливалась через край перекладины.
Колено взорвалось болью. Скотт едва не сорвался вниз, а булавка уже падала. Соскальзывая острием вниз, она вонзилась в другую перекладину. Ее головка застыла перед растянувшимся
Скоттом. Хватая ртом воздух, он вытащил ее, воткнул в дерево рядом с собой, как в песок, и,
поджав ногу и стиснув от боли зубы, вытащил из огрубевшей желтой кожи ступни большую,
как щепка, занозу. Из ранки выступила кровь. Скотт со злостью выдавил несколько капель. «Я
не буду бояться, я никогда больше не буду бояться, – твердил он себе. – Решено».
Он хотел растереть колено, но, охнув, отдернул руку. Оказалось, что она была разодрана при падении. Скотт тяжело вздохнул и вдруг почувствовал, что теплые струйки воды бегут по его груди, по складкам живота.
Губка! Упав, он сдавил ее.
«Ерунда, – закрыв глаза, подумал Скотт. – Все нормально».
Оторванной от края халата тряпицей он забинтовал руку. «Ну вот, теперь лучше. – Скотт удовлетворенно кивнул и, кусая губы от боли, решительно растер колено. – Вот так-то лучше,
много лучше».
Осторожно, прихрамывая, Скотт подошел к сандалии, надел ее и завязал еще несколько узлов, чтобы она больше не сваливалась. Потом вернулся к нитке, лежащей кольцами, и отнес ее к краю перекладины. На этот раз он привязал копье к ней: теперь, когда он бросит копье,
оно уже не покатится вниз. И к тому же не надо будет специально перебрасывать нитку.

Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)»
200
Все вышло, как он задумал. Он перепрыгнул вслед за копьем, приземлился на здоровую ногу и подтянул крюк за нитку. Да, так гораздо лучше. Всего и надо-то было – чуть-чуть поду- мать. И таким образом Скотт перебрался через все сиденье к спинке.
Присев отдохнуть, он посмотрел на ее почти отвесную стену и увидел торчащие высоко над собой крокетные воротца: «Они тоже могут пригодиться».
Отдышавшись, Скотт выдавил в рот несколько капель воды из губки и встал, готовясь к следующему этапу восхождения – к подлокотнику верхнего кресла.
Задача несложная. Спинка из трех широких досок скрепляется тремя перекладинами.
Надо забросить крюк на первую, подняться по нитке, забросить на вторую, потом на третью…
Скотт начал забрасывать крюк. Четвертая попытка оказалась удачной, и, закинув копье на спину, он полез.
Час спустя, уже на верхней перекладине, Скотт обнаружил, что крюк почти разогнулся, и все-таки забросил его на подлокотник кресла, поставленного вверх ногами. Забравшись вверх по нитке, он почти заполз на него. «Боже, как я устал», – думал он, перекатываясь от края и тяжело дыша.
Скотт взглянул на проделанный путь и вспомнил, что когда-то все это пространство могло полностью закрыть его, Скотта, а сам он с легкостью переносил кресло с места на место.
Скотт перевернулся вверх лицом. Усталость, по крайней мере, прогоняет мысли – о пауке, о прошлом, о тысяче других бесполезных вещей.
Скотт поднялся на дрожащих ногах и огляделся. Вероятно, он какое-то время проспал…
Провалился в сон, как в черную бездну. Закинув копье на спину и подняв крюк, двинулся по длинной оранжевой плоскости подлокотника, волоча за собой извивающуюся, как ленивая змея, нитку.
Да, кстати о пауке. Странно, но с самого утра Скотт не видел знаков его присутствия,
тогда как обычно мерзкая тварь день и ночь крутилась где-то рядом.
Может, он сдох?
Чувство ликования на миг охватило Скотта: может, паук каким-то образом был убит?
Однако восторг быстро улетучился: Скотт не мог поверить, что эта тварь мертва. Нет, паук бессмертен, ибо это не просто паук: это неизведанный страх мира, превратившийся в извива- ющийся, шевелящий ядовитыми челюстями кошмар; это ужасное, черное как ночь создание вселяло в Скотта неуверенность, беспокойство, страх.
Прежде чем продолжить восхождение, надо было позаботиться о булавке. Ему не нрави- лось, как она разгибалась под его весом. А что, если она в конце концов не выдержит?
«Этого не случится, – сказал себе Скотт и, засунув острие крюка в щель между подло- котником и ножкой, загнул его. – Вот так».
Забросив крюк и зацепив его за крокетные воротца, Скотт подергал нитку, испытывая прочность крепления, и, раскачиваясь на ней, полез вверх. Через две минуты он уже прижи- мался к гладкой металлической поверхности воротец.
Понадобилось много времени, чтобы проползти по их холодной изогнутой перекладине.
Ко всему прочему он вынужден был тащить на себе нитку, крюк и копье. А перебросить их было нельзя: слишком большое расстояние.
Снова и снова Скотт съезжал под тонкую перекладину и висел вниз головой. Его сердце бешено стучало. И каждый раз все труднее становилось подниматься и заползать на перекла- дину. Наконец, уже у самого ее окончания, съехав в очередной раз, он пополз, так и вися вниз головой, отчаянно подталкивая тело руками и ногами. Нитка сильно раскачивалась.
К тому моменту, когда он добрался до полки верхнего кресла, мышцы уже начинало сводить от усталости. Скотт, задыхаясь от напряжения, заполз на полку и лег, опустив голову на дерево, шершавая поверхность которого раздражала и без того израненный лоб. Но у него не было сил пошевелиться. Ноги свисали над семисотфутовой пропастью.

Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)»
201
Через двадцать минут он все же затащил себя наверх и заглянул за край. Под ним прости- рался мир погреба. Далеко внизу красный шланг опять показался неподвижно спящей, рази- нувшей пасть змеей, подушечка – усыпанной цветами лужайкой. Скотт увидел напоминавшую колодец дырку в полу, куда однажды, в первые дни своего пребывания здесь, чуть не свалился,
а позднее чуть не прыгнул, услышав журчание воды. Теперь дырка казалась лишь маленькой черной точкой. Крышка коробки, под которой он спал, напоминала размытый серый квадрат.
Скотт на четвереньках добрался до толстой ножки кресла, прислонился к ней, снял с себя крюк, нитку и копье и расслабленно вытянул ноги. Вытащив из-за пазухи губку и последний кусочек печенья, начал жадно пить и есть. Воды в губке оставалось немного, но это Скотта не волновало. Он скоро будет наверху. И если без происшествий доберется до хлеба, то легко спустится вниз. Если же нет, то ему не нужны будут ни вода, ни еда.
Подошвы сандалий коснулись верхнего края скалы. Подергав за нитку, Скотт освободил крюк и, когда тот, кувыркаясь, стал падать вниз, удержал его и рывками втащил обратно. И тут же бросился за стеклянное основание огромной, похожей на колокол электрической пробки,
обежал его и замер, вглядываясь через край в широко раскинувшуюся сумеречную пустыню.
В бледных лучах света, пробивавшихся через пыльное окно, он видел огромные трубы и вьющиеся над головой провода, подвешенные к балкам; громадные щепки, камни и картонки,
разбросанные по пескам; слева – высящиеся громады склянок и жестянок из-под краски; прямо перед собой – убегающие вдаль, насколько хватало глаз, цепи барханов.
В двухстах ярдах от него лежал ломоть хлеба.
Облизнув губы, Скотт бросился было бежать по песку, но, резко отпрянув назад, стал озираться. «Где же гадина?» Неизвестность выводила его из себя.
Тишина. Безмолвие. Лучи света, падая под углом, напоминали светящийся и казавшийся живым от постоянного движения пылинок столб, который кто-то прислонил к окну. Громадные щепки, камни, бетонные балки, провода и трубы, жестянки из-под краски, склянки, барханы
– все замерло будто в ожидании. Скотт вздрогнул и перекинул копье на грудь. Держа в руках упиравшуюся головкой в цемент булавку-копье с острым как бритва концом, дрожавшим чуть выше его головы, он почувствовал себя уверенно.
– Ну, пора, – пробормотал Скотт, сглотнул пересохшим от волнения горлом и пошел через пески.
Крюк волочился по песку, и Скотт бросил его. «Обойдусь, – подумал он. – Пусть полежит здесь. – Но, пройдя несколько шагов, остановился. – Все-таки не хочется его оставлять. Ничего,
конечно, с ним не случится, и все же – вдруг пригодится? Без него как без рук».
Осторожно, оглядываясь через плечо, Скотт повернул назад. Подойдя к крюку, он сует- ливо наклонился и поднял его. Если паук бросится сзади, он быстро бросит крюк и схватит обеими руками копье.
«Не дергайся, еще ничего не случилось».
Скотт снова двинулся через пески. Шел медленно и осторожно, беспокойно озираясь по сторонам. Ох уж эта нитка! Она с шуршанием волочилась по песку, зарывалась в него, она мешала Скотту и напоминала своим шорохом о па…
Скотт остановился и испуганно обернулся.
«Никого, хватит дергаться, – приказал он себе и неторопливо осмотрелся. Сердце мед- ленно, как молот, билось о ребра. – Нет, никого!»
Только тени, тишина и застывшие, как бы в ожидании, предметы.
В ожидании? Да, в ожидании, ибо все в мире словно пошло вкривь и вкось: все было вздернуто, наклонено, подвешено. Каждая линия, казалось, беспокойно текла. «Что-то должно случиться, – размышлял Скотт. – Я предчувствую. Сама тишина, кажется, нашептывает это».
Что-то должно случиться…

Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)»
202
Скотт воткнул копье в песок и начал сматывать нитку в лассо, чтобы можно было нести ее на плече, не вслушиваясь в предательское шуршание за спиной. Методично действуя руками,
он беспокойно озирался.
Услышав подозрительный шорох, Скотт выпустил лассо, выхватил копье из песка и выставил его перед собой. Мышцы рук и плеч дрожали от напряжения, ноги упирались в песок,
широко раскрытые глаза сверлили сумрак пустыни. Дрожащее дыхание с шумом срывалось с его губ. Скотт замер, настороженно вслушиваясь.
Может, это дом оседает? Может…
Щелчок, хлопок – и волна рева.
С глухим вскриком Скотт развернулся, вглядываясь в темноту полными ужаса глазами, и почти сразу понял: масляный обогреватель. Бросив копье, он зажал дрожащими руками уши.
Через две минуты обогреватель, клацнув, выключился и тишина упала на залитую тенями пустыню.
Смотав нитку, повесив ее тяжелые кольца на плечо и взяв в руки копье, Скотт двинулся дальше, все еще беспокойно косясь по сторонам: «Где эта гадина? Где она прячется?»
Подойдя к ближайшей щепке, он остановился и, скинув нитку, выставил вперед копье.
Эта гадина может прятаться где угодно. Скотт облизнул сухие губы и, пригнувшись, двинулся вперед. Чем дальше он углублялся в дюны, тем чернее становился сумрак. «Она может быть и тут… и там… Что, если гадина совсем рядом?» – встревоженно думал он.
Он резко вскинул голову: а вдруг тварь спускается на него сверху по невидимой паутине?
Стиснув стучащие зубы, Скотт опустил голову. От страха под ложечкой холодело и поса- сывало. «Да что со мной, черт побери? Я не собираюсь стоять здесь как паралитик». Реши- тельно, хотя и на дрожащих ногах, он подошел к концу щепки и заглянул за нее. Никого.
Вздыхая, Скотт вернулся к нитке и поднял ее: «Ну и тяжесть! Надо было ее оставить.
Ничего бы с ней не случилось». Он постоял в нерешительности, и тут на ум ему пришла светлая мысль: «А ведь крюком можно подтянуть ломоть хлеба к краю скалы!» Согласно кивнув, Скотт поднял тяжелое лассо на плечо. Он был рад этой идее. Теперь у него была веская причина тащить нитку. Какой бы тяжелой она ни казалась, бросать ее он уже не хотел.
И каждый раз, подходя к щепке, валуну, куску картона, кирпичу, куче песка, Скотт вынужден был выполнять одну и ту же щекочущую нервы процедуру: скидывать лассо, подкра- дываться, выставив вперед копье, и в очередной раз убеждаться, что паука нет. И неизменно после этого облегчение – пусть временное – делало его словно ватным: тело становилось вялым,
копье утыкалось в песок. Он возвращался к нитке, крюку и затем шел к следующему пре- пятствию. Временным облегчение было потому, что каждая удача была на самом деле только отсрочкой.
Когда Скотт наконец добрался до хлеба, есть ему уже не хотелось.
Он стоял перед возвышавшимся перед ним белым кубом, как ребенок перед многоэтаж- ным домом. Ему раньше не приходило в голову придумать, как подтащить ломоть к краю.
«Ерунда, – мелькнула утешительная мысль. – Мне совсем не нужно так много на один день».
Скотт осторожно огляделся, но никого не увидел. «А может, паук все-таки сдох?» Он боялся в это поверить, хотя, впрочем, будь гадина жива, она бы уже выдала себя. Раньше тварь всегда чувствовала его присутствие. Она, наверное, помнила его и, возможно, ненавидела. А
уж он-то точно ее ненавидел.
Скотт воткнул копье в песок, отломил твердый кусок хлеба, вгрызся в него и начал жевать. Вкусно. Через несколько мгновений аппетит вернулся, а спустя еще минуты Скотт,
казалось, готов был съесть все разом. Хотя осторожность не покинула его, Скотт поймал себя на том, что одну за другой отламывает и жадно грызет белые хрустящие крошки. Раньше он не сознавал, как ему не хватало хлеба. Печенье – это совсем не то.

Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)»
203
Наевшись, как не наедался уже давно, он запил хлеб водой и, подержав в нерешительно- сти губку, отбросил ее. Она свое сделала! Скотт поднял копье и отколол им кусок в два раза больше себя самого. «Слишком много», – вмешался рассудок. Скотт не обратил на это вни- мания.
Он воткнул крюк в кусок хлеба и медленно потащил ломоть к обрыву, оставляя в песке глубокую борозду. У края скалы вытащил крюк и, подталкивая сзади свою добычу, сбросил ее вниз.
Ломоть полетел в бездну, и вокруг него закружились снежинками мелкие крошки. Уда- рившись о пол, он раскололся на три части. Ну вот. Он совершил трудное восхождение, добыл хлеб. Дело было сделано.
Скотт стоял, оглядывая пустыню.
Но если все так хорошо, почему он все еще напряжен? Почему не исчезает неприятное ощущение под ложечкой? Он в безопасности. Паука нигде нет: ни за щепками, ни за камнями,
ни за кусками картона, ни за склянками-жестянками. Он в безопасности.
Почему же тогда не спуститься вниз?
Скотт стоял неподвижно и оглядывал сумрачное бескрайнее пространство, а его сердце билось все быстрее, как будто собиралось вымучить для него правду, посылая удары по позво- ночнику вверх – к мозгу, как бы пытаясь достучаться в его двери, пробить стены и сказать:
«Ты сделал только полдела – добыл хлеб. Теперь надо убить паука».
Копье выскользнуло из рук и зазвенело по цементу. А Скотт стоял, дрожа от возбужде- ния: он знал, чем вызвано его напряжение, знал точно, что должно было произойти… Что сле- довало сделать.
Скованным движением Скотт поднял копье и пошел в пески. Через несколько ярдов ноги его подломились и он тяжело сел, подогнув их под себя. Копье скатилось по коленям, а Скотт сидел все в той же позе, держа его руками и неверящим взглядом глядя на безмолвные пески.
Он ждал.

Р. Матесон. «Я – легенда (сборник)»
204
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   23


написать администратору сайта