История Российского государства и права Учебник (Исаев М_. Учебник" (Исаев М. А.) ("
 Скачать 2.67 Mb.
|
|
[Судебники. 1952. С. 299]. На этот вывод наталкивает также запрещение законодателя выкупать (а не покупать) вотчину "за чюжие деньги". Правила о закладе повторены практически слово в слово ст. 22 пространной редакции Третьего судебника со ссылкой на ст. 85 Второго. Статья 30 гл. XVII Соборного уложения царя Алексея Михайловича распространила правило о сорокалетнем сроке давности и на заклад. Согласно Стоглаву 1551 г. запрещено было дарить вотчины монастырям, продажа вотчин возможна была только с согласия правительства. То, что общее направление законодательства шло именно к этому, показывает Указ 1557 г. об указной оценке вотчин. Способ калькуляции продажной цены вотчин явно не в пользу вотчича, пожелавшего воспользоваться своим правом родового выкупа. Так, земля под лесом идет по цене пашенной, цена, определенная в духовной, пересмотру не подлежит и др. Следующий Указ 1562 г. регулировал положение вотчин бывших удельных князей. Такие вотчины отныне запрещалось продавать, дарить, давать в приданое дочерям; при отсутствии наследников мужского пола вотчины отписывались на Государя. В последнем случае цари нередко запрещали боярам жениться. Более того, завещательные отказы агнатам нуждались теперь в правительственном подтверждении. Отсюда видно, между прочим, сильное желание правительства подменить собою род. Государь, таким образом, совершает в некотором роде общегосударственную коммендацию, жалуя в собственность то, что и так является собственностью данного лица. Но оценка этого явления как феодального была бы более чем сомнительной. Власть не подвергается обычной эрозии, такой характерной для обычного (западного) феодализма. У нас вотчинник не приобретает, а, наоборот, все больше и больше теряет публичные права, которые он имел в качестве землевладельца. Способы обеспечения наследников женского пола по этому указу вообще говорят о приближении вотчины к поместью, поскольку в Соборном уложении мы встречаем аналогичные способы обеспечения вдов и сирот помещиков. Более того, указ предписывает широкие конфискации. Безденежно отписываются на Государя вотчины, пожалованные при Василии III, но проданные за 15 - 20 лет до указа. Вотчины, проданные за 10 лет до указа, царь предписывает либо отписывать на себя, либо выкупать казне. Подобный странный способ применения сроков исковой давности М.Ф. Владимирский-Буданов склонен объяснять тем, что "покупщики в последнем случае предполагаются живыми и служащими; от Государя зависит, пожаловать их за службу или нет. Впрочем, может быть, здесь принималось в расчет и то обстоятельство, что покупщики уже вознаградили себя долговременным пользованием" [Хрестоматия. 1909. 3 : 26]. Но налицо, совершенно очевидно, другой факт - стремление правительства ослабить вотчинников во что бы то ни стало! Соборным постановлением 1572 г. правила Указа 1562 г. были распространены на все государство (раньше они касались только бывших удельных князей). Более того, пожалованные от Государя вотчины подлежали возврату, если жалованная грамота на вотчину не содержит упоминания о передаче вотчины в род (по наследству). Если же нет и самой грамоты, то после смерти вотчинника вотчина однозначно отбирается в казну. Дарить вотчины монастырям отныне можно было только с соблюдением двух условий: 1) если у монастыря мало земли; 2) дарственная должна быть утверждена Государем с доклада. Эпоха Смутного времени отразилась на некотором смягчении подхода правительства к этому вопросу. Рядом указов царя Михаила Федоровича были подтверждены жалованные грамоты, выданные Тушинским вором (Лжедмитрием II). Одновременно оскудение государственных финансов потребовало издание 26 февраля 1627 г. нового указа: "Государевых дворцовых сел и деревень, и пустошей в поместье и в вотчину никому же не давать". В декабре того же года вышел еще один указ о свободном обращении родовых вотчин с ограничением, правда, круга родичей, имеющих право выкупа, и с твердо установленными правилами об указной цене. Кроме того, жалованные вотчины по этому указу приравниваются к родовым. Купленные вотчины никаким ограничениям и стеснениям не подвергаются. Еще Указ 1573 г. разрешил покупку в вотчины пустопорожние (незаселенные) земли. Не менее интересен и следующий указ от декабря того же 1627 г. о праве родового выкупа. Вместе с предыдущим актом он вошел в состав Уложения 1649 г. К ним же следует присовокупить указ от августа 1646 г., уточнявший выкупные цены на вотчины, установленные Указом 1636 г. Соборное уложения царя Алексея Михайловича подвело черту под развитием вотчинного права в России, но черту не окончательную. Незавершенность слияния статуса поместий и вотчин можно видеть и в основной цели существования вотчин и поместий самих по себе. Здесь возможна следующая точка зрения: вотчина сравнялась с поместьем по принципу наследования, но вотчина так и осталась не равной поместью по служебному признаку. Иными словами, как верно отметил советский комментатор Соборного уложения, "вотчинник несет военную службу не как слуга, а как хозяин, защищающий свои права на монопольное владение землей" [Соборное уложение. 1987. С. 269]. Следовательно, помещик и вотчинник - не одного поля ягоды. Это лишний раз подтверждается принципом, закрепленным Уложением: по вотчине служба, а по службе поместье. Чем богаче землевладелец (вотчинник), тем на более почетную службу он может претендовать; чем почетнее служба помещика, тем на большее верстание поместьем он может претендовать! Итак, по Уложению, три типа вотчин: родовые, жалованные (выслуженные), купленные. Согласно смыслу ст. ст. 1 и 2 гл. XVII Уложения родовые вотчины по своему статусу приближены к выслуженным. Это, собственно, старое положение, установленное еще указами 1627 г. о составе круга родственников, допускаемых к наследованию вотчин, как родовых, так и выслуженных. Особенно отчетливо это видно в положениях ст. 4 гл. XVII Уложения. Наиболее четкий принцип, который позволяет различать между собой эти три (на самом деле два) вида вотчин, - это принцип их наследования. Купленные вотчины однозначно рассматриваются как res communis мужа и жены. Такие вотчины делятся по жребию всем кругом наследников (ст. 5 гл. XVII Соб. ул.). Кроме того, законодатель предусмотрел довольно широкую свободу завещания купленных вотчин: "А которая купленная вотчина после умершего дана будет жене его, опричь детей, и она в той вотчине вольна, а иному до той вотчины дела нет" (ст. 6 гл. XVII Соб. ул.). Родовую и выслуженную вотчину передавали по наследству согласно строгому правилу родового наследования. Правда, здесь отчасти заметен и интерес государства, ожидавшего службы от вотчинника: вотчина состоит в некотором служебном отношении к службе Государю. Общие же правила родового наследования вотчин были суть следующие. Изначально в основе родового наследования лежал принцип агнатского родства. По пресечении линии наследников мужского пола к наследованию призывались женщины. Женщины в равной мере обладали правом родового выкупа. Сыновья однозначно являлись наследниками первой очереди (законодатель не раз говорит: "...наследуют, смотря по свойству их"). Но и братья наследодателя тоже являлись наследниками первой очереди. "Здесь дядя, кажется, предшествовал племяннику, - пишет известный историк русского права А.М.Ф. Рейц, - ибо он участвовал в общем владении с отцом умершего, хотя по степени и равен с племянником. Но племянник предшествует двоюродному брату" [Рейц. 1836. С. 308]. Внук же однозначно выступал наследником второй очереди. Женщинам при открытии наследства тем не менее назначался отказ, либо правительство заботилось о подобном распоряжении в указном порядке. Примером последнего следует назвать Указ 1627 г., неоднократно упоминавшийся выше. Последнее, положения вотчинного права распространялись и на свободных крестьян-общинников, а равно людей простого звания, служащих по прибору: "Да и казаком своих казачьих вотчинных земель никому не продавать и не здавать" (ст. 50 гл. XVI Соб. ул.). Дети боярские или дворяне. Основной массой служилого населения в Московском государстве было дворянство. Частью русское дворянство можно подразделить на дворянство "шпаги" и "мантии". Первые в основном и довольно долго составляли основу армии, вторые - бюрократического аппарата. Первое упоминание о дворянах восходит к известному эпизоду убийства князя Андрея Боголюбского: "...горожане Боголюбскые же и дворяне разграбиша дом княж" (ПСРЛ. Т. I, стб. 369 - 370). Летописец сообщает, что двор князя был разграблен городскими жителями и дворовыми слугами князя (дворянами). Таким образом, в основе российского дворянства лежит не родовитость, не благородство происхождения (Adel, как у германцев, или Lech, как у западных славян), а общее понятие службы. В целом все дворянство, не исключая и родовитые фамилии, выделилось из общей массы населения особенностью своей службы государству. Особенность службы заключалась в близости к Государю и способе управления самого разряда служилых людей. Уже начиная с 1550 г., со времени появления так называемого Московского списка, дворянство делится на несколько классов: тех, кто служит в непосредственном окружении царя, и тех, кто служит на месте своего испомещения, как тогда говорили, "в полках". 3 октября 1550 г. царь по приговору с боярами постановил набрать по разным концам государства избранную тысячу (на деле набрали несколько больше) дворян, которых расселили в ближайших от Москвы уездах. Саму "тысячу" уже тогда разделили на три статьи в зависимости от верстания в определенного рода службу. К концу XVI в. деление на статьи заменено было делением на чины. Общий и самый главный источник дворянства в начальный московский период - выход их на службу великому князю Московскому, следовательно, уход со службы удельных княжат и бояр. Со временем изменение в службе дворян повлекло за собой изменение в их статусе. Если ст. 121 Русской Правды (Кар. сп.) говорилось: "А се третие холопьство: тиунство из ряда или ключ к себе привяжет; с рядом ли, то како ся будеть рядил, на том же и стоить", то уже ст. 66 Первого и ст. 76 Второго судебников требуют совершения доклада для придания юридической силы договору личного найма: "По тиунству и по ключу по сельскому холоп з докладом и без докладу". Понятно, что содержание этих статей могло касаться и дворян. Это явствует, например, из содержания ст. ст. 78 и 81 Второго судебника. В целом же само дворянство очень долго не могло выйти из состояния служения частным лицам, а не исключительно государству. Дети боярские в Московском государстве вплоть до 1649 г. были двух родов. Те, кто непосредственно служил царю, т.е. государству, кто забыл уже своих господ. О таких часто встречаем упоминание в летописях. Например: "...а в 11 день, в неделю приехаша к великому князю из града Твери князи и бояре тверские и биша ему челом в службу" (ПСРЛ. Т. IV. Ч. 1. С. 526). Так, летописец сообщает о взятии в 1487 г. Твери Иваном III. И те, кто довольно долго продолжает, несмотря ни на что, служить крупным землевладельцам, боярам. Известны, например, патриаршие бояре и дети боярские. Именно к ним относилась гл. XII Соборного уложения, устанавлившая для этого разряда единый со всеми порядок суда. В этой связи уместно привести два указа 1558 и 1642 гг., дополнявшие ст. ст. 78 и 81 Второго судебника. Смысл Указа от 1 сентября 1558 г. состоял в уточнении права дворян поступать в служилую кабалу. Возможность эта была установлена ст. 81 Судебника: "А детей боярских служилых и их детей, которые не служивали, в холопи не примати никому, опричь тех, которых государь от службы отставит". Статья 78 этого же памятника касалась минимума служилой кабалы, установив его в 15 руб. Указ 1558 г., таким образом, дополнял и развивал вышеупомянутые статьи Судебника. Общая цель законодателя в данном случае ясна: твердо отстаивать интерес государства. Окончательно эта проблема была решена в 1642 г., Указом от 11 марта устанавливалось: "А которые дети боярские по государеву указу и по боярскому приговору их холопства освободятся и воровством, не хотя государевой службы служити, учнут бити челом в иные боярские дворы и всяких чинов людем; и тех детей боярских указывал государь и бояре приговорили отдавати в холопи тем боярам, у кого они наперед нынешнего государеву указу и боярского приговору в холопстве были. А впредь с нынешнего государеву указу и боярского приговору дворян и детей боярских, и племянников, и внучат, верстанных и не верстанных и недорослей в холопи никому не принимать". Это положение практически в неизменном виде вошло в ст. ст. 1 - 4 гл. XX Соборного уложения. Служба дворян и детей боярских проходила согласно их верстанию. Вид службы определялся, "смотря по чину и чести", как говорил Котошихин. Верстание было двух видов: земельное (поместное), хорошо известное со времен Иоанна Грозного (см. ст. 1 гл. XVI Соб. ул.), и денежное. Причем поместное верстание было обусловлено предыдущей службой отцов их, так как изначально человек не мог претендовать на большее, нежели его предок, и наоборот. В этом моменте связанности настоящих поколений с предшествующими - через размер самого поместья, а равно прямого влияния прошлого на служебное настоящее мы можем видеть некоторые причины неизживаемости местничества. Человек не мог прыгнуть не просто выше своей головы, но дальше своих предков; хотя, конечно, были счастливые исключения, в основном связанные со старой византийской традицией, согласно которой православный монарх должен брать себе жену из числа дочерей своих подданных. Второй вид верстания - денежный оклад. Котошихин на страницах своего труда приводит подробную роспись денежного верстания служилых московских чинов. Денежный оклад давался непосредственно при несении государственной службы (раз в год или сразу за несколько лет). Вне службы бояре и помещики (дворяне) жили с вотчин и поместий. В целом положение детей боярских на Москве было незавидным. Тяготы службы усугублял неповторимый стиль русской бюрократии (проблески его были видны уже тогда). Вот прямо-таки настоящий вопль отчаяния Ивана Пересветова (фаворита царя, sic!): "Службы твои государевы служу, с Москвы на службу, а с службы к Москве; а в поместье, государь, в твоем царском жалованье не дадут пожити ни часу. Недруги, государь, нас приезжих не любят. И ныне от обид и волокит наг и бос, и пеш. Служил емся трем королям, а такие обиды ни в котором королевстве не видал. Что есми было с собою собинки вывез, то все здесь потерял в обидах и волокитах" (Челобитная. 1902. С. 14). Да, не любят на Москве приезжих, ничего не скажешь! Поместное право. Поместья появились, если судить по уцелевшим памятникам права, уже во второй половине XIV в. Если предположить, что официальный законодатель, как правило, регулирует своей нормой обычай, давно сложившийся в обществе, то можем сказать, что становление поместного права приходится на время правления Василия II, при котором в массовом порядке идет прием служилых татарских царевичей и мурз. Поместное право представляет собой институт, группу норм, регулирующих земельные пожалования из дворцового, а потом и из казенного фонда в качестве вознаграждения за службу. В западноевропейском праве ближайшим аналогом нашего поместья будет бенефиций (особенно benefitium militaris), что роднит в некоторой степени порядки западного феодализма с московскими порядками. Но было бы наивно полагать, что подобная аналогия на самом деле уместна. Такой способ формирования вооруженных сил мы видим во все времена и во всех культурах. Главное, что не позволяет согласиться с подобной аналогией это то, что бенефициарная система, несмотря на ее "феодальность", знает очень сильный институт государства и централизованной власти, тогда как подлинный феодализм есть отрицание государства и центральной власти вообще. Основной принцип поместного права - по службе поместье. Низший предел размера службы состоял уже во времена Иоанна Грозного в 100 четях земли <1>, с которых полагалось выставлять тяжеловооруженного кавалериста. Основная тенденция, доминирующая во время существования поместного права, - возрастание вещных прав на поместье. Ко времени издания Соборного уложения у помещиков сложился ряд полномочий. -------------------------------- <1> На сегодняшний счет это около 96 гектаров земли. Формально "четь" или "четверть" представляла собой пространство, на котором высевалась четверть хлеба. Московская четверть в ту эпоху как мера сыпучих тел равнялась 6 пудам ржи. Наибольшее сближение поместного права с вотчинным (полной собственностью) мы наблюдаем в области наследования. Отчасти наследование поместий играло роль пенсионного обеспечения вдов и сирот детей боярских |