истории социалогии. История социологии. Классический период-1. Тема 18. Чикагская школа город Чикаго стал во второй половине xix века крупнейшим промышленным городом в сша, центром сталелитейной промышленности, крупным финансовым центром и железнодорожным узлом
 Скачать 0.5 Mb.
|
|
1. Постулат функционального единства общества. Элементы культуры (традиции) и стандартизированные социальные деятельности (например, семейная жизнь) являются функциональными для всего общества (системы). Согласно Мертону этот постулат не подтверждается фактами: обычаи и практики могут быть функциональны для одних групп и дисфункциональны для других. Приведём свой пример. Калым и бакшиш признаются народами Кавказа и Азии как норма, но отвергаются европейцами как взятка и вымогательство. Использование нецензурных слов широко практикуется среди представителей мужских сообществ, имеющих дело с риском, опасностью, тяжелой работой, служит распознаванию «своих», и, наоборот. Мертон подчеркивал, что вопрос о единстве в обществе в целом не может решаться априорно, поскольку является вопросом фактов, а не мнений. К основным положениям теории функционального анализа Мертон относил, прежде всего, требование определения социальных единиц, для которых данное социальное или культурное явление оказывается функциональным. Примерами таких явлений можно рассматривать моду, увлечение экстремальными видами спорта, корриду, культ Прекрасной Дамы, взяточничество, незарегистрированный брак. Мертон также отметил, что теория функционального анализа «должна четко требовать точного определения единиц, для которых данный социальный или культурный элемент является функциональным. Она должна четко допускать, что данный элемент может иметь разные последствия, функциональные и дисфункциональные, для индивидов, подгрупп и для более широкой социальной структуры и культуры». 2. Постулат универсального функционализма (утверждение о позитивной роли всех функций, элементов культуры и институтов). Этот тезис основан на тавтологии. Если существует система, и некое явление есть её часть, то это явление имеет положительное значение для сохранения, или для существования системы. Например, можно указать на некоторые полезные функции институтов дедовщины и землячества в армии, феноменов ксенофобии и коррупции и т.д. Мертон предлагает отказаться от такого взгляда, поскольку функции при этом могут приписываться, исходя из априорного постулата, а не эмпирического исследования их значения. Отдельные явления могут выполнять какие-то функции (например, дедовщина), но при этом они могут вызывать и дисфункции либо отдельных частей, либо всей системы в целом. Необходимо, заключает Мертон, изучать не только положительные, но и отрицательные последствия явления для системы. Например, рост числа незарегистрированных браков влечет за собой снижение рождаемости у молодых людей и рождаемости в целом. Отмена целого ряда отсрочек от службы в армии может привести к временному позитивному результату – удастся набрать новых солдат, но в перспективе может иметь и отрицательное значение. Мертон снова пишет о необходимости эмпирической проверки постулата универсального функционализма. «Ибо это тоже проблема, подлежащая изучению, а не готовый вывод, сделанный до исследования. Гораздо более полезным в качестве ориентира для исследования нам представляется предварительное допущение, что у существующих культурных форм есть четкое равновесие функциональных влияний, идет ли речь об обществе, рассматриваемом как единое целое, или о подгруппах, достаточно сильных, чтобы сохранить эти формы неизменными путем прямого принуждения или косвенного убеждения». 3. Постулат необходимости (незаменимости) социальных (культурных) элементов для существования и сохранения системы. Мертон указывает, что в этом постулате заложена двусмысленность: что именно необходимо явление или выполняемая им функция? Мертон разделил постулат на два утверждения: 1) предположение существования определенных функций, незаменимых для сохранения общества (группы, индивида); 2) предположение, что определенные культурные или социальные формы являются необходимыми и незаменимыми для выполнения этих функций. Первое предположение Мертоном принимается, но с оговоркой: можно признать существование определенных функциональных потребностей системы, но следует учесть, что для каждого вида систем функциональные потребности должны устанавливаться эмпирически. В качестве примера укажем на существование слабых вооруженных сил у некоторых европейских стран, которые, как нам представляется, настолько уверены в миролюбии своих сильных соседей и в единстве европейской цивилизации, что надеются на их помощь в случае агрессии со стороны некоторых третьих стран. В качестве еще одного примера укажем на феномен проституции, широко распространенный в одних странах (и даже иногда легализованный) и поставленный вне закона в других странах. Второе предположение Мертон не принимает, поскольку оно противоречит фактам, прежде всего, от того факта, что одни и те же функции, необходимые для существования групп, могут выполняться различными социальными структурами и культурными формами. Например, функция защиты имущества членов правящих классов может выполняться: а) государственными органами охраны порядка и имущества – полицией, а при необходимости и армией, судом и прокуратурой; б) частными охранными агентствами и адвокатскими конторами; в) церковью, внушающей богобоязненным беднякам, что к собственности нужно относиться с уважением. Кроме того, культурные и социальные элементы возникают не для того, чтобы удовлетворять потребности всей системы. Например, существование ночных клубов и клубной культуры не служит интеграции всего российского общества, многие члены которого живут от зарплаты (весьма небольшой) до зарплаты. Также Мертон указал, что процессы, порождающие ту или иную структуру, не зависят от того, какую функцию эта структура станет выполнять в будущем. Например, рост недовольства условиями жизни в Веймарской Германии нашел выражение в появлении нацистской партии (НСДАП). Многие немцы, требовавшие порядка и увидевшие в Гитлере руководителя, способного этот порядок обеспечить, не были сторонниками истребления евреев. Почему так важен критический анализ этих постулатов? Потому что их продвижение как сущностных установок структурного функционализма создает ему имидж консервативной теории или даже идеологии. Для того чтобы не допускать ошибок и не смешивать науку с идеологией, нужно помнить Токвиля, призывавшего не путать привычное (семья социализирует человека) с необходимым (только семья социализирует человека). Функциональный анализ будет сведен к абсурду принятием постулата, согласно которому все существующие социальные структуры являются необходимыми для выполнения определенных функциональных потребностей. Структурный фунционализм: основные положения Мертон определяет функцию как «наблюдаемые последствия, которые способствуют адаптации или приспособлению данной системы». Понятие функции должно использоваться для изучения отношений между элементами системы – устойчивыми социальными и культурными явлениями и формами. Функциональные взаимоотношения между элементами должны иметь результат в виде чистого баланса, то есть устойчивости социальной системы. Функциональный анализ рассматривается Мертоном как схема, или метод интерпретации социологических данных. Функциональному анализу могут подвергаться любые социальные явления, если они являются типичными для системы. Это могут быть нормы, роли, институты, процессы. Выполнение социальным явлением каких-то функций может вести и к возрастанию адаптации системы, и к ее понижению. В последнем случае функцию Мертон называет дисфункцией. В любой данный момент явление может иметь как функциональные, так и дисфункциональные последствия. Например, запрет СМИ, не готовых к абсолютной поддержке действий руководства страны, способен его доверия общества. Мертон опровергает положение о функциональной необходимости социальных структур в пользу тезиса о существовании функциональных альтернатив. Так, при невозможности из-за недофинансирования качественного исполнения полицией своих функций по охране общественного порядка, полиция обращается к оказанию услуг частным лицам и организациям («крыша»). А при невыполнении государственной полицией функций охраны порядка, эту роль могут выполнять частные полицейские отряды. Изучение функций привело Мертона к выводу, что субъективные цели и мотивы участников могут совпадать с объективными последствиями их действий, либо не совпадать. Объективные и позитивные для всей системы последствия действий, входившие в намерения и осознаваемые участниками системы, Мертон назвал явными функциями. Объективные последствия, не входившие в намерения и не осознаваемые участниками – латентными (скрытыми) функциями. Мертон об аномии Подробно дисфункции были изучены Мертоном в связи с феноменом аномии. По Мертону структура современного общества вызывает предрасположенность к социальным отклонениям. Происходит это вследствие разобщения между определяемыми культурой целями (успех) и доступными для индивидов из разных социальных слоев средствами их достижения. При невозможности достижения поощряемых целей законным путем люди обращаются к способам незаконным или вовсе отказываются признавать общие цели. Главная цель Мертона состояла в том, чтобы «раскрыть, каким образом некоторые социальные структуры оказывают на некоторых лиц в обществе определенное давление, побуждающее их вести себя скорее вразрез с предписаниями, нежели в соответствии с ними». Главная гипотеза Мертона заключалась в том, что «отклоняющееся поведение можно социологически рассматривать как симптом расхождения между культурно предписанными устремлениями и социально структурированными путями осуществления этих устремлений». Мертон утверждал, что современная американская культура представляется близкой к полярному типу, в котором акцентирование цели – успеха не сопровождается эквивалентным акцентированием институциональных средств. В культуре приняты три следующие аксиомы (о США): 1. Все должны бороться за достижение всем одинаково доступных высоких целей. 2. Сегодняшняя неудача есть не что иное, как промежуточный пункт на пути к полному успеху. 3. Настоящая неудача состоит лишь в уменьшении притязаний или в полном отказе от них. С социологической точки зрения, эти аксиомы обозначают: 1. Переход от критики социальной структуры к самокритике среди тех, кто не имеет полного и равного доступа к возможностям вследствие своего низкого положения в обществе. 2. Сохранение структурной общественной власти вследствие самоидентификации представителей нижних социальных слоев не с равными себе, а с представителями верхних слоев – теми, к которым они «в конечном счете, присоединятся». 3. Достижение соответствия индивидов культурному требованию послабления притязаний посредством угрозы неполной включенности в общество для не выполняющих это требование. Типология форм индивидуального приспособления в обществе была представлена Мертоном в следующей таблице:
Значение символов: «+» - принятие, «-» - отвержение, «- +» - отвержение господствующих ценностей и замена их новыми. Суть конформности выражена Мертоном в утверждении: «Чем больше степень стабильности общества, тем шире распространен этот тип приспособления». Инновация представляет собой использование институционально запрещенных, но бывающих эффективными средств достижения богатства и власти – мошенничества, обмана, «беловоротничковая преступность» Инновация возникает среди членов низшего класса как реакция на фрустрирующее несоответствие малых возможностей и господствующее акцентирование больших культурных целей. Ритуализм предполагает оставление или понижение слишком высоких культурных целей большого денежного успеха и быстрой социальной мобильности. Внутренняя философия ритуализма выражается в следующих высказываниях: «Я стараюсь не высовываться». «Не ставьте высоких целей – не будет и разочарований». Ритуализм должен иметь место преимущественно среди членов низшего среднего класса. В этой классовой группе родители обычно оказывают продолжительное давление на своих детей в сторону прочного усвоения ими моральных наказов общества. Сильное дисциплинирующее воздействие, побуждающее к соответствию правам, уменьшает вероятность «инновации» и увеличивает вероятность «ритуализма». Ретритизм (бегство) встречается реже всего. К числу ретритистов можно отнести «подлинных чужаков» - бродяг, наркоманов, алкоголиков, психически больных. Эта форма адаптации часто встречается, когда и культурные цели, и институциональные способы их достижения полностью усвоены, одобряются и высоко ценятся индивидом, но доступные институциональные средства не приводят к успеху. Ретритисты вообще не признают ценность «успеха», столь превозносимую в культуре. Мертон пишет, что представителя ретритистов изображал в своих ранних фильмах Чарли Чаплин. Фигура ретритиста очень популярна в современной культуре и фольклоре и помогает поддерживать моральное состояние и самоуважение посредством изображения человека, отвергающего господствующие идеалы и выражающего к ним презрение. Мятеж выводит людей за пределы окружающей социальной структуры и побуждает их создавать новую, сильно видоизмененную структуру. Это предполагает отчуждение от господствующих целей и стандартов. В нашем обществе движение организованного сопротивления стремится к введению социальной структуры с сильно видоизмененными культурными нормами успеха и более тесным соответствием между заслугами и вознаграждением. Мятеж характеризуется полной переоценкой ценностей. Как реакция приспособления, мятеж возникает, когда существующая система представляется препятствием для достижения целей, признанных законными. Рассмотренная социальная структура вызывает предрасположенность к отклоняющемуся поведению. Она формирует установку на преодоление конкурентов. До тех пор, пока эта установка, поддерживающая конкурентную систему, пронизывает все сферы человеческой деятельности и не существует чрезмерного культурного акцентирования успешного результата, выбор средств в значительной степени остается в пределах институционального контроля. Когда же культурный акцент сдвигается с самого процесса конкуренции в сторону внимания к ее результатам, возникает напряжение, способствующее развалу регулирующей системы. С ослаблением институционального контроля происходит приближение к ситуации, когда учет личных достижений и страх наказания становятся единственными регулирующими факторами. Предрасположенность к аномии характерна не для всех слоев общества. Существуют социальные слои, наиболее склонные к отклоняющемуся поведению. Одна из наиболее общих функций социальной структуры состоит в обеспечении предсказуемости и регулируемости общественного поведения. По мере разобщения целей и средств эффективность данной функции снижается. В предельном случае общество становится почти непредсказуемым, и возникает явление, которое и может быть названо аномией или культурным хаосом. Теории среднего уровня Сомнения Мертона в научной адекватности функционализма как всеохватывающей теории привели его к разработке концепции теорий среднего уровня. Эти теории изучают конкретные аспекты социальных явлений и выступают связующим звеном между общими системными теориями и результатами эмпирических исследований. Развитие этих теорий снижает конфронтацию в социологии по линии теория-практика». Согласно Мертону «понятие социологическая теория относится к логически взаимосвязанным группам предположений, из которых могут быть извлечены эмпирические единообразия (uniformities)». Теориями среднего уровня (middle range) Мертон называл теории, посредством которых могут быть взаимосвязаны небольшие, но необходимые рабочие гипотезы, появляющиеся в ежедневных исследованиях, и всеохватывающие попытки создать единую теорию, которая могла бы объяснить все наблюдаемые общие моменты социального поведения, социальной организации и социальных изменений. Теория среднего уровня используется в социологии для сопровождения (to guide) эмпирического исследования. Они являются «средними» в сравнении с общими теориями социальных систем, которые слишком далеки от частных типов социального поведения, организации и изменений, чтобы могли объяснить все наблюдаемое и увидеть все самое частное, в том числе и трудно сводимое к общему. Конечно, теория среднего уровня включает и абстракции, но они позволяют обобщать наблюдаемые данные в предположения, доступные эмпирической проверке. Теории среднего уровня изучают определенные аспекты социальных явлений, на что и указывает их название. Примерами таких теорий Мертон называет теории референтных групп, социальной мобильности, ролевых конфликтов и создания групповых норм. Мертон утверждал, что социологическая теория, если рассматривать ее движение вперед, должна развиваться в двух взаимосвязанных планах: 1) в развитии специальных теорий, из которых могут быть выведены гипотезы, поддающиеся эмпирической проверке; 2) в развитии прогрессивно более общей концептуальной схемы, подходящей для консолидации групп особых теорий. По большей части то, что описывается ныне как социологическая теория, состоит из общих ориентаций по поводу данных, включающих типы переменных, которые теории должны каким-то образом объяснить, нежели из ясно сформулированных, проверяемых утверждений о взаимоотношениях между особыми переменными. Этот вывод Мертона сохраняет актуальность и в наше время. Мертон обратился к теориям среднего уровня из-за сомнений в научной адекватности функционализма как всеохватывающей социологической теории. Столь же критичен Мертон и по отношению к эмпирическим исследованиям. Функционализм можно понимать как метод построения теорий среднего уровня, а также и грандиозных теоретических схем, в которые он когда-нибудь вольется. Интересны суждения Мертона о причинах стремления социологов к созданию макротеорий. Отцы-основатели социологии воодушевлялись стремлением к широкому интеллектуальному синтезу, который в философии 18-19 веков воплотился в создании универсальных философских систем. Кроме того, «запоздалое» развитие социологии вынуждало социологов уделять особое внимание атрибутам научной респектабельности. Другой императив, склонность к фактографии, обусловлен просвещенческими, социально-реформистскими корнями социологии, требованиями социальной значимости исследований, что было невозможно без сбора фактов. Нарастало непонимание, взаимные обвинения. Теории среднего уровня должны были послужить снижению конфронтации в социологии по линии «теория-практика». Тема 24. ОПРОСЫ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ. ФЕНОМЕН ДЖОРДЖА ГЭЛЛАПА Изучение общественного мнения (далее – ОМ) относят к наиболее известным задачам социологии. Сам образ профессиональной деятельности социолога рисуется массовому сознанию как изучение ОМ, осуществляемое посредством проведения опросов. Разумеется, это только одна из задач социологии, и сведение всей деятельности социолога к опросам есть предельное и необоснованное упрощение предмета, цели и смысла деятельности социолога. Но именно благодаря такой работе общество получает некоторое представление о своих настроениях, своем отношении к различным нередко очень важным для него и для власти проблемам. Следует согласиться с теми учеными, политиками, журналистами, кто считает ОМ великой силой, с которой власти вынуждены считаться и которую они стремятся взять под свой контроль. Что же такое ОМ? Представляется, что этот термин и выраженная посредством него форма организации общественного сознания не мог появиться ранее появления самого общества и общественного интереса, хотя первые попытки оценить «глас народа» предпринимались еще в античности, Возрождении и в Новое время. Мы полагаем, что ни о каком общественном мнении в современном значении этого понятия нельзя вести речи, пока не сформировались современные государственные, политические и общественно-гражданские институты т.н. «современного» (модернового) общества. А формирование этих институтов произошло не ранее XVIII века. П. Шампань пишет о том, что к концу XVIII века прилагательное «общественное» (publique) все чаще присоединяется к понятию «мнение» (opinion), чтобы оформить особую, но неопределенную сущность, которая с самого начала противопоставлялась более не «частному» и «личному», а «секретному», «притворному», тому, что власть старается скрыть от общественности. «Общественное мнение» поначалу было мнением парламентских кругов, поскольку они превращали в «общественные» свои мнения о делах королевства. В более широком смысле «общественное мнение» - это еще и мнение «литераторов», последние от имени «Разума», который по их представлениям, они олицетворяли, брали на себя функции некого апелляционного суда, который доступен всем жертвам несправедливости и произвола. В течение первой четверти XVIII века «общественное мнение» противостоит не мнению народа (подавляющее большинство которого все еще состоит из безграмотных крестьян и не имеет пока мнения в политике), но частным интересам «политических группировок», которые в представлении «просвещенной» буржуазии находились тогда у власти». Медленную трансформацию понятия «ОМ» мы можем связывать, как считает Шампань, с «установлением всеобщего избирательного права и связанного с этим развитием в течение второй половины XVIII века новых форм коллективных действий, особенно, политических партий и профсоюзов. Ранее «воля» и «глас» народа, который теперь может рассматриваться и как общество, перепоручалась посредничеству ее политических представителей (парламентариям, партийным функционерам). К концу XIX века возникает другое «ОМ», мнение самой «общественности», «публики». Первую серьезную попытку осмыслить новый феномен предпринял Габриель Тард (1843 – 1904) в книге «Общественное мнение и толпа» (1901). Появлению «общественности» и «ОМ» способствовало развитие средств массовой информации. Комментируя Тарда, Шампань писал: «До развития общенациональной прессы не существовало «единого» общественного мнения, а имело место «множество» мнений местных, раздробленных, разнообразных, не подозревающих друг о друге и часто касающихся узких сюжетов, связанных с профессиональными заботами индивидов или со сплетнями, относящимися к местной жизни…Распространение прессы на национальном уровне в какой-то мере «делает общенациональными» обсуждаемые темы…». Первые эмпирические исследования проводились уже в XVII веке (Граунт, Петти и другие). Получили большую известность опросы, проводимые во Франции и Англии в XVIII и XIX веках. Но эти исследования, хотя и проводились в форме опроса, причем опрашивались сотни и тысячи респондентов, не были опросами ОМ в современном смысле этого слова. «Первооткрывателями» этого вида деятельности следует считать прагматичных американцев, сумевших превратить научные исследования в общественно значимую и достойно оплачиваемую работу. Причем, для американских исследователей не было особой разницы, если вести речь о том, что следует изучать. Интересы потребителей новых товаров были для них таким же уважаемым объектом исследования, как и мнения, высказываемые по т.н. общенациональным и политическим вопросам. Американским исследователям с успехом удавалось совмещать научные исследования и работать в бизнесе и для бизнеса, используя теоретические наработки в науках, в том числе в социологии. Их в меньшей степени, чем европейских социологов, смущало, что наука «нанимается» на службу к бизнесу, наука рассматривалась ими как род бизнеса. Поначалу опросы ОМ проводились непрофессионалами. Но после казуса 1936 они стали проводиться на научной основе. Главной фигурой этой истории стал Джордж Гэллап, вероятно, самый известный и авторитетный исследователь ОМ. К изучению его трудов мы сейчас и переходим, воспользовавшись для этого работами Б.З.Докторова. Джордж Гэллап (1901 – 1984) родился в городе Джефферсон, штат Айова. В своей диссертации «Об объективном методе определения читательского интереса к содержанию газет» Гэллап выделил два основных и неразрывно связанных направления его многолетних научных поисков. Первое – это исследование политических, социальных и экономических процессов. Второе направление – исследование и совершенствование эмпирических методов изучения общественного мнения. В 1932 году Гэллапа пригласили на должность профессора журнализма в Северо-Западном Университете Айовы, где он провёл первые серьезные опросы общественного мнения. Обладая опытом измерения электората в Айове и опираясь на итоги собственных исследований в сфере журналистики и рекламы, Гэллап после переезда в Нью-Йорк начал развивать идею проведения национальных еженедельных опросов общественного мнения. В 1935 году Гэллап в 1935 году основывает в Принстоне, штат Нью-Джерси, Американский Институт Общественного Мнения. 20 октября 1935 года Институт выпустил сообщение по итогам анализа мнений американцев к извечной проблеме – целесообразность государственных затрат. Многие газеты опубликовали не только данные опроса в целом, но и позиции отдельных групп населения, а в некоторых случаях - и описание процедуры сбора данных. Вскоре еженедельная колонка Гэллапа «America Speaks» c результатами опросов общественного мнения стала публиковаться во многих американских газетах. В 1939 г. Гэллап открыл в Принстоне Институт Изучения Аудитории, и уже перед войной в ряде стран были созданы исследовательские структуры по анализу общественного мнения, качества жизни, коммуникационного и экономического поведения населения. Официально международная исследовательская структура Gallup International была образована в 1947 году, и Гэллап стал ее первым президентом. Он полностью или частично владел исследовательскими институтами более чем в 20 странах, и в них работало свыше трех тысяч специалистов. В настоящее время Gallup International объединяет 55 исследовательских организаций, расположенных во всех частях мира. Имя Гэллапа более всего известно российскому студенту-социологу в связи с прогнозами результатов выборов президента США в 1936 и 1948 году. Целенаправленное изучения американского электората началось еще в 1916 году, когда журнал Literary Digest приступил к проведению предвыборных исследований с помощь почтовых опросов. В 1920 году владельцам телефонов в шести штатах было разослано 11 миллионов почтовых карточек; в 1924 году владельцам телефонов и автомобилей направили уже 16,5 миллионов карточек, а еще через четыре года – 18 миллионов. Хотя предсказания и не были точными, они верно называли имена победителей, и потому применявшийся метод изучения мнений избирателей признавался успешным. В 1932 году были было отправлено 20 миллионов почтовых карточек и получено три миллиона ответов. Сделанный в том году прогноз отличался от итогов голосований всего на 0,9%. В 1936 году сотрудники Literary Digest направили 10 миллионов почтовых карточек владельцам телефонов и автомобилей. По двум миллионам полученных ответов они предсказали победу республиканца А. Ландона над демократом Ф.Рузвельтом со счетом 57:43. Гэллап также включился в изучение электората с целью предсказания итогов голосований. Гэллап сразу привлек к себе повышенное внимание прессы и избирателей. 12 июня 1936 года, т.е. через месяц после номинации Ландона в качестве кандидата в президенты от Республиканской партии и более, чем за шесть недель до начала Literary Digest своего опроса, он опубликовал сообщение о том, что журнал предскажет победу Ландона с 56 процентами голосов избирателей и, соответственно – поражение Рузвельта (44 процента). И далее Гэллап заявил, что этот прогноз будет ошибочным в силу неверности используемой журналом процедуры отбора респондентов. В основе утверждений Гэллапа был результат его собственного методического пилотажного опроса. Он разослал 3000 почтовых карточек по адресам, аналогичным тем, которые использовались редакцией, и он был уверен том, что его небольшая по объему выборка репрезентирует результат многомиллионной редакционной рассылки. В отличие от Literary Digest Гэллап постарался, чтобы опрос был репрезентативным, то есть, чтобы среди респондентов оказались люди с различным материальным достатком. Ошибка Literary Digest состояла в том, что в его опросе использовалась смещенная выборка. Почтовые открытки рассылались людям, чьи имена были извлечены из телефонных справочников и списков регистрации автомобилей. Этот метод отбора прежде не слишком отличался от других методов, в 1936 (времена Великой Депрессии) менее состоятельные избиратели, наиболее вероятная опора Рузвельта, не могли позволить себе иметь телефон и автомобиль. Таким образом, фактически выборка, использовавшаяся в опросе Literary Digest, была смещена в сторону тех, кто, скорее всего, должен был выступать за республиканцев. В количественном отношении результат опроса Гэллапа - 56 процентов в пользу Рузвельта и 44 процента голосов в поддержку Ландону нельзя признать точным. В действительности победитель набрал 62,5 процентов голосов. Но, во-первых, этот результат «был на верной стороне», и, во-вторых, его ошибка равнялась 6,8 процентам, тогда как журналисты отклонились в три раза дальше (20 процентов). Также верными были прогнозы двух других известных исследователей общественного мнения А. Кроссли (54 процента в пользу Рузвельта) и Е. Роупера (62 процента). Этот успех и вся фабула событий, происходящих вокруг выборов, сделали Гэллапа фигурой общенационального масштаба. Фамилия Гэллап стала известной в каждом доме. Однако для нашего анализа важно и другое. Успешное прогнозирование результата такого важного политического процесса, как выборы президента, доказало преимущество нового научного подхода к изучению избирателей. В свою очередь, это стало отправной точкой для кардинального пересмотра, углубленного анализа и принципиального изменения существовавшей до того практики проведения социологических опросов населения. Реализовавшийся прогноз Гэллапа еще и потому имел очень высокое общественное признание, что его позитивный заряд был необходим американскому обществу как один из инструментов коррекции его социально-психологического настроя. К середине 30-х годов те из американцев, кто постепенно начинал приходить в себя после тягот Великой Депрессии и думал о новых инвестированиях или о начале нового дела, испытывали внутреннюю, зачастую неосознаваемую потребность в наличии – или хотя бы в признании потенциальной возможности - верных научных предсказаний будущего. В ходе всех последующих президентских выборов (за исключением выборов 1948 года) Гэллап и его ученики верно называли имя победителя, а в количественном отношении их прогнозы как правило незначительно отличались от результатов голосований. Тем важнее рассмотреть причины неверного прогноза выборов 1948 года. И Гэллап, и Кроссли, и Роупер предсказали победу победа республиканского кандидата Дьюи, но победил демократ Гарри Трумэн. Из таблицы можно увидеть, на сколько ошиблись в своих прогнозах все исследователи.
В своей книге об американских президентах Роупер обстоятельно проанализировал причины ошибочного прогноза. Во-первых, исследователи рано прекратили изучение электората: его последний опрос был между 2 и 7 августа. В ходе опросов 1936, 1940 и 1944 годов, когда избирался Рузвельт, структура мнений слабо менялась с момента номинации до дня выборов и, казалось, что так будет и в этот раз. Во-вторых, на фоне пассивности Дьюи, наступательность Трумэна была особенно заметной и оказалась эффективной. Победный прогноз, опубликованный за несколько недель до выборов был принят республиканцами, и в оставшиеся до выборов дни они уже менее активно боролись за голоса избирателей. К тому же потенциальные избиратели республиканского кандидата решили, что победа ему обеспечена и без их голосов, и не участвовали в выборах. Далее, в последний момент избиратели, предполагавшие сделать выбор в пользу двух не основных кандидатов, решили, что Трумэн – «меньшее из двух зол» и проголосовали за него. Еще одна причина – неверное предположение о том, как будут голосовать респонденты, отвечавшие «не знаю». Исследователи в своем анализе расщепили их голоса пропорционально имевшимся в их распоряжении данным, но в своем большинстве эта группа проголосовала за Трумэна, демонстрировавшего импонирующую американцам агрессивность в достижении своих целей. Проанализировав случившееся, Дж. Гэллап пришел к выводу о том, что опросы электората следует проводить до самых последних дней избирательной кампании. Необходимо уделить больше внимания методике опросов, разработанной Гэллапом. Он был первым из социологов, кто глубоко понял математические законы выборочного анализа, поверил в них и начал целенаправленно использовать их при изучении электората. Классическая гэллаповская процедура планирования и организации сбора данных неоднократно излагалась еще в советской социологической литературе. В основе этой системы лежала многошаговая стратифицированная случайная выборка. В самом начале свой деятельности Дж. Гэллап пришел к простому выводу: равные шансы быть опрошенными могут быть предоставлены всем, только в том случае, если опрос осуществляется по месту жительства. С. Садмэн так описывал гэллаповскую схему отбора респондентов: «На основе случайных процедур строится выборка каждого опроса, включающая в себя 1500 взрослых человек, отобранных из 320 населенных пунктов. В каждом из них интервьюеру вручается карта с начальной точкой его движения и требуется точное следование выделенному ему маршруту». Справедливо утверждать, что Гэллап своим долголетним и успешным использованием выборок в 1000-2000 человек внес определенность в практику проведения общенациональных опросов общественного мнения и ввел эталон качества социологической информации. Но сказанное далеко не отражает роль Гэллапа как исследователя. Гэллаповские политические прогнозы перешагнули рамки науки. Сначала они стали частью политики и политической культуры американского населения, а затем частью информационной культуры современных обществ, развивающихся по западным моделям демократии. По словам Б.З.Докторова, начав проведение регулярных опросов общественного мнения и наладив систему распространения получаемых результатов через радио и прессу, Гэллап фактически впервые в мировой истории обратил внимание больших групп населения, политиков и журналистов на необходимость осознания и обсуждения комплекса сложнейших социальных и научных вопросов, отражающих существование проблемы качества необходимой обществу социальной информации. Более того, в своей многолетней практике ему удалось найти решение одной из труднейших и актуальнейших задач. Фактически Гэллап доказал, что точность, достигаемая при проведении электоральных опросов общественного мнения на базе корректных выборок численностью в 1000-1500 человек, является достаточной для принятия обществом такого политического решения, как выборы президента. Но Гэллап занимался не только опросами общественного мнения. По его собственным словам, он «всегда любил исследования рекламы». Гэллап предложил метод изучения читателей прессы, позволивший получать более надежную информацию о читательских предпочтениях, чем использовавшиеся до него приемы. Позже метод был модифицирован Гэллапом для анализа радио- и телеаудитории. Уже в своих первых исследованиях Гэллап зафиксировал интерес читателей прессы к фотоинформации. Для М.Коулеса, выдающегося американского журналиста и политика, активно поддержавшего Гэллапа в самом начале его научной карьеры, этот результат стал импульсом к созданию первого в Америке иллюстрированного журнала Look. В конце 20-х Гэллап выявил интерес американцев к комиксам; этот вывод положил начало регулярному использованию комиксов в рекламе. Во второй половине 30-х Гэллап обнаружил множество приемов, повышающих эффективность рекламы. Гэллап оставил яркий след в изучении радиоаудитории. Ему принадлежат первые результаты в области анализа рекламы как социального феномена, института. Гэллап был пионером применения идей и методов исследований рынка и технологии опросов общественного мнения в киноиндустрии. Он одним из первых начал разрабатывать и применять технологию фокус-групп. Значение сделанного Джорджем Гэллапом определяется, по Б.З.Докторову, двумя важнейшими обстоятельствами. Во-первых, он многое сделал за свою жизнь. Во-вторых, все сделанное им оказалось востребованным следующими поколениями. Когда Гэллап начинал cвою работу, социальные исследователи робко применяли эмпирические методы, и отношение к ним было как к некоторому второстепенному, вспомогательному элементу познания. В значительной степени это было обусловлено неразработанностью методов сбора и анализа социальной информации. В конце жизни Гэллап мог наблюдать принципиально иное, во многом более активное использование разных схем, процедур, приемов измерения социальной реальности. И сегодня мы должны отчетливо понимать, что вклад Гэллапа в состоявшиеся изменения является определяющим. В 30-е-40-е годы прошлого века США были одной из немногих стран, где ОМ было объектом регулярного изучения и публичного обсуждения. В первую очередь благодаря Гэллапу, сеть служб изучения ОМ стала сегодня всемирной. Но вклад этого человека в социологию недостаточно оценен, поскольку Гэллап не был академическим ученым, и потому его роль сложно сопоставить с достижениями других выдающихся социальных исследователей 20 столетия. Неопределенность возникает уже в самом начале. В каком департаменте науки он должен быть «прописан»: социология, социальная психология, политология? К тому же, социология, несмотря на все более углубляющееся понимание того, что процесс социального познания и его результаты являются по своей природе теоретико-эмпирическими, продолжает рассматриваться, прежде всего, как область социальной философии. И, следовательно, теоретические построения и обобщения классифицируются на шкале «научности» выше, весомее, значимее, чем теоретико-эмпирические и инструментально-метрологические разработки. Однако методические проблемы, поставленные Гэллапом, и решения, найденные им, возвели социологический инструментарий в ранг объекта научного изучения. Благодаря его трудам перед социальными исследователями впервые открылась возможность анализировать динамику общественного сознания населения страны, а общество получило возможность для самонаблюдений и самоанализа. Тема 25. МЕТОДОЛОГИЯ И МЕТОДИКА СОЦИОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ В ТВОРЧЕСТВЕ П.Ф.ЛАЗАРСФЕЛЬДА Пол Феликс Лазарсфельд (1901 – 1976) – американский социолог австрийского происхождения. В США проживал с 1933 года. С 1940 по 1969 годы работал в Колумбийском университете. Основатель одного из ведущих центров эмпирических исследований в социологии – Бюро прикладных социальных исследований. Внёс огромный вклад в развитие практических, особенно количественных методов социологических исследований, политическую социологию и социологию массовых коммуникаций, в исследования общественного мнения. Методология социологии Лазарсфельд определяет социологию как специальность, не только обладающую особой методологией, но и по природе своей науку методологическую. Социолог рассматривается Лазарсфельдом как методолог всех общественных наук. Его главная роль или функция трактуется как «роль проводника-первопроходца наступающей армии обществоведов, когда объектом эмпирических научных исследований становится новая область человеческой деятельности». Его вторая функция состоит в том, что социолог поставляет инструментарий для других общественных наук. Самому социологу все необходимые данные приходится собирать самостоятельно. Его третья функция – функция интерпретатора. Социолог ставит вопросы, которые в повседневном языке начинаются со слова «почему». «Почему люди сейчас имеют меньше детей, чем прежде? Почему они склонны переезжать из села в город? Почему выборы были выиграны или проиграны?» Лазарсфельд отмечает, что «основные приемы поиска подобных объявлений являются статистическими». Комментируя Лазарсфельда, Ч.Р.Миллс подчеркивает, что «социолог должен пройти обряд перехода из философа в эмпирика и превратиться в производителя научной продукции». Сам Лазарсфельд описывает место социолога-исследователя более обстоятельно. Социолог «является связующим звеном между социальным философом, наблюдателем-одиночкой и комментатором, с одной стороны, и организованной коллективной работой исследователей-эмпириков, с другой». И вместе с тем, Лазарсфельд возлагает на социолога задачу собирать и анализировать данные в тех понятиях, которые полезны для интерпретации эмпирических результатов. Лазарсфельд подчеркивает эмпирический характер научной основы социологии, призванной изучать, систематизировать, анализировать и интерпретировать факты. Что касается теоретической стороны социологии, то Лазарсфельд старается соотнести ее с областью систематического представления понятий, посредством которых интерпретируются данные и результаты исследований, и с взаимосвязями между такими понятиями. Но из этого не следует делать вывод, будто Лазарсфельд сводит теорию к согласованности эмпирических правил. Согласно Лазарсфельду «эмпирические науки должны разрабатывать специальные проблемы и расширять знание посредством сложения результатов многочисленных длительных и кропотливых детальных исследований». Выполняемая социальными исследователями работа, то есть социальный анализ, изучение социального поведения людей, новых отраслей человеческой деятельности, социальных отношений «ускорит выполнение труднейшей задачи по развитию интегрированной социальной науки, которая может помочь нам понять общественные процессы и управлять ими». Однако создание такой науки невозможно, если путь к ней не включает в себя сбор и анализ эмпирических данных. А эта деятельность не может осуществляться, если игнорировать разработку методологии и методики эмпирических исследований. Лазарсфельд называет важнейшими задачами социологии установление взаимосвязи между социальными явлениями, разработку эмпирических методов, которые позволили бы установить закономерности развития явлений в социальном мире, а также деятельность, направленную на повышение точности измерения социальных явлений. Изучение и решение этих задач составляет научную деятельность социолога-методолога. Также методолог занимается определением генерального направления социологического исследования, методом выбора проблем и оценкой характера процедуры исследования. «Предполагается, что социологи превращают обширную и постоянно меняющуюся область социальных отношений в понятную систему управляемых знаний. Открытие и оценка пути решения этой задачи и составляют объект методологического анализа. Социолог изучает человека в обществе; методолог изучает социолога за работой». Лазарсфельд называет шесть основных тем или проблем, изучением которых занимаются современные методологи. Размещение проблем исследования. Имеется в виду определение социологом того, как предпринимаемый им анализ какого-то аспекта проблемы «вклинивается» в более широкую задачу исследования. Выяснение содержания терминов и понятий. Лазарсфельд справедливо указывает, что «неточность многих типологий вытекает из того, что их авторам не удается определить, каким измерением или совокупностью измерений обладает исследуемый объект, а это очень важно, поскольку измерение служит источником этих типологий». Объяснение техники исследования, или изучение последствий применения того или иного метода исследования. Взаимосвязь техники исследования, или споры о процедуре исследования. Систематизация эмпирических выводов, осуществляемая с целью их сравнения друг с другом и установления существующей между ними связи. Но необходимо иметь в виду, что «выводы, полученные на основе анализа общих предположений, несомненно, являются довольно неопределенными, и данные группируются скорее по аналогии, чем на основе точных методов систематизации». Формализация анализа. Примерами являются введение социометрических таблиц и диаграмм, применение математических методов формализации для систематизации социологических данных. Изучение шкал Лазарсфельд уделял много внимания необходимости обращения социологии к математическим методам. Математика становится надежным орудием исследования тогда, когда начинают проводиться крупномасштабные исследования, например, для оценки эффективности рекламных и политических кампаний, требующие обстоятельных процедур и техник количественного измерения и анализа. В связи с этим Лазарсфельд отмечал, что «основная задача эмпирической социологии заключается в поиске все более утонченной техники разработки шкал и их комбинирования во все более сложные взаимозависимости». Под именем шкалы в науке понимают ряд показателей, которые можно упорядочить таким образом, чтобы экспериментальные случаи оказались расположенными в порядке, соответствующем степени выраженности в них измеряемого понятия. С помощью шкалы каждому объекту ставится в соответствие число, называемое шкальным значением объекта. В качестве шкалы могут выступать процесс получения ответа респондента на вопрос анкеты, способ получения значений некоторого индекса, тесты и т.д. Одному из типов шкал Лазарсфельд уделил внимание в статье «Измерение в социологии». Это шкала признаков. Под именем признаков или переменных (variables) подразумевают некоторое общее для всех изучаемых объектов (единиц наблюдения) качество, конкретные проявления которого, или значения признаков, меняются от объекта к объекту и могут быть измерены. Признаки часто отождествляются с индикаторами. Примерами признаков могут служить пол, возраст, образование, классовая и профессиональная принадлежность респондента, его удовлетворенность учебной, работой, жизнью. Лазарсфельд выделил четыре ступени разработки шкалы признаков и рассмотрел их на примере ранжирования городов в зависимости от степени их интеграции. Латентно-структурный анализ Показатели или свойства объектов могут быть явными и скрытыми (latent). Первые могут быть получены в результате наблюдения. Вторые могут быть обнаружены посредством явных. Лазарсфельд разработал систему поиска латентных переменных по ответам респондентов на вопросы, относящиеся к явным переменным. Эта работа получила известность как латентно-структурный анализ. О латентно-структурном анализе, используемом для интерпретации тестов, Лазарсфельд писал в статье Лазарсфельда «Логические и математические основания латентно-структурного анализа». «Предположим – в связи с изучением воздействия внушения мы хотим тестировать этноцентризм американских солдат. В силу этого мы хотя и не ясно, но уже представляем себе направление их мыслей: американцы играют основную роль в войне, их действия и намерения союзников имеют меньшее значение для военных действий. Предположим, что в тест включены три признака: Я утверждаю, что наши европейские союзники намного превосходят нас в отношении стратегии и боевого духа. Да… Нет… Большая часть всего снаряжения, используемого всеми союзниками, представляет собой поставки по американскому ленд-лизу. Истинно… Ложно… Ни мы, ни наши союзники не выиграют войну, если мы не окажем друг другу помощь. Согласен… Не согласен… Все три признака включены в тест, потому что они относятся и частично выражают этноцентризм». Как это понять? Не каждый человек признается, если его спросить «в лоб»: «Вы считаете, что ваша страна лучше всех в мире»? «Вы считаете, что представители национальных меньшинств не должны занимать места в органах власти»? Но мы можем узнать, насколько идеи превосходства одного (своего для этого человека народа) народа над другими (этноцентризм) ему близки, если зададим ряд других вопросов, косвенно позволяющих определить степень этноцентризма, ему присущую. Труды Лазарсфельда в области методологии исследований и анализа данных в социологии способствовали развитию эмпирических социологических исследований в США. Однако Лазарсфельд призывал не абсолютизировать ценность ни методов измерения, ни количественных исследований. По его словам, «многие сложные идеи могут быть переведены на язык переменных и их взаимозависимостей, но как ни один учебник по электричеству не в состоянии передать все величие грозы, так и ни от одной, даже наиболее искусной таблицы не следует ожидать полного отображения сложности социальной жизни». Остановимся кратко на других достижениях Лазарсфельда. Изучение общественного мнения. Теория двухступенчатой волны информации В 1944 году вышла в свет книга «Выбор народа», написанная П.Лазарсфельдом вместе с Б.Берельсоном и Х.Годе. В этой книге выполнен анализ результатов опросов, проведенных в 1940 году в штате Огайо и посвященных голосованию на президентских выборах в этом году. Метод исследования получил известность как панельный. Панельное исследование представляет собой исследование, проводящееся по единой программе, на одной и той же выборке (опрашиваются, по возможности, одни и те же люди) и по единой методике через определенный интервал времени. Этот интервал составляет от нескольких дней до нескольких месяцев. Панельное исследование позволяет увидеть изменения в отношении респондентов к тем или иным социальным фактам, например, какие аспекты кампании в наибольшей степени повлияли на изменения во мнениях избирателей о кандидатах. Панель Лазарсфельда состояла из семи опросов, разделенных месячным интервалом. Столь сложный план требовался для того, чтобы проследить, как меняются предпочтения американских избирателей в ходе выборной кампании, и какие факторы влияют на изменение решений отдельных избирателей. Исследование, получившее название «Выбор народа», было посвящено не только тому, что представляло собой общественное мнение и намерения американцев голосовать на президентских выборах, но и тому, как это мнение и эти намерения формировались и почему они иногда изменялись. Переходим к описанию этого исследования и выводов, сделанных группой Лазарсфельда. Вся информация была взята нами из статьи “The Process of Opinion and Attitude Formation”, написанной Лазарсфельдом, Берельсоном и H.Gaudet. Группа ученых под руководством Лазарсфельда проводила опросы в округе Erie штата Огайо с мая по ноябрь 1940 года. Основное внимание было уделено интервьюированию 600 респондентов, которых опрашивали каждый месяц. Участники исследования представляли собой две группы респондентов. Первую составили люди, которые не изменили своих политических убеждений в течение всей избирательной кампании. Вторую группу составили люди: 1) изменившие свои первоначальные намерения и голосовавшие в итоге за другую партию; 2) которые так и не решили, за кого им проголосовать; 3) те, кто не голосовал, хотя и собирался это сделать. Именно вторая группа респондентов представляла особый интерес для исследователей. Были изучены личностные характеристики этих людей, их контакты с другими людьми, их предпочтения в выборе радиопередач и газет. Причины, побудившие их изменить свое мнение, были соотнесены с их уровнем доходов. Представителей этой группы опрашивали в шестой раз в октябре и в последний раз уже после выборов в ноябре. Опрос показал, что в ноябре число людей, собиравшихся по данным октябрьского опроса голосовать за демократов и составивших тогда 42%, сократилось и составило 41%. В целом из всех опрошенных 13% изменили свое первоначальные намерения. Что же побудило людей изменить свои изначальные намерения? Лазарсфельд выделил группу людей, названных им «кристаллизаторами» (crystallizers). Это люди, которые не имели определенного мнения в октябре, но пришли и проголосовали в ноябре. Лазарсфельд отметил, что задолго до выборов исследователи достаточно успешно прогнозировали их поведение. Окончательный выбор мог быть сделан этими людьми под влиянием людей с такими же социальными характеристиками, как и у них. В интервью респондентов просили ответить, кто победит на выборах. Даже среди тех, кто не имел твердого намерения голосовать, были люди, имеющие определенное мнение относительно будущего победителя. Такие ожидания у неопределившихся подкреплялись настроениями, присущими социальному окружению этих людей. Еще одну небольшую группу составили шесть человек, которые в октябре заявили о нежелании участвовать в выборах, но все-таки пришли на выборы и голосовали за Республиканскую партию. Нетрудно указать источник, повлиявший на их изменившееся решение. Активность избирательного штаба республиканцев в округе Erie была более заметной, чем у демократов. Все шестеро опрошенных сообщили, что их дом накануне выборов посетили активисты республиканцев, убеждавшие голосовать за их партию. Изучая различные группы, причастные к изменению, Лазарсфельд и его коллеги проанализировали причины, побудившие людей изменить свое поведение. Одним из самых важных факторов, побудивших людей изменить свои избирательные намерения, являлись межличностные (face-to-face) контакты. В ходе этих взаимодействий, особенно между членами малых групп, например, семей, усиливалась близость или общность установок по поводу отношения к выборам (участвовать или нет, за кого голосовать и т.д.). На таких людей пропаганда или контрпропаганда оказывала вторичное влияние: люди вслушивались только в те слова, которые могли подкрепить уже имеющиеся у них определенные убеждения. Однако в некоторых случаях, в период кризиса или усиления пропаганды, у некоторых людей действительно происходит изменение установок или даже изменения в привязанности к своей группе. Такие изменения происходят у людей, испытывающих перекрестное давление разных агентов или групп влияния. Эти привязанности могут порождать у индивида состояние конфликтующих друг с другом требований. Например, католик из высшего среднего класса может чувствовать, что его религиозная принадлежность побуждает его склоняться к одному политическому выбору, тогда как его классовая принадлежность ориентирует на другой. В период выборов такой индивид должен решать вопрос, лояльность по отношению к какой группе имеет для него большее значение. Лазарсфельд пришел к выводу, что проблема определения того, как разрешаются эти перекрестные давления, является одной из самых важных задач социального исследования. В исследовании в округе Erie было обнаружено, что индивиды, испытывавшие перекрестное давление, дольше, чем люди, не испытывавшие такого давления, размышляли, какое решение они должны принять как избиратели. Но поскольку социальное окружение каждого человека составляют другие люди, необходимо изучать способы и пути формирования похожих или даже общих установок. Для этого исследователи изучали людей, которые получили имя «лидеры мнения». В каждой социальной группе есть люди особенно активные, ясно выражающие свои мысли и представляющие свои интересы. Они также более других чувствительны к интересам группы и более беспокоятся о своем отношении к важным проблемам. Таких людей относительно легко обнаружить. В исследовании в округе Erie группа Лазарсфельда обнаружила, что одна из функций лидеров мнения заключается в посредничестве между масс-медиа и другими людьми, входящими в их группу. Принято считать, что люди получают важную для них информацию посредством радио, газет и других аналогичных источников. Лазарсфельд пришел к другому выводу. Большинство людей получают информацию и многие свойственные им идеи благодаря личным контактам с лидерами мнения в их группах. А эти лидеры больше доверяют своим убеждениям и своим представлениям о том, что им нужно (например, от политика, идущего во власть), тогда как другие люди более доверяют средствам массовой информации. Этот феномен или механизм распространения информации о политике и политиках Лазарсфельд назвал двухступенчатой волной информации (the two-step flow of information). Двухступенчатая волна информации имеет большое практическое значение для изучения пропаганды. Современный норвежский исследователь медиа Хельге Эстбие (Бергенский университет) посвятила гипотезе «двухступенчатой волны информации или (в другом переводе) двухволнового потока коммуникации небольшой критический очерк. Гипотеза «двухволнового потока коммуникации», или закон о лидерах мнений, является центральной для понимания взаимоотношения между персональной и массовой коммуникацией. Она рассматривает три типа участников: средства массово информации, лидеры мнений и «простые» реципиенты (получатели), или менее активные части населения. Новизна представленной Лазарсфельдом гипотезы заключалась в открытии посреднической группы, названной «лидерами мнения». Перед введением в научный оборот гипотезы двухволновой коммуникации (1944) преобладающей теорией было убеждение в непосредственном влиянии СМИ на население. Данные, собранные Лазарсфельдом, показали, что лишь немногие люди, поменявшие свое мнение по время избирательной кампании, сделали это благодаря влиянию СМИ. Наоборот, большинство изменивших мнение заявили, что причиной, побудившей их сделать это, стала персональная коммуникация. Ответы интервьюируемых показывали, что послание, переданное СМИ, было интерпретировано для масс «лидерами мнений». Свои выводы Лазарсфельд подтвердил в новой книге «Персональное влияние» (1955, в соавторстве с Е.Катцем). В «Персональном влиянии» было установлено три важных факта: Лидеры мнений имеют такой же социальный статус, что и ведомые ими. Когда лидеры мнения и ведомые различны по своему статусу, лидер мнения обычно имеет более высокий статус. Лидерство мнения оказалось специфическим в определенных вопросах, то есть индивид, действующий в качестве лидера мнений в одной сфере, не обязательно удержит свои позиции в других вопросах. Лидеры мнений оказываются, как правило, более расположенными к воздействию СМИ, чем ведомые лица. Гипотеза Лазарсфельда была подтверждена другими исследованиями, содержание которых Эстбие кратко излагает. ЗАКЛЮЧЕНИЕ В классический период своего развития, приходящийся, в основном, на первую половину XX века, социология явила миру и блестящих теоретиков (П.А.Сорокин и Т.Парсонс), и выдающихся организаторов опросов общественного мнения (Дж.Гэллап), и учёных, доказавших полезность профессионального труда социолога на предприятии (Э.Мэйо), и крупнейших специалистов по методологии эмпирических социологических исследований (П.Лазарсфельд). Социология в этот период развивалась и вглубь, и вширь. Она развивалась вглубь, ибо были предприняты несколько амбициозных попыток создать грандиозную всеохватывающую теоретическую систему социологического видения общества. С именем Т.Парсонса связана попытка представить функциональные основы стабильно-равновесного состояния общества как сложной системы социального порядка. П.А.Сорокин предпринял попытку проанализировать долговременные процессы качественных и тотальных изменений социально-общественных систем, то есть занялся той работой, которая не была сделана Парсонсом. Их ученик Р.Мертон указал направление, в котором можно соединить усилия социологов, занимающихся, в основном, либо изучением частных социальных фактов и эмпирическими исследованиями, либо разработкой абстрактных теорий, использование которых в интересах общества затруднено. Имеется в виду его концепция теорий среднего уровня. Ценность вклада интеракционистов (Кули, Мид, Блумер) в развитие социологии состоит в глубоком изучении ими микросоциальных, прежде всего, межличностных оснований социального порядка общественной жизни. Они основательно продвинули социологическую теорию в том направлении, которое осталось почти неизученным Сорокиным, Парсонсом и Мертоном. Социологи чикагской школы сформировали научные основы социологического изучения современного города и городского сообщества как систем, развивающихся весьма сложным и противоречивым образом. К сожалению, участие социологов в программах градостроительства и развитии гражданского общества в городах является сегодня весьма скромным. Благодаря колоссальным усилиям Дж.Гэллапа, Э.Мэйо, их коллег и учеников социология добавила к теоретизированию и двум связанным с ним профессиональным ролям социолога – академического исследователя и преподавателя - новую область своей творческой деятельности – практику и новые профессиональные роли – специалиста по опросам, маркетолога и консультанта по управлению и HR. П.Лазарсфельд способствовал развитию работы социологов в области методологии и методики эмпирических социологических исследований (измерение и анализ данных), отсутствие которой делает проведение таких исследований бессмысленной тратой времени и сил. В целом в классический период развития в социологии произошло существенное увеличение пространства социологического действия и разума – в науке и в бизнесе, в теории и на практике. Это придало социологам уверенности в том, что их наука и работа нужны не только им, но и обществу. Социетальная, то есть относящаяся ко всему обществу (society) От слов: Fides (лат.) – вера, доверие, уверенность, кредит; Fiduciaries (лат.) – данный или заключённый на веру |