Аргументы для сочинения. "Семья, общество, Отечество в жизни человека" для подготовки к итоговому сочинению
 Скачать 115.2 Kb.
|
Л.Н. Толстой (эгоизм)Герои романа Л.Н. Толстого «Война и мир» (даже его «любимые») не лишены эгоистического начала. Так, Андрей Болконский мечтает о славе, не задумываясь о том, какие страшные бедствия принесет война его народу и государству. Наташа своим тонким чутьем догадывается о состоянии брата Николая, когда он возвращается домой после страшного карточного проигрыша, «но ей самой было так весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Пленный Пьер на этапе не только сам изможден и не в силах помочь ослабевшему Каратаеву — ему «слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел». Анатоль и Элен Курагины думают только о своем благополучии, на пути к которому все средства хороши. Практически каждому герою «Войны и мира» свойственен эгоизм, однако, пройдя путь духовных исканий, одни герои избавляются от него, другие – погибают, как, например, Элен и Анатоль Курагины. Именно способность побороть в себе эгоизм является той чертой, которая отделяет положительных героев от отрицательных. На это указывает и тот факт, что в художественном мире Толстого такие законченные эгоисты, как Элен или Анатоль, ничего не оставляют после себя. А после Андрея Болконского остается сын, хотя его молодая жена умерла при родах и надежда на второй брак обернулась личной катастрофой. Аргумент по роману Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» (борьба добра со злом)Борьба добра со злом – одна из главных тем романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание». Основной конфликт происходит в душе главного героя Родиона Раскольникова. Однако писатель в изображении столкновения доброго и злого пошел дальше: он использовал прием антитезы, создав два противоположных характера – Сони и Свидригайлова – и окружил этим людьми главного героя. Если Соня выступает в роли «доброго ангела» Раскольникова, то Свидригайлов — несомненно, демона (в традициях Мефистофеля он даже искушает героя деньгами: «...уезжайте куда-нибудь поскорее в Америку! <...> Денег, что ли, нет? Я дам на дорогу»). Свидригайлов обладает всем, что желал бы приобрести Раскольников своим «первым шагом». Благодаря деньгам, незаурядному уму и богатому жизненному опыту он достиг той свободы и независимости от людей, о которых мечтал Раскольников. Для этого он тоже прошел через убийство, «переступив» через свою жену Марфу Петровну, и это уже не первая смерть на его совести. Из-за него покончили с собой лакей Филька и глухонемая девочка-сирота. Однако Свидригайлов совершил свои преступления гораздо «чище» и безопаснее, чем Раскольников, и, в отличие от последнего, продемонстрировал при этом душевное спокойствие, здоровье и уравновешенность. Именно этим он и привлекает к себе Раскольникова, воплощая второй возможный вариант его судьбы, противоположный покаянию: «привыкнуть» и остаться спокойно жить с преступлением на душе. Свидригайлов первый замечает внутреннее сходство между собой и Раскольниковым: «Между нами есть какая-то точка общая», «мы одного поля ягоды». Они двойники в том плане, что знают и предугадывают самые сокровенные мысли друг друга, идут по одному пути, но Свидригайлов смелее, практичнее и развращеннее Раскольникова, что Достоевский связывает, в частности, с его «барским» происхождением. Он смеется над Раскольниковым и вскрывает его нравственное противоречие: тот «переступил», «кровь по совести разрешил», а все-таки не может до конца отречься от «высокого и прекрасного» («Шиллер-то в вас смущается поминутно... Если же убеждены, что у дверей нельзя подслушивать, а старушек можно лущить чем попало, в свое удовольствие, так уезжайте куда-нибудь поскорей в Америку! Понимаю, какие у вас вопросы теперь в ходу: нравственные, что ли? Вопросы гражданина и человека? А вы их побоку; зачем они вам теперь-то? Хе-хе! Затем, что вы еще гражданин и человек? А коли так, так и соваться не надо было: нечего не за свое дело браться»). Сам он — последовательнее: ту черту между добром и злом, которую Раскольников было переступил и сразу почувствовал себя сбитым с ног, Свидригайлов давно и окончательно для себя стер. Поэтому он неуязвим для мучений совести и не способен к покаянию. И от добрых, и от злых поступков он испытывает одинаковое наслаждение. Он — эстет, «страшно любит» Шиллера, тонко судит о красоте рафаэлевой мадонны и вместе с тем получает почти животное наслаждение, мучая своих жертв. Дело здесь не только в обыкновенном сладострастии, а в упоении грехом и «переступлением». Когда все позволено — все безразлично. Остается только мировая скука и пошлость. Мировая бессмыслица, жизнь и потустороннее существование сходятся для него в одном символе — вечном заточении в маленькой комнатке, наподобие деревенской бани, где «по всем углам пауки». Это — то, к чему приводит абсолютная свобода, — метафизическая пустота. Бесконечность, безграничная свобода оборачиваются крайним сужением жизненного пространства. Образно говоря, Свидригайлов ощущает себя навеки заключенным в ту самую каморку-гроб, откуда Раскольников мечтал выйти через преступление на бескрайние просторы. В результате Свидригайлов «от противного», на примере своей судьбы предостерегает Раскольникова, показывая, что демонический путь ведет к скуке и отчаянью небытия. Соня же безмолвно предлагает ему иной выбор — возвратиться к Тому, Кто сказал: «Я есмь воскресение и жизнь, верующий в Меня, если и умрет, оживет». Соню Мармеладову, без преувеличений, можно назвать «ангелом-хранителем» Раскольникова, его идейным антиподом. Соня стала для Родиона образцом самопожертвования, переступив через свою чистоту, принеся всю себя в жертву ради спасения семьи. «В этом она и противостоит Раскольникову, который все время, с самого начала романа (когда он только еще узнал о существовании Сони из исповеди ее отца) меряет свое преступление ее «преступлением», стараясь оправдать себя. Именно перед Соней он с самого начала хочет сознаться в убийстве — она единственная, по его мнению, кто может его понять и оправдать. Он приводит ее к осознанию неминуемой катастрофы ее и ее семьи («С Полечкой, наверно, то же самое будет»), чтобы поставить перед ней роковой вопрос, ответ на который должен оправдать его поступок: «Лужину ли жить и делать мерзости или помирать Катерине Ивановне?» Но реакция Сони обезоруживает его: «Да ведь я Божьего промысла знать не могу... И кто меня тут судьей поставил: кому жить, кому не жить?» И роли у героев неожиданно меняются. Раскольников вначале думал добиться от Сони полного духовного подчинения, сделать ее своей единомышленницей. Он ведет себя с ней надменно, высокомерно и холодно, и в то же время пугает загадочностью своего поведения. Так, он целует ей ногу со словами: «Это я всему человеческому страданию поклонился». Этот жест выглядит чересчур надуманным и театральным, и в нем выявляется «литературность» мышления героя. Но затем он понимает, что не выдерживает несомой им тяжести смертного греха, что он «себя убил», и приходит к Соне за прощением (хоть и пытается убедить себя: «Я не прощения приду просить») и милующей любовью. Раскольников презирает себя за то, что нуждается в Соне, а следовательно, зависит от нее, это оскорбляет его гордость, и потому временами он испытывает чувство «едкой ненависти» к ней. Но вместе с тем чувствует, что в ней его судьба, особенно когда узнает о ее прежней дружбе с убитой им Лизаветой, ставшей даже ее крестной сестрой. И когда в момент признания в убийстве Соня отстраняется от Раскольникова с тем же самым беспомощным детским жестом, с каким отстранялась от его топора Лизавета, «защитник всех униженных и оскорбленных» окончательно прозревает фальшь всех своих претензий на «санкцию истины». Раскольников мало-помалу приходит к пониманию лежащих перед ним возможностей. Одна — желанная — внутренне преодолеть содеянное, соединиться с людьми «поверх преступления». Другая — полярная ей — уйти от всех, жить на «аршине пространства». Последняя — убедившись в недостижимости двух первых, «покончить» любой ценой — самоубийством или признанием». Вначале Раскольников изо всех сил стремится встать на первый путь, желая доказать самому себе, что «не умерла его жизнь вместе с старою старухой». Эта возможность кажется ему доступной, однако лишь в редкие моменты душевного подъема: в полицейской конторе, при осознании, что его пригласили туда вне связи с содеянным преступлением, когда на Раскольникова внезапно нападает страшная словоохотливость и откровенность, затем в первый вечер по выздоровлении от тяжелой горячки, когда Раскольников впервые после пяти дней выходит на улицу, болезненно оживляется, заговаривает с прохожими и великолепно побеждает «психологически» Заметова и самое главное, когда ему удается помочь бедствующей семье Мармеладовых, искренне пожертвовав всеми своими скудными средствами и тем заслужив детский поцелуй Поленьки и живую благодарность Сони. Ему, однако, лишь на короткое время удается обмануть себя. Затем Раскольников непонятной ему силой отбрасывается сначала ко второму, а затем к третьему исходу. Иначе «предчувствовались безысходные годы <...> холодной, мертвящей тоски, предчувствовалась какая-то вечность на «аршине пространства». Один Раскольников не выбрался бы из этого тупика. Спасение могло прийти к нему только извне. Именно Соня, как олицетворение добра в романе, оказалась способной помочь герою найти и принять единственно верное решение. Добро победило в душе Раскольникова, потому финал романа окрашен в светлые тона надежды на духовное возрождение героя. |