Курганы. Скифы и сарматы

• Название: Скифы и сарматы
• Дата: 25.04.2022
• Размер: 0.58 Mb.
• Имя файла: Курганы.doc
• Тип: Документы; #496243
• страница: 4 из 5

ГЛАВА I

ТИПЫ ПАМЯТНИКОВ УЮКСКОГО ВРЕМЕНИ

Обширную территорию Тувы в период уюкской культуры насе­ляли племена, оставившие после себя самые разнообразные и мно­гочисленные археологические памятники. Это курганные и грунто­вые погребения, поминальные или ритуальные сооружения, оленные камни, наскальные изображения, различные случайные наход­ки, рудники и места выплавки металлов.

ПОГРЕБАЛЬНЫЕ СООРУЖЕНИЯ И ОБРЯДЫ

Рассмотрим типы надмогильных сооружений уюкского време­ни и их различные варианты и обряды захоронения, кратко опи­сывая каждый из них в отдельности '. (* Впервые были описаны Л. Р. Кызласовым по имевшимся в то время ма-теоиалам[75,стр.71—89].)

Погребальные сооружения — самый многочисленный и наибо­лее широко распространенный вид археологических памятников Тувы в уюкское время. К ним относятся: земляные курганы, ка­менные курганы с цистами и погребениями в грунтовых ямах, ка­менные курганы с кольцом или подквадратной оградой, каменные ящики с погребениями под каменными курганами или без насыпей и так называемые херексуры. Все эти памятники, исследованные почти во всех районах Тувы, располагаются главным образом в долинах рек, в степях и горных котловинах. Некоторые из них были обнаружены также в таежной Тодже, в верховьях р. Саглы, на стыке хребтов Цаган-Шибэту и Танну-Ола на высоте 2 тыс. м над уровнем моря и у подножия горы Казылган, относительное превышение которой над долиной р. Хемчик составляет 1 тыс. м.

Земляные курганы (тип А) встречаются преимущественно в Центральной и Северной Туве, от Саянских гор и Тоджи вплоть до Танну-Ола². (² Мне известно 30 курганов этого типа.) Сравнительно небольшие земляные курганы встреча­ются и в Западной Туве. Эти памятники образуют целые могиль­ники, включающие от восьми до нескольких десятков курганов. Они представляют собой округлые в плане земляные насыпи самых раз­личных размеров (диаметром от 3,5 до 100 м. и высотой от 0,3 до 3 м), а иногда впадины, вся насыпь которых осела в могильные ямы, окруженные небольшим и расплывшимся кольцом из земли (остатки прежних курганов). Вокруг больших земляных курганов (в долине р. Уюка) располагаются земляные рвы и наеденный бытовой инвентарь этих .погребений чрезвычайно беден или вообще отсутствует.

......Каменные курганы со срубами типа Б и Д2, относящиеся к третьему этапу уюкской культуры, имеют срубы в основном в один венец и сравнительно неглубокие ямы. Могильный инвентарь погребальных комплексов третьего этапа по-прежнему сохраняет ряд черт, присущих памятникам второго этапа, что вполне закономерно для одной культуры, хотя стал он го­раздо беднее. Кроме того, появилось много железных изделий, в том числе предметы вооружения, а также новые формы сосудов с красочным орнаментом, не встречавшихся в памятниках VII— IV вв. до н. э.

. В настоящее время к третьему этапу уюкокой культуры можно отнести следующие типы вещей:

Копье—втульчатое железное (рис. 24, 3).

Ножи — бронзовые: пластинчатые, однодырчатые и кольчатые и железные пластинчатые, (рис. 24,4—6).

Зеркала—бронзовые: дисковые петельчатые (рис. 24,7) и медалеобразные (рис.24,2).

Глиняные сосуды: кружковидные с боковой кольцевидной руч­кой близ верхнего края (рис. 15, 1); бочонковидные с выпуклыми боками (рис. 16, 3); конические с налепными поперечными валика­ми, .небольшими ручками-налапами и орнаментом из пояса вдавлений (рис. 16, 6); вазообразные с яйцевидным туловом, суженным горлом и слегка отогнутым венчиком (рис. 16, 4); кубышкообразные с резными спиралями на тулове (рис. 16, 5); кувшинообразные гладкие и орнаментированные (рис. 14, 5—6 и 16, /—2). Эти сосу­ды находят себе достаточно близкие аналогии в позднепазырыкских памятниках Алтая, в тагарских курганах III стадии и усуньских погребениях Средней Азии.

Украшения по-прежнему делались из металла, кости, рога, стекла, камня. Это золотые спиралеобразные серьги, тонкие золотые пластинки, подвески из клыков кабана (рис. 24,70), кабарги (рис. 24, 9),, резцов марала (рис. 24, 12), раковины каури (рис. 24, 11); бронзовые бляхи, состоящие из пяти колец (рис. 24, 13); спирале­образные бляхи (рис. 24, 14), орнаментированные костяные “коло­кольчики” (рис. 24,15).

К третьему этапу, возможно, относятся некоторые писаницы и оленные камни, преимущественно малообработаиные, хотя это еще надо доказать. К тому же времени, возможно, относятся и некото­рые круги из восьми камней. Один такой круг встречен вместе с курганом третьего этапа в могильнике Озен-Ала-Белиг.

Таким образом, рассмотрение и анализ памятников уюкской культуры с типологической и хронологической точек зрения позво­лили нам в настоящее время выделить (в бассейне Верхнего Енисея) три этапа развития этой культуры. Это, в свою очередь, помо­гает. нам проследить исторический путь развития этих племен. перейти к характеристике их хозяйственно-бытовых особенностей.

Г Л А В А IV

УЮКСКИЕ ПЛЕМЕНА И ИХ КУЛЬТУРА

ОБЩЕСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Социальный строй племен Тувы в рассматриваемое время, по-видимому, был близок к общественному строю соседних майэмирско-пазырыкских и тагарских племен Алтая и Минусинской котлови­ны. В уюкское время в социально-экономической жизни населения Тувы происходили сложные процессы. Рост скотоводства и земле­делия, а также дальнейшее развитие производительных сил в связи с начавшимся освоением железа (сыгравшим революционную роль в истории человечества) повлекли за собой распад первобытнообщинных отношений.

Общественный строй племен Тувы в этот период, исходя из ана­лиза всех рассмотренных выше памятников, представляется как первобытнообщинный на грани разложения и развития имущест­венно-социальной дифференциации. С увеличением стад скота и ут­верждением отцовского права наследования богатства начинают скапливаться в руках отдельных семей. Это, как писал Ф. Энгельс, “создало трещину в древнем родовом строе: отдельная семья сде­лалась силой, которая угрожающе противостояла роду” [2, стр. 162}. Отдельные патриархальные семьи стали самостоятельными хозяй­ственными единицами общества, но с сохранением всех иных свя­зей с родовыми коллективами.

Наряду с родовыми погребениями с бедным инвентарем или даже без него появляются богатые погребения, принадлежавшие племенным вождям и главам патриархальных семейств. Это огром­ные земляные и каменные сооружения с пышным погребальным ин­вентарем, содержавшим многие ценные вещи, в том числе золотые украшения. Особенно богатым оказалось частично разграбленное женское погребение в кургане № 32 на р. Уюк (С. А. Теплоухов, 1929 г.). В нем были найдены многочисленные золотые украшения: штампованные и вырезанные из листового золота нашивные бляш­ки в виде головок антилоп-дзеренов (5), крестовидных розеток (5)', орликов (12), оленей (1). Они, по-видимому, украшали какой-то головной убор. На шее лежали позолоченная шейная гривна из медной трубочки и ожерелье из голубых стеклянных бус с синими гла­зочками в белой оправе. У висков — золотые серьги тонкой ювелир­ной работы в виде спиралей, к которым на густосплетенных цепочках подвешены сужающиеся книзу подвески с четырьмя шариками на концах. У головы найдена бронзовая булавка, покрытая рифленой золотой трубкой с навершием в виде фигурки стоящего козлика, склепанной из двух прекрасно отштампованных золотых листков. С помощью этой булавки прикреплялся к волосам головной убор. Это погребение, очевидно, было захоронением представительницы высшей племенной знати, возможно жены главы родовой группы.

Хотя в этот период патриархальная семья уже сложилась, но, видимо, еще были сильны пережитки материнского рода. Во всяком случае женщины в то время занимали важную роль в общественной и хозяйственной жизни (рис. 22).

Возникновение богатых патриархальных семей и племенной зна­ти, сосредоточившей в своих руках все основные средства произ­водства (главным образом землю и скот), сопровождалось опреде­ленными формами использования чужой рабочей силы. Как писал Ф. Энгельс, “увеличение производства во всех отраслях — скотовод­стве, земледелии, домашнем ремесле—сделало рабочую силу че­ловека способной производить большее количество продуктов, чем это было необходимо для поддержания ее. Вместе с тем оно увели­чивало ежедневное количество труда, приходившееся на каждого члена рода, домашней общины или отдельной семьи. Появилась потребность в привлечении новой рабочей силы” [2, стр. 161]. В соо­ружении огромных земляных и каменных насыпей с глубокими по­гребальными ямами, несомненно, принимало участие большое коли­чество людей, так как сделать это было лишь под силу целому роду или племени или за счет эксплуатации рабской силы.

Если часто встречающиеся группы курганов с одиночными по­гребениями, вытянутыми цепочкой по прямой линии с севера на юг, являлись родовыми кладбищами, то курганы, содержащие погребе­ния коллективные, — семейными усыпальницами. Это свидетельст­вует о выделении обособленных патриархальных семейств, которые становятся хозяйственными единицами общества.

Грабительские войны еще более способствовали распаду перво­бытнообщинных отношений и усиливали роль военачальников, как обособляющейся аристократической верхушки. “Вокруг племенных вождей и родовых старейшин, являвшихся в то же время и воен­ными предводителями, группируется военная знать—обособляю­щиеся богатые воины. Такая военно-аристократическая верхушка возглавляла не только каждое из племен, но и весь уюкский пле­менной союз” [75, стр. 89].

В этот период война играла важную роль в жизни племен Ту­вы. В погребениях указанного времени найдены многочисленные предметы вооружения (железные и бронзовые кинжалы и чеканы с длинной деревянной рукояткой, на конце которой имелся брон­зовый вток), свидетельствующие об увеличении роли войны в жизни уюкских племен.

Основными причинами войн была борьба за овладение лучшими пастбищами и погоня за богатой добычей и военнопленными, ко­торых не убивали, а использовали в качестве рабской силы в ско­товодческом и земледельческом хозяйстве. “Война, которую раньше вели только для того, чтобы отомстить за нападения, или для того, чтобы расширить территорию, ставшую недостаточной, ведется те­перь только ради грабежа, становится постоянным промыслом” [2, стр. 164].

Главным военным оружием дальнего боя был короткий сложный лук и стрелы с бронзовыми наконечниками. Остатки колчанов, лу­ков и большое количество наконечников стрел, иногда с деревян­ными древками, найдены во многих погребениях мужчин-воинов. На мужских черепах встречены также пробоины, нанесенные уда­рами чекана, или трещины от ударов режущим оружием. В руко­пашном бою применялись кинжалы, чеканы и, возможно, ножи.

ХОЗЯЙСТВО

О хозяйственной деятельности и материальной культуре племен, живших в Туве на раннем этапе уюкского времени, наши сведения весьма ограничены из-за малой изученности памятников этого пе­риода. Хозяйство Тувы в это время, как и в эпоху поздней бронзы, очевидно, базировалось на скотоводстве, земледелие же, по сравне­нию с V—III в. до н. э., по-видимому, играло подсобную роль. Срав­нительно хорошо были развиты горные промыслы: добыча руды и бронзолитейное дело, которые достигли подлинного расцвета на поздних этапах уюкской культуры в V—III вв. до н. э.

О хозяйственной жизни, бытовом укладе и материальной куль­туре населения Тувы в период с V по III в. до н. э. мы знаем до­статочно хорошо благодаря сравнительно богатым материалам из раскопок значительного количества погребальных памятников того времени. В этот период скотоводство и земледелие играли уже важную роль в хозяйстве. Скотоводство было в основном полукоче­вое — с сезонной откочевкой с зимних пастбищ на летние.

Судя по костям животных, которые найдены в погребениях, в рассматриваемое время в Туве разводились все основные виды до­машних животных: козы, овцы, крупный рогатый скот, лошади и, по-видимому, верблюды. Природно-климатические условия Тувы то­го времени были примерно такими же, что и теперь. Сравнительно малоснежная зима и наличие обширных пастбищ, покрытых сочны­ми травами, несомненно, благоприятствовали разведению домаш­него скота. Весь окот находился в основном на подножном корму.

Найденные в погребениях костные остатки мясной пищи поз­воляют нам считать, что больше всего в стаде было овец, которые давали молоко, шерсть и овчину. Баранина была излюбленным ку­шаньем степных кочевников Центральной Азии, а овечья шерсть шла на изготовление одежды, выделку шерстяных тканей и войлока. В связи с неизученностью остеологического материала мы пока еще не имеем 'возможности судить о породах овец и других домашних животных.

В значительном количестве уюкские племена разводили также крупный рогатый окот, который использовался не только для полу­чения мяса, молока, одежды и покрытия чумов и т. д., но и как тягловая сила. Находимые в погребениях остатки жертвенной пищи— отдельные кости коровы или быка, а также обнаруженный в погребении костяной амулет в виде копыта коровы также свиде­тельствуют о том важном месте, которое занимала корова в хозяй­ственной жизни племен Тувы в рассматриваемое время.

Помимо овец и крупного рогатого скота разводили, конечно, и лошадей. В некоторых могилах указанного периода кроме отдель­ных костей лошади встречаются предметы конского снаряжения. В одном из курганов V—III вв. до н. э., раскопанном С. А. Теплоуховым в 1927 г. в с. Туран, найдены четыре конские головы и три уздечки с наборами украшений. Следует указать, что погребения с конем не характерны для уюкской культуры. Единственное погребе­ние с конем в Туве было открыто на высокогорном могильнике Саглы-Бажи II и, как говорилось выше, является захоронением выход­ца из Алтая, погребенного по своему алтайскому обряду, отличному от уюкского.

Несмотря на это, лошадь занимала важное место в жизни пастушеско-скотоводческих уюкских племен. Изображения лошадей ча­сто .встречались на оленных камнях и писаницах. Их фигурки выре­зали из рога, отливали из бронзы и укладывали с умершими в мо­гилы.

Лошадь использовали в первую очередь для верховой езды, но, возможно, и для упряжки в качестве тягловой силы. На лошадях не только ездили за скотом, но воевали и охотились на зверей. В Ту­ве пока не обнаружено ни конских седел, ни повозок указанного пе­риода, но они, по-видимому, были. Седла и деревянные повозки найдены в-пазырыкских курганах Алтая по соседству с Тувой [129, стр. 161].

В погребениях этого времени кроме костей домашних жи­вотных встречаются также кости собаки, лучшего друга всякого пастуха или охотника.

В .V—III в. до н. э. благодаря внедрению в производство желе­за, освоенного еще в VII—VI вв. до н. э., более быстрыми темпами стало развиваться земледелие. Освоение и внедрение железа вне­сло существенные изменения в развитие человеческого общества. Вошли в быт железный топор, лемех для деревянной сохи и другие орудия, способствовавшие повышению производительности труда. “Человеку стало служить железо, последний и важнейший из всех видов сырья, игравших революционную роль в истории, послед­ний — вплоть до появления картофеля. Железо сделало возможным полеводство на более крупных площадях, расчистку под пашню ши­роких лесных пространств; оно дало ремесленнику орудия такой твердости и остроты, которым не мог противостоять ни один камень, ни один из других известных тогда металлов”,—писал Ф. Энгельс [2, стр. 163].

' При раскопках погребений указанного периода не было обнару­жено ни пахотных орудий, ни даже серпов, зато были найдены ча­сти каменных зернотерок и остатки проса, которые говорят о за­нятии тогдашнего населения земледелием. Примитивные каменные зернотерки использовались для размола небольшого количества зерна. Земледелие было, очевидно, неплужным и земли под неболь­шие посевы обрабатывалась, вероятно, бронзовыми, а позднее железными мотыгами. Кроме проса уюкские племена сеяли, возможно, ячмень и пшеницу, хотя прямых свидетельств об этом у нас нет. Обычно эти три злака, хорошо известные в то время в странах Европы и Азии, всюду встречаются вместе.

Известную роль в хозяйственной жизни уюкских племен Тувы продолжало играть собирательство—один из первобытных спосо­бов производства. Собирались и употреблялись в пищу различные съедобные коренья, ягоды, орехи и т. п. Интересна в этом отноше­нии находка кожаного мешочка, наполненного кедровыми орехами, в одном из курганов Казылганского могильника. Следует отметить, что в дореволюционный период современные тувинцы и другие на­роды Сибири, как и в те далекие времена, занимались собиранием диких съедобных растений и заготовкой их на зиму.

Подсобную роль в хозяйственной жизни племен Тувы рассмат­риваемого периода играла также охота. Костные остатки, найден­ные в уюкских курганах, говорят нам о том, что объектом охоты были медведи, маралы, кабаны, козлы, кабарги, разные мелкие зверюшки и дичь. Это подтверждается также рисунками различных диких животных и сценами охоты на них, высеченными среди на­скальных изображений этого времени.

Судя по писаницам, можно считать, что облавная охота конных всадников-загонщиков и пеших лучников была широко распростра­нена, а основным орудием охоты были луки и стрелы с "наконечни­ками из бронзы и кости.

Широкое развитие в уюкское время получили горное дело и металлургия. Добывать медь из руды тувинские аборигены начали еще в эпоху бронзы, до наиболее значительного развития горное дело достигло лишь в уюкское время, В этот период высокого уров­ня развития достигло бронзолитейное дело, расцвет которого падает на V—IV вв. до н. э. Следы добычи и плавки меди найдены в местностях Хову-Акеы, Он-Кажаа, а также Бай-Сют и Кызыл-Торг. Древнее население Ту­вы добывало медь и олово при помощи каменных, деревянных, ро­говых и костяных орудий, применяя огневой метод проходки. В древ­них горных выработках в Хову-Аксы был найден целый комплекс орудий, употреблявшихся в процессе горных работ. Среди них ка­менные молоты, кирки, рудотерки, а также орудия из рогов мара­ла, косули и из дерева. Эти выработки представляли собой штольни (горизонтальные выработки), карьеры (открытые выработки), вер­тикальные и наклонные шахты.

Выплавка меди производилась в горнах — адедеплавильнях, пред­ставлявших собой горшкообразиую яму с круглым “дном, обмазанную по стенкам глиной. Размеры некоторых из них колеблются от 1,1 до 2,13 м в длину и от 0,47 до 1,56 м в ширину при глубине от 0,35 до 0,8 м.

Процесс выплавки меди заключался в том, что в горны, как пишет Л. Р. Кызласов, “слоями -поочередно закладывали измельчен­ную руду и древесный уголь, который затем разжигался, причем огонь раздувался мехами через глиняные сопла, вставлявшиеся со стороны. В результате чего чистая медь, восстанавливающаяся из руды, осаждалась на дне ямы под шлаками” [75, стр. 75]. На основании собственных раскопок и исследований Я. И. Сунчугашев пишет, что переплавка, возможно легирование, стали производилась в глиняных тиглях, являющихся древнейшими по сравнению с ямными горнами. Бронзолитейное де­ло, подготовленное всем предшествующим развитием металлургии, достигло в Туве в уюкское время своего высшего расцвета. Вели­колепные изделия из бронзы, которые находят в погребениях того времени, отливались древними мастерами-литейщиками там же, где происходила выплавка меди. Это подтверждается глиняными ли­тейными формами, которые обнаружили в исследованных отвалах медных шлаков.

Бронзовые изделия этого периода в отличие от предшествующей эпохи отливались в основном из оловянной бронзы. Об этом свиде­тельствует металлографический анализ некоторых бронзовых пред­метов из уюкских курганов, произведенный в лаборатории спект­рального анализа ИА АН СССР в Москве. Из трех анализирован­ных ножей уюкского времени два отлиты из бронзы с содержанием от 5,6 до 7,5% олова, а уникальный втульчатый боевой молот с двумя бойками отлит из бронзы, содержащей 9% олова (рис. 4,2).

Железо население Тувы освоило в уюкское время. У железа более высокая температура плавления (1630°С), чем у меди, олова и других цветных металлов, поэтому получение железа для изготов­ления орудий оказалось возможным лишь на более высоком уровне развития горного дела и металлургии. “Выработанные веками тех­нические навыки в обработке металлов и накопленные знания спо­собствовали переходу местных племен к добыче нового металла — железа. Преемственность перехода от добычи меди к железу осно­вывается на весьма близком сходстве поздних ямных медеплавилен с ранними ямными сыродутными горнами Тувы” [144].

Как показывают раскопки последних лет, уюкские племена на­чали добывать железную руду и получать железо на раннем этапе уюкокой культуры, примерно с VI в. до н. э. Это может быть подт­верждено находками коррозированных остатков железных изделий из трех курганов первого этапа уюкской культуры.

В V—III вв. до н. э. железо выплавляли сыродутным способом. В этот период железо еще не могло вытеснить бронзу, из которой продолжали изготовлять все основные орудия труда и предметы вооружения. Окончательную победу над ней в Туве железо одер­жало лишь в последующее время, начиная со II в. до н. э.

Древние горные железные выработки, относящиеся к позднему этапу уюкской культуры, обнаружены в Кара-Суке, у р. Шарбак, в урочище Алдын-Хурак, в верховьях р. Бурен-Хем и других ме­стах [144]. Наиболее крупным из них было Карасукское месторождение железной руды. (В настоящее время оно геологически де­тально разведано и имеет промышленное значение.) Основным приемом добычи железной руды был огневой метод, типами выработки — карьеры, штольни и шахты.

Остатки разновременных сыродутных горнов были зафиксиро­ваны во многих местах Тувы. Иногда для железоплавильных печей в Туве использовались большие древние курганы [85, стр. 28]. В 1962—1963 гг. в долине р. Бай-Сют Я. И. Сунчугашев исследовал ранние сыродутные горны, относящиеся к позднему этапу рассмат­риваемого периода. Здесь было раскопано 18 горнов. Эти горны (в которых производилось восстановление железа) делятся на два ти­па; прямоугольные и овальные в плане. Конструкция горнов и про­цесс восстановления железа в основном оставались близкими к предшествующим, но усовершенствование техники проходки горных выработок и применение орудий из железа намного увеличили до­бычу руды. Добывалось и золото.

Важное место в хозяйственной жизни племен Тувы в уюкское время занимало еще домашнее керамическое производство—изго­товление разнообразных глиняных сосудов путем ручной лепки (без применения гончарного круга),—достигшее в V—III вв. до н. э. известного совершенства как в обработке, так и в орнаментации. Кувшинообразные шаровидные сосуды с узким горлышком исполь­зовались, очевидно, для хранения молока или жидкой пищи, кони­ческие баночные сосуды—для варки пищи. Небольшие из них применялись для принятия пищи.

В тот период сосуды изготовляли не только из глины, но и из дерева, бересты и кожи. В некоторых погребениях найдены долбле­ные деревянные чашки и миски, большой деревянный сосуд и часть кожаного, сшитого из нескольких кусков кожи. Близкие деревянные или кожаные сосуды широко применялись как у тувинцев, так и у других народов Сибири в дореволюционное время.

Население Тувы в рассматриваемый период занималось также прядением и ткачеством, о чем свидетельствуют находки глиняных пряслиц, остатки одежды из шерстяных тканей, обрывки шерстя­ных шнурков, ниток и ремней. В одном из курганов сохранились остатки штанов из шерстяной ткани, укреплявшиеся на шнурке.

Кроме прядения и ткачества население обрабатывало еще ме­ха и кожу. Из кожи делали одежду, сосуды, чехлы для колчанов и чеканов, футляры для ножей и кинжалов, ремни конской сбруи и др. В ряде курганов этого времени найдены остатки кожаной одеж­ды, кожаные сумочки с подкладкой из тканей.

Одежду шили из войлока, кожи, а также из шерстяных и расти­тельных тканей.

Судя по одежде соседних пазырыкских племен Алтая, население Тувы в уюкское время, вероятно, носило короткие кожаные и меховые кафтаны, полусапожки, островерхие войлочные или кожаные шапки. Штаны шили из шерстяных тканей и кожи, а в зимнее время — из меха. Особой разницы между одеждой мужчин и жен­щин в то время, по-видимому, не было.

Несколько слов нужно сказать и о жилище уюкских племен Ту­ры. Основными типами их жилищ в изучаемое время, вероятно, были решетчатая войлочная юрта, конический чум из шестов, кры­тый берестой или шкурками животных, и наземные деревянные срубные дома. На одном костяном колокольчикообразном амулете мы смогли увидеть рисунок, на котором, по-видимому, был выцара­пан чум с выходящим из его верхнего отверстия дымом.

Юрты у тувинских племен того периода, возможно, были та­кими же, как и у их соседей — пазырыкских племен Алтая и тагарских племен Минусинской котловины. По-видимому, в то вре­мя население как Тувы, так и Алтая достигло высокого мастер­ства в сооружении юрт как основного жилища пастушеско-ското­водческих племен. С. И. Руденко писал, что остатки “войлочной кибитки, найденной в пятом пазырыкском кургане, указывают уже на весьма совершенный тип этого жилища, по конструкции не усту­пающего самым совершенным жилищам, сохранившимся у казахов до наших дней” [129, стр. 76]. Рисунки колоколовидных юрт, изо­браженные на знаменитых Боярских писаницах Хакасии (65, стр. 191], имеют известное сходство с юртами скотоводов Южной Сиби­ри и Центральной Азии, сохранившимися вплоть до современности.

Кроме юрт и чумов строили также срубные дома. Их могли строить на месте зимних и летних пастбищ, где люди жили в те­чение холодных месяцев зимы и в дождливые дни лета. Л. Р. Кызласов отмечает, что “давние навыки в сооружении погребальных камер в виде бревенчатых срубов, с деревянными полами и потол­ками, свидетельствуют о том, что на зимовках люди жили в бре­венчатых, хорошо срубленных в лапу четырехугольных жилищах с деревянными полами и потолками, по-видимому, того же типа, что и жилища соседних тагарских племен, прекрасно воспроиз­веденные на известной Боярской писанице в Хакасии” [75, стр. 87].