Сочинение. 2. Т.Полякова - Вкус ледяного поцелуя. Ты как спросил он с душевной мукой
 Скачать 402.4 Kb.
|
|
– Зачем? – Да иди ты к черту. Она и не подумала обижаться. – Дед сказал, что ты расстроилась из-за дурацкой статьи, оттого и написала заявление. Велел забыть. Я и забыла. Так что если ты опять что-нибудь напишешь… – Не напишу. Мне с ним поговорить надо. Пять минут. – А по телефону нельзя? – Мне важно видеть его глаза. – С ума сойдешь с вами. – Она поднялась из-за стола и направилась в кабинет. Вернулась она очень быстро. – Сейчас освободится, – сказала шепотом. – Вы правда помирились? – Помирились. Я вновь на боевом посту. Заступила со вчерашнего дня, так что мое увольнение длилось недолго. – Я этому очень рада. Ты единственный нормальный человек в нашем гадюшнике. – Ритка никогда меня не стеснялась и время от времени высказывалась вполне откровенно. Дверь кабинета открылась, появился тучный мужчина с угрюмым выражением на потной физиономии, а Ритка кивнула мне. Дед сидел за столом и по обыкновению просматривал какие-то бумаги. – Что у тебя? – спросил он без всякого намека на любезность. – Хотела тебя увидеть. Он поднял голову и несколько секунд смотрел на меня, точно прицениваясь. – Только и всего? – Могу уйти, – пожала я плечами и даже приподнялась с кресла, на котором уже успела устроиться. – Сиди, – махнул он рукой. – Если бы я не знал тебя слишком хорошо, мог бы решить, что… – Тут он малость притормозил, усмехнулся и закончил: – Что ты говоришь правду. – По-твоему, я только и делаю, что вру? – Детка, у меня работы по горло. Если хочешь, заеду вечером, и поговорим. – И на ночь останешься? – не удержалась я. – Останусь на всю жизнь, – ответил он спокойно. – Только вряд ли тебя это обрадует. Угадал? – Извини, – потерла я переносицу, – настроение скверное. – Жалеешь о том, что произошло между нами? Было странно, что он заговорил об этом. – Нет, – немного подумав, ответила я. – А ты? – Про меня ты все знаешь. – Он тяжело вздохнул. – Ну так зачем приехала? – Сказать, ты напрасно решил, что мне нечем себя занять. – Не понял. – Эти убийства в универмаге. – А… маньяк. – Ничего похожего. Думаю, менты прекрасно справятся и мое присутствие там ни к чему. Оно их только раздражает. Для нас, – я подчеркнула слово “нас”, – это дело ничем не интересно. – Ты абсолютно уверена, что о маньяке и речи нет? – Абсолютно уверен может быть лишь господь, он читает в наших душах, как в открытой книге. – Отлично. Вот когда ты будешь уверена абсолютно… А до тех пор ты лично отвечаешь за расследование. – Хорошо, – пожала я плечами, теряясь в догадках, и направилась к двери. – Детка, – позвал он, я повернулась, изобразив лицом и позой пристальное внимание. Он поднялся, подошел и по-отечески поцеловал меня в лоб. – Увидимся, – сказал он тихо. Я кивнула и удалилась, прикидывая, что сие значит. Не прощальный поцелуй, с этим-то как раз все в порядке: Дед в очередной раз проявил заботу о моем душевном комфорте, боялся, что я впаду в депрессию после не очень ласкового приема, оттого и подскочил с поцелуями. Недоумение относилось к его упорному желанию заставить меня тратить время на эти убийства. Прикидывая и так и эдак, я пришла к убеждению, что это всего лишь упрямство. Он велел мне ими заняться, чтобы у меня оставалось меньше времени на выпивку, а теперь не желал в этом признаться. “Мое рабочее время всецело принадлежит ему, – мудро рассудила я. – Скажет: расследовать, расследую, скажет: яму копать, пожалуйста”. Ритка догнала меня в коридоре с кипой каких-то бумаг в руках. – Что там с убийствами? – спросила она хмуро. – Неужели маньяк? – Не похоже. – Слава богу… А почему он тогда поручил тебе… – Вот над этим я голову и ломаю. – Ну-ну, – пробормотала она и, простившись, исчезла за соседней дверью. Положительно, в этих убийствах что-то есть… что-то должно быть. Не то, чтобы я от природы была недоверчива, скорее напротив, но долгое общение с сильными мира обострило мое чутье. Везде мне виделись заговоры, интриги и прочее, что совершенно не к лицу юной девушке вроде меня. – Людям надо верить, – глубокомысленно изрекла я, направляясь к машине. По мобильному позвонила Артему и еще раз напомнила, чтобы фотографии убитых женщин показали в вечерних новостях, причем вместе. Он заверил, что лично проконтролирует это, и печальным голосом сообщил: – Кажется, наша версия летит к чертям. Передо мной акт вскрытия Елены Ивановой. Ее убийца – левша. Совершенно точно. Судя по характерным… в общем, никакой ошибки. Семеныч так и сказал: “Чтоб мне больше рюмки не выпить”, он за базар отвечает, а выпить для него – первое дело. – Значит, левша? – пригорюнилась я. – Точно. А первое убийство совершил человек нормальный… В смысле, с руками проблем не было. – Но если убийства совершили два разных человека, о маньяке речи нет. Уже хорошо. Можно успокоить общественность. – Успокоить вряд ли. Тебе не кажется, что все еще больше запуталось? – А я крещусь, когда кажется. Завтра навестим мужа убитой, может, что и накопаем. – С ним уже говорили. Мужик, кстати, в шоке. – Ну, подождем, когда малость оклемается. Мое высказывание Артему не понравилось, он сухо простился, а я отключилась. Сашка демонстрировал мне нешуточную обиду. Я быстро приготовила ужин и устроилась перед телевизором, дабы лично убедиться, что фотографии убиенных появятся в новостях. Вешняков слов на ветер не бросал, и это меня порадовало. Часы показывали девять, я прикинула, чем бы себя занять, а то и с Сашкой не поболтаешь, раз он дуется. – Пес, давай дружить, – начала приставать я, горюя. Если б не дурацкая Дедова угроза, могла бы отправиться в увеселительное заведение, себя показать, других посмотреть. – Ох, горе горькое! – возопила я. Точно в ответ на мои сетования раздался телефонный звонок. Я насторожилась, что, если это Дед? В то, что он решит ко мне переселиться, мне особо не верилось, но и частые гостевания тоже ни к чему. Привыкнет, потом не отвадишь. Я сняла трубку и с облегчением услышала голос Спартака, то есть Коли. – Не помешал? – спросил он. – Чему, интересно? – Мало ли. Надо бы встретиться. – Ты на работе? – Забыла, какой сегодня день недели? У меня выходной. Я мог бы к тебе приехать. Но если тебе неудобно… – Брось. Я тебя жду. Он приехал минут через пятнадцать. В окно я видела, как возле ворот моего гаража остановилась потрепанная “девятка”, а через некоторое время в дверь позвонили. – Открыто! – гаркнула я, находясь на кухне. Коля тщательно закрыл за собой дверь и, заглянув в кухню, покачал головой. – Ты с ума сошла. В наше время только психи держат дверь открытой. – Не открытой, а незапертой. Я ждала тебя. – И все же… – Ты мне напомнил одного моего друга. Он все собирался поставить здесь настоящую дверь с настоящими замками. – И что помешало? – Его ранняя кончина. – Ты мне никогда не рассказывала о своем друге. – И не буду. Он этого не заслуживает. Могу тебя накормить. – Давай, – с готовностью согласился он, устраиваясь за столом. Появился Сашка и демонстративно улегся у его ног. – Поссорились? – Не обращай внимания. Чему обязана визитом? Успел соскучиться? – Тебя ведь интересовал один дядя. – Так. – Мне повезло. – Ух ты… – Да я и сам просто обалдел. Короче, разговариваю со своим знакомым, он, как бы это помягче… в общем, все городские гомики ему хорошо известны. Когда я назвал фамилию Дидонова, он насторожился, а потом и вовсе говорить на эту тему не захотел. Пришлось напомнить, что он мне кое-чем обязан. Напоминал я минут пятнадцать, не меньше, он притомился и стал сговорчивее. Слушай дальше. У этого типа спортивный клуб на улице Бабеля, сауна, все как положено. А еще теннис. Инструктора молодые ребята, в теннис хорошо играет только половина из них. Объяснять, в чем дело, надеюсь, тебе не надо. – То есть кто-то действительно играет в теннис, а… – А для кого-то это хорошее прикрытие. К примеру, к нам далеко не все решаются заглянуть. А здесь все пристойно, никакого тебе стриптиза, только спорт, здоровый образ жизни. Попасть туда можно по рекомендации, хотя, конечно, заплатишь бабки – и носись с ракеткой в свое удовольствие. – Но в этом случае тренер будет настоящий, – кивнула я. – Вот-вот. Дидонов появился в клубе недавно. По рекомендации. Тренером у него паренек лет двадцати, подающий большие надежды. Не смотри так, это не мои слова. Пока у них до близости дело не дошло, тип, что мне это рассказывал, такие вещи отслеживает. – Еще бы, ему, поди, процент за сводничество полагается. – Конечно. Так вот, они не любовники, но все неудержимо катится к этому. Дидонов все еще не рискует сделать решительный шаг. Но чувствуется, что на парня он запал по-настоящему. Тот дурачком прикидывается, цену себе набивает, но если бы он дал понять… Короче, скажи мне, что ты хочешь, и ты это получишь. – Подожди, но парнишка… как его зовут? – Миша. – Миша, возможно, не придет в восторг от наших намерений. – Мне на его восторги… Так что тебе надо? – Всего лишь пару фотографий, – развела я руками. – Чтобы сукин сын был у меня на крючке и откровенно ответил на несколько вопросов. – Считай, фотографии уже у тебя. Я взглянула на Колю, сначала на его физиономию, на ней читалась решимость, потом на пудовые кулаки, и загрустила. – Эй, – позвала я с сомнением. – Я вовсе не планирую военных действий. – А я тоже не планирую их затевать. Доверься мне, все будет тихо, без шума и пыли, как ты любишь выражаться. – Это не я, это классика. – Тем более, – перебил он и поспешно поднялся из-за стола. – Спасибо за ужин. – Пожалуйста. Он направился к двери, а я пошла его проводить. – Не скажешь, отчего так хреново на душе? – с тоской спросила я, хотя могла бы и не спрашивать, и так знала: это меня совесть мучает. Редко бедняжке удается возвысить голос, и всегда некстати. – Не стоило ему поливать тебя грязью, – сурово ответил Коля и закрыл за собой дверь, а я на некоторое время уставилась в окно, вздохнула и посоветовала себе заняться чем-нибудь полезным, например, начать отрабатывать деньги, что мне платит Дед, и сосредоточиться на убийствах в универмаге. С этой целью я устроилась в кресле и немного поразмышляла. В общем-то картина потихоньку вырисовывалась. То, что второй убийца левша, слегка смущало, но в маньяка я не верила с самого начала, и теперь меня не удивило, что убийц было двое. Вот только что за черт в них вселился, с какой стати они устроили эту резню? Без особого толка просидев в кресле еще часа полтора, я отправилась спать. Утром я встала поздно, так как встреча с Вешняковым была назначена на послеобеденное время. Погуляла с Сашкой, а потом лениво бродила по квартире без всяких ценных мыслей в голове. Догадками, озарением и прочим господь в то утро меня не баловал, однако все же раскошелился, но совсем не так, как я ожидала. Около двенадцати позвонил Вешняков и загробным голосом сказал: – Приезжай в “Центральный”. – А что там? – проявила я вполне понятное любопытство. – Приезжай, увидишь. Судя по голосу, настроение у Артема было ниже точки замерзания. Следовательно, ничего хорошего меня в торговом центре не ждет, а с любопытством я могу умело справляться. В общем, я не понеслась сломя голову в универмаг, а не спеша выпила кофе, оделась и взяла с собой Сашку, чтобы в трудную минуту иметь рядом родное существо. Подъезжая к универмагу, я уже представляла, что меня ждет, и не ошиблась, к сожалению. Возле дверей стояли милицейские машины, оцепление и толпа граждан, глухим ропотом выражающая недовольство. Машину мне вновь пришлось бросить у черта на куличках и двигать пешком. Ко всему прочему, пошел дождь, Сашка глухо рычал, а я строила зверские рожи, протискиваясь к дверям. Меня заметил Карпов, тот самый мент, что встречал меня здесь в прошлый раз, торопливо приблизился, по-мужски пожал руку, Сашка тявкнул скорее всего от злости, что его только что пихали и толкали. Карпов покосился на него с недоумением, но тут же потерял к собачке интерес, сунул руки в карманы и вздохнул. – Неужто еще один труп? – поморщилась я. – Так точно. – Опять в кабинке? – На этот раз нет. Может, пройдем? Он предупредительно распахнул передо мной дверь. На его левой руке возле большого пальца я увидела татуировку в виде якоря. – На флоте служили? – кивнула я, хотя что мне за дело, где он служил, дурная привычка без нужды языком молоть. Он растерянно взглянул на меня, перевел взгляд на свою руку, которую к тому моменту уже опустил, и рукав куртки скрыл татуировку. – А-а… нет, так, знаете ли, грехи молодости. Я охотно кивнула, так как грехи являлись для меня вещью понятной. Подниматься на второй этаж мне не пришлось, Карпов повел меня широким проходом между одинаковых витрин с выставленными в них товарами. Я вновь увидела мужчин в форме. Человек пять толпились возле распахнутой настежь двери, и среди них Вешняков. Услышав шаги, все дружно повернулись, а Артем, вздохнув, пошел навстречу. – Еще один труп, – сказал он с намеком на отчаяние. – Кто на этот раз? – Тюрина Ольга Александровна, двадцать восемь лет. Продавец отдела игрушек. Мужчины расступились. Я сделала еще несколько шагов вперед и увидела женщину. Она сидела на стуле в небольшой комнатке, что-то вроде подсобки. Ноги некрасиво раздвинуты, одна рука безвольно свисает вниз, другая лежит на столе, рядом опрокинутая чашка с чаем, на полу лужица. На стене вешалка с плащом, подол плаща скрыл лицо женщины, так что виднелся лишь ее подбородок. Чуть ниже зияла жуткая рана с вывернутыми краями, на сей раз женщине перерезали горло. – Черт, – пробормотала я, совсем тихо, но мужчины услышали. – Да уж, – вздохнул Карпов. – Теперь такого наговорят. – Кажется, только это его и беспокоило. – Граждане волнуются, – пожал плечами мой старый знакомый по имени Петр Сергеевич. Я вздохнула – если он здесь, значит, все очень серьезно. – Третье убийство за неделю. Ведра грязи нам обеспечены: убийство одно страшнее другого, а органы бездействуют. Убийцу надо найти как можно скорее. На лицах мужчин появилось выражение, которое можно было охарактеризовать, как тоску пополам с усмешкой. Легко сказать – “найти”. Убийца – парень затейливый и, похоже, далеко не дурак. Отыскать его будет непросто. Впрочем, по тому, как произнес это Петр Сергеевич, становилось ясно: он и против дурачка какого ни на есть возражать не станет, лишь бы те самые ведра грязи не опрокинулись на него лично. – Она так и сидела? – стараясь не думать о том, как к произошедшему отнесется Дед, спросила я. Артем кивнул. – И лицо было закрыто? – Думаю, он подошел, зажал ей рот, воспользовавшись плащом, чтоб крик не услышали, и полоснул ножом. Хотя, может, просто боялся взглянуть ей в глаза. – Он невольно поежился. – Это маньяк-то? – присвистнула я. – Хорошо, не маньяк. Тогда кто? Кто бродит по универмагу и убивает женщин ни за что ни про что? Ограбление исключается, у первой жертвы сумку даже не тронули, у второй ее вовсе не было. Здесь то же самое, сумочка стоит на полке, но убийцу она не заинтересовала. Он убивает, чтобы убить. – То есть все-таки маньяк? – спросила я, ни к кому не обращаясь. – Если у тебя есть своя версия, охотно послушаем, – съязвил Артем. – Для начала хотелось бы узнать кое-какие детали, – дипломатично пожала я плечами. – Тело обнаружила Кузьмина Татьяна Петровна. Они с Тюриной работали вместе. По ее словам, Тюрина с самого утра чувствовала себя неважно, народу было мало, и она отпросилась попить чаю. Было примерно одиннадцать часов. Когда прошло полчаса, а Тюрина не вернулась, Кузьмина забеспокоилась и пошла ее проведать. – Где она сейчас? – Увезли на “Скорой”, похоже, сердечный приступ. – И никто ничего не видел? – на всякий случай спросила я. Вешняков покачал головой. Я огляделась, по обыкновению прикидывая, где и как мог пройти убийца, когда зазвонил телефон. Звонил Дед. – Что, черт возьми, происходит? – рявкнул он так, что мне пришлось отодвинуть трубку подальше от уха. Мужчины нахмурились и дружно подтянулись. – Еще одно убийство, – сообщила я покаянно. – Знаю, что убийство. В приемной телефон без конца трезвонит, люди в панике, а вы… – Тут Дед, должно быть, вспомнил, кому звонит, и патетику попридержал. – Ты же сказала, о маньяке и речи нет? – сказал он с обидой. – Ну, я так думала. Если честно, я и сейчас так думаю. – Думай что хочешь, только сделай что-нибудь. – Постараюсь. – Голос Деда исчез, вместо него раздались короткие гудки. Я отключилась и развела руками. – Убийцу надо найти. Общественность в шоке. Все кивнули в знак согласия и закручинились еще больше. Дед так орал, что наш разговор они слышали, его настроение точно уловили и теперь готовы были к великим свершениям, лишь бы сменить его гнев на милость. Но, видно, у них, как и у меня, идей на этот счет было совсем немного. Я вновь огляделась. Коридор, который далее чуть расширяется, еще витрины, дальше тупик. Кто бы ни был убийца, а рисковал он здорово. – Здесь еще дверь, – заметив мой взгляд, сказал Вешняков и кивнул направо. Маленький павильончик, пока еще недостроенный. Судя по стойке, торговать здесь намерены были дисками, кассетами и прочей продукцией в том же духе. Дверь я заметила не сразу, если бы не черная ручка на белом… Подошла, распахнула ее и оказалась в довольно просторном помещении. Отсюда вела лестница на второй этаж, узкая, явно не предназначенная для покупателей. Металлическая дверь прямо и пластиковая налево. Вешняков шел следом и комментировал: – Железная дверь выходит во двор. Он распахнул ее, и я увидела заасфальтированный двор с мусорными баками, с двух сторон он был огорожен, а с третьей, там, где виднелись баки, соседствовал с гаражами. Если парень не калека, то смыться отсюда дело двух минут. Метрах в пятидесяти впереди высилась девятиэтажка. – Туда послал кого-нибудь? – спросила я, указывая на жилой дом. Артем кивнул в ответ. Впрочем, особо рассчитывать на удачу я бы не стала, расстояние приличное, а время самое неподходящее: дети в школе, взрослые на работе. Конечно, пенсионеры в такую погоду любят посидеть у окна, но опять же расстояние, да и домик из тех, где вряд ли особенно много пенсионеров. Дождь закончился, лужи сверкали, а Артем, точно догадавшись о моих мыслях, заметил вслух: – И собаку не пошлешь. Дождь прошел, какие уж тут следы. – Это точно, – согласилась я и вернулась в здание. Вторая дверь вела в коридор, а он, в свою очередь, в холл, выглядевший по-прежнему пустынно. – Что ж, уйти было нетрудно, – порадовалась я неизвестно чему. – Ага, – согласился Артем. – Я спрашивал, дверь во двор утром была открыта, машины подъезжали с товаром. – И никто чужого не заметил? – подивилась я. – Да здесь в каждом отделе свой хозяин, а магазинище огромный, в четыре этажа. Прикинь, сколько здесь народа? Разве разберешь, кто свой, кто чужой. Решив, что в его словах сокрыта мудрость, я неохотно вернулась к трупу. Правда, в подсобку заходить не стала. Закурила, Сашка чихнул, а я сказала зло: – Терпи или сиди дома. – Пес обиделся и отвернулся. – Собака у тебя смешная, – заметил Артем. – Вроде и не собака вовсе, как будто все понимает. |