Илон Маск. Tesla, spacex и дорога в будущее

• Название: Tesla, spacex и дорога в будущее
• Анкор: Илон Маск
• Дата: 04.09.2022
• Размер: 3.43 Mb.
• Имя файла: Илон Маск.docx
• Тип: Документы; #661310
• страница: 23 из 28

Прим. ред.

ное средство можно производить. «Думаю, сдедаем штуки две или три, но не больше, — сказал Маек газете Independent. — Мне кажется, ры­нок сбыта для подводных автомобилей весьма невелик».

С другой стороны, самой продаваемой должна стать модель третьего поколения, или Model 3, — по крайней мере, Маек так считает. Этот четырехдверный автомобиль, который выйдет в 2017 году, будет стоить около 35 тысяч долларов, и именно по его продажам станет понятно, насколько Tesla сумела изменить мир. Компания собирается продать сотни тысяч единиц и ввести электромобили в широкий обиход. Для сравнения: BMW продает около 300 тысяч Mini и 500 тысяч BMW третьей серии в год. Tesla будет стремиться к аналогичным объемам. «Я полагаю, Tesla должна производить много автомобилей, — сказал Маек. — Если мы продолжим расти такими темпами, думаю, Tesla ста­нет одной из самых влиятельных компаний на планете».

Tesla уже потребляет огромную долю литий-ионных аккумуляторов, выпускаемых в мире, а для Model 3 их понадобится еще больше. Вот почему в 2014 году Маек рассказал о планах построить так называе­мую Гигафабрику¹, или крупнейшее в мире производство литий-ионных аккумуляторов. На Гигафабрике будет работать около 6500 человек, и с ее помощью Tesla сможет добиться нескольких целей. Во-первых, компания рассчитывает удовлетворить спрос на батареи для автомо­билей Tesla и накопители электроэнергии, продаваемые компанией SolarCity. Во-вторых, Tesla снизит стоимость аккумуляторов, одновре­менно повышая их энергоемкость. Гигафабрику построят совместно с многолетним партнером Panasonic, но управлять ею и отстраивать производственные процессы будет только Tesla. По словам Штробеля, производимые там аккумуляторы окажутся принципиально дешевле и лучше нынешних. Благодаря этому Tesla не только сможет продавать Model 3 по запланированной цене в 35 тысяч долларов, но и подготовит почву для появления электромобилей, способных проехать до 500 миль (около 800 км) без подзарядки.

G
1
igafactory. — Прим. ред.

Если Tesla действительно сумеет выпустить доступный автомобиль, способный проехать 500 миль, у нее получится то, что многие в авто­мобильной отрасли годами называли невозможным. А если компания еще и организует сеть зарядных станций по всему миру, то это перекро­ит традиционную схему продажи автомобилей и произведет революцию в их производстве — и ее достижению не найдется равных во всей исто­рии капитализма.

В начале 2014 года компания Tesla продала облигаций на два милли­арда долларов. Возможность получить деньги от инвесторов была для компании невиданной роскошью. С самого момента основания Tesla по большей части находилась на грани банкротства, и всего одна круп­ная техническая ошибка могла вмиг лишить ее перспектив. Благодаря этим деньгам, а также постоянному росту стоимости акций и уверен­ным продажам, у Tesla появилась возможность открыть новые салоны и сервисные центры, одновременно расширяя производственные воз­можности. «Не уверен, что нам прямо сейчас нужны деньги на Гигафа­брику, но я решил выручить их заранее, ведь нельзя предсказать, когда случится полный швах, — сказал Маек. — Может, повлияют внешние факторы или вдруг придется отозвать партию, и тогда нам срочно пона­добятся деньги еще и на другие расходы. Я чувствую себя отчасти как моя бабушка. Она пережила Великую депрессию и очень трудные вре­мена. Такие вещи надолго остаются с тобой. Я даже не знаю, можно ли совсем от них избавиться. Да, сейчас мне радостно, но есть и тянущее чувство, что все может закончиться. Даже в пожилом возрасте, когда было очевидно, что бабушка точно не будет голодать, у нее осталось особое отношение к еде. В ситуации с Tesla я решил выручить поболь­ше денег как раз на случай, если произойдет катастрофа».

Однако у Маска хватило оптимизма в отношении Tesla, чтобы рас­сказать мне о довольно причудливых планах на ее счет. Он надеется переделать головной офис в Пало-Альто, чему наверняка обрадуются’ сотрудники. Это здание с маленьким вестибюлем в стиле восьмидеся­тых и кухней, где становится тесно, если два человека одновременно пытаются сделать хлопья ™ с молоком, и без излишеств, характерных

для типичных детищ Кремниевой долины. «Мне кажется, штаб-кварти­ра Tesla выглядит хреново, — сказал Маек. — Мы приведем ее в по­рядок, но на уровень Google замахиваться не будем. Чтобы тратить . деньги так, как Google, нужно загребать их лопатой. Но офис станет гораздо приятнее, и еще мы устроим там ресторан». Конечно, у Маска нашлись идеи и для механических усовершенствований. «Сейчас у всех в вестибюлях есть горки, — сказал он. — А я подумываю установить на заводе во Фримонте американские горки — то есть самые настоя­щие. Садишься на них и ездишь по заводу, да еще и вверх-вниз. Такого нет ни у кого. Может быть, и в SpaceX их поставим, только побольше, ведь там у нас уже десять зданий. Наверное, будет очень дорого, но мне нравится эта идея».

Поразительно, что Маек по-прежнему готов все потерять. Он соби­рается построить не одну Гигафабрику, а несколько. И все это должно быть проделано быстро и безупречно, чтобы к запуску Model 3 выда­вать батареи в огромных количествах. Если надо, Маек построит вто­рую Гигафабрику, чтобы она конкурировала с Гигафабрикой в Неваде. «Мы не хотим никем манипулировать, — сказал Маек. — Просто все обязательно надо сделать вовремя. Если, ровняя площадку и заклады­вая фундамент, мы увидим, что под нами чертово индейское кладбище, дело труба. Тут не скажешь: „Вот засада. Ну, давайте вернемся на дру­гое место, которое мы тоже рассматривали, и за полгода все нагоним^I. Полгода для этой фабрики — очень много. Все равно что терять мил­лиард долларов в месяц^II. Если мы инвестируем во фримонтский за­вод, чтобы он утроил объемы со 150 тысяч автомобилей в год до 450 или 500, наймем и обучим персонал, а потом сядем и будем ждать, пока заработает фабрика батарей, то получится, что мы выбрасываем деньги в топку, словно они вышли из моды. Думаю, так можно и убить компа­нию. Пауза в полгода — вроде как при Дарданеллах. Надо заряжать сразу после залпа, а не ждать, как идиоты, два часа, пока турки не вер-

нутся в окопы Важно соблюдать сроки. И придется сделать все воз­можное, чтобы их не сорвать».

Маек никак не может постичь, почему богатые автопроизводители не следуют его примеру. Разве Tesla недостаточно повлияла на потреби­телей и автоиндустрию, чтобы ожидать повышенного спроса на элек­тромобили? «Я думаю, мы подняли планку почти для всех автопроиз­водителей. Мы продали всего 22 тыс. машин в 2013 году, но дали от­расли сильнейший толчок в сторону экологически чистых технологий». Да, литий-ионных батарей действительно уже не хватает, и, кажется, Tesla — единственная компания, которая конструктивно подходит к этой проблеме.

«Конкуренты потешаются над Гигафабрикой, — сказал Маек. — Они считают ее глупой затеей, ведь такими вещами должны заниматься поставщики батарей. Но я знаю их всех, и, поверьте, им не нравится мысль потратить несколько миллиардов на новую фабрику. Здесь мы имеем проблему курицы и яйца: автопроизводители не гарантируют масштабных закупок, поскольку не уверены, что продадут достаточно электромобилей. Поэтому я знаю, что если мы не построим эту чертову фабрику, нам не хватит литий-ионных батарей. И еще я знаю, что никто больше ничего подобного не строит».

Кажется, у Tesla сложилась такая же ситуация, как у Apple после по­явления первого iPhone, и компания Маска готова выжать из нее все, что можно. Целый год конкуренты отмахивались от новинки Apple, но, когда стало ясно, что это настоящий хит, пришлось ее догонять. И хотя образец был прямо перед глазами, у НТС и Samsung ушли годы на соз­дание чего-то подобного. Другие в прошлом великие компании, вроде Nokia и Blackberry, просто не пережили потрясения. Если (и это се­рьезное «если») Model 3 станет настоящим хитом — то есть все люди с деньгами выберут именно ее, потому что все остальные автомобили, ^I

по их мнению, отправятся на свалку истории, — то соперники Tesla окажутся в крайне трудной ситуации. Большинство автопроизводите­лей, пытающихся делать электромобили, покупают громоздкие готовые батареи и не развивают собственные технологии. И как бы им ни хоте­лось отреагировать на появление Model 3, на создание достойной аль­тернативы, вероятнее всего, потребуются годы. Но даже в этом случае запаса батарей может не хватить.

«Думаю, дело будет обстоять примерно так, — сказал Маек. — Ког­да кто-нибудь, кроме Tesla, построит свою Гигафабрику? Возможно, лет через шесть, не раньше. Крупные автоконцерны вечно оглядываются друг на друга. Прежде чем сделать что-нибудь новое, им надо увидеть, как это работает у других. Может, им понадобится лет семь. Надеюсь, что я неправ».

Маек говорит об автомобилях, солнечных панелях и батареях с под­линной страстью, и легко забыть, что все это для него в той или иной степени побочные проекты. Он совершенно убежден, что именно вы­сокими технологиями нужно заниматься во благо всего человечества. Конечно, они принесли ему славу и богатство. Но главная цель Маска остается прежней — превратить человечество в межпланетный вид. Как бы наивно это ни выглядело, сомнений нет: таков смысл его суще­ствования. Маек решил: для выживания человека необходимо устроить колонию на другой планете — и он должен посвятить свою жизнь во­площению этой цели.

Сегодня Маек богат. Принадлежащие ему акции компаний стоят 11,7 миллиарда долларов '. Но десять лет назад, в момент создания компании SpaceX, он обладал куда более скромным капиталом. Он не был баснословно богат, как Джефф Безос, который отвалил собствен­ной аэрокосмической компании Blue Origin огромную кучу денег и по­ручил ей воплотить свою мечту. Если Маек хотел добраться до Марса, ему надо было на это заработать, превратив SpaceX в прибыльный биз­нес. Кажется, это решение обернулось в его пользу — SpaceX научи­

лась делать дешевые и эффективные ракеты и вывела аэрокосмические технологии на новый уровень.

В ближайшем будущем компания попробует расширить свои грани­цы, занявшись полетами в космос с человеком на борту. К 2016 году она хочет провести тестовый пилотируемый полет для НАСА — отправить астронавтов на МКС. Также SpaceX, вероятно, активно займется про­изводством и продажей спутников и, таким образом, выйдет в один из самых прибыльных сегментов аэрокосмического бизнеса. Кроме того, компания начала испытывать Falcon Heavy, гигантскую ракету с самой большой грузоподъемностью в мире, а также запускать ракеты много­разового использования. 10 января 2015 года SpaceX впервые удалось «поймать» первую ступень ракеты на платформу в океане, хотя первый опыт посадки и оказался жестким. В обозримом будущем можно будет проводить такие испытания на земле.

В 2014 году SpaceX начала строительство собственного космодро­ма в Южном Техасе. Компания приобрела десятки акров (1 акр = 0,4 гектара) земли, на которых планирует создать современный пу­сковой комплекс, какого еще не видел мир. Маек хочет значительно автоматизировать процесс, чтобы ракеты сами заправлялись, прини­мали вертикальное положение и взлетали, а компьютеры следили за техникой безопасности. Чтобы бизнес развивался, SpaceX должна за­пускать ракеты несколько раз в месяц, для этого и нужен собственный космодром. А чтобы добраться до Марса, добиться надо будет значи­тельно большего.

«Нам нужно научиться делать запуски несколько раз в день, — сказал Маек. — В долгосрочной перспективе необходимо построить на Марсе базу, которая сможет существовать на самообеспечении. Чтобы это получилось — то есть чтобы на Марсе появился независи­мый город, — нужно отправить туда миллионы тонн оборудования и, возможно, миллионы людей. Так сколько запусков нам потребуется?- Ну, если отправлять по сто человек за раз, что много для такого дол­гого путешествия, то нужно десять тысяч полетов, чтобы переправить туда миллион человек. И сколько времени нужно на десять тысяч залу-

сков? Вылетать на Марс можно примерно раз в два года это значит, лет 40 или 50.

Я думаю, что для каждого полета на Марс придется выводить косми­ческий корабль на „парковочную” орбиту, где он заправится. То есть сначала он истратит часть топлива на дорогу до орбиты, но туда мож­но отправить корабль-танкер, чтобы пополнить баки. Тогда с орбиты реально стартовать на высокой скорости и добраться до Марса за три месяца вместо шести, да еще и с большей загрузкой. У меня нет по­дробного плана для полета на Марс, но, по крайней мере, я знаю один подходящий вариант. Это система на метановом топливе, состоящая из большой ракеты-носителя, космического корабля и, возможно, танке­ра. Думаю, SpaceX к 2025 году разработает носитель и корабль, спо­собные перевезти на Марс много народу и большой груз.

При этом важно добиться экономической целесообразности стоимо­сти полетов на Марс. Если стоимость доставки каждого человека со­ставит миллиарддолларов, никакой колонии на Марсе не будет. А если где-то миллион или 500 тысяч долларов, то, думаю, весьма вероятно, что на Марсе построят город на самообеспечении. В этом случае инте­рес проявит достаточно людей, готовых продать имущество на Земле и переехать. И я говорю не о туризме, а о чем-то вроде переселения в Америку во времена, когда она считалась Новым Светом. Человек переезжает, находит себе дело и устраивается. Если решить транс­портную проблему, то сделать прозрачную герметичную теплицу для жизни будет не так уж и трудно. Но если туда невозможно добраться, все это не важно.

Рано или поздно для того, чтобы Марс был похож на Землю, его при­дется нагреть, и я не знаю, как. Но времени на это уйдет много даже при самых благоприятных обстоятельствах. Где-то, точно не скажу, от сот­ни до тысячи лет. Шанс, что терраформирование произойдет при моей ^I

жизни, нулевой. Ну не нулевой, а 0,0001 %. И с Марсом меры придется принимать самые радикальные» *.

Несколько месяцев по ночам Маек мерял шагами свой дом в Лос-Ан­желесе, размышляя об этих планах и обсуждая их с Райли, на которой вновь женился в конце 2012 года^{I II}. «Понимаете, мало с кем вообще

можно говорить о таких вещах», — сказал Маек. Во время таких бесед он нередко мечтал вслух, в частности о том, чтобы оказаться первым на Красной планете. «Он совершенно точно хочет стать первым чело- ■веком на Марсе, — сказала Райли. — Ия умоляла его отказаться от этой идеи». Может, Маску нравится дразнить жену, а может, он скром­ничает, но во время наших вечерних разговоров он отрицал подобные амбиции. «Я бы отправился в первое путешествие на Марс только при полной уверенности, что в случае моей смерти со SpaceX все будет в порядке, — сказал он. — У меня есть такое желание, но нет необхо­димости. Моя главная цель — не полететь на Марс, а добиться, чтобы это смогли сделать большие группы людей». Возможно, Маек вообще не полетит в космос. Он не собирается участвовать в запланирован­ных тестовых полетах SpaceX. «Вряд ли стоит это делать, — объяснил он. — Ведь глава Boeing не испытывает новые самолеты. У меня такая же ситуация. Это было бы несправедливо по отношению к SpaceX и бу­дущему космических исследований. Может, я окажусь на борту после трех-четырех лет успешных полетов. Но, честно говоря, если я никогда не полечу в космос, ничего страшного. Смысл в том, чтобы по максиму­му продлить жизнь человечества в целом».

Трудно оценить, насколько серьезно обычные люди воспринимают Маска, когда он говорит такие вещи. Пару лет назад большинство от­несло бы его к категории людей, превозносящих реактивные ранцы, роботов или любой тренд, по которому в данный момент сходит с ума Кремниевая долина. Но потом на счету Маска стали появляться на­стоящие достижения, и из любителя поговорить он превратился в че­ловека дела, одного из самых почитаемых в Долине. Тиль наблюдал за созреванием Маска — как тот превращается из целеустремлен­ного, но неуверенного в себе генерального директора PayPal в уве­ренного главу компаний, которого уважают тысячи людей. «С годами

о мире, — это я. Он как-то сказал: „Послушаю-ка я ее и разберусь, что там". То есть Илон ценит мое мнение о жизни и сотов слушать. Я подумала, это многое говорит о человеке — он старается. Ну и, кроме того, я любила его и скучала».

он во многих отношениях вырос, как мне кажется», — сказал Тиль. Больше всего он впечатлен способностью Маска находить блестя­щих, амбициозных профессионалов и забирать их к себе. «На него работают самые талантливые люди в аэрокосмической отрасли, и то же самое происходит с Tesla: если вы одаренный инженер-механик, которому нравится делать автомобили, вам захочется работать в этой компании, потому что, вероятно, нигде больше в США не получится заниматься чем-то новым и интересным. Обе компании были созданы с расчетом побудить критическую массу талантливых людей работать над действительно вдохновляющими вещами». Тиль считает, что цель Маска — отправить людей на Марс — надо воспринимать серьезно, поскольку она дает человечеству надежду. Не каждый готов разделить эту миссию, но важен сам факт, что есть тот, кто содействует иссле­дованию космоса и расширяет границы наших технических возмож­ностей. «Цель послать человека на Марс вдохновляет неизмеримо больше, чем вещи, которыми занимаются в космосе другие люди, — сказал Тиль. — Это своего рода возвращение „назад в будущее". Кос­мическая программа постепенно деградировала, и мы утратили опти­мистичный взгляд на будущее, который был у нас в начале 1970-х. SpaceX демонстрирует, что это будущее можно вернуть. Так что Илон делает очень ценные вещи».

Настоящие приверженцы Маска проявили себя в полную силу в ав­густе 2013 года, когда он показал проект под названием «Гиперпетля» Это сооружение, которое должно стать новым средством транспор­та, представляет собой большую пневматическую трубу, похожую на устройство для пневмопочты. Маек предложил связывать города, например Лос-Анджелес и Сан-Франциско, с помощью таких труб, установленных на эстакадах, и пускать по ним капсулы с людьми и ав­томобилями. Подобные идеи предлагались и раньше, но детище Маска отличают уникальные элементы. В трубе предусмотрено низкое дав­ление, а капсулы должны парить на воздушной подушке, которая соз-

В оригинале: « Hyperloop» (англ.). — Прим. ред.

д
350 км, по прямой — 300 км. —

ается подозьями в их основании. Капсулу будут запускать с помощью электромагнитного импульса, а моторы, размещенные вдоль трубы, при необходимости придадут дополнительное ускорение. Это позволит •капсулам двигаться со скоростью 800 миль в час (1287 км/ч), а зна­чит, дорога от Лос-Анджелеса до Сан-Франциско займет минут 30. Все это, конечно, будет работать на солнечных батареях и соединять города на расстоянии не более тысячи миль (примерно 1,6 тыс. км) друг от дру­га. «Проект имеет смысл для таких расстояний, как от Лос-Анджелеса

о о

до Сан-Франциско', от Нью-Йорка до Вашингтона^{I II}, от Нью-Йорка до Бостона^III, — сказал он тогда. — При дистанции больше тысячи миль стоимость трубы будет неоправданно высока, да и кому понравятся тру­бы везде и всюду. Не хочется жить в Труболандии».

Маек обдумывал «Гиперпетлю» несколько месяцев и обсуждал идею с друзьями. Впервые он рассказал о ней кому-то за пределами ближай­шего круга в одном из наших интервью. Маек сообщил мне, что идея родилась благодаря его ненависти к проекту высокоскоростного желез­нодорожного сообщения, предложенного штатом Калифорния. «Сверх­скоростной экспресс за 60 миллиардов, который они предлагают, будет самым медленным из поездов такого типа в мире, а стоимость мили — самой высокой, — сказал Маек. — Они собираются ставить рекорды наоборот». На таком экспрессе люди смогут добираться из Лос-Андже­леса в Сан-Франциско где-то за два с половиной часа, а пустить его собираются — внимание! — в 2029 году. Сегодня перелет между эти­ми городами занимает примерно час, а поездка на автомобиле — пять часов, так что поезд окажется весьма посредственным решением, и это особенно бесило Маска. Он утверждал, что «Гиперпетля» будет стоить

от шести до десяти миллиардов, а по скорости опередит самолет. Лю­ди смогут заезжать в капсулы на своих автомобилях и выезжать из них в другом городе.

Изначально Маек вытащил на свет идею «Гиперпетли» только для того, чтобы публика и законодатели отказались от высокоскоростного поезда. Он не собирался на самом деле строить эту систему, он хотел лишь показать людям, что существуют более креативные идеи, кото­рые могут действительно решить насущные проблемы и содействовать развитию государства. Теперь немного везения — и строительство ско­ростной железной дороги действительно могли отменить. По крайней мере, так объяснял мне Маек в переписке по электронной почте и в те­лефонных разговорах, прежде чем объявить о своей идее. «В дальней­шем, возможно, я буду финансировать или консультировать проект „Гиперпетля“, но сейчас мне нельзя спускать глаз ни со SpaceX, ни с Tesla», — написал он.

Однако настрой Маска поменялся после того, как он выпустил до­кумент с подробным описанием «Гиперпетли». Первым о нем написал журнал Bloomberg Businessweek, чей сайт быстро обрушился, когда люди бросились туда читать об изобретении. Twitter тоже обезумел. Примерно через час после своего заявления Маек устроил телефонную конференцию. Оказалось, в какой-то момент между нашими бесчис­ленными разговорами и этой конференцией он решил все-таки постро­ить «Гиперпетлю». Он заявил журналистам, что подумает о создании хотя бы опытного образца, чтобы показать жизнеспособность своей технологии. Некоторые увидели здесь повод для насмешек. «Милли­ардер показал воображаемый космический поезд, — дразнился блог о Кремниевой долине Valleywag. — Нам очень нравится маниакаль­ное упорство Илона Маска, ведь были времена, когда электромобили и частные полеты в космос тоже казались глупостью. Но еще глупее было бы считать это не дикими фантазиями очень богатого человека, а чем-то иным». Однако, в отличие от ранних дней Tesla, когда нападки были обычным делом, на этот раз Valleywag оказался в меньшинстве. Похоже, люди поверили в Маска. Я думаю, что это удивило его и за­ставило решиться на создание прототипа. Забавно, когда жизнь стано­вится подобной вымыслу: Маек действительно стал больше всех в ми­ре походить на Тони Старка и уже не мог разочаровать своих горячих .поклонников.

Вскоре после объявления о «Гиперпетле» Шервин Пишевар, ин­вестор и друг Маска, собравшись в Белый дом на полуторачасовую встречу с президентом Обамой, прихватил подробные спецификации проекта. «Президент пришел в восторг от этой идеи, — сказал Пи­шевар. — Его помощники изучили документы и в апреле 2014 года устроили Маску и Обаме встречу с глазу на глаз». После этого Пи­шевар, Кевин Броган и бывший менеджер PayPal Дэвид Сакс создали компанию под названием Hyperloop Technologies Inc. Они надеются построить первый участок от Лос-Анджелеса до Лас-Вегаса, по кото­рому люди по идее смогут добираться из одного города в другой за де­сять минут. Сенатора от Невады Гарри Рида тоже познакомили с этой идеей, и теперь компания собирается купить права на пользование землей вдоль федеральной автомагистрали номер 15, чтобы осуще­ствить свой проект.

Работая с Маском, такие его сотрудники, как Гвинн Шотвелл и Джей-Би Штробель, помогают развивать все эти замечательные технологии, оставаясь в относительной безвестности. Каждый из них — надежная опора, которая всегда будет находиться в тени. Шот­велл постоянно присутствовала в SpaceX почти с первого дня работы, продвигая компанию вперед, подавляя свое эго и следя, чтобы Маек получил все внимание, которое ему нужно. Штробель в Tesla всег­да был посредником, на которого коллеги могли положиться, если им требовалось что-то донести до Маска, и человеком, который знает все о машинах. Несмотря на положение в компании, Штробель оказался одним из немногих давних сотрудников, которые признались, что нерв­ничают, давая мне интервью для печати. Маску нравится говорить от имени своих компаний, а если кто-то, даже самый преданный топ-ме­неджер, скажет вещь, не соответствующую представлениям Маска или картине, которую он хочет создать для публики, этому человеку не

поздоровится. Штробель посвятил себя электромобилям и не хочет, чтобы какой-нибудь тупой журналист испортил дело всей его жизни. «Я очень стараюсь держаться позади и подавлять свое эго, — сказал Штробель. — На Илона крайне трудно работать — в основном из- за его эмоциональности. Порой он проявляет нетерпение и говорит: „Черт побери! Вот что нам надо сделать!⁴*, а люди рядом впадают в сту­пор, как будто их контузило. Словно он их пугает и вгоняет в какой-то странный паралич. Я стараюсь помочь всем понять его цели и планы. Кроме того, у меня есть собственные задачи, и я слежу, чтобы мы бы­ли на одной волне. И еще я стараюсь, чтобы компания шла в нужную сторону. Но главный всегда Илон. Он добился всего этого, проливая кровь, пот и слезы, и рисковал больше всех остальных. Я безмерно уважаю то, что он сделал. Без Илона ничего бы не было. Я считаю, он заслужил право быть первой скрипкой».

Рядовые сотрудники дают Маску скорее противоречивую оцен­ку. Они восхищаются его целеустремленностью и уважают требова­тельность. Иногда с ним становится настолько трудно, что он кажет­ся зловредным или даже капризным. С одной стороны, коллеги хотят быть ближе к Маску, а с другой — боятся, что он внезапно поменяет свое мнение по какому-нибудь вопросу и что любое взаимодействие с ним повышает риск увольнения. Один из бывших сотрудников ска­зал: «Мне кажется, самый серьезный недостаток Илона — полное от­сутствие привязанности к людям и человеческого отношения. Многие без устали работали на него годами, а потом их выбросили на обочину словно мусор, не задумываясь ни на секунду. Возможно, это делалось сознательно, чтобы остальные сотрудники ходили на цыпочках и боя­лись, а может, это такая удивительная способность абстрагироваться от человеческих отношений. Но ясно одно: люди для него были словно боеприпасы — их полностью использовали для конкретной цели, а по­том выбросили».

Специалисты по связям с общественностью SpaceX и Tesla наблю­дали такие проявления чаще, чем сотрудники всех остальных департа­ментов. Маек разделывается с пиарщиками с комическим упорством.

Он сам много занимается их работой — пишет пресс-релизы и кон­тактирует с журналистами по собственному усмотрению. И довольно часто не рассказывает подчиненным о своих намерениях. Перед объ-

Л

явлением о «Гиперпетле» его сотрудники пытались у меня выяснить время и дату пресс-конференции. В других случаях журналисты узна­вали о телеконференции с Маском за считанные минуты до начала. И дело было вовсе не в том, что некомпетентные работники забыли заранее оповестить о событии. Просто Маек проинформировал их о своих планах за пару минут до начала, и они разрывались на части, стараясь удовлетворить его прихоти. Когда Маек поручает пиарщикам работу, ожидается, что они должны приступить сию же секунду и сде­лать все на высшем уровне. В условиях постоянного давления и по­добных сюрпризов некоторые выдерживают считанные недели или месяцы. Другие задерживались на пару лет, но все равно выгорели или были уволены.

Самым вопиющим примером бездушного отношения Маска к со­трудникам стало увольнение Мэри Бет Браун в начале 2014 года. Сказать, что она была его преданным ассистентом, — значит, не ска­зать ничего. Порой Браун чувствовала себя продолжением Маска — единственным существом, имевшим доступ во все его миры. Больше десяти лет она жертвовала ради него личной жизнью, каждую неделю моталась между Лос-Анджелесом и Кремниевой долиной, работала до поздней ночи и по выходным. Однажды Браун подошла к Маску и по­просила, чтобы он повысил ей зарплату до уровня топ-менеджеров SpaceX, потому что на ней держится его график в двух компаниях, она много занимается пиаром и часто принимает управленческие реше­ния. Маек предложил Браун уйти в отпуск на пару недель, во время которых он возьмет на себя ее задачи и оценит, насколько они тяже­лы. Когда она вернулась, Маек заявил, что больше не нуждается в ее услугах и поручил составление своего графика ассистенту Шотвелл. Браун, до сих пор преданная Маску и глубоко уязвленная, не захоте­ла обсуждать со мной эту тему. По словам Маска, она стала слишком уверенно высказываться от его имени и, по правде говоря, ей давно

было пора заняться собственной жизнью. Но в компании ворчали, что главной причиной увольнения стал конфликт Браун с Райли ’.

Так или иначе, со стороны ситуация выглядела ужасно. Тони Старк из «Железного человека» ни за что не уволил бы Пеппер Потс. Он обо­жает ее и будет защищать до конца своих дней. Пеппер единственный человек, которому Тони по-настоящему доверяет, ведь она была рядом в горе и радости. Поэтому увольнение Браун, да еще такое бесцере­монное, стало для сотрудников SpaceX и Tesla настоящим скандалом. Они окончательно уверились в жестком стоицизме Маска и приобщили историю об уходе Браун к прочим легендам о поразительной бесчув­ственности своего босса. Туда же входят предания о монументальных нагоняях, которые Маек устраивал сотрудникам, осыпая их язвитель­ными упреками. Кроме того, наблюдатели связывают это поведение с другими странностями Маска. Как известно, опечатки в электронных письмах раздражают его до такой степени, что порой он не способен прочесть сам текст. Находясь на людях, он, к примеру, может посре­ди ужина встать из-за стола и безо всяких объяснений отправиться смотреть на звезды — просто потому, что не терпит дураков и пустые разговоры. Сложив все эти составляющие, десятки людей поделились со мной выводом, что Маек страдает расстройством аутического спек­тра и ему трудно учитывать эмоции других людей и заботиться об их благополучии.

В наши дни про людей с некоторыми странностями любят гово­рить — особенно в Кремниевой долине, — что они страдают аутизмом или синдромом Аспергера. Так бытовое понимание психологии с легко- ^I

стью применяется к расстройствам, которые по определению с трудом поддаются диагностике и даже описанию. Присвоить этот ярлык Маску было бы так же легко, как и безответственно.

. С близкими друзьями и родственниками Маек ведет себя не так, как с сотрудниками — даже с теми, кто проработал рядом с ним очень дол­го. В своем кругу он дружелюбен, весел и крайне эмоционален '. Воз­можно, он не станет задавать другу стандартные вопросы о детях, но ^I

сделает все, что в его немалой власти, если ребенок этого друга заболе­ет или попадет в неприятности. Он готов всеми средствами защищать близких и при необходимости разделаться со всяким, кто причинит вред ему или его друзьям.

Поведение Маска больше соответствует типажу, который нейропси­хологи называют «сильно одаренным». Такие люди в детстве демон­стрируют исключительный интеллект и получают максимальные ре­зультаты тестов IQ. Довольно часто эти дети видят в окружающем ми­ре недостатки, своего рода сбои в системе, и создают в уме логичные способы решения проблем. Призвание Маска — сделать людей меж­планетным видом — отчасти объясняется большим влиянием научной фантастики и высоких технологий. Но таков моральный императив, ко­торый движет им с детства. В той или иной форме это всегда было его главной задачей.

Возможно, все проявления Маска — попытки избавиться от экзи­стенциальной депрессии, которую он переживает всеми фибрами ду­ши. По его мнению, человек находится на грани гибели и в плену само­ограничений, и Маек хочет исправить ситуацию. А те, кто предлагает неудачные идеи на совещаниях и делает ошибки в работе, мешают ему и замедляют прогресс. Не то чтобы эти люди вызывали у него личную неприязнь. Просто их ошибки способствуют возможной гибели челове­чества — и мучают Маска. Недостаток эмоций с его стороны сигнали­зирует, что порой Маек чувствует себя единственным человеком, осо­знающим важность своей миссии. Он не такой чувствительный и терпи­мый, как другие люди, потому что ставки слишком высоки. Сотрудники должны изо всех сил помогать в решении проблем — или уйти с дороги.

Маек довольно прямо говорит об этих тенденциях. Он умоляет других понять, что не гоняется за сиюминутными возможностями в мире бизне­са, а пытается решить проблемы, которые гложут его годами. Во время наших бесед Маек снова и снова возвращался к этой мысли, настоя­тельно подчеркивая, как давно он размышлял об электромобилях и по­летах в космос. Тем же мотивированы и его поступки. Когда в 2014 году Маек объявил, что Tesla откроет свободный доступ ко всем своим патен­

там, аналитики увидели здесь рекламный трюк, искали скрытый смысл или какую-то уловку. Но для Маска такое решение было очевидным. Он хочет, чтобы люди производили и покупали электромобили. В его представлении от этого зависит будущее человека. Если открытый до­ступ к патентам Tesla облегчит производство электромобилей для дру­гих компаний, выйдет польза для всего человечества, а значит, так тому и быть. У циника такая мысль вызовет вполне понятную насмешку. Но Маек запрограммирован на подобное поведение и склонен искренне объяснять ход своих мыслей — порой даже слишком искренне.

Ближе всего к Маску оказываются люди, которые могут принять его логику™'. Это те, кто способен разделить его цели и в то же время обеспечить ему интеллектуальные стимулы для их достижения. Спро­сив меня как-то за ужином, не считаю ли я его сумасшедшим, он в не­котором роде испытывал меня. Ранее мы уже достаточно пообщались, чтобы мой интерес к его работе стал очевидным. Он уже начал доверять мне и проявлять откровенность, но хотел в последний раз убедиться, что я действительно понимаю важность его предприятия. Многие его близкие друзья проходили гораздо более масштабные и сложные испы­тания. Они инвестировали в его компании. Защищали его от критиков. Помогли не разориться в 2008 году. Они доказали свою верность и Ма­ску, и его миссии.

Люди из отрасли высоких технологий склонны считать, что по целе­устремленности и размаху амбиций Маек может сравниться с Биллом Гейтсом и Стивом Джобсом. «Илон так же, как и они, высоко ценит технологии, по-визионерски не видит препятствий и полон решимости добиваться долгосрочных целей, — сказал Эдвард Юнг, вундеркинд, который работал на Джобса и Гейтса, а в итоге стал главным разра­ботчиком архитектуры ПО в Microsoft. — Он так же хорошо чувствует потребителя, как Стив, и при этом умеет находить отличных сотрудни­ков за пределами своей зоны комфорта, что больше похоже на Билла. Представляете, как было бы здорово, если бы у Билла и Стива с помо­щью генной инженерии появился ребенок? А может, если проанализи­ровать геном Илона, окажется, что так и есть?» Стив Джарветсон, вен­

чурный капиталист, который инвестировал в SpaceX, Tesla и SolarCity, работал на Джобса и хорошо знает Гейтса, тоже описал Маска как усовершенствованную комбинацию первого и второго. «Как и Джобс, Илон не терпит посредственных или плохих работников, — заметил Джарветсон. — Ноя бы сказал, что он приятнее Джобса и несколько утонченнее Билла Гейтса» '.

Но чем больше вы знаете о Маске, тем труднее определить его место среди собратьев. Джобс тоже возглавлял две большие корпорации, ка­ждая из которых изменила свою отрасль, — Apple и Pixar. Но на этом практическое сходство заканчивается. Джобс тратил гораздо больше энергии на Apple, чем на Pixar, — в отличие от Маска, который равно­мерно распределяет ее между обеими компаниями, а все, что остается, отдает SolarCity. Кроме того, Джобса отличало легендарное внимание к деталям. Но никто бы не сказал, что он распространил свое влияние на большинство текущих операций, как это сделал Маек. Однако под­ход Маска имеет свои ограничения. Он гораздо менее искусен в мар­кетинге и взаимодействии с медиа. Он не репетирует презентации и не оттачивает речи, но большинство объявлений от имени Tesla и SpaceX делает сам. Например, он может сообщить о важных новостях в пятни­цу после обеда просто потому, что закончил писать пресс-релиз или хо­чет перейти к новой задаче, — но между тем у журналистов уже начи­наются выходные, а значит, информация останется незамеченной. Для Джобса, напротив, были драгоценны каждая презентация и каждое по­явление перед прессой. Маек просто не может позволить себе роскошь так работать. «У меня нет нескольких дней на подготовку к выступле­нию, — сказал он. — Приходится импровизировать, так что результа­ты бывают разными». ^I

Если же говорить о том, ведет ли Маек отрасль высоких технологий на новые высоты, подобно Гейтсу и Джобсу, тут мнения знатоков расхо­дятся. Один лагерь утверждает, что SolarCity, Tesla и SpaceX не пода­дут особых надежд индустрии, которой нужны настоящие прорывы. Для другого лагеря Маек — реальная сила и ярчайшая звезда надвигаю­щейся технологической революцией.

Экономист Тайлер Коуэн, который в последнее время приобрел из­вестность благодаря глубокомысленным работам о состоянии высо­ких технологий и их будущем развитии, относится к первому лагерю. В книге «Великая стагнация» ¹ Коуэн скорбел из-за отсутствия великих технологических достижений и утверждал, что развитие американской экономики замедлилось, а заработки стали понижаться. «Образно го­воря, американской экономике где-то с начала XVII века было легко срывать плоды, низко висящие на ветках. Была бесплатная земля, мно­го иммигрантской рабочей силы и мощные новые технологии, — писал он. — Нов последние сорок лет этих плодов не хватает, а мы предпо­читаем притворяться, что их по-прежнему много. Мы не признаем, что уперлись в технологический тупик — ветки наших деревьев обнажи­лись. Вот и все. Именно в этом и состоит проблема».

В следующей книге под названием «Среднего больше не будет»^{I II} Ко­уэн предсказал неромантичное будущее, в котором между «имеющи­ми» и «не имеющими» проляжет пропасть. В будущем Коуэна огром­ный прогресс в развитии искусственного интеллекта приведет к отказу от многих видов деятельности, которые сегодня создают массу рабочих мест. В этих условиях успеха добьются очень умные люди, способные дополнять машины и эффективно работать с ними в команде. А что же безработные массы? Ну, многим из них придется работать на «господ», которые будут нанимать целые команды нянь, домработниц и садов­

ников. Если Маек и делает вещи, способные приблизить человечество к более оптимистичному будущему, Коуэн их не видит. По его мысли, сегодня найти по-настоящему революционные идеи гораздо труднее, чем в прошлом, поскольку мы уже истощили источник великих откры­тий. Во время презентации своей книги Коуэн описывал Маска не как гениального изобретателя, а как позера, да еще и не особо успешно­го. «Я думаю, мало кому есть дело до полетов на Марс, — сказал Ко­уэн. — Похоже, это весьма дорогой способ содействовать развитию технологий. А тут еще и объявление о „Гиперпетле“. Не думаю, что он действительно собирается ее строить. Сразу начинаешь задумываться, не хочет ли он таким образом сделать рекламу своим компаниям. В слу­чае с Tesla успех возможен. Но и здесь настоящие проблемы отодви­гаются на задний план. Электроэнергию все равно надо вырабатывать. Не факт, что он так сильно подрывает традиции, как может показаться наблюдателям».

Сходные опасения выразил Вацлав Смил, почетный профессор уни­верситета Манитобы. Билл Гейтс высоко оценил его работы об энер­гетике, состоянии окружающей среды и промышленном производстве. В одной из последних книг, «Сделано в США» («Made in the USA»), он описывает славное прошлое Америки как индустриальной державы, за которым последовал удручающий спад промышленного производства.

Всем, кто считает, что американцы переживают естественный и раз­умный переход от занятости в производстве к более высокооплачива­емой работе с информацией, хорошо бы прочесть эту книгу и увидеть долгосрочные последствия этого сдвига. Смил на многочисленных примерах показывает, как производственная деятельность ведет к мас­штабным инновациям и создает огромную экосистему рабочих мест, в которой действуют талантливые технические специалисты. «Напри­мер, когда лет тридцать назад США перестали делать практически все „потребительские" электронные устройства и дисплеи, одновременно была утрачена возможность разрабатывать и массово производить усо­вершенствованные плоские экраны и батареи, то есть два вида продук­ции, абсолютно необходимых для портативных компьютеров и сотовых

телефонов, крупномасштабный импорт которых продолжает увеличи­вать отрицательное торговое сальдо США», — пишет Смил. Чуть ниже в книге он подчеркивает, что аэрокосмическая отрасль в частности — огромное благо для американской экономики и один из главных ее экс­портеров. «Сохранение конкурентоспособности в этом секторе должно стать одним из важнейших направлений в борьбе за рост экспорта из США. И большая доля продаж в данной отрасли должна приходиться на экспорт, поскольку самым крупным авиакосмическим рынком в сле­дующие двадцать лет будет Азия, прежде всего Китай и Индия, и аме­риканские производители самолетов и авиационных двигателей должны этим воспользоваться».

Смил сокрушается, что США все менее способны конкурировать с Китаем, и при этом не видит в Маске и его компаниях способности противостоять этой тенденции. «Будучи, помимо всего прочего, исто­риком технического прогресса, я просто обязан сказать, что Tesla — абсолютно не оригинальная и перехваленная игрушка для позеров, — сказал мне Смил. — Последнее, в чем нуждается страна, где 50 мил­лионов человек используют продовольственные талоны и у которой долг ежемесячно увеличивается на 85 миллиардов, — полеты в космос, особенно если речь идет о развлечении для супербогатых. А эта идея с „петлей“ — одурачивание людей, не знающих физики даже на уровне детского сада, с помощью очень древнего и давно известного мыслен­ного эксперимента в кинетике... В Америке много изобретателей, но в их рядах Маек окажется далеко позади».

Эти резкие заявления удивительны, если учесть, какие вещи Смил превозносит в своей недавней книге. Он тратит немало времени, чтобы показать влияние вертикальной интеграции Генри Форда на прогресс автомобильной отрасли и американской экономики в целом. Кроме того, он много пишет о развитии так называемых «мехатронных ма­шин», требующих много электроники и программного обеспечения. «К 2010 году в электронных системах обычного седана стали использо­вать больше разных типов программного обеспечения, чем нужно для управления новейшим авиалайнером Boeing, — пишет Смил. — Аме­риканская промышленность превратила современные машины в уди­вительные мехатронные автоматы. Кроме того, первое десятилетие XXI века принесло разнообразные инновации — от использования но­вых материалов (например, композитов в авиастроении и наноматериа­лов) до беспроводной электроники».

Критики склонны причислять Маска к легкомысленным мыслителям, и эта тенденция вытекает прежде всего из недопонимания, чем на са­мом деле занимается Маек. Похоже, когда людям вроде Смила попада­ется статья или телепередача о надеждах Маска попасть на Марс, они сразу сваливают его в одну кучу с энтузиастами космического туризма. Однако Маек редко говорит о туризме, он с первого же дня ориенти­ровал SpaceX на работу в промышленном секторе аэрокосмической индустрии. Если, по мнению Смила, для американской экономики аб­солютно необходимо, чтобы Boeing продавала самолеты, то ему сле­довало бы порадоваться и успехам SpaceX в коммерческих запусках космических аппаратов. SpaceX производит свою продукцию в США, добилась впечатляющего прогресса в космических технологиях и не меньшего — в изготовлении материалов и производственных техноло­гиях. Есть много оснований утверждать, что SpaceX — единственная надежда США на конкуренцию с Китаем в ближайшие пару декад. Что же до мехатронных машин, то тут SpaceX и Tesla подают пример тако­го гармоничного объединения электроники, программного обеспечения и металлических деталей, о котором конкуренты пока лишь мечтают. И все компании Маска, включая SolarCity, показали впечатляющее умение использовать вертикальную интеграцию, а также превратили производство комплектующих под собственным контролем в настоя­щее преимущество.

Чтобы осознать, как сильно деятельность Маска может повлиять на американскую экономику, возьмите главный мехатронный автомат последних лет — смартфон. До появления iPhone США проявляли се­бя в телекоммуникационной отрасли очень вяло. Все замечательные новые телефоны и мобильные услуги создавались в Европе и Азии, а американским потребителям приходилось ковыряться с устаревшим оборудованием. Когда в 2007 году появился iPhone, все изменилось. Устройство от фирмы Apple не только предложило многие функции компьютера, но и обеспечило дополнительные возможности благодаря лриложениям, сенсорам и сервису определения расположения поль­зователя. Google изменила рынок со своим ПО Android и аппаратами для него, и внезапно США стали движущей силой в отрасли мобиль­ных телефонов. Смартфоны произвели революцию, потому что в них программное обеспечение, аппаратное обеспечение и мобильные услу­ги наконец-то заработали в унисон. Это сочетание позволило выжать максимум из возможностей Кремниевой долины. Всплеск популярно­сти смартфонов привел к индустриальному буму, в котором Apple ста­ла самой дорогой компанией в США¹, а миллионы ее умных устройств распространились по всему миру.

По словам Тони Фаделла, бывшего топ-менеджера Apple, который вывел на рынок iPod и iPhone, появление смартфона говорит о том, что в текущем суперцикле аппаратное и программное обеспечение достиг­ло критической точки зрелости. Электроника стала дешевой и высоко­качественной, а программы — надежными и мощными. Сегодня их вза­имодействие позволяет воплощать идеи, которые давно были обещаны нам в научной фантастике. Компания Google разрабатывает самоуправ­ляемые автомобили и приобрела десятки робототехнических компаний, надеясь объединить роботов и программный код. Компания Фаделла Nest разрабатывает «умные» термостаты и пожарную сигнализацию. У General Electric есть реактивные двигатели, буквально нашпигован­ные сенсорами, которые могут заранее предупреждать механиков-лю- дей о возможных аномалиях. Целый выводок стартапов снабжает ме­дицинские приборы мощным программным обеспечением, которое помогает людям следить за состоянием своего здоровья и ставит им диагнозы. Крошечные спутники запускаются на орбиту по двадцать

В 2011 году Apple стала самой дорогой компанией мира по рыночной капитализации, а в 2012 году — наиболее высоко оцененной компанией в истории человечества. — Прим. ред.

штук за раз, и вместо того, чтобы в течение периода своего функциони­рования выполнять только одно задание, как делали их предшественни­ки, они на ходу перепрограммируются для самых разных коммерческих и научных задач. В калифорнийском городе Маунтин-Вью есть стартап Zee Aero, где работает пара бывших сотрудников SpaceX; он занимает­ся новым секретным видом транспорта. Наконец-то летающий автомо­биль? Не исключено.

Фаделл считает, что Маек работает на переднем крае этого тренда. «Ему не обязательно было так уж изощряться, чтобы сделать электро­мобиль, — сказал Фаделл. — Ноу Маска автоматика выдвигает двер­ные ручки. Он объединил потребительскую электронику с программ­ным обеспечением, пока другие об этом только мечтали. В его компа­ниях, будь то Tesla или SpaceX, которая встраивает компьютерные сети в космические корабли, умеют сочетать классические способы произ­водства с недорогими потребительскими технологиями. Объединив их вместе, можно получить невиданный результат — внезапно мы наблю­даем радикальные изменения. Это скачкообразная функция».

Кремниевая долина ищет преемника на роль Стива Джобса в каче­стве доминирующей и направляющей силы в индустрии высоких тех­нологий, и пока Маек остается наиболее вероятным кандидатом на эту позицию. Сейчас он определенно «самый-самый». Основатели старта­пов, успешные руководители компаний и легендарные личности в от­крытую им восхищаются. И чем прочнее будут позиции Tesla, тем лучше для репутации Маска. Хорошие продажи Model 3 закрепят его репу­тацию редкого человека, способного преображать отрасль, видеть по­требителя насквозь и управлять компанией. Самые экзотические идеи Маска покажутся вполне естественными. «Илон один из немногих лю­дей, которые, мне кажется, достигли большего, чем я сам», — сказал Крейг Вентер, ученый, который расшифровал геном человека и пере­шел к созданию синтетических форм жизни. Он надеется когда-нибудь поработать вместе с Маском над созданием ДНК-принтера для отправ­ки на Марс. Предполагается, что принтер позволит делать лекарства, пищу и полезных микробов для первых поселенцев на планете. «Я ду­маю, по-настоящему колонизировать космос поможет биологическая телепортация, — сказал Вентер. — Мы с Илоном беседовали о такой возможности».

. Один из самых жарких поклонников Маска и одновременно его близкий друг — Ларри Пейдж, генеральный директор и соучредитель Google. Пейдж — среди тех, кто дает Маску временное пристанище в Кремниевой долине. «Он вроде как бездомный, что довольно забав­но, — рассказал Пейдж. — Порой он пишет мне: „Не знаю, где сего­дня ночевать. Можно я приду?" Но ключей я ему пока не давал».

Google инвестировала больше других технологических компаний в амбициозные проекты в духе Маска — самоуправляемые автомоби­ли, роботов и даже в премию наличными для тех, кто сможет сделать дешевый луноход и посадить его на Луну. Но у компании есть набор ограничений и ожиданий, потому что на нее работают десятки тысяч людей, а инвесторы не спускают с нее глаз. По этой причине Пейдж иногда немного завидует Маску, который смог сделать радикальные идеи основой своих компаний. «Если взять Кремниевую долину или руководителей корпораций в целом, о нехватке денег речи не идет, — сказал Пейдж. — Пусть у вас есть эти деньги, их надо куда-то вложить и даже нельзя целиком потратить, но зачем посвящать свое время ком­пании, которая, в сущности, не делает ничего хорошего? Илон в этом плане очень вдохновляет. Он сказал: „Так что я должен сделать в этом мире? Разобраться с автомобилями и глобальным потеплением, а еще сделать людей межпланетным видом". Весьма убедительные цели, а те­перь у него есть компании, чтобы воплотить их в жизнь.

Кроме того, так он получил конкурентное преимущество. Зачем ра­ботать на предприятие из оборонного сектора, если можно пойти к че­ловеку, который хочет полететь на Марс и ни переднем не остановится? То есть задачу можно сформулировать так, чтобы это пошло исключи­тельно на благо бизнесу».

В какой-то момент стали ходить слухи, что Пейдж хочет оставить все свои деньги Маску. По словам Пейджа, цитату исказили, но подобный настрой у него есть. «Я не собираюсь отдавать свои деньги прямо сей­час, — объяснил он. — Но Илон весьма убедителен в желании постро­ить межпланетное общество — просто потому, что в противном случае мы можем вымереть, а это будет печально по самым разным причинам. Думаю, его проект вполне выполним. Чтобы устроить постоянное посе­ление на Марсе, требуются относительно скромные ресурсы. И я про­сто хотел сказать, что идея очень мощная».

Пейдж утверждает: «Хорошие идеи всегда поначалу кажутся безум­ными, а потом — нет». Этот принцип он старается применять в Google. Когда они с Сергеем Брином начали обсуждать способы поиска по тек­стам книг, все приглашенные эксперты заявили, что оцифровать ка­ждую книгу невозможно. Однако сооснователи Google решили прики­нуть, есть ли физическая возможность сделать это за разумный период времени, и пришли к положительному решению. С тех пор Google от­сканировала миллионы книг. «Я понял, что, если вы ничего не знаете о предмете, интуиция работает не очень хорошо, — сказал Пейдж. — Илон всегда говорит, что надо начинать с базовых принципов. Какова физика этого процесса? Сколько времени он займет? Сколько будет стоить? Насколько его можно удешевить? Чтобы оценить реалистич­ность и перспективность проекта, надо понимать свои физические и технологические возможности. Илон необычный человек, потому что он их понимает, а еще хорошо разбирается в бизнесе, организациях, управлении и взаимодействии с государством».

Иногда Маек и Пейдж беседуют в тайной служебной квартире Google в центре Пало-Альто. Она находится в высотном здании, откуда откры­вается прекрасный вид на горы, окружающие кампус Стэнфордского университета. Пейдж и Брин устраивают там частные встречи и дер­жат для этого повара, который готовит еду для гостей. Когда на встре­чах присутствует Маек, разговоры тяготеют к абсурду и фантастике. «Я был там однажды и слышал, как Илон рассуждает об электрическом самолете, который сможет взлетать и приземляться вертикально, -*■*■ рассказал Джордж Закари, венчурный капиталист и друг Маска. — Ларри заявил, что такой самолет должен приземляться на горнолыж­ные трассы, а Сергей сказал — и заходить в доки Манхэттенского пор­та. Потом они начали обсуждать пассажирский самолет, который будет непрерывно облетать землю, чтобы, подсаживаясь на него, люди могли очень быстро перемещаться из одной точки в другую. Я думал, все это не всерьез, но под конец спросил у Илона: „Ты правда собираешься за­ниматься такими вещами?" И он ответил: ,,Да“».

«Думаю, это своего рода отдых, — сказал Пейдж™". — Мы трое лю­бим обсуждать всякие безумные идеи и находим вещи, которые в конце концов становятся реальностью. Мы рассматриваем сотни, тысячи воз­можностей и выбираем самые перспективные».

Порой Пейдж говорит о Маске так, словно он могучая стихия, спо­собная воплотить вещи, за которые другие бизнесмены даже не станут браться: «SpaceX и Tesla кажутся нам крайне рискованными предпри­ятиями, но я думаю, Илон добился бы успеха в любом случае. Он го­тов пойти на личные издержки, и, полагаю, это сильно увеличивает его шансы. Зная его лично, оглядываешься на время, когда он начинал свои компании, и приходишь к выводу, что вероятность его успеха превыша­ла 90 процентов. То есть теперь у нас есть доказательство: если с насто­ящей страстью заниматься безумными с виду вещами, можно добиться очень многого. Глядя на ситуацию Илона, хочется сказать: „Да, одной удачей тут не обошлось. Он проделал такое дважды, а значит, дело не в удаче". Выходит, его успех реально в той или иной степени повторить. По крайней мере, это реально для него самого. Может, нам надо угово­рить его заняться и другими вещами».

Пейдж считает Маска образцом для подражания в эпоху, когда биз­несмены и политики сосредоточены на краткосрочных и незначитель­ных задачах. «Я думаю, что мы, как общество, неправильно выбираем главные цели, — сказал Пейдж. — Мне кажется, люди получают не­достаточно широкое образование. Сегодня надо иметь хорошую науч­ную и инженерную подготовку. И еще нужно быть хорошим лидером и обладать какими-то навыками выпускника MBA — уметь управлять процессами, организовывать других и находить деньги. Думаю, мало кто может все это сразу, что создает большую проблему. Инженеров обычно готовят в очень узкой области. Но когда человек ориентируется в разных

дисциплинах, он может смотреть на вещи по-новому, придумывать без­умные идеи и находить способы их реализовать. Мне кажется, это очень важно для всего мира. Именно так и совершается прогресс».

Необходимость решить проблемы этого мира сказывается на здоро­вье Маска. Порой при встрече с ним поражаешься, каким истощенным он выглядит. Синяки под глазами превращаются в глубокие черные ямы, а в самые сложные периоды, когда он недосыпает неделями, глаза словно западают в череп. Его вес меняется в зависимости от стресса — когда он перерабатывает, то, как правило, поправляется. Занятно, что Маек столько говорит о выживании человека, но не хочет замечать, как его тело страдает от такого режима. «В начале карьеры Илон пришел к выводу, что человеческая жизнь коротка, — сказал Штробель. — Ес­ли по-настоящему принять этот факт, становится очевидно, что рабо­тать надо изо всех сил».

Однако мучения сопровождали Маска всю жизнь. В школе он стра­дал от издевательств других детей, а дома — от жестокого отцовско­го воспитания. Потом Маек начал вредить себе сам — нечеловечески много работать и выжимать максимум из всех своих предприятий. Идея баланса между работой и личной жизнью для него лишилась смысла. Работа и есть жизнь, а жена с детьми пытаются по возможности уло­житься в его схему.

«Я неплохой отец, — сказал Маек. — Дети проводят у меня чуть больше половины недели, и я уделяю им довольно много времени. Кро­ме того, я беру их с собой в поездки. Недавно мы были на Гран-при Мо­нако и общались с князем и принцессой. Дети восприняли все довольно буднично, и вели себя сравнительно равнодушно. У них есть возмож­ность получить весьма необычный опыт, который они смогут оценить, только когда станут гораздо старше. Для них это просто жизнь. Они умеют вести себя за столом».

Маска немного беспокоит, что его дети не страдают так, как он в их возрасте. Он считает, что мучения помогли ему стать успешным и дали дополнительные резервы энергии и воли. «Они могли бы столкнуться с какой-то враждебностью в школе, но сегодня детей от всего защита- ют, — сказал он. — Стоит обозвать одноклассника, и отправляешься домой. Когда я ходил в школу, если тебя били не до крови, то учителя говорили: „Ерунда. Пройдет“. Даже когда было чуть-чуть крови, это тоже считалось нормальным. И что мне делать? Создавать им искус­ственные проблемы? Но как? Самая серьезная борьба у нас вышла из- за ограничений на видеоигры, потому что они хотят играть без останов­ки. Я установил правило — дети должны больше читать, чем играть. Недавно они скачали игру Cookies или что-то в этом роде. То есть нуж­но буквально щелкать дурацкие печеньки. Похоже на учебный экспери­мент у психологов-первокурсников. Вместо этого им пришлось играть в Flappy Golf — что-то вроде Flappy Bird', но имеет хоть какое-то отно­шение к физике».

Маек говорил о своем желании завести еще детей и пускался по этому поводу в неоднозначные философские рассуждения, которыми обязан создателю Бивиса и Батхеда. «В фильме „Идиократия“ Майк Джадж показывает, что умные люди должны, по крайней мере, поддерживать свою численность, — сказал Маек. — Если эволюция пойдет в обрат­ную сторону, добра не жди. Нужно хотя бы сохранять паритет. Если в ка­ждом последующем поколении у умных людей будет меньше детей, нам придется плохо. В Европе, Японии, России и Китае намечается демогра­фический спад. То есть получается, что богатство, образование и секу­ляризация общества приводят к понижению уровня рождаемости, — есть явная корреляция. Я не хочу сказать, что детей должны заводить только умные. Я просто говорю, что умные тоже должны заводить детей. По крайней мере, необходимо себя замещать. Однако по моим наблюде­ниям многие действительно умные женщины либо не имеют детей, либо рожают одного. И ты думаешь: „Ох, плохи наши