Проблема Тайваня во взаимоотношениях США и КНР с 2008 по 2016 гг. Тайвань во внешней политике сша в 20082016 гг. анализ концептуальных основ внешней политики сша 14

• Название: Тайвань во внешней политике сша в 20082016 гг. анализ концептуальных основ внешней политики сша 14
• Дата: 09.11.2022
• Размер: 209.3 Kb.
• Имя файла: Проблема Тайваня во взаимоотношениях США и КНР с 2008 по 2016 гг.docx
• Тип: Реферат; #778624
• страница: 3 из 11

Раздел 2. Тайвань во внешней политике Китая в контексте политики «Одного Китая» (2008-2016 гг.)

В 2008 году наступила новая эра в треугольнике Вашингтон-Пекин-Тайбэй. Впервые за долгие годы в китайско-тайваньских взаимоотношениях наблюдалось значительное потепление, что в свою очередь положительно сказалось на отношениях между КНР и США. Все это стало возможно после того как к власти в Китайской Республике в марте 2008 года пришел лидер партии Гоминьдан Ма Инцзю.

Парламентские, а затем и президентские выборы 2008 года принесли Гоминьдану триумфальные победы, обеспечившие ему абсолютное доминирование в законодательном юане (81 мандат из 113), а затем и формирование администрации Ма Инцзю, в последующем повторившего свой успех на выборах 2012 года. В целом, этому политику - некогда помощнику президента Цзян Цзинго, а в начале 1990-х гг. заместителю главы тайваньского Совета по делам материкового Китая -удалось снять напряженность в отношениях с КНР. Последовательно проводя политику «жизнеспособной дипломатии», основанную на идее «примирения обеих сторон пролива», Ма Инцзю сумел быстро восстановить контакты по линии взаимодействия Ассоциации за развитие связей между берегами Тайваньского пролива (АРАТС) и Тайваньского фонда обменов через пролив (СЕФ), наладить систематические переговоры как между неправительственными организациями, так и на официальном уровне.

В частности, в апреле 2008 г. состоялась встреча Ху Цзиньтао с вице-президентом Тайваня Винсентом Сю. В мае 2008 года встречались уже лидеры правящих партий (КПК и Гоминьдана) - Ху Цзиньтао и У Босюн, а 12 июня в Пекине после 9-летнего перерыва были возобновлены прерванные в 1999 году переговоры КНР и Тайваня, на которых обсуждались вопросы возобновления прямых авиарейсов, посещения Тайваня китайскими туристами, углубления контактов неправительственных организаций и т.д. Триумфом нового политического курса стали озвученные Ху 31 декабря 2008 г. 6 программных тезисов по отношениям КНР и Тайваня (укрепление связей, переговоры о мирном соглашении, «умеренный» допуск Тайваня в международные организации и пр.).

Следует особо отметить, что потепление в отношениях КНР и Тайваня в это время получило временное одобрение и новой администрации США. Барак Обама, вынашивавший тогда планы организации «G2», явно симпатизировал планам Ма Инцзю. Тем более, что тот стойко оставался на вполне приемлемой для США платформе «трех нет» (независимости, объединению, немирным способам решения проблемы Тайваня).

Нужно признать, что последующий этап в отношениях КНР и Тайваня ознаменовался целым рядом достижений, многие из которых связаны с оценкой «впервые». Так, уже в 2008 г. между «берегами» пролива было установлено прямое транспортное сообщение (морское и воздушное). В июле 2009 г. имел место первый в истории обмен прямыми посланиями (телеграммы) между главами КНР и Тайваня, связанный с поздравлением, направленным Ху Цзиньтао Ма Инцзю в связи с избранием его председателем Гоминьдана (первый прямой контакт лидеров стран). В 2009 г. руководство КНР выступило также с предложением заключить комплексное соглашение об экономическом сотрудничестве. В 2010 г. состоялся первый частный авиаперелет напрямую с Тайваня в Китай (бизнесмен Терри Гоу).

Главным достижением этого этапа, безусловно, стало подписание 29 июня 2010 г. рамочного соглашения об экономическом сотрудничестве (Economic Cooperation Framework Agreement (ECFA)), ориентировавшего на постепенное уменьшение и ликвидацию таможенных пошлин и нетарифных ограничений в сфере двусторонней торговли. Оно открыло доступ на китайский рынок огромной массе товаров из Тайваня (539 товарных позиций на 13,83 млрд. долл. США в сравнении с 267 позициями материковых товаров на 2,85 млрд. в 2009 г.)¹²⁵. Восторг тайваньского бизнеса в данной связи был просто неописуем.

Однако на пути дальнейшего сближения сторон уже вскоре выявился целый ряд препятствий, прежде всего, связанных с политикой США. Вынужденно отказавшись от планов союза в рамках «G2», администрация Обамы быстро совершила разворот, перейдя к политике сдерживания Китая. В этой связи, менялась для нее и роль Тайваня. В свою очередь, в телефонном разговоре с Обамой 2 апреля 2009 г. Ху Цзиньтао, реагируя на американские планы продажи Тайваню очередной партии вооружений на 6,4 млрд. долл., «предостерег» его «от дальнейшего противостояния Китаю в вопросах признания независимости Тайваня и Тибета». К этим «ключевым интересам Китая» Ху призвал отнестись с уважением¹²⁶. Невзирая на это, уже 30 января 2010 года США объявили о намерении продать Тайваню противоракетных систем, вертолетов и другой военной техники на $6,4 миллиардов. Одновременно на этом фоне все большее значение стали также приобретать протестные движения в самом Тайване, направленные на торпедирование крепнущих двусторонних связей Пекина и Тайбэя.

Несмотря на колоссальные выгоды экономического сотрудничества с «материком», в частности, с 2013 года вышедшего на качественно новый уровень в связи с получением банками Тайваня права проведения широкого спектра операций с юанями в КНР и за его пределами (кредитование, депозиты, переводы, биржевая торговля облигациями и пр.), общественное восприятие этих контактов становилось все более неоднозначным. На Тайване получали все более широкое распространение протестные настроения против политики Гоминьдана, якобы помогающего КНР «купить» Тайвань.

В этой связи, поддерживая различного рода бизнес-проекты, развивая отношения по межгосударственной и межпартийной линиям, руководство КНР пошло на беспрецедентный шаг, признав необходимость заключить с Тайванем соглашение о мире (ноябрь 2012). Причем на XVIII съезде КПК Ху Цзиньтао в отчетном докладе ЦК предложил обсудить вопрос создания механизма военной безопасности и взаимного доверия с Тайванем. Однако на Тайване даже лидеры Гоминьдана, в принципе признававшие значение «институционализации мирного сосуществования» и подписания мирного договора, оставались на позиции однозначного отказа от объединения¹²⁷. И это немало тревожило руководство КНР, в частности, видевшего явный рост угроз «смещения идентичности среди интеллектуалов от китайской национальной к тайваньской национальной идентичности» ¹²⁸. Вкупе с укреплением военной мощи Тайваня, это явно раздражало Пекин, откуда периодически звучали довольно жесткие заявления о готовности, при необходимости, использовать против «сепаратистов» все имеющиеся в его распоряжении силы и средства.

К моменту очередной смены руководства КНР, несмотря на некоторые успехи в решении проблемы Тайваня, общее развитие ситуации в регионе все более внушало тревогу. В наследство пятому поколению руководителей Китая, во главе с избранным на XVIII съезде КПК (8-14.11.2012) генсеком Си Цзиньпином, достались крайне противоречивые тенденции.

С одной стороны, стремительно развивалось экономическое сотрудничество «берегов пролива». Крепли их прямые почтовые, транспортные, торговые, банковские, производственные, научно-технические связи, углублялась кооперация. Только за 2008-2013 гг. объем торговли между ними практически удвоился (до 197,2 млрд. долл.). Причем Тайвань имел здесь колоссальный торговый профицит (116 млрд. долл. в 2013 г. ¹²⁹). Примечательно и то, что из порядка 100 соглашений о сотрудничестве Пекина и Тайбэя в различных областях, заключенных за период после 1989 г., около 75 документов были подписаны в 2013 году. Тем самым явно оправдывал себя расчет на хорошие связи с Тайванем, которые еще в 1999-2002 гг. приобрел лично Си Цзиньпин в бытность работы на посту губернатора провинции Фуцзянь. Исключительно важным стало также снижение уровня военной напряженности, в том числе сокращение количества размещенных на тайваньском направлении китайских ракет (1,3 тыс. в 2010 г. и около 800 - к октябрю 2012 г. ¹³⁰).

По данным проведенного А.Н. Ожогиной исследования интернет-пространства Китая, при обсуждении проблемы Тайваня пользователи сети почти сплошь выступали исключительно за ее мирное решение. Причем, многие участники дискуссий вообще были убеждены, «что Тайвань давно присоединен к материковому Китаю», а потому «не понимали, почему всех так интересует этот вопрос» ¹³¹. С другой стороны, очевидными были и негативные тенденции. Все более набирало силу движение за создание независимого Тайваня. Вновь актуализировалась проблема поставок Тайбэю американского оружия. И все это происходило на фоне серьезных негативных тенденций мирового, регионального и внутрикитайского развития (мировой финансовый кризис, осложнение ситуации в Азиатско-Тихоокеанском регионе, рост нестабильности и споры о границах капитализации Китая и т.д.).

Несмотря на это, КНР демонстрировала принципиальную устойчивость политического курса. Так, XVIII съезд КПК традиционно осудил концепции «двух Китаев» и «один Китай -один Тайвань». Проводя политику мира, с конца 2012 г. КНР активно включилась в разрешение корейского кризиса, связанного с реализацией КНДР программ испытаний ядерного и ракетного оружия. При этом именно позиция КНР, в апреле 2013 г. достигшей договоренности с США о движении к безъядерной Северной Корее, оказала определяющее влияние на снятие кризиса, вызвавшего настоящую панику и в Южной Корее, и в Японии, и даже в США.

Отличительной чертой китайской политики на новом этапе стало стремление к максимальной активизации переговорного процесса с тайваньскими лидерами. Прежде всего, систематическими стали межпартийные контакты КПК и Гоминьдана. Так, в феврале 2013 г. Генеральный секретарь ЦК КПК Си Цзиньпин в Пекине встретился с почетным председателем Гоминьдана Лянь Чжанем. Это был первый контакт столь высокого уровня между лидером материкового Китая и партии, представители которой тогда определяли официальную политику Тайваня. Вслед за этим, 6 октября 2013 г. на саммите АТЭС на Бали (Индонезия) Си Цзиньпин общался с бывшим заместителем главы администрации (вице-президентом) Тайваня Винсентом Сю. Этот принципиальный политический курс нашел продолжение в контактах на правительственном уровне. В частности, в феврале 2013 г. в Нанкине прошли первые прямые переговоры на министерском уровне (директор Канцелярии по делам Тайваня при Госсовете КНР Чжан Чжицзюнь и глава тайваньского Совета по делам материкового Китая Ван Юйци).

Однако на этом, в целом, позитивном фоне, все более обнаруживали себя и негативные центробежные тренды. Испытывая давление растущего протестного движения против сближения с КНР, даже вновь избранный в 2012 г. президент Ма Инцзю с 2013 года все чаще демонстрировал особый, отличный от КНР взгляд на международные и двусторонние отношения. В частности, тревогу в Китае вызвала динамика внешнеполитической (подписание соглашений об экономическом сотрудничестве с Новой Зеландией и Сингапуром, японо-тайваньского соглашения по рыболовству и т.д.) и внутренней «сепаратной» активности Тайбэя (планы переименования в Республику Тайвань и пр.).

Иными словами, стороны все чаще демонстрировали несовпадение позиций. Как отмечал побывавший в России в составе тайваньской делегации вице-председатель «Фонда перспектив» (изучение отношений острова с КНР), профессор Бао Цзунхэ (июль 2013): «Мотивация Китая совершенно ясна. Он хочет добиться воссоединения с помощью экономических рычагов. Однако у Тайваня своя мотивация. Мы хотим мирных и спокойных отношений. Нам нужен также рынок Китая. Словом, цели двух сторон не одинаковые». При этом он все же полагал: «нынешняя политика Пекина - это мирное воссоединение. Я думаю, что Пекин в нынешней обстановке не имеет ни малейшего желания применить силу против Тайваня. При правительстве Гоминьдана тут все в порядке» ¹³².

Отмечались на острове и более радикальные настроения. Причем на официальном уровне. Так, настоящей сенсацией в октябре 2013 года стал ежегодный доклад министерства национальной обороны Тайваня, в котором содержалось утверждение о том, что, осуществляя комплексную модернизацию военного потенциала, КНР планирует к 2020 году осуществить «успешное вторжение на остров». Соответственно, военные рекомендовали наращивание закупок оружия и боевой техники в США (самолеты Р-3 Orion, ЗРК Patriot, ПКР Harpoon, минные тральщики и пр.), а также ускорение разработок собственных зенитных и противокорабельных систем¹³³. И хотя прямого практического продолжения эти призывы тогда не получили, обсуждение в мировой печати «Плана 2020 года» весьма негативно сказалось на отношениях Тайваня с КНР.

Таким образом, уже во время правления Гоминьдана, в 2013 году в двусторонних отношениях началось нарастание очередного кризиса. В немалой степени такому развитию событий способствовали США, с середины 2013 г. инициировавшие развертывание масштабной кампании, посвященной китайской военной угрозе. К примеру, со ссылкой на данные американской разведки, в это время появилось немало публикаций о совершенствовании ракетно-ядерного потенциала КНР. Среди них выделим материалы об испытательных пусках созданной с использованием российских технологий «Тополь-М» межконтинентальной баллистической мобильной твердотопливной ракеты DF-41 (пуски 24.07.2013 и 13.12.2013) ¹³⁴. Противостояние в военно-политической сфере стало одной из центральных проблем, постоянно получавшей подпитку в виде серии инцидентов различной масштабности. К примеру, успешные испытания в конце 2013 г. первого китайского авианосца «Ляонин» породили виток серьезной конфронтации, последовавший вслед за опасным сближением судов КНР и США.

На этом фоне новый импульс получила откровенно антикитайская риторика. К примеру, сенатор-республиканец Джон Корнин (John Cornyn III), призвал Тайвань серьезнее воспринимать угрозы со стороны КНР и активнее наращивать военные расходы, направляя средства на закупку американских истребителей F-16 и другой техники¹³⁵. Как следствие, уже в 2013-2016 гг. вопрос о поставках американского оружия на Тайвань оказался в центре мирового внимания, вызвав к жизни многочисленные дипломатические и политические демарши КНР. Резко осуждая сам факт продажи американских вооружений Тайваню, формально не обладающему международно признанным государственным статусом, КНР неоднократно заявляла протесты. К концу 2015 года наметился даже переход к санкционным решениям: «для защиты своих национальных интересов Китай постановил принять необходимые меры, включающие ввод санкций против компаний, причастных к продаже оружия» ¹³⁶.

Одновременно КНР активно наращивала собственный военный потенциал. На первой сессии ВСНП 12-го созыва в марте 2013 г. Си Цзиньпин призвал вооруженные силы поднять обороноспособность на качественно новый уровень, позволяющий обеспечить победу в любой войне¹³⁷. В бюджете 2013 года Китай увеличил затраты на оборону на 10,7%, доведя их до 720,2 млрд. юаней (около $114,3 млрд).

Негативная тенденция осложнения ситуации вокруг Тайваня получила свое окончательное закрепление в 2014 году. Среди наиболее существенных деструктивных тенденций наступавшего периода выделим, прежде всего, общее ухудшение обстановки в регионе, связанное с усилением напряженности в Южно-Китайском море. Возникновение здесь целого ряда очагов конфликтности (риф Скарборо, архипелаг Спратли и пр.), создание Китаем в спорной акватории ряда искусственных островов и их укрепление (июнь 2014г.), дополнительно подхлестнули наращивание военных бюджетов противоборствующих сторон. Более того, растущую популярность с этого времени получила тема их военного столкновения¹³⁸. Все это очень беспокоило власти Тайваня, в 2013-2014 гг. выступившие с рядом важных заявлений по безопасности в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях. В свою очередь, очевидный рост военных угроз привел к тому, что уже следующий 2015 год был ознаменован новым беспрецедентным ростом военного бюджета КНР, достигшего планки 240 млрд. долларов.

Существенно ухудшилась в 2014 г., и политическая ситуация непосредственно на Тайване, где все большую активность проявляли движения, протестовавшие против дальнейшего сближения с КНР. Причем протестное движение приобрело в это время по-настоящему массовый характер. Обвиняя Ма Инцзю в «продаже» Тайваня Пекину, оппозиция сумела повести за собой молодежь, возмущение которой вызывали порой даже очевидные достижения и успехи. К примеру, ратификация в 2014 г. уникального для Тайваня торгового договора с КНР (2010) вызвала массовые волнения студентов, впервые в истории Тайваня штурмом захвативших парламент. Институциализация протеста в лице «Движения подсолнухов» стала тревожным сигналом для переживавшего явный кризис Гоминьдана, в итоге, потерпевшего сокрушительное поражение на региональных и муниципальных выборах 2014 года и сменившего своего лидера (уход с этого партийного поста Ма Инцзю).

Нарастанию протеста в Тайване немало способствовали события 2014 г. в Гонконге, получившие название «революции зонтиков». Тогда, в связи с реформой избирательной системы, в этом китайском городе с особым порядком управления прошли серьезные волнения, в ходе которых к протестующим была применена сила. На Тайване этот кризис вызвал немалый резонанс, прямо спроецированный на отношения Тайбэя и Пекина. Даже официальные лица тайваньского Совета по делам материкового Китая считали возможным заявить: «Пекин обманул Гонконг. Их права нарушаются, свободы становится меньше. И Пекин точно так же хочет обмануть нас» ¹³⁹. На этом фоне и сам Ма Инцзю стал все чаще допускать критические замечания в адрес КНР, в частности, в связи с отсутствием там «реальной демократизации».

Диалог Пекина и Тайбэя развивался в рассматриваемый период далеко не линейно. На фоне весьма тревожных тенденций, отмечались и очевидные успехи. В частности, шел активный переговорный процесс между их Ассоциациями, за время с 2008 по август 2015 года подписавшими 23 соглашения и 2 консенсуса. Все это подготовило условия для вывода сотрудничества между «берегами залива» на качественно новый уровень.

Свидетельством значительного продвижения по пути развития двусторонних контактов стала историческая встреча Си Цзиньпина и Ма Инцзю, состоявшаяся в Сингапуре 7 ноября 2015 года. Ничего подобного ранее история отношений Пекина и Тайбэя не знала. В целом, встреча, основной темой которой являлось «обеспечение мира между двумя странами в районе Тайваньского пролива», была успешной. И хотя совместного коммюнике подписано не было, стороны пришли к взаимопониманию. Согласно информации РИА «Новости», мнение Си Цзиньпина о том, что «никакая сила не может разделить Тайвань и Китай», в полной мере поддержал Ма Инцзю, в частности, заявивший: «На основе договоренностей наши отношения стали наилучшими за последние 66 лет». Свидетельством потепления отношений, среди прочего, стало то, что после встречи Китай освободил уже более девяти лет отбывавших заключение в КНР сотрудников военной разведки Тайваня полковников Жу Гонгсуна (Zhu Gongxun) и Су Чанггуо (Xu Changguo). Власти Тайваня, в свою очередь, условно-досрочно освободили разведчика из КНР Ли Жихао (Li Zhihao) ¹⁴⁰.

Нужно особо отметить, что встреча Си Цзиньпина и Ма Инцзю получила одобрительные комментарии официальных лиц Госдепа США и ЕС, констатировавших ее позитивное влияние на общий климат в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Оптимизм отличал также трактовки большинства исследователей. К примеру, немецкий китаевед Шриттмахер уже в преддверии встречи писал, что Китай и Тайвань сблизились как никогда доселе, а потому встреча в верхах поможет еще большему их сближению¹⁴¹.

Впрочем, общее значение встречи в значительной степени девальвировалось тем, что Гоминьдан и глава Тайбэя Ма Инцзю к этому времени по существу утратили популярность на Родине. В этой связи, даже встреча с Си Цзиньпином уже не могла существенно улучшить их имидж. Более того, она была использована противниками для дальнейшей дискредитации политики властей, терявших свою популярность. Массовые демонстрации протеста, переросшие в беспорядки (вплоть до попытки штурма парламента) стали тому ярким свидетельством. В этой связи, скептики считали событие историческом лишь в той степени, что: «Для Си Цзиньпина эта встреча стала моментом прощания с прошлым. Ему надо подготовиться к тому, чтобы иметь дело с новым Тайванем. Даже будущее Гоминьдана будет серьезно отличаться после ухода Ма. На самом деле, Гоминьдан уже проводит серьезные преобразования, превращаясь в более «местную» партию, которая отходит от доктрины единого Китая и все больше сосредотачивается на внутренних тайванских вопросах». В частности, это нашло отражение в лозунге кандидата в президенты от Гоминьдана на выборах 2016 г. (с 2014 г. - лидер Гоминьдана) Эрика Чу (Eric Chu): «Один Тайвань. Тайвань - это сила» ¹⁴².

Таким образом, получив в наследство две тенденции в развитии взаимодействия материка и острова - центробежную и центростремительную - Си Цзиньпин в 2012-2015 гг. много сделал для нейтрализации одной и углубления второй. В частности, важное значение для этого имела предложенная им «31 мера» (2013 г.) по углублению сотрудничества с Тайванем. Тем не менее, общее направление эволюции геополитической и региональной ситуаций, а также смена избирательных циклов в самом Тайване, с 2016 г. объективно подвели проблему Тайваня к очевидному кризисному рубежу.
Подводя итоги, необходимо отметить, что в течение длительного времени Тайвань остается зоной высокой «сейсмической активности» - как геофизической, так и политической.

Для США, сохраняющих за собой статус гаранта безопасности Тайваня (вначале в форме поддержки гоминдановского режима, претендовавшего на роль военного объединителя Китая, затем - «демократического» государства, признающего возможность мирной интеграции в КНР в неопределенной перспективе), главным политическим вектором всегда было поддержание неустойчивого равновесия, позволяющего контролировать региональные процессы в качестве арбитра. Соответственно, в течение всего периода США являлись более мобильной и активно «игравшей» стороной, периодически существенно менявшей частные составляющие своего политического курса в зависимости от текущих задач.

Подчеркнем особо, что чем большее развитие получали КНР и Тайвань, тем более крепли препятствия на пути их объединения. Китай всегда был готов объединяться, и даже «пролить кровь» за такое объединение. Однако решение вопроса зависело не от него, а от того, будет ли получена на это объединение санкция США. Очевидно, что для Соединенных Штатов такое объединение никогда не представлялось целесообразным. Во-первых, сохраняя контроль над Тайванем, США обеспечивали существование надежного барьера - «великой морской стены» (Япония - Тайвань - Филиппины), блокирующей выход КНР на просторы Мирового океана. Тем самым исключалось превращение КНР в прямую угрозу интересам США в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Очевидно, что США вообще принципиально не могут допустить передачи Тайваня Китаю. Соперничество США и КНР, в полной мере поставленное сегодня в международную повестку дня, делает проблему Тайваня практически неразрешимой.