Специфические особенности и виды арт-терапии. Тема Специфические особенности и виды арттерапии
 Скачать 37.49 Kb.
|
|
Слайд 1 Тема 5. Специфические особенности и виды арт-терапии Цели и задачи изучения темы: сформировать представление о метафоричности, триадности и ресурсности арт-терапии, изучить виды арт-терпии. Слайд 2 Образовательные результаты освоения темы см. в рабочей программе. Слайд 3 5.1. Специфические особенности арт-терапииМетафоричность арттерапии. Искусство является метафорой, выражающей внутренние переживания человека (абстрактного человека вообще). Следовательно, любое произведение искусства - в том числе и то, которое создаст клиент в ходе арттерапевтической сессии, - будет своего рода метафорой его жизни. Целительная сила метафоры известна человечеству с незапамятных времен. «Истории в той или иной форме использовались людьми как средство передачи важной культуральной, социальной или этической информации от предыдущих поколений последующим» [81,с.624. Там же читаем: «Терапия с использованием метафор не представляет в настоящее время научно обоснованной концепции, а развивается как система эмпирических техник, применяемых при разных психотерапевтических подходах» [81, с.624]. Из самой вариативности и необязательности искусства вытекает возможность изучения, эксперимента человека над собой, над своим отношением к той или иной жизненной реальности. Подобный эксперимент совершенно безопасен - как для автора, так и для читателя, зрителя, слушателя - по одной простой причине: искусство дает возможность заменить себя героем и уже на его, героя, переживаниях и на его, героя, опыте узнать, понять и почувствовать что-то исключительно важное для себя. То есть читатель - и автор, кстати, - получает некий бесплатный опыт сильных и глубоких переживаний: для того, чтобы хоть что-то узнать о смерти, не обязательно умирать самому - достаточно убить героя или подвести его к смерти на любое представляющее интерес расстояние. Именно метафоричность - то есть способность с той или иной целью перенести любой смысл, чувство, признак с одного предмета на другой - дает читателю или зрителю абсолютную внутреннюю свободу по отношению к произведению искусства. Любая метафора содержит множество смыслов, и есть возможность самому выбрать тот, который представляется наиболее значимым. Произведение искусства обладает целым метафорическим полем. Человек, который в этом поле оказывается, просто пробует узнать, как странствовали по этому полю другие и как они оттуда выкарабкивались. Помимо приобретения собственно уникального опыта, человек в своем общении с произведением искусства как бы «тренирует» свою множественность. Существуют два совершенно различных понятия - множественная личность (это из области психиатрии) и множественность личности (а это уже - чистая психология). Первое - плохо, к тому же лечится с трудом, второе - прекрасно и необходимо. Ведь мы можем быть очень разными, и на самом деле каждого из нас много. Такое утверждение, пожалуй, ближе всего к понятию «субличность» в психосинтезе. И вот эта пресловутая множественность личности и есть тот самый креативный и адаптивный механизм в жизни человека, который дает нам возможность играть (обратите внимание!) множество ролей одновременно, не путаясь, сохраняя себя настоящего и приспосабливаясь к любым изменениям условий. А возможность выращивать в себе необходимую множественность личности нам как раз и дает присущая искусству метафоричность. Слайд 4 Метафора (от греч. Metathora - перенесение) определяется Энциклопедическим словарем как «троп, перенесение свойств одного предмета (явления) на другой на основании признака, общего для обоих сопоставляемых членов». Следовательно, в данное семантическое поле попадают такие понятия, как образ, сравнение, трансфер, символ. Можно привести целый ряд определений, позаботившись об их точном соответствии словарям, но и без такой утомительной процедуры очевидно, что основным содержанием всех этих понятий является перенос. Перенос смысла одного предмета на другой на основе сходства обоих предметов по каким-либо признакам - казалось бы, одна из множества логических операций, частный случай разнообразнейших интеллектуальных упражнений человека. Но прочие логические операции имеют парный характер. «Утверждение» - «отрицание», «принадлежит» - «не принадлежит», «конъюнкция» - «дизъюнкция» и пр. Причина тому вполне очевидна и навечно закреплена в языке самим существованием частицы «не». «Синий» - «не синий», «человек» - «не человек», «делает» - «не делает»... А можно обходиться и без частицы «не», для того и существуют антонимы. «Живой» - «мертвый», «вверх» - «вниз», «ломать» - «строить».. Какое слово антонимично понятию «метафора»? Можно попробовать поискать, и, не найдя, всерьез задуматься над вопросом: а откуда мы тогда взяли, что таковое явление - «неметафора» - существует? Метафорична, вообще говоря, вся человеческая психика. Наше восприятие основано на образах окружающего мира, которые есть только его метафоры. Вследствие этого любые действия, совершаемые с этими образами - интеллектуальные, мнестические, двигательные и пр., - также имеют результатом некие метафоры. Всякое поведенческое проявление любого человека - также лишь метафора, метафора его отношения к тем или иным внешним событиям. Ласка матери для нас имеет значение лишь постольку, поскольку она является метафорой ее любви. Чей-то удар по нашему лицу - лишь метафора гнева, отвращения, страха, злобы ударившего. Любое чувство, согласно основным положениям 3. Фрейда, также есть трансфер, то есть перенос. Если согласиться с положением о том, что каждое человеческое проявление есть некая метафора - метафора его конкретной мысли, отношения либо еще чего-то более значимого, - то логичным оказывается и следующее предположение: любое проявление человека - от его манеры говорить до цвета надетого сегодня галстука - в свернутом виде содержит всю его историю, иерархию ценностей, наличное состояние, особенности личности, проблематику - причем именно в том сложном соотношении и взаимодействии, в каком все это пребывает в самом человеке. Разнообразие психотерапевтических технологий основано на том допущении, что человек суть нечто цельное, и проблема, существующая у него, существует одновременно во всех его проявлениях, и нет принципиального различия, каким путем идти к этой проблеме - через когнитивную сферу, через эмоциональную или через проявления тела. То есть в конечном итоге все направления в психотерапии основываются все на том же: все в человеке есть метафора всего в нем же. Но если уж неважно, каким путем идти к сути проблемы, то, может быть, и необходимые изменения возможно совершить в метафорическом плане? Если в каждом проявлении человека содержится вся его «проблемоносная» личностная структура, то не удастся ли нам, устойчиво изменив хотя бы одно из этих проявлений, воздействовать на всю структуру, подобно тому, как меняется структура теста, когда мы меняем дозы разрыхлителя, муки яиц? В таком случае изменения, которые клиент вносит в подобный образ «Я», получают некое воплощение и в его личности. Очевидно, что любое действие, совершаемое в жизни человеком, и любое взаимодействие, в которое он вступает, имеет для него не один смысл, а много, причем большинство из них - неосознаваемые. Точнее даже будет назвать каждый из этих смыслов - или метафор - уроком. Естественно, что эффективность их усвоения будет разной - но на степень эффективности повлияет не только осознанность каждого из полученных уроков, но и различный уровень готовности к восприятию различных содержаний, и частота получения аналогичных уроков, и личностные особенности человека. Слайд 5 Триадичность арттерапии. Второе - хотя, скорее всего, именно оно является главным - отличие арттерапии оказывается и ее основным, совершенно исключительным преимуществом перед всеми прочими психотерапевтическими направлениями. Только артгерапия позволяет заменить привычную диаду «терапевт - пациент» («консультант - клиент») на триаду «терапевт - произведение искусства - пациент», то есть сделать психотерапевтический альянс психотерапевтическим треугольником. Впрочем, на самом деле фигура взаимодействия оказывается еще более сложной, поскольку и психотерапевтический альянс, не включающий в себя конкретное произведение клиента, нс теряет своей значимости. Клиенту такое положение вещей дает большую свободу от личности терапевта, но главное состоит в том, что соблюдается принцип диссоциированности клиента с проблемой: когда нечто находится вне меня, это уже не совсем я, и я, очевидно, могу с этим что-то сделать. Работа в таком режиме дает возможность не преодолевать сопротивление, а напрямую использовать его, наглядно показывая возможность изменений (очень часто этого вообще не приходится делать, так как для клиента такая возможность быстро становится самоочевидным фактом). При этом и клиент, и терапевт достаточно хорошо защищены: они ведь работают с рисунком, а не со страхом, с куклой, а не со смыслом жизни и т.п. Рисунок в арттерапевтическом процессе является неким материальным полем для метафорического взаимодействия. Психотерапевт не может проникнуть напрямую в душу своему клиенту, а последний, в свою очередь, не может того же сделать по отношению к психотерапевту. В таких условиях любое совместное действие будет движением в потемках - ведь чужая душа, как известно, потемки. В темноте-то хоть ничего не видно, это, как ни странно, легче: лоб можно расшибить, и все. В потемках же человеку, вошедшему в комнату, кажется, что перед ним стол, а это и не стол совсем, а пианино. Во избежание подобных недоразумений клиент с терапевтом совместными усилиями по джентльменскому договору создают особое материальное пространство, прикасаясь к которому, они могут вообще о чем-то говорить. Тем не менее, говоря это, мы ведь все равно предполагаем, что некое воздействие на метафору (рисунок, скульптуру, совместно написанную сказку и т.д.) вызовет какие-то изменения в его авторе. Вполне возможно, совершенно иные, нежели непосредственные действия с рисунком, или даже вовсе противоположные, - но изменения все-таки неизбежно произойдут. Обратимся к в Фрэзеру: «Магическое мышление основывается на двух принципах. Первый из них гласит: подобное производит подобное или следствие похоже на причину. Согласно второму принципу вещи, которые раз пришли в соприкосновение друг с другом, продолжают взаимодействовать на расстоянии после прекращения прямого контакта. Первый принцип может быть назван законом подобия, а второй - законом соприкосновения или заражения. Из первого принципа <...> маг делает вывод, что он может произвести любое желаемое действие путем простого подражания ему. На основании второго принципа он делает вывод, что все то, что он проделывает с предметом, окажет воздействие и на личность, которая однажды была с этим предметом в соприкосновении (как часть его тела или иначе)» [101] В применении к различным техникам арттерапии, этот принцип звучит следующим образом: если в творческом продукте, порожденном клиентом, выражен он сам, то закон заражения срабатывает. Если же клиент получает инструкцию изобразить какую-то часть себя (например, свой страх, свою проблему, свою руку и т.д.), то изменений может и не быть. Во всяком случае в практике чаще всего наблюдается именно такое соотношение между содержанием, созданным клиентом, и его последующим воплощением в реальной жизни клиента. То есть в тех случаях, когда рисунок воплощает целостность под названием «Клиент», то сама эта целостность участвует и в процессе создания рисунка, и в последующих изменениях. Если же клиент изменяет всего лишь изображение какой-то части себя, то, во-первых, автор и произведение оказываются неравноправными, а во-вторых, как можно изменить какую бы то ни было часть целого, не изменяя всей целостности? Слайд 6 Ресурсность арттерапии. Однако есть еще и третье отличие арттерапии как направления, связанное с тем, что способ терапевтического взаимодействия, ею предлагаемый, является ресурсным сам по себе, так как лежит вне сферы повседневной жизни клиента. А все, что лежит за пределами повседневности, ресурсно по определению, ибо расширяет человеческий опыт. В онтогенезе этот опыт начинается с того момента, когда ребенок оказывается способен какой-то предмет или явление оценить как похожие на что-то. Такой опыт можно условно назвать первичным - он имеет условно-рефлекторную основу, и коррективы в него вносятся каждым изменением состояния воспринимаемого объекта. В результате первичный опыт оказывается основанным исключительно на личной истории каждого человека и вероятностным по своей природе. Очевидно, что передан такой опыт быть не может, но зато обладает иным крайне важным свойством - такой опыт очень значительно снижает возможность ошибок при его использовании, поскольку каждое взаимодействие с чем бы то ни было вносит в него необходимые уточнения. Видимо, именно на такой опыт опираются животные, и именно такой опыт начинает возникать у ребенка с самого первого взаимодействия его с миром. Каждый предмет этого мира есть для ребенка лишь возможность взаимодействия, и, пока это так - в первый, бессловесный, год жизни, - ребенок развивается настолько быстро, что каждая неделя становится революцией в его биографии. При этом для собственных родителей в этот период ребенок оказывается существом из другого мира - практически инопланетянином: ведь у них совершенно разные, взаимонепроницаемые критериальные системы видения мира. Однако, как это ни парадоксально, такое положение вещей никоим образом не мешает их полной душевной гармонии - и это, наверное, единственное время в жизни человека, когда ему не мешает его жизненный опыт. Процесс дальнейшей социализации («очеловечевания») заключается в том, что родители начинают учить ребенка говорить, чтобы получить наконец возможность видеть окружающий мир одинаково. С этого момента ребенок начинает получать второй опыт - основанный на второй сигнальной системе и организованный с помощью статических параметров сравнения. И теперь, по сути дела, ребенок взаимодействует не с реальными предметами или явлениями, а с их названиями. Получив возможность обозначать, категоризовать, классифицировать внешний мир, он осваивается с иллюзией, что знает, с чем имеет дело. С одной стороны - чисто экономической - опыт вторичный (то есть связанный со второй сигнальной системой), могущий быть переданным и усвоенным - исключительно полезное изобретение человечества. Расход сил и времени сокращается на много порядков, хотя по сути своей такая экономия основана на ложной предпосылке. И состоит эта ложная предпосылка в том, что в жизни существуют абсолютно одинаковые предметы, явления и ситуации. Предположив это, человек, вступивший в некоторое взаимодействие с миром, анализирует уже не само взаимодействие, а его сходство с уже имевшими место - то есть действует по юридическому принципу прецедента. Однако любое сходство явно зависит от выбранных параметров сравнения. При этом число таких параметров бесконечно, и мы никогда не можем достоверно знать, учтены ли нами самые важные - в данной ситуации - параметры сходства, и обладают ли хоть какой-нибудь значимостью те, которые учтены. Но беда стереотипной стратегии деятельности - не только в высокой вероятности ошибки в каждом конкретном случае. Главное негативное ее следствие находится в прямом соответствии с законом Жана Батиста Ламарка - «Неупражняемый орган атрофируется». Понятно, что пребывать постоянно в состоянии исследовательского напряжения - дело крайне невыгодное с точки зрения износа человеческого организма, а значит, и с точки зрения его благоденствия, участия в общем процессе развития и т.д. Человек не в состоянии впрямую контактировать с абсолютным хаосом, как не способен пребывать без скафандра в открытом космосе. Поэтому любая познавательная деятельность человека, любая порожденная им система знаний имеет единственную цель - создать между собой и хаосом некий буфер, посредника, исключившего бы необходимость прямого контакта. И первый шаг на пути к этой цели - создание языка. Язык структурирует пусть не сам хаос окружающего нас мира, но наше восприятие этого хаоса. А чем более структурирован окружающий нас мир, тем в большей мере он способен навязать нам свою структуру, свой способ организации. Попадая в аморфный, слабо организованный коллектив, вы вполне можете оказаться в состоянии его организовать по собственному усмотрению, но, оказавшись в организации с четко отлаженным внутренним механизмом существования, вы будете вынуждены занять в ней некое вполне определенное - причем не вами - место. То есть в условиях наличия жестко детализированной и развитой структуры наши действия оказываются этой структурой смодулированы. Степень нашей свободы, естественно, резко уменьшается, а степень эффективности стереотипной стратегии соответственно растет. Вместе с тем все меньше становится необходимость использования исследовательской стратегии, а, значит, все меньше используется пресловутый личностный ресурс. При этом понятно, что именно стереотипная жизненная стратегия является единственной возможной основой для рождения того, что называется «психологическими проблемами». При использовании исследовательской стратегии ход развития ситуации и его результат неизвестны по определению, а, значит, не могут быть причиной неудовлетворенности. Ведь любая неудовлетворенность порождается сравнением ожидаемого (или желаемого) с действительным. Исследовательская же стратегия в том и состоит, что для человека, ею руководствующегося, все возможные результаты равно возможны и равно ожидаемы - то есть человек существует в том самом «здесь и теперь», которое и есть решающее - если не единственное - условие внутреннего покоя и удовлетворенности. Однако не следует забывать о том, что стереотипом может стать только изначально эффективное действие: строго говоря, оно потому и становится стереотипом, что во многих одинаковых (или сходных) ситуациях давало удовлетворявший человека результат. Человек, не способный переводить наиболее адаптивные свои действия в ранг стереотипных, выжить просто-напросто не способен. Из огромного количества действий он выбирает наиболее оптимальное в данной ситуации и в аналогичных ситуациях начинает использовать именно его. В результате формируется стереотип - стереотип действия, поведения, мышления и пр. Результат его применения безупречен - до того момента, пока ситуации повторяются неизменными от раза к разу. Однако стоит только ситуации измениться (а изменения в среде обитания неизбежны), стереотип из полезного и адаптивного становится вредным и дезадаптивным, и мы начинаем называть его стереотипом с совершенно иной интонацией. Посему при всей очевидности описанных выше преимуществ исследовательской жизненной стратегии было бы бессмысленно вести речь о том, чтобы отказаться от стратегии стереотипной. Кроме того, стереотипное поведение, став таковым, редко осознается как собственно стереотипное (стереотипное поведение воспринимается социумом как более примитивное), что делает отказ от стереотипов не только нежелательным, но и невозможным. Важно другое: для того, чтобы действовать эффективно и адекватно в любой ситуации, человек должен, во-первых, в равной мере владеть обеими возможностями, во-вторых, уметь различать ситуации применения той или иной стратегии, а в-третьих, уметь произвольно любую из них задействовать. Если с этой точки зрения посмотреть на арттерапию, то оказывается, что сами способы взаимодействия, которые она предлагает клиенту как терапевтические, практически не имеют аналогов в его обыденном существовании и посему неизбежно вынуждают его именно к исследовательской активности. А если при этом учесть все, что было сказано о работе с метафорами в арттерапии, то мы придем к выводу, что независимо от того, что конкретно происходит в терапевтическом процессе, клиент получает сразу несколько исключительно конструктивных уроков. Урок первый, следующий из работы с внешним образом оформленной метафорой заявленной проблемы: «Моя проблема отделима от меня. Я не есть моя проблема». Урок второй, вытекающий из предлагаемых клиенту незнакомых способов взаимодействия (с терапевтом или с проблемой): «Для решения моей проблемы я могу (и должен) прибегнуть к совершенно новым способам действия». Урок третий, порождаемый самим терапевтическим процессом: «Я могу делать то, о чем и не подозревал» Когда клиент видит, что и как он самостоятельно сделал, у него возникает некая удивленная оторопь: если я могу так рисовать, писать, сочинять, - неужели же я не смогу справиться со своими сложностями?! Кроме того, где-то в нашем подспудном представлении живет уверенность в том, что понятия «искусство» и «творчество» стоят рядом. Значит, если человек делает что-то, что может иметь отношение к искусству, - он занимается творчеством. Значит, в нем эта «творческость» есть. А если уж она есть - значит, ее можно использовать не только в работе с арттерапевтом. И творческость становится инструментом, который подходит ко многим случаям жизни. Ведь способность к творчеству - это лишь потенциальное искусство. Если провести аналогию с физикой, то искусство - это энергия кинетическая, а творческость (или креативность) - потенциальная, то есть способность, которая в принципе может выразиться и не обязательно в искусстве. С точки зрения психотерапии важно, что клиент, оказавшись успешным в творчестве, получил к нему непосредственный доступ. Итак, мы рассмотрели предпосылки и специфические особенности арттерапии как самостоятельного направления. Теперь хотелось бы очень кратко остановиться на истории развития арттерапии и основных видах современной арттерапии. Слайд 7 5.2. Виды арт-терапииКак и вся современная психотерапия, арттерапия традиционно базируется на основных психологических концепциях. Поэтому обычно выделяют психоаналитическую, психодинамическую (dynamically oriented art therapy), гуманистическую, экзистенциальную и трансперсональную артгерапию. Соответственно используются базовые положения и принципы, специфические методики и техники. Таким образом, можно говорить об основных арттерапевтических школах. Современная арттерапия традиционно базируется на четырех психотерапевтических концепциях. 1. Психоаналитическая арттерапия. Соответственно, основные положения - доступ к бессознательному, к вытесненному регрессивному материалу, осознание вытесненных конфликтов, катарсис. Это техники рисования снов, фантазий, страхов и т.п. самостоятельно (дома) и затем интерпретация (вместе с терапевтом) рисунков на сеансе (М. Наумбург, Е.Крамер и др.). Или рисование по заданию терапевта понятий, которые пациент наиболее часто употреблял в сеансе вербально, так называемые «вербальные маркеры» (М.Наумбург), особенно такие как “тревога”, “страх”, “непринятие”, “удивление” и т.п. Использовалось свободное ассоциативное рисование дома после аналитического сеанса (Штерн, 1952) и др. варианты. Достаточно широко известна знаменитая техника fingerpaint - спонтанное рисование рукой или пальцами, обмакивая их в краску (Mosse, 1940), при этом следует допущение, что бессознательное “поставляет” вовне наиболее значимый в данный момент для пациента материал (диагностика для терапевта), а дальнейшая интерпретация пациентом или терапевтом возникающих образов помогает этот бессознательный материал осознавать. Отчасти к психоаналитическому направлению можно отнести и ведомое рисование, хотя коррекция идет без выведения на уровень осознания. Во всех перечисленных вариантах техник рисунок существует как вспомогательное средство для осознания вытесненного материала, как подспорье для психоанализа. Слайд 8 2. Психодинамическая арттерапия (dynamically oriented art therapy), родоначальником которой (“arttherapy pioneer”) считается Маргарет Наумбург (М. Naumburg), ученица Фрейда и Юнга, пытавшаяся соединить их подходы к невротической личности. Ключевые понятия: коллективное и индивидуальное бессознательное, архетипические символы, отреагирование. Данное направление широко развито в настоящее время на Западе как один из вариантов юнгианской аналитической психотерапии. Работая с депрессивными больными и умственно отсталыми детьми, она рассматривала искусство пациента как форму символической речи. Следовательно, на символическом уровне возможно восстановление (воссоздание, сотворение) новой символической системы, т.е. модели мира пациента. Суть: каждый человек способен выражать свои внутренние конфликты в визуальных формах. Так он получает доступ к глубинным мыслям и чувствам, вытесненным в бессознательное. Широко используется динамически ориентированными арттерапевтами техника, когда пациент рисует свое внутреннее состояние в данный момент и дает название картине (не состояния!). Это же делает одновременно и терапевт. Затем рисунки сравниваются, пациент описывает разницу, дает ассоциации на свой рисунок и рисунок терапевта. Таким образом строится терапевтический диалог. 3. Гуманистическая арттерапия. Основные положения гуманистической психологии в целом можно коротко охарактеризовать как следующие [89]: 1. Личность должна изучаться как целое. 2. Человеческая жизнь должна изучаться как целое (т.е. все стадии онтогенеза - от рождения до смерти). 3. Саморазвитие и самореализация - базовые цели человеческого существования (они создают значение и смысл). 4. Существуют три базовые жизненные тенденции: потребность в удовольствии, потребность в поддержке и безопасности и потребность в креативном достижении. 5. Каждый индивид имеет глубинную потребность интегрировать эти базовые потребности в модель, которая характеризуется как идентичность данной личности. 6. Каждый индивид сталкивается с необходимостью балансировать конфликтные тенденции или полярности с помощью души. 7. Вина и тревожность не являются исключительным результатом “происков” суперэго, но часто являются следствием неудачи в утилизации собственного креативного потенциала или неудачи в создании осмысленного стиля жизни. 8. Личность - постоянно изменяющееся и одновременно стабильное в течение всей жизни стремление к реинтеграции и соединению полярных тенденций. Ключевые понятия гуманистической психологии (см. А. Маслоу, А.Гольдштейн, К.Роджерс, Дж. Рин и др.): потребность в самореализации (по Маслоу - это источник любой деятельности), целостность, уникальность, процесс личностного роста. Слайд 10 В целом гуманистический подход в артгерапии базируется на трех философских предположениях: 1. He бывает людей “умственно больных”, бывают люди, столкнувшиеся со специфическими проблемами. Отсюда помощь - усиление желания жить, развитие способности находить смысл и делать жизненный стиль максимально креативным. 2. Неспособность успешно реализоваться (самоактуализироваться) в жизни присуща более или менее всем людям на различных стадиях жизни (см. жизненные кризисы). 3. Результаты самоактуализации стерильны до тех пор, пока личность не будет в состоянии сформулировать собственные трансцендентные цели, которые и делают жизнь духовной. Цель гуманистической арттерапии - развитие сбалансированной личности, которая может держать равновесие между полярностями (например, любовь -ненависть, слабость - сила, уединенность - близость, кооперация - состязание, зависимость - независимость, доминирование - подчинение, надежда - отчаяние и пр.). Слайд 11 Для достижения этой цели необходимо уточнить глобальные цели индивида. Отсюда возникают задачи гуманистической арттерапии - расширение горизонтов личности: - поддержка (развитие) целостности жизни - достижение подлинной индивидуальности - движение от автономности к близости в межличностных связях - формулирование базовых жизненных целей - выработка подлинных перспектив в жизненном кругу - адекватное принятие внутренних жизненных кризисов (см., например, понятие “конструктивного одиночества”) - использование эмпатии и интуиции в развитии более глубоких уровней символической коммуникации. Из перечисленных задач становится явным основное методологическое положение - различные модальности креативного выражения представлены рисованием, танцами, движением, музыкой, поэзией, драмой. Они максимально должны быть все, так как это увеличивает возможности индивида. Кроме того, процесс “избавления от болезни” (ilness) и процесс “исцеления” (появление цели) - это разные направления, и второе делает первое возможным. Слайд 12 4. Экзистенциальная арттерапия, приняв базовые положения гуманистической психологии о подходах к личности, дополнила их представлением о неизбежности экзистенциальных переживаний и кризисов, данных индивиду на символическом уровне. А символический уровень существования - это характерная особенность человека как вида. Арттерапия - изменение (воссоздание, трансгрессия и т.п.) символического уровня индивида на данной стадии развития (в норме) и восстановление нарушенного, искаженного символического процесса (в патологии). Символы не даны нам от рождения, существуют определенные этапы их развития [100, 120]: 1. Предперцепция (уровень ощущений, нейро-психологический феномен) 2. Образование гештальта, когда первичные ощущения организуются в объект, а объект уже осознается (и человеком, и животными) 3. Полный гештальт - только теперь есть возможность иметь нечто в ментальном плане, не представленное в ощущениях. Это реальная абстракция и концептуализация. Исходя из этих положений, любая психическая патология в первую очередь - патология символического процесса. Такая дисфункция характерна для любых расстройств - от шизофрении до афазии. Бере описал три клинических “поля”, где особенно ярко видна патология символического процесса: умственная отсталость, шизофрения и органические поражения мозга. Мы можем рассмотреть патологию символического процесса на этих трех вариантах. При умственной отсталости возникает мощная фиксация в одном образе (например, какое бы задание не давалось, ребенок рисует везде “солнышко”). Превращая этот рисунок в нечто другое и разное, можно расширить образ, а следовательно, “съехать” с этой жесткой фиксации. При шизофрении возникает потеря способности распознавать и дифференцировать различие между реальным объектом и его “представительством”. Многие арттерапевты приводят примеры, в которых больные шизофренией (взрослые и дети) восстанавливали способность символизировать и увеличивали свою чувствительность по отношению к реальности через регулярное рисование, при котором отделяется фантазия от реальности (например, от “я - птичка” к “я - человек” через длинную серию последовательных рисунков птиц и людей). При органических поражениях особенно эффективно восстановление символического процесса идет при афазиях, когда полностью потеряна возможность “произносить” идеи. Пока это все на уровне эксперимента. Так, больному с поражением левого полушария дается задание рисовать левой рукой. Терапевт добивается более полного распознавания образов и форм. Язык - максимально символическая система, стоящая в центре индивидуального развития. “Утерянный” язык как символическая система может быть восстановлен через восстановление зрительной символической системы. Эти поиски подтверждаются и нейрофизиологическими исследованиями. Так, установлено экспериментально, что при поражении определенных зон мозга появляется рисование определенного вида “каракуль”. Следовательно, возможна более точная диагностика и, кроме того, рисуя определенный вид тех же каракуль, больной может через регресс восстановить утраченную функцию, или построить ее на новом основании. Экзистенциальная психотерапия вообще и арттерапия в частности предусматривают возможность “саногенной рефлексии” на различных уровнях сознания ( в зависимости от того, на каком уровне нарушен символический процесс). Слайд 13 5. Трансперсональная арттерапия. Основными положениями этой школы в целом являются следующие: - в каждом человеке существует некое духовное начало («духовное Я») - это духовное начало связано с коллективным бессознательным (как бесконечный ресурс развития, восстановления целостности) - развивающаяся личность есть личность целостная, интегрированная на всех уровнях - доступ к глубинным слоям бессознательного необходим в случаях экстраординарных (тяжелая болезнь, кризис, травма, потеря и т.п.) - подобный доступ возможен только при условии снятия контроля сознания - контроль сознания возможен при использовании измененных состояний сознания - в измененных состояниях сознания возможны трансперсональные переживания (пиковые переживания по А. Маслоу), которые позволяют личности получить доступ к материалу, отсутствующему в опыте данной личности - психологический материал, полученный в подобных переживаниях, в обязательном порядке подлежит возможному осознаванию. В противном случае он может стать разрушающем для личности - подобные переживания возможны для любого человека, но человек должен быть психологически «готов» к восприятию столь глубинных уровней психики. Так, например, одной из техник доступа к глубинным слоям личностного бессознательного и к коллективному бессознательному являются мандалы [118]. С чем связано столь бурное развитие арттерапии в последнее время? С одной стороны, ситуация в мире вообще вызвала быстрое и широкое развитие психотерапии, особенно у нас. Эта ситуация, в свою очередь, провоцирует развитие тех психотерапевтических направлений, которые дают возможность их широкого и оперативного применения. Артгерапия - один из немногих видов психотерапии, практически не имеющих противопоказаний. Она (за исключением некоторых методов) применима в работе со взрослыми и детьми, больными и здоровыми, прекрасно сочетается со многими другими психотерапевтическими направлениями и школами, традиционными и нетрадиционными системами исцеления и оздоровления, образования и воспитания. В частности, работа с рисунком (живописью, лепкой и пр., то есть все, что бытует под названием изотерапии) может быть использована практически везде, где требуется психологическая коррекция, психотерапевтическая помощь или дополнительная диагностика. Артгерапия используется при работе с детьми, взрослыми, пациентами с пограничными расстройствами, психическими больными, в индивидуальной и групповой психотерапии. Кроме того, артгерапия может быть дополнением практически к любым другим методам и направлениям психотерапии и сама дополняться множеством самых разнообразных техник и приемов.Техники работы с рисунком не обязательно требуют художественной подготовки и способностей арттерапевта, но обязательна специальная именно арттерапевтическая подготовка, чего в нашей стране до сих пор не существует (подавляющее большинство работающих специалистов является своего рода «самоучками» в области арттерапии). В то же время артгерапия открывает невиданный простор для творческих поисков психолога (любые виды психокоррекции, расширение диагностических методов, развитие личности, семейные и детско-родительские отношения, жизненные, возрастные и экзистенциальные кризисы, психологические травмы), психотерапевта (психические заболевания, пограничные состояния, многие органические поражения и расстройства, посттравматическая психотерапия, умственная отсталость и т.д.), артпедагога (педагогическая коррекция, дефектология, одаренные дети, специальное обучение, эстетическое воспитание, формирование личности ребенка и т.п.). Все перечисленное делает арттерапию чрезвычайно привлекательной для специалистов самых различных профессий и часто, к сожалению, обманчиво простой в использовании. Бытует мнение, что если вы предложили кому-то порисовать, то все его проблемы будут тут же решены. Естественно, это совсем не так. Слайд 14 5.3. Направления арттерапииОсновные направления арттерапии соответствуют основным направлениям искусства. Следовательно, можно выделить следующие наиболее существенные и распространенные направления. Арттерапия (arttherapy) К этому направлению относится, как уже отмечалось выше, искусства визуального ряда - рисунок, все виды живописи, монотипии, мозаики, коллажи, грим, боди-арт, маски, все виды лепки, куклы, марионетки, инсталляции, фотографию и многое другое. Это наиболее разработанное направление, имеющее огромное количество техник, приемов, методик. Именно с рисунка начиналась история арттерапии как психотерапевтического направления. Достоинствами арттерапии является отсутствие противопоказаний, относительная простота в применении, богатство материалов, возможность использовать техники и приемы арттерапии практически в сочетании с любыми другими психотерапевтическими направлениями. В настоящее время арттерапия (в данном контексте) является наиболее разработанным, чаще всего используемым и наиболее простым в техническом исполнении видом терапии искусством (Аллан Д., Арнхейм Р., Ассаджиоли Р., Белякова Е.П., Бурно М.Е., Бурковский Г.В., Винникот Д., Гнездилов А.В., Копытин А.И., Колошина Т.Ю., Назлоян Г.М., Серов Н.В., Смирнов А.А., Юнг К и др.). Музыкотерапия (music therapy). Вряд ли надо объяснять, от какого вида искусства произошло это направление. Существует много видов и направлений музыкотерапии (сочинение музыки, исполнение на различных инструментах, вокалотерапия, опера как пение с драматизацией и т.п.). Как одно из наиболее древних (если можно так сказать, архетипических видов творчества Homo sapiens), это чрезвычайно богатое по силе воздействия, по широте возможностей, существующему эмпирическому материалу направление. Однако в силу огромной ассоциативной нагруженности (как чисто психологической, индивидуальной, так и социо-культурной), музыка легко превращается из «лекарства» в «оружие». Работая с музыкой надо все время помнить, что мы «беззащитны» перед ней: музыка воздействует на глубокие структуры мозга, минуя контроль сознания. Это известно уже много тысячелетий. Непродуманное использование воздействия музыки на человека может привести к разрушительным последствиям и непредсказуемым ситуациям. Используя музыку в психотерапевтической работе, надо быть очень осторожным, так как конкретная музыка актуализирует очень длинную цепочку ассоциаций, проследить которую клиент (и консультант) не может. Тем не менее, музыка использовалась и будет использоваться как своеобразный катализатор, она применима в любых методологических системах. |