Андре Паду - %22Понять тантризм%22 2019. Содержание предисловие переводчика введение i. Сфера индуистского тантризма
 Скачать 2.01 Mb.
|
|
Богиня Четыре амнаи, с которыми мы только что познакомились, имеют своим главным божеством богиню, даже если Шива/Бхайрава, как правило, выступает в их метафизике как первоначало. А значит, именно эти традиции можно называть śākta, потому что богини выступают персонифицированными формами śakti, воплощениями божественной Энергии. Богиня одна, вездесуща и независима; различные богини, почитаемые в частных и общественных культах, несмотря на их ярко выраженные различия, являются только ее отдельными формами: ek hi māta hain, как говорят на хинди «все Матери суть Одна». Именно в этом смысле можно говорить о Богине с заглавной буквы (la Déesse). Перед нами существенно важная, можно было бы сказать, первоначальная форма тантрического индуизма, восходящая, без сомнения, к древним культам йогини, к тому же, это форма не только тантризма, но и вообще индуизма. Данная форма присутствовал с древних времен: Деви-махатмья, которая является частью Маркандея-пураны, датируемой, возможно, VI в., представляет собой восхваление Дурги 2 . И она все-таки до сих пор очень распространена в Индии, где культы богинь весьма многочисленны. Появляются даже еще и новые культы. Питхи, святилища Богини, разбросаны по всей Индии: свидетельствуя о живом присутствии божественной мощи, они образуют сакральную географию. Эти места верующий тантрик может обойти, совершая паломничество, или же подвергнуть их процессу интериоризации, воспринимая как пребывающие в своем теле. К великим богиням – Кали, Дурге и их разновидностям – добавляются местные формы, богини местностей и кланов. 1 Этот культ, шричакра и шривидья подробным образом описываются в трех главах «Йогини-хридаи», тантры, которая переведена на французский язык. 2 Русский перевод Деви-махатмьи: Деви-махатмья. Пер. с санскр. А. А. Игнатьева. М.: Касталия, 2017. 72 Тексты свидетельствуют об этом присутствии божественной женственности: сборники гимнов в ее славу, восхваления ее «игр» с Шивой, списки тысячи имен (sahasranāma), которые ей дают, а значит, тысяч форм, которые она может принимать, метафизические трактаты о ее божественной и космической роли и т.д. Даже в панчаратре Богиня имеет почитателей, как об этом свидетельствует, например, Лакшми-тантра. В отношении этого двусмысленного характера, одновременно привлекательного и опасного, индуистских женских божеств можно заметить, что, как и все тантры, шактистские тексты были составлены мужчинами 1 . А значит, именно взгляд индийского мужчины на женщину как на источник энергии и в то же время хищное существо находит здесь выражение. Заметим, наконец, что если Богиня часто именуется «Матерью» своими почитателями, то она вовсе не является богиней-матерью в собственном смысле слова: она создательница вселенной, но не родительница, и у нее нет детей (за исключением, правда, Парвати, ассоциируемой с Шивой и матери Ганеши, но это исключительный случай). В различных тантрических Матерях, матриках, нет ничего материнского, а совсем напротив! Развитие тантризма во вспомогательных текстах, экзегетика Тантры, принадлежащие амнаям кулы, и агамы шайва-сиддханты, хотя они и содержат то, что составляет суть учения тантрического шиваизма, предлагают мало теоретических построений. Без сомнения, здесь уже встречаются некоторые важные понятия, но именно в творчестве комментаторов, экзегетов этих текстов обнаруживаются наиболее важные и интересные философские, метафизические и мистические построения. Эта литература, которая распространяется главным образом с IX по XIV вв., происходит, в частности, из Кашмира. Кашмирская экзегетика заслуживает особенного внимания, так как здесь содержится несколько наиболее оригинальных аспектов индийской мысли. Некоторые кашмирские наставники являлись тантриками (например, Утпападева и Абхинавагупта, упомянем только этих двух). Кроме того, именно благодаря кашмирской экзегетике учение тантрического шиваизма распространилось за пределами ограниченного круга отрекшихся от мира аскетов, чтобы охватить более широкую среду живущих в миру шиваитов. В этих работах мы находим все то, что тантрический взгляд смог привнести нового и живого в основу, унаследованную от упанишад. Если это разнообразная экзегетика разделяет с ведантой недуалистический подход, она также отличается от нее во многих отношениях и, прежде всего, тем, что тантриков воодушевлял совершенно иной дух: не стоит смешивать веданту и 1 На самом деле, мы не можем утверждать это категорически, поскольку кто был автором этих текстов, как правило, остается неизвестным. Женщины, владевшие санскритом, также могли являться авторами некоторых из тантрических текстов. – Прим. пер. 73 тантру! К собственно пользе этого развития философии добавляется, наконец, факт, что эти произведения сохранились до наших дней, в то время как исчезли культы, являвшиеся их отправной точкой. Так, например, было в случае трики, которая сохранилась у некоторых вплоть до современной эпохи как система мысли или мистического подхода, в то время как публичный культ ее троих богинь или культ Сваччханды Бхайравы не отправляется более на протяжении столетий. Комментарии, очевидно, составлялись как на тантры шайва-сиддханты, так и на тантры бхайравы. Однако мы будем рассматривать только комментарии на эти последние, так как они куда более интересные (и к тому же наиболее многочисленные). Что касается их отправной точки, то таковой можно назвать «Шива-сутры» и «Спанда-карику», приписываемые Васугупте (IX в.), два важных во многих отношениях текста. Первый текст очень краткий: только семьдесят семь афоризмов, самый длинный из которых насчитывает всего шесть слов. Лишь комментарий может прояснить смысл этих афоризмов. Наиболее известным и заслуживающим прочтения является комментарий Кшемараджи (XI в.): он подчеркивает мистическое значение текста и ведет речь о медитации, мантрах и кундалини, ссылаясь на множество других текстов. Другое произведение, «Спанда-карика» (насчитывает 52 строфы и на него написано четыре комментария 1 ), представляет собой базовый текст того, что иногда называют «школой спанды». Для этой школы божество, представляемое как высшее вездесущее сознание, одушевляемо безграничным динамизмом, вибрацией (spanda), являющейся самой его природой. Мистическим образом постичь, что эта вибрация образует также сущностную природу всех состояний человеческого сознания, означает достичь освобождения. То, что в «Спанда-карике» сказано о природе и функционировании мантр, представляет в особенности полезные сведения 2 Другая экзегетическая традиция, более философская и даже более близкая ортодоксии, чем предшествующие, к тому же имеющая Шиву – а не какую-либо форму Богини – своим высшим божеством – это традиция пратьябхиджня, «припоминание». Она была сформулирована вначале Соманандой (прибл. 900–950) в «Шива-дришти» («Видение Шивы»), затем уточнена его учеником Утпаладевой, наставником одновременно как крамы, так и трики, в замечательном труде «Ишвара-пратьябхиджня-карика» («Строфы о припоминании Владыки») 3 , на которые Абхинавагупта (непрямой ученик Утпаладевы) написал два длинных комментария («Ишвара-пратьябхиджня-вимаршини» и «Ишвара-пратьябхиджня-виврити- 1 Как и «Шива-сутры», «Спанда-карика» и часть комментариев на нее (а также и глава «Шива-дришти») были переведены Лилиан Сильбюрн. 2 Лучшим переводом «Шива-сутр» является перевод на итальянский Р. Тореллы: Gli Aforismi di Siva (Milan: Mimesis, 1999). «Спанда-карика» и четыре комментария на нее были изучены и переведены М. Дичковским («The Stanzas of Vibration»). 3 Критическое издание и аннотированный английский перевод Рафаэля Тореллы (Rome, 1994; Delhi, 2002). 74 вимаршини»), относящиеся к наиболее значимым произведениям философской мысли Индии. Для пратьябхиджни освобождение достигается через припоминание (pratyabhijñā) тождественности «Я» (ātman) и высшего Владыки, Шивы. Постигнутое таким образом надличное «Я» содержит в себе совокупность субъективных и объективных феноменов в синтезе без дуальности, где различие между здесь и там, «Я» и другими преодолевается в безграничном блаженстве растворения в абсолюте. Несколько аспектов доктрины трики, которые разовьет Абхинавагупта – на уровнях сознания и «Я» или памяти, например – происходят из пратьябхиджни. Но еще одна экзегетическая традиция повлияла на трику и особенно способствовала синтезу Абхинавагупты – традиция крамы (относящаяся, как мы видели, к пашчимамнае) – как своей пятиричной системой, так и ролью, приписываемой Кали (во множественном числе). Крама приводит в соответствие каждую из пяти своих фаз с уровнем человеческого сознания, идя от осознания мира до растворения в жизни абсолюта. Кроме того, течение каждой из этих фаз направляемо богиней и движимо йогини, из которых двенадцать Кали одушевляют чувства, что придает мыслительной и сенсорной деятельности человека божественное энергетическое измерение. Абхинавагупта посвятил двенадцать гимнов этим Кали. Экзегетика крамы были изложена в нескольких старинных трактатах, оставшихся неизданными, а также в «Махартха-манджари» Махешварананды (XIV в.) 1 Наконец, трика (в той форме, как мы можем ее знать) является во многих отношениях самой богатой из шиваитских традиций. К тому же она прославлена благодаря творчеству Абхинавагупты (прибл. 975–1025), выделявшемуся своим охватом и высоким уровнем. Часто заимствуя из других недуалистических традиций, Абхинавагупта занимает нечто вроде центральной, даже образцовой позиции. Почти невозможно вкратце изложить его учение. Вот, однако, несколько важных моментов, обнаруживающихся, к тому же, в достаточно значительной мере в трех предшествующих системах. Прежде всего, божество или высшая реальность, Шива, представляется как чистое сознание (saṃvit, cit), проявляясь посредством своей собственной энергии, своей шакти (śakti) как целостность космоса, которая, не переставая быть отличной от Шивы, не является по отношению к нему чем-то внешним: все пребывает в Боге. Эта шакти, безграничная мощь, и есть Богиня – ее природа также тождественна природе Слова, vāc. Будучи активным, божество движимо внутренним динамизмом, бурлящим изобилием, самопроизвольным волнением, что выражает, в частности, термин спанда. Оно представляется как яркий блеск (prakāśa), который через свой аспект энергии осознает само себя (vimarśa): таким образом, оно неразрывным образом является светом и сознанием. Кроме того, божество свободно, так как абсолютная свобода (svātantrya) «это сама жизнь Сознания». По этой 1 Hymnes aux Kâlî. La roue des énergies divines и Mahârthaman ̄ jari de Mahesvarânanda, в переводе и с предисловием Лилиан Сильбюрн. 75 причине трика иногда именуется сватантрьявада (svātantrya-vāda, «учение о свободе»). Вездесущая, трансцендентная и имманентная одновременно, абсолютная реальность, высшее сознание, не посягая на свою собственную природу, на свою совершенную чистоту и полную свободу, заставляет появиться в своем существе границы, чтобы привести мир в существование и дать жизнь отдельным существам.Эти существа в принципе обладают той же природой, что и божество, однако, будучи ослеплены неведением (ajñāna), не знают об этом. Поэтому только одержав победу над неведением посредством припоминания (pratyabhijñā) того, что их собственная природа тождественна природе самого абсолютного сознания, Шивы, эти ограниченные существа избегнут перевоплощения и достигнут освобождения. Освобождение, которое некоторые могут достичь в этой жизни (jīvanmukti), представляет собой приводящее к слиянию погружение в божество, взаимопроникновение с ним (samāveśa): освобожденное существо в действительности тождественно Шиве (или Богине), превосходя мир и одновременно господствуя над ним. Характерной чертой трики, совершенно важной в отношении ее мировоззрения и ее представлений, как психологических, так и касающихся поиска спасения, является недуальность сознания (samvidadvaya): в действительности существует только божественное вездесущее сознание, и индивидуальное сознание представляет собой только его аспект, это все- таки Бог, действующий в нас. Вот именно эти воззрения отличают трику от веданты. В такой перспективе божественная милость (anugraha) или нисхождение энергии (śaktipāta), посредством которой проявляется эта деятельность, очевидно, играет основополагающую роль: именно от нее зависит наше спасение. Именно поэтому в «Тантралоке» Абхинавагупта разделил пути или средства (upāya) спасения в соответствии с тем, сколько милости удостаивается адепт, при этом наивысшее средство это когда милости больше всего: освобождение здесь является непосредственным, без того, чтобы была необходима какой-либо духовная аскеза или обрядность. Чем слабее милость, тем более необходимы аскетические практики всех видов и обряды. Характерным в этом отношении является тот факт, что для трики наиболее выдающийся духовный учитель это тот, кто самопроизвольно удостаивается инициации от своего избранного божества (svasamviddevatā) – без необходимости какого-либо ритуального посвящения (здесь обнаруживается вообще присущее индуизму противоречие между ритуальным действием или йогой и набожностью, духовным усилием или милостью). Что касается объективного мира, то он, не будучи нереальным, поскольку представляет собой божественное творение, обладает только относительной, эмпирической реальностью, так как он состоит лишь из образов, которые божественное сознание проецирует в яркой видимости (ābhāsa) на самого себя как на экран, или как отражение в зеркале. Поскольку мир таким образом оказывается манифестацией божества, одушевляемой и 76 целиком пронизанной им, естественно, что он может предложить пути для достижения цели: это одно из оправданий тантрического принципа, что можно использовать средства, представляемые миром (тело, чувства и в особенности секс), для обретения освобождения. Наконец, добавим, что именно в трике обнаруживаются самые полные и тонкие теоретические построения на тему речи, vāc, которую эти тексты превращают, подобно ведам, в истоки и основу всего: речь это сама энергия божественного сознания, она создает вселенную, поддерживает и одушевляет ее, пронизывая ее своей мощью. Таким образом описываются, согласно тантрам, различные процессы появления звука в человеке или во вселенной, будь ли то элементы речи и вместе с ней составные элементы космоса рождаются вместе с подъемом кундалини в космосе и в человеческом существе, будь ли то уровни вселенной появляются вместе с уровнями слова (теория, взятая обратно из философии грамматики), и в соответствии с этим процессом речь рождается, а затем развертывается в человеческом существе. Существует также космогония слова, «фонематической эманации», которая вызывает к жизни составные элементы космоса, в соответствии с тем, как в Шиве рождаются, в грамматическом порядке, посредством стольких же внутренних актов творящего сознания пятьдесят фонем санскрита. Наконец, имеются бесконечные и сложные теоретические построения и практики, связанные с природой, энергией и использованием мантр. Между тем все это, и в особенности мантры, пребывает в самом сердце тантрической реальности и тантрических практик 1 Вся эта экзегетика носит по сути своей спекулятивный характер. Это теологические и метафизические конструкции. Они почти не касаются обрядов, которые, однако, в тантризме столь важны. Описание обрядов занимает большее место в агамах и тантрах (или в текстах натхов), также как в комментариях на них, к которым добавляются компендиумы, сборники или руководства по ритуалу, паддхати (среди них шиваитский «Сома-шамбху- паддхати») или еще трактаты по мантрашастре. В «Тантралоке» двадцать глав из тридцати семи посвящены описанию ритуальных практик, при этом в 29-й главе ведется речь преимущественно о сексуальных обрядах. В этих работах обнаруживаются некоторые из самых тонких и блистательных интеллектуальных построений в Индии, свидетельствуя об оригинальности и значении вклада тантризма (индуистской, но также и буддийской) в развитие индийской мысли. Натхи Среди всех течений тантрического шиваизма следует, наконец, указать на 1 Я представил общий обзор этих разнообразных теоретических построений в книге: L'Energie de la Parole (Paris: Fata Morgana, 1994). Любопытная система фонематической эманации изложена, в частности, Абхинавагуптой в 3-й главе «Тантралоки» (см. Abhinavagupta. La Lumiére sur les Tantras, где содержится перевод этой главы). 77 значительный вклад натхов, связанный в меньшей степени с оригинальностью их учения, чем с их местом и влиянием с древности и до наших дней: во многих местах обнаруживаются элементы доктрины и практики натхов, как и ссылки на легендарных основателей натхизма, Матсьендранатха и Горакхнатха (который будто бы жил в ХII в.). В области метафизики натхиявляются недуалистами. Шива и Шакти здесь описываются как единые в сексуальном отношении, при этом Шива все-таки занимает господствующую позицию: шакти никогда не поклоняются как Богине. Если в натхизме важна роль тела как микрокосма и места освобождения, ритуальные практики здесь, как правило, не являются трансгрессивными. Все это объясняет, что эта школа иногда не рассматривается как тантрическая. Но по своему духу она является таковой, как и по поведению адептов, не говоря уже о месте, которое различные тантрические школы занимают в ее практиках и учении – выше мы указывали на важность текстов натхов. Без сомнения, именно натхам, которые по своей сути являются йогинами, мы обязаны проникновением хатха-йоги в тантрическую среду. Их влияние еще более усиливалось благодаря зачастую тесным связям, которые они вплоть до недавнего времени имели с политической элитой 1 . До наших дней они дожили в форме канпатхов (к ним мы вернемся в 11-й главе). Традиция натхов иногда описывается как традиция восьмидесяти четырех сиддхов, этих сверхъестественных существ, совершенных и обладающих магическими способностями (siddhi) 2 , а также связанных с алхимией, чья традиция является буддийской, также как и индуистской. Вишнуитская панчаратра Много меньшее можно сказать о тантрическом вишнуизме, чем о шиваизме – первый не отличается ни охватом, ни разнообразием: тантрический мир является прежде всего шиваитско-шактистским. Вишнуитское течение кажется менее оригинальным и изобретательным. Во многих отношениях, в частности, в отношении ритуала, оно почти не отличается от шиваизма, сильному влиянию которого подвергалось. Можно было подумать, что это сходство будто бы обязано тому, что вишнуизм и шиваизм оба возникли на основе одновременно брахманистской и автохтонной. Шиваитское влияние кажется все-таки главенствующим: как утверждает Алексис Сандерсон, эпоха тантризма в Индии является Shaiva age, «шиваитским веком». Панчаратра совершенно не носит трансгрессивного характера. Она даже стремится, как мы говорили, к сближению с брахманской ортодоксией. Она основывается на обширной литературе, состоящей из текстов, именуемых самхитами. В пуранах содержатся фрагменты в духе 1 См.11-ю главу. 2 O siddha и siddhi см.: White D.G. The Alchemical Body. 78 вишнуитского тантризма. Мы видели, что панчаратра включает также произведения на местных языках и сохраняет свое значение и в современной Индии. Стало быть, это нельзя игнорировать. Панчаратра не представляет такое же разнообразие божественных форм, как шиваизм. Ее божества по природе более мирные. Высший бог, Вишну/Нараяна, почитаемый под именем Васудевы, создает и разрушает миры, при этом его деятельность описывается как развертывающаяся в рамках (что присуще всему индуизму) космических циклов дней и ночей Брахмы. Из бога исходят три ипостаси, или эманации, вьюхи: Ачьюта, Сатья и Пуруша (или Санкаршана, Прадьюмна и Анируддха), из которых происходят затем различные уровни космоса – самый низкий из них является произведением майи, которая есть шакти, божественная энергия (иногда почитаемая как богиня Лакшми). Из майи происходит природа, пракрити, за которой следуют таттвы, составляющие вселенную, хотя в панчаратре все- таки насчитывается их только двадцать четыре (двадцать пять, как в санкхье, если сюда добавить пурушу): здесь мы обнаруживаем меньше теологических и космогонических тонкостей, чем в шиваитских школах. Панчаратратакже ближе ортодоксальным индийским даршанам. Ее учение о космосе, «мирах», роли слова и мантр, ее представления о структуре человеческого существа, роли йоги и поисков освобождения почти не отличаются от тех, что присущи шиваизму. Таким образом панчаратра также насчитывает три уровня манифестации (sṛṣṭi или sarga), вначале чистый (śuddha) на божественном плане, затем чистый-нечистый, на плане майи, и наконец, нечистый с появлением элементов, составляющих вселенную (tattva), при этом космогонические представления, впрочем, не одинаковы во всех самхитах. Также здесь мы обнаруживаем космогоническое учение о слове, космических планах, возникающих из божества вместе со словом, начиная с капли (bindu) звуковой энергии, откуда в таком случае происходят фонемы санскрита, а значит, и проявленный мир: здесь, как и для мантрамарги, мир существует только, если он был вначале провозглашен, «произнесен», на божественном плане. |