Сочинение. 2. Т.Полякова - Вкус ледяного поцелуя. Ты как спросил он с душевной мукой
 Скачать 402.4 Kb.
|
|
– Вы его когда последний раз видели? – Два дня назад. Он в командировку уехал. – В командировку? – Ага. С сумкой был. Значит, в командировку. – А где он работает? – Да здесь, на Литейном рынке. Дружок у него колбасой торгует, возит из Москвы. А Ванька при нем. После тюрьмы не больно-то устроишься. Хорошо хоть дружок выручил. Я достала фотографию Серафимович и положила ее перед женщиной. – Ее вы здесь случайно не видели? Лидия Васильевна надела очки, внимательно поглядела на фотографию. – Нет, ее не видела. Девки к нему заглядывали, конечно, иногда среди ночи такой концерт устроят, я по батарее стучала. Утром извиняться приходил, мол, загулял, бывает. Но эту я не видела. – А Елену Иванову видели часто? – Может, и видела, не больно-то я приглядываюсь, кто к нему ходит. Когда ее мать пришла, я так и сказала, бабы заглядывают, а которая ваша, я не знаю. Расстроилась она очень, у дочки муж хороший, а она с Ванькой связалась. Может, он ее сюда и не водил, чтоб с другими случайно не встретилась. У него ведь еще квартира есть, от тетки досталась. – А где эта квартира? – На Красноармейской. Адрес точно не скажу. Была там единственный раз с Ванькиной матерью, давно, лет семь, сейчас уж и не вспомню. Тетка умерла месяца два назад, он квартирантов хотел пустить. Я задала еще пару вопросов о Ванином житье-бытье и простилась. Лукьянов по-прежнему ждал меня на втором этаже. – Ну что? – спросил он без особого интереса. – Похоже, парень отбыл в командировку. Соседка видела его два дня назад. – Самое подходящее время для командировки, – кивнул Лукьянов. Уточнять, что он имеет в виду, я не стала. – Что ж, заглянем в квартиру, – вздохнул он, извлекая из кармана отмычки. Другая бы удивилась, но я Лукьянова неплохо знала. – Давай заглянем, – согласилась я без особой охоты. Квартира выглядела уютно, мебель была солидная. Слой пыли на тумбочке в прихожей указывал на то, что уборку здесь не делали довольно давно. Для начала мы прошлись по квартире, а потом Лукьянов приступил к обыску. Не знаю, что он ожидал найти, но его старания успехом не увенчались. Похоже, у хозяина не было тайн. С некоторой печалью из-за впустую потраченного времени мы покинули чужое жилье. Я позвонила Вешнякову, а затем Виталию, мне нужен был адрес покойной тетки Мещерякова. – Заглянем на рынок? – предложила я Лукьянову. – Пока есть время. – Давай заглянем, – пожал он плечами. Найти дружка Мещерякова оказалось не так-то легко, рынок был большой. Мы обошли все отделы, где торговали колбасой. Наконец нам повезло. – У нас Мещеряков работает, – хмуро глядя на меня, сообщила тучная дама неопределенного возраста. – Вы из милиции? – уточнила она, косясь на Лукьянова. Я предъявила удостоверение. – Чего начудил? Подрался, что ли? Вот уж спокойно не живется… – Что, скверный у парня характер? – улыбнулась я. – Как вам сказать? Парень вроде ничего. Пока не накатит. Один раз выехать с рынка не мог, кто-то “Газель” оставил, дорогу перекрыл, так Ванька такое устроил… еле утихомирили. Он ведь за убийство срок мотал, а у них там у всех мозги клинит. А по работе вроде ничего. И помогает, и вообще… Конечно, с таким ухо востро держать приходится, но Вовка, хозяин наш, его дружок, вот и жалеет, пристроил, хотя мы в восторг особо не пришли. – А где сейчас Мещеряков? – Не знаю. Вовка сказал, что его несколько дней не будет. – Кем он вообще работает? – Шофером, грузчиком. – В командировки часто ездит? – В Москву через день, мы оттуда товар привозим. Вдвоем с Вовкой ездит, ну и тут помогает. Работа всегда есть. – О его личной жизни что-нибудь знаете? – Личная жизнь у него насыщенная, – хмыкнула женщина. – К кому здесь только он не подкатывал. Он вообще-то парень видный, а бабы, как известно, дуры, ну и липнут. Заходила тут несколько раз одна… Такая, знаете, вся из себя, я еще удивилась, этой-то что надо? Неужто получше найти не могла? И по телефону все ему названивала, у него мобильный. Зовут ее Ленка. А он ее особо не баловал, говорил с ней как-то сурово. – Часто названивала? – Иногда раз по пять на дню и все спрашивала, когда встретятся, я слышала. А он поворчит немного, а потом по-барски так: ну, ладно, приезжай. – А хозяина вашего где можно увидеть? – Владимира Степановича? Часам к пяти приедет. Я вам номер его мобильного дам, позвоните. – А номер Мещерякова вы случайно не знаете? – Знаю, конечно. Она продиктовала оба номера, а я добросовестно записала их. – Звони этому Вовке, – сказал Лукьянов. – Он должен знать, где его дружок. Вовке я позвонила, представилась и объяснила, с какой стати он мне понадобился. – Вы где сейчас? – спросил Владимир Степанович. – На рынке. – Я подъеду минут через десять. Мы договорились встретиться у центрального входа, и, пока добирались до него, Владимир Степанович уже подъехал на “Мерседесе”, который, несмотря на возраст, выглядел весьма прилично. – Это вы меня искали? – спросил он, подходя ближе. – Если вы Елисеев… – Он самый. – Парень внимательно посмотрел на меня и нахмурился. – Но ведь вы… Я вас по телевизору видел. – Очень может быть. Убийства в универмаге взбудоражили общественность, все силы брошены на их раскрытие, в том числе и мои. Лукьянов поспешил отвернуться, чтобы скрыть усмешку. Парень же моим ответом вроде бы остался доволен. – Ясно. А Ванька здесь при чем? – Одна из убитых женщин его хорошая знакомая. – Это которая? – У него их что, много было? – Вагон и маленькая тележка. Бабы от него просто дурели, не пойму, почему. Ну, здоровый мужик, ну, морда симпатичная, но ведь относился он к ним совершенно по-свински. А им нравится. Мазохизм какой-то, ей-богу. – Убили Елену Иванову. Вам о ней что-нибудь известно? – А-а… Ленка. Слышал. Ванька рассказывал. Очень она его допекала. Замуж хотела за него. Хотя вроде была пристроена и муж неплохой. Баб не поймешь. – А он к ней как относился? – Трахал регулярно, прошу прощения. Думаю, она ему денег подкидывала. На день рождения часы подарила, дорогие. Видно, вправду любила дурака. – А он? – Ну… это у него спрашивайте. Когда звонила без конца, то вроде злился, но был доволен, видно, самолюбию льстило. Короче, не поймешь. – Мещеряков сейчас в городе? – Нет, насколько я знаю. Отпросился на недельку, к другу подался. У дружка проблемы. Я еще разругался с ним, говорю, на фига тебе чужие проблемы, живи спокойно, женись, заведи детей. А он уперся, как баран: дружок, говорит, мне все равно что брат, я ему обязан. Сидели вместе. – А куда уехал? – В Рязанскую область. Куда, точно не сказал. И что у дружка за проблемы, тоже. – Он вам случайно не звонил? – Вчера вечером. – Что хотел? – Да ничего. Поинтересовался, как без него справляемся, еще спросил, не интересовался ли им кто? – Вас этот вопрос не удивил? – Нет. Почему это должно меня удивлять? Мало ли какие дела у человека? Мне, однако, вопрос показался интересным. И неожиданный отъезд Мещерякова тоже. Уехал он как раз на следующий день после убийства Ивановой. Возможно, памятуя свой “послужной список”, не хотел встречаться с милицией, а возможно, причина была гораздо серьезнее. – Денег у вас он не занимал перед отъездом? – спросил Лукьянов. – Занял. Двести баксов, хотя накануне получил зарплату. – Что ж, спасибо за содержательную беседу, – кивнула я. – Пожалуйста. – Владимир Степанович помялся и сказал со вздохом: – Если вы думаете, что женщин в универмаге Ванька… чепуха это. Иванова когда погибла? – Я назвала дату и время. – Вот-вот, – кивнул он удовлетворенно, достал органайзер, полистал и ткнул в нужную страницу пальцем. – Мы в этот день в Москве были. Выехали в шесть утра. Там у нас три точки. Пока объедешь… Домой вернулись только в половине девятого – не повезло, в пробку попали на Калашинском мосту. Потом до десяти разгружались. Никак он не мог… – А в прошлый вторник он тоже был с вами в Москве? – В прошлый вторник? Нет… в Москву не ездили. Сейчас проверю… точно, “Газель” сломалась, чего-то с подвеской. Ванька за запчастями ездил, а потом целый день с машиной возился. А в среду в шесть утра в Москву. – У Мещерякова есть квартира, оставленная теткой, не знаете, где она находится? – Нет. Никогда там не был, хотя про квартиру Ванька говорил, наследством хвастал. Продать ее хотел и тачку купить хорошую. Он, знаете, любитель выпендриться. Мы поблагодарили его за ценные сведения и удалились. – Все ясно, – сказал Лукьянов, садясь в машину. – Наш Ванька, узнав об убийстве возлюбленной, решил смыться от греха подальше. Отсиживается у дружков по зоне и ждет, когда здесь все утрясется. – Похоже на правду. Иванову он не убивал, алиби железное. А вот с Вероникой не все ясно. Зачем-то он встречал ее на вокзале? И во вторник, в день убийства, ремонтировал машину. Что-то ему известно. Оттого он встречи с нами и не жаждет. А что, если ему позвонить? – Вешняков тебе за это спасибо не скажет. – А мы ему не скажем. Ну что, рискнем? – Рискнем. Я набрала номер мобильного, и женский голос любезно сообщил, что телефон абонента выключен. – Не желают они общаться, – вздохнула я. – Куда теперь? – спросил Лукьянов. – Хотелось бы взглянуть на квартиру его тетки. – Зачем она тебе? – вроде бы удивился Саша. – Вдруг там что-то интересное? – Хорошо, – пожал он плечами. – Предлагаешь прочесать все квартиры в том районе? – Нет, хочу поторопить Виталика. – Это парень из охраны Деда? – Ага. И денег, что платит ему Дед, он стоит. – На ловца и зверь бежит, – отозвался на мой звонок Виталий. – Собирался тебе звонить. Значит, так, квартира покойной тетки Мещерякова… ее имя тебе надо? – Обойдусь. – Записывай адрес. Я записала, и мы отправились туда. – Тратишь время на ерунду, – ворчал Лукьянов. – Хорошо, придумай что-нибудь получше. – Я бы, к примеру, встретился с кем-нибудь из учителей пятнадцатой школы. – Зачем? – не сразу поняла я. – Затем, что мать Ивановой могла исказить истину, утверждая, что подругами девчушки не были. Как раз к Ивановой Серафимович и приехала. И не просто так приехала. – А как? – Очень возможно, за помощью. – Подожди… Ты думаешь… – И ты подумай. Это иногда полезно. Девка выходит из тюрьмы. Возвращаться сюда не собирается, нечего ей здесь делать, раз родственники переехали в Красноярск. Вышла замуж. Неудачно. Подалась к матери, благо что там квартира. Пожила немного и вдруг срывается сюда. Должна быть причина. – И что это за причина, по-твоему? – Пока не знаю. – И ты надеешься, что разговор с учителями это прояснит? По-моему, Лукьянов валял дурака, но, черт знает, что там у него на уме. – Хорошо, встретимся с учителями. Я позвонила Вешнякову. Идея встретиться с учителями ему не показалась вздорной, и он пообещал срочно выяснить, кто тогда работал в школе и с кем следует поговорить. – Вот этот дом, – кивнул Саша, сверяясь с. адресом, записанным на клочке бумаги. – Зайдем? – Конечно, раз приехали. На наши настойчивые звонки в дверь никто не отозвался. Соседи напротив сообщили, что Ваньку здесь давно не видели. Он затеял ремонт после смерти тетки, а потом пропал. Неделю назад здесь заметили женщину, она открывала дверь своим ключом. Соседка еще решила, что он квартирантов пустил. Лица не разглядела, та спиной стояла. Одета была в серый плащ, это все, что помнит. Мы добросовестно прошли по всем квартирам, но больше никто женщину в сером плаще не видел. – Убитая Серафимович была одета в куртку, – вслух подумала я. – Но, учитывая особенности нашего климата, могла с собой и плащ прихватить. – С чего ты взяла, что это Серафимович? – недовольно спросил Лукьянов. – Просто фантазирую. Давай-ка встретимся с местным участковым. – Это еще зачем? – искренне удивился Саша. – Поговорим, вдруг он что-нибудь интересное расскажет? Саша пожал плечами, но возражать не стал. Кабинет участкового находился в здании жилищно-коммунального отдела. Одноэтажное, приземистое, оно притулилось во дворе стандартных хрущевок неподалеку от дома, где жила тетка Мещерякова. Железная лестница, звонок возле металлической двери. Я позвонила, не очень-то рассчитывая на удачу. Дверь открыла женщина в рабочем халате. – Нам бы с участковым поговорить, – поздоровавшись, сказала я. – Проходите, только он сейчас занят. С Петькой воюет, – заявила она таким тоном, точно всему миру было известно, кто такой Петька. Из крохотной прихожей, где женщина домывала полы, виднелась распахнутая настежь дверь в комнату побольше с одним окном. Возле окна письменный стол, за которым восседал крупный мужчина в форме. Он вытирал платком вспотевший лоб и кому-то выговаривал: – Вот сейчас отправлю тебя в отделение, и будешь там дурака валять в свое удовольствие. Я тебя сколько раз предупреждал? – Тут мужчина заметил нас и спросил, нахмурившись: – У вас что? – У нас к вам несколько вопросов, – улыбнулась я и протянула удостоверение. Он взглянул на него мельком, а я порадовалась – дядька из старой гвардии, такой не только всю шпану знает на своем участке, у него собаки и кошки на учете. – Что-то срочное? – спросил он сердито, косясь на мужичка, что притулился в углу напротив, взъерошенного, грязного и явно страдающего от невозможности похмелиться. – Иваныч, – робко кашлянул он, – отпусти. Ей-богу, нашел я эту сумку, на помойке, в Варварином дворе. Вот те крест, не крал. Мое слово – закон, ты же знаешь. – Знаю, знаю. Ты мне когда обещал на работу устроиться? – Так ведь… – Я тебе сам два раза работу находил, людей за тебя просил, и что? – Ну, так в запой сорвался, с кем не бывает. Оклемаюсь, пойду на работу. Вот те крест, пойду. А сумку не крал. Хоть бабку-дворничиху спроси, она видела, как я сумку нашел, еще заорала, что это ее сумка. Сама поживиться хотела. Предмет спора, ярко-синяя сумка, довольно объемистая, стояла на столе участкового. – Что сотворил этот страдалец? – решила я полюбопытствовать. – Этот страдалец, когда с перепоя мается, точно пылесос. Все к рукам прибирает. Вот сумку спер у кого-то и не сознается. – Да я ее на помойке нашел, в Варварином дворе. – Видали, еще и врет. Уж хоть бы не врал, когда за руку поймали. Варварин двор получил название от моста через широкую болотистую канаву Варварку. Мост был старым, девятнадцатого века, на него выходили четыре “сталинки”, между ними большой двор с эстрадой. Во времена моего детства там часто устраивали концерты художественной самодеятельности. Интерес мой вызвал тот факт, что от дома тетки Мещерякова до Варвариного двора две минуты ходу, а в руках у Серафимович, если верить показаниям уборщицы с вокзала, была синяя спортивная сумка. – Тебе мало, что один раз тебя уже посадили за воровство, – продолжал увещевать Петьку участковый, – ты опять за старое? Последний раз спрашиваю, где сумку украл? – Да не крал я… Лукьянов подошел к столу и спросил: – Взглянуть можно? – он кивнул на сумку и, не дожидаясь разрешения, расстегнул “молнию”. Сверху лежал серый женский плащ. Лукьянов присвистнул, я подалась вперед, а участковый, видя наш интерес, заволновался еще больше. В сумке оказались женские вещи. Вполне приличные, выбрасывать такие на помойку никому бы в голову не пришло. – Мы занимаемся расследованием убийства, – весомо заявил Лукьянов. – Так вот, по словам свидетеля, у убитой был серый плащ и вот такая сумка. Петька вытаращил глаза и замер так на некоторое время, лицо участкового страдальчески сморщилось: – Доигрался, чучело. Сразу и не поймешь, кто из них испугался больше. – Давайте по порядку, – внес разумное предложение Лукьянов. Петька говорить не мог, пребывая в трансе, оттого первым начал участковый: – Сегодня утром я встретил его у пивнушки, тут неподалеку. Рядом микрорынок, вот он там с бабками отирался, просил вещички продать. Ну, я к нему с вопросом. Живет один, ни жены, ни матери, просто бабы и то нет, все здоровье пропил. Спрашиваю – откуда вещи женские? Ясно, что украл. А он мне про помойку. Вот, привел сюда, хотел вызнать, где спер, чтоб хозяйке вернуть. Не сажать же дурака, он мужик-то беззлобный, и руки золотые, если не пьет… И в тот раз по дурости сел, со стройки кусок рубероида уволок и уснул по соседству с ним, а ему год дали. Сейчас же говори, где украл! – рявкнул участковый так, что стекла звякнули. Петька подпрыгнул, потом вдруг бухнулся на колени, истово перекрестился и заплакал, бормоча отчаянно: – Иваныч, крест святой, на помойке. Пока Петьку отпаивали водой, Лукьянов еще раз проверил сумку, в косметичке под пудрой лежал листок бумаги с адресом. Он прочитал его вслух, а я усмехнулась. По этому адресу проживала Елена Иванова. Теперь сомнения окончательно оставили меня. Иванова встретила подругу и привела ее на квартиру тетки Мещерякова. Там Серафимович и ночевала перед своей кончиной. Утром отправилась в универмаг, где работала подруга, и нашла свою смерть. – Когда сумку подобрал? – спросила я. – Вчера… нет… два дня назад. Ага. У дворничихи спросите, она подтвердит, я на помойку в Варварином дворе всегда заглядываю. Народ там представительный, пиво любят, бутылки выбрасывают… Лень сдавать, буржуи хреновы… Зашел, не спеша просматриваю, что бог послал, а в уголке под мусором сумка. Вроде как нарочно спрятали, ну я вытащил, а тут как раз дворничиха. Поскандалил с ней малость и бегом домой. – Нашел сумку два дня назад, а на рынок понес только сегодня? – усомнилась я. – Да пил я эти дни. Цыганов за гараж расплатился, – обращаясь к участковому, пояснил он. – Я ему погреб рыл, кирпичом выкладывал, любо-дорого посмотреть. С ним и пил, то есть сначала с ним, а потом с соседом, Вовкой. Ну и еще люди были, сейчас не вспомню. А сегодня проснулся, башка трещит, похмелиться бы, а пусто. И деньги тю-тю. Оттого и пошел на толкучку с сумкой этой проклятой, век бы ее не видеть. Лучше б дворничихе отдал, пусть бы у нее голова теперь болела. Я набрала номер Вешнякова, коротко поведала ему о сумке и Петьке, что страдал напротив. – Поскучай еще немного, – вздохнула я, обращаясь к страдальцу. – Сейчас подъедет наш товарищ, запишет твои показания. – И посадит, – горестно добавил Петька. Участковый забеспокоился. – Не за что тебя сажать, – сказала я. – Получишь благодарность, словесную, конечно, за помощь следствию. Мы покинули комнату, слыша, как Петька заныл: – Иваныч, слыхал, мне благодарность обещали. Ты б налил мне чуток, я знаю, у тебя есть. – Чего мелешь, сейчас люди приедут, а ты с похмельной рожей. – Нальет, – как и я, прислушиваясь к разговору, заметил Лукьянов. Я пожала плечами. – Заглянем еще раз на квартиру тетушки, – предложила я. – Зачем, и так ясно, ночь Серафимович провела именно там. |