Волкова Дарья в золотых чертогах Валгаллы

• Название: Волкова Дарья в золотых чертогах Валгаллы
• Дата: 17.07.2022
• Размер: 395 Kb.
• Имя файла: Volkova_Darya_V_zolotyh_chertogah_Valgally_[SI]_Litmir.net_bid15.doc
• Тип: Документы; #632317
• страница: 2 из 6

Глава 3. Светлоокая Брунгильда


Брунгильда— Согласно древнейшему (скандинавскому) варианту «Песни о Нибелунгах» — валькирия, наказанная богомОдиномза непослушание. Она была лишена божественности и погружена в долголетний сон. От этого сна пробудил ее светлокудрыйСигурд. Последний эпизод носит явно космический характер (пробуждение весны).

Шестигранник карандаша медленно перекатывается между ладошками. Ладони — изящные и узкие, пальцы — тонкие, с французским маникюром. Сколько не перекатывай, техника релаксации не помогает. Юля бросает взгляд в монитор. Через пятнадцать минут начнется совещание с главами отделений банка по региону. Показатели за год, конечно, не фонтан. Бывало хуже. Но давно. Ей, с ее опытом и умением безошибочно определять корень проблем, совершенно ясно, что нужно будет говорить. Вопрос не в этом. Вопрос в том, КАК это сказать.

Юлия чувствует, как внутри все буквально закипает. Еще чуть-чуть, и она начнет выдыхать пар. Просто огнедышащий дракон какой-то.

Юлия Юрьевна имела репутацию человека строго, но справедливого. Именно к ней, как к первому заместителю руководителя регионального филиала одного из крупнейших банков, всегда шли со своими обидами те, кому доставалось от более эмоционального и скорого на расправу «большого папочки» — Владимира Георгиевича Тихонова.

Но теперь… Кажется, ударная волна от обрушившейся, разлетевшейся на куски личной жизни вырвалась наружу и грозит смести все вокруг. Криков и скандалов она себе не позволяла, нет. Но от ее тихого голоса у подчиненных волосы уже вставали на голове дыбом, и цвет лица менялся на бледно-зеленый. Никому ничего не прощалось. Ни малейшей ошибки. Ни малюсенького просчета.

И ничего с этим Юлия поделать не могла. Злость просто душила ее. Позвонившему узнать, как ее здоровье Вадиму ответила так, что сама себе удивилась. Какие она, оказывается, знает слова. И откуда, спрашивается? После этого разговора полегчало. Но ненадолго. Как-то резко она вдруг поняла, что Вадим — слизняк. Что она потратила три года своей жизни на недо-мужчину. Лучше одной, чем с таким. И она не получит никакого удовольствия от того, что разделается с ним. Х*р на него, пусть не переживает за свой кредитный портфель, даром он ей не сдался. И вообще, надо придумать новый перспективный план жизни. А пока… Пока надо переждать этот период. Когда все идет кувырком. Неправильно.

Юлия Юрьевна встает, расправляет очередную строгого покроя юбку, сегодня — темно-синюю. Надевает жакет, берет со стола документы. Подходит к висящему на стене зеркалу.

Элегантный темно-синий костюм с серебряной брошью на лацкане. Темно-синие, в тон костюму, лодочки. Гладко убранные назад, в аккуратный пучок, черные волосы. И холодные прозрачно-голубые глаза. Извините, ребята, но вам сегодня достанется по полной программе. Потому что я злая брошенная стерва.

* * *

Когда, после совещания, Юля пьет чай у себя в кабинете, к ней заглядывает босс. Собственной перцовой, так сказать.

— Юлечка, у тебя кровь с клыков капает, — Владимир Георгиевич скупо улыбается.


— Одну минуту, сейчас утрусь, — в тон ему отвечает Юля. — Чаю хотите?

— Не хочу. Ну-с, после твоего пламенного выступления ситуация должна в корне измениться.

— Выступление — это ни о чем. Нужны санкции.


— Настаиваешь?

— Вам решать, Владимир Георгиевич. Но по некоторым отделениям это, как мне кажется, совершенно необходимо.

После ухода шефа Юля с кружкой в руке задумчиво вышагивает по кабинету. Так дальше продолжаться не может. Пока она еще держит себя в руках, но что будет дальше…

Открывает стеклянную, с затейливой гравировкой, дверцу шкафа. В глубине матово блестит подарочной упаковкой бутылка Хенесси. А что, собственно?.. Все и так уже неправильно, так почему бы не сделать еще одну глупость?

* * *

Можно было, конечно, поискать его в больнице. Но Юля решила, что логичнее встретиться там, где все начиналось.

Дом нашла. Вроде бы. Но вот квартиру… Помнит, что поднимались на лифте, но какой этаж?..

Ждать решила в машине. Дураков нет — на улице мерзнуть. Синяки с задницы только-только сошли… Минут через сорок Юля поняла, что это абсолютно дурацкая затея. Апофеоз идиотизма, происходящего с ее жизнью. В которой за последнее время чего не коснись — все не так. Она включила заднюю передачу, глянула в зеркало. Чтобы увидеть, как из подъезда выходит Глеб.

Она почему-то был уверена, что его нет дома! Схватила упаковку с коньяком, выскочила из машины.

— Глеб!

Остановился. Повернулся. Лицо в обрамлении пушистого меха капюшона выглядит непривычно. Но это он. Глеб качает недоверчиво головой. Поднимает руку и пару раз легонько стукает себя в висок.

— Черт, похоже, я перебираю с энергетическими напитками. Уже глюки…

— И вам здравствуйте, Глеб Николаевич. Вот. Это вам, презент.

Юля ловит себя на том, что улыбается. Потому что ей приятно его видеть. Нет, с ней явно что-то не так…

Глеб берет подарок. Разглядывает упаковку.

— Черт, Хенесси ХО за один звонок в скорую… На подобный случай я всегда к услугам вашим.

— Ловлю на слове. Приглашаю поужинать. За мой счет.

Боже, что я делаю?!

Глеб задумчиво качает головой.

— Это не выход.

— Что?

Он вздыхает.


— Вас зовут… как?

Докатилась, Джириева! Приглашаешь в ресторан мужика, который даже не знает, как тебя зовут.

— Юлия, — отвечает сквозь зубы.

— Юля, — Глеб говорит очень мягко, — поверьте, вам не станет легче, если вы отомстите ему таким вот образом.


— А нельзя ли чуточку конкретней?

— От того, что вы прыгните в постель к первому встречному, ему хуже не станет. Только вам.

Юля шумно, со свистом, выдыхает.

— А не кажется ли вам, Глеб Николаевич, что вы слишком много о себе возомнили?! Ваша постель отнюдь не является предметом моих мечтаний. Просто захотелось чисто по-человечески отблагодарить за спасение моей жизни. И получше узнать того, кто это сделал!

Юля переводит дыхание и…

— Я сегодня не могу. У меня встреча.

Да пошел ты со своими приколами!..


— Хорошо, а завтра?

— А завтра я дежурю.

Нет, все не просто неправильно, это мега-, супер-, гипер-, экстра-неправильно!!!

— Все, забудьте. Спасибо за оказанную помощь. И всего хорошего.

Сводной рукой Глеб успевает перехватить ее.

— После дежурства мне отоспаться надо. Но к вечеру в субботу буду рад принять приглашение.

А в субботу у нее день рождения. И вообще…Что надо сказать? Поздно, Джонсон, пить боржоми…

— Хорошо. Заеду к семи в субботу.

Глеб стоит и смотрит ей вслед. Юлия. Твою ж мать!!! Mersedes ML 350! Не фига себя Юлия!

Ты, Самойлов, похоже, подцепил состоятельную штучку! Главное, чтобы у нее не оказалось дружка-бандюка. Обручального кольца на пальце вроде нет, но это еще ни о чем не говорит. Надо будет в отделении справки навести.

* * *

Времени на сборы в ресторан она потратила ровно в два раза больше чем обычно. Чем когда выбирались куда-то с Вадимом. Кстати, сейчас об этом говнюке думала вообще уже без всяких эмоций. Как о не заслуживающем внимания эпизоде. Ага, чуть не убившем ее эпизоде.

А все почему так долго? Потому, что преследовала две совершенно противоположные цели. Выглядеть как можно сногсшибательней. И при этом не показать, что она уж очень старалась. Чтобы это выглядело как рядовое событие.

Серые обтягивающие брючки. Черный, с окантовкой серебряной ниткой, джемперок. Волосы рассыпаны по плечам с тщательно продуманной небрежностью. Немного туши, румян, блеска для губ. Очень неплохо, скромненько, но со вкусом.

Ровно в семь Mersedes ML 350 стоял у подъезда дома Глеба. Он не заставил себя ждать — буквально через минуту подъездная дверь распахнулась.

— Добрый вечер.

— Добрый. Отличная у вас машина.


— Спасибо. Глеб, как вы относитесь к ирландским пабам?

— С огромной симпатией.


— Тогда в «Старый Дублин»?

— Нет возражений.

* * *

— Это противоестественно — пить в пабе безалкогольное пиво.

— Что делать, я за рулем.

— Вы не представляете, Юля, что теряете. Гиннесс сегодня особенно вкусен, — Глеб слизывает с верхней губы плотную кремовую пену. И от этого движения ее вдруг бросает в жар.


— Юля, поделитесь секретом, как люди зарабатывают на мерседес?

— Что?


— Слишком интимный вопрос?

— Да нет, просто неожиданно.

— Лично я совершенно уверен, что вы свой не в постели заработали. Хотя с вашей внешностью это было бы не удивительно.

От неожиданности такой формулировки вопроса Юля давится пивом. Кашляет.

— Ох, простите, — Глеб уже рядом, хлопает по спине.

— Все нормально.

Она аккуратно отпивает маленький глоток. Еще один. Глеб возвращается на место.

— Извините, если смутил вас своим вопросом.

Да уж, у Глеба явно свои, очень своеобразные представления о правилах приличия. Ну что ж, в эту игру можно играть и вдвоем.


— Для ответа на этот вопрос нужно быть с собеседником на «ты». На «брудершафт»?

— С безалкогольным пивом? — скептически спрашивает Глеб, изгибая золотистую бровь. — А, ладно, придется поступиться правилами. А целоваться обязательно?

— Даже нежелательно. Давайте уже без этого слюнтяйства.

— Согласен, — протягивает свой бокал.

— Значит так, Глеб, — после совершения ритуала, продолжает Юля, — отвечаю на твой вопрос. Во-первых, на мерседес заработала не в постели. Подозреваю, что в постели бы, наверное, вообще не осилила… такой объем работ. Если ты таким образом пытался узнать, кем я работаю — пожалуйста. Заместитель директора регионального филиала банка. Должность получена так же не через постель. Вообще, постель — не самое мое сильное место. Зато, знаешь ли, я — финансовый гений. По крайней мере, шеф так считает. Во-вторых. Хотелось бы внести ясность. Мое приглашение в ресторан не имеет ничего общего с желанием тебя… — Юля на пару секунд замялась.

— Закадрить? — подсказывает Глеб. Он улыбается. Черт, похоже, ему нравится их разговор!

— Да, точно, — Юля щелкает пальцами. — Именно. Закадрить. Нет у меня никакого желания сейчас ввязываться в какие бы то ни было романтические взаимоотношения. Сыта по горло. Ты мне просто понравился. Интересный человек. Я таких никогда не встречала. Мне по роду своей деятельности совсем с другими людьми приходится общаться. Люди живут цифрами, процентами, какими-то интригами, склоками, подковерная мышиная возня. А ты… Ты — настоящий. Не знаю, как объяснить. Ты мне симпатичен, и одно могу сказать точно: расслабься. Твоей невинности ничего не угрожает.

Че-е-е-е-ерт!!! Лишь произнеся последние слова, Юля понимает, что сказала. Вообще не предполагала, что такое скажет. Но сказалось. Само собой. И она вдруг поняла, что сказала чистую правду. Ну, кроме последней фразы.

Глеб молчит. Поставив локти на стол, переплетя пальцы и уперев их в подбородок. Потом разводит руками.

— Ну, ты меня смутила…

При этом отнюдь не смущенно улыбается.


— Вообще не помню, чтоб мне такие комплименты говорили. Что при этом принято отвечать?

— «Спасибо, мне очень приятно» будет достаточно.

— Спасибо, мне чертовски приятно было такое про себя услышать.


— Да, пожалуйста. Может, расскажешь о себе?

— Да что рассказывать, — Глеб отпивает пива. — Я не гений. Не финансовый, да и вообще никакой. Рядовой врач-травматолог. Мерседеса нет.

— Дался тебе этот мерседес! И вообще, — Юля подозрительно смотрит на него, — как-то ты странно это говоришь. Мерседеса нет, а в гараже пылится Бентли?

Глеб усмехается.

— Бентли не пылится. Только Кавасаки.


— Мотоцикл?

— Прошлым летом денег накопил. Когда встал вопрос выбора между среднего класса машиной и хорошим мотоциклом, я даже не сомневался. Сомневаться стал, когда снег выпал. А толку? Зато теперь зимой я пешеход.

Им нашлось о чем поговорить. О машинах. О мотоциклах. О том, как избежать травм, и как лечить растяжения. Как получить кредит и как обмануть банк. В общем, отличный получился вечер.

— Я прекрасно провел время, — Юлин мерс стоит у подъезда дома Глеба.

— Спасибо, я тоже, — и, отчетливо понимая, что говорить этого не следует ни под каким соусом, все же добавляет: — Давненько у меня не было такого душевного дня рождения.


— Так, стоп, — Глеб резко поворачивается. — А вот это уже не по правилам. У тебя сегодня день рождения?

— Да. Ну и что? Терпеть их не могу.

— С меня подарок. И вообще, как-то нехорошо получилось.

— Глеб, прекрати. На фиг мне не сдался этот день рождения. А подарок ты мне и так уже сделал. Не было бы тебя, и не было бы этого дня в моей жизни.

— Нет, так дело не пойдет, — Глеб достает телефон. — Номер скажи. Я что-нибудь придумаю. С меня теперь причитается.

Глава 4. Кольцо Нибелунга


Кольцо́ Нибелу́нга (нем. Der Ring des Nibelungen, Nibelungen— дети тумана) — название цикла из четырёх эпических опер, основанных на реконструкциях германской мифологии, на исландских сагах и средневековой поэме «Песнь о Нибелунгах». «Песнь о Нибелунгах» (нем. Das Nibelungenlied) — средневековая германскаяэпическая поэма, написанная неизвестным автором в конце XII — начале XIII века. Принадлежит к числу наиболее известных эпических произведений человечества. В ней рассказывается о женитьбе драконоборца Зигфрида на бургундской принцессе Кримхильде, его смерти из-за конфликта Кримхильды с Брунгильдой, женой её брата — Гунтера, а затем о мести Кримхильды за смерть мужа.

— Юля, добрый день, это Глеб Самойлов.

Он позвонил только через неделю. Как раз вскоре после того, как она, отчаявшись, решила, что он уже не позвонит вообще.

— Здравствуй, Глеб.


— У меня два вопроса. Что делаешь завтра? Любишь бильярд?


— Собираешься пригласить меня поиграть в бильярд?


— Как догадалась?


Юля улыбается. Вот что в нем такого, что от одного его голоса на душе становится тепло и хочется улыбаться?


— Во сколько?

— Ну, так же, часиков в семь.

— В принципе, не против. Только в бильярд в жизни ни разу не играла.

— Вот и отлично! Сыграем на твой мерседес.

Юля не выдерживает. Хохочет в голос.

— Страшный вы человек, Глеб Николаевич!

— Да? — Глеб удобнее устраивает трубку между плечом и ухом, руки разматывают бинт. — А некоторые говорят, что симпатичный.


Ох, как правы эти некоторые! И кто же они, интересно?

— Ну-ну, под маской овцы скрывался лев.

— Чего сразу овцы-то, — обиженно растягивает слова он. Ладно, хорош уже паясничать. — Юль, только это… Бензин ваш, идеи наши. В смысле, я же без машины. Или на такси за тобой заехать?

— Нет уж, лучше я на своей. Так же, в семь. Я за тобой заеду.

— Договорились.

* * *

Юля никогда раньше не бывала в подобных местах. Множество бильярдных столов. По периферии — столики для тех, кто не играет. В данный момент или вообще.

Глеб заказывает пиво. Юле — безалкогольное, себе — Крушовицу.

— Ну что, пойдем, обдеру тебя как липку.

Ох, Глеб, лучше тебе не знать, что она представила при этих словах!

Юля радуется, что угадала с одеждой. Обтягивающие линялые джинсы, сиреневая трикотажная кофточка с серебристой аппликацией. Сто лет она так не одевалась, но здесь так выглядят почти все. Глеб тоже в джинсах и толстовке.


— Может, сначала правила объяснишь?

— Так любой дурак сможет, — усмехается он. — Держи. Это называется кий.

В принципе, ничего сложного. Юля радовалась как ребенок, когда удавалась попасть по шару. Впрочем, с каждым разом получалось все лучше.

— Юль, ну надо же не просто лупить по шару, а еще и забивать.


— А я что пытаюсь делать?

— Нет, так ты в лузу не попадешь. Вот смотри, — Глеб подходит сзади, — разве не видишь — угол неправильный.

— А я посильнее ударю.

— А посильнее — попадешь в борт, — Глеб кладет свои руки на кий рядом с Юлиными. При этом прижимается к ней сзади. — Видишь, вот так. Это ж сплошная физика с геометрией.

Нет, это, бл*, не физика! Это физиология. Потому что тело мгновенно реагирует на прикосновение к аккуратной круглой попке. Черт, надо меньше играть в Сталкера. И хотя бы иногда трахаться. В прямом смысле. А не только с работой. Глеб не успевает сообразить и вовремя отстраниться. А Юля резко и шумно выдыхает. Ага, давай, самоубийца, еще на грудь попялься! Для усугубления эффекта.

Она поворачивает голову. Светло-голубые глаза встречаются со светло-карими.

— Я не специально, — Глеб запоздало отстраняется. Разводит руки в стороны. — Оно само.

Юля молчит. Да, Самойлов, ты офигенно подставился. А какие объяснения оригинальные!

— Ну, что, рискнешь сыграть на мерседес? — он пытается сгладить неловкий момент.


— А что ставишь ты?

— Кавасаки. И пожизненное рабство.

Он, конечно, шутит, но Юля вдруг поняла, что хочет этого. Не мотоцикл, конечно. Его. В пожизненное рабство.

— Непривлекательное предложение.

— Понимаю. Я бы тоже не согласился. Ну, тогда на желание.

— Да у меня все равно нет шансов. Это неспортивно.

— Давай уравняем шансы. На один мой удар — три твоих. И три партии. До двух побед.

Третью даже играть не пришлось. Все равно Глеб у нее оба раза выиграл. И нельзя сказать, чтобы она не старалась. Очень старалась. Прикусывала от сосредоточенности нижнюю губу. По многу раз примеривалась к удару, наклоняясь то так, то эдак. В общем, неосознанно делала все, чтобы Глеб чуть ли не стонал в голос от возбуждения. И как он еще выиграть сумел при таком раскладе?.. Сам себе удивлялся.

Потом они поужинали. Неловкость, возникшая после того дурацкого эпизода с его так некстати случившейся эрекцией, исчезла. И они с удовольствием болтали. Глеб с удивлением отмечал, что, несмотря на то, что они находятся на разных ступеньках социальной лестницы, общению это совершенно не мешало. Скорее, даже наоборот. Впрочем, его мысли крутились вокруг того, что к социальному положению никакого отношения не имеет.

— Ну, я вроде как выиграл? — Юлин мерс опять стоит у его подъезда.

— Выиграл, — подтверждает она.

— Тогда пойдем. Ко мне.


— Зачем?

— Э-э-э…. Ну, например, я тебя кофе угощу.

Очень смешно, Самойлов. Почему бы тебе прямо не сказать? Юля, пойдем, потрахаемся. Потому что у меня стоит. И я хочу тебя. И ты меня тоже, я в этом почти уверен.

Уборкой он по-прежнему пренебрегал. На кухне тихий ужас, но мы туда и не пойдем, что бы он там ни врал про кофе. Хорошо хоть, пылесосил вчера. И то, потому что Масяня разгрызла упаковочный пенопласт от купленного накануне DVD-плеера.

Он открывает дверь, включает свет.

— Ванная там.


— М-м-м, спасибо. А зачем?

— Ну, вдруг ты захочешь… Перед тем….


— Перед чем?

Глеб вешает свою куртку в шкаф. Поворачивается к ней.

— Юль, мы же взрослые люди. И оба понимаем, зачем мы здесь.

Юля молчит. Потрясенная, да. Она, конечно, предполагала, что это может случиться. Но что вот так, буднично, практически с порога…

— Юля, в чем проблема? Я тебя хочу. Ты это и сама знаешь. Ты… ты тоже меня хочешь. По крайней мере, мне так кажется. И потом… — Юлино молчание начинает действовать ему на нервы, — я же выиграл. Ты должна мне желание. А я хочу тебя. Сейчас.

Юля чувствует, что еще чуть-чуть — и предательски задрожит подбородок. И слезы уже неконтролируемо польются из глаз. Она думала, ей тогда было больно. «Ты достойна лучшего». Вот чего она достойна!

Внутри оживает и обретает металлическую твердость какая-то доселе неизвестная ей струна. Слезы останавливаются на полпути. Голос совершенно спокойный.

— Извини, Глеб, сделка аннулируется. Условия неприемлемы. Если настаиваешь, можно договориться о компенсации за напрасно потраченное время и деньги. Мой телефон у тебя есть. Всего хорошего.

И уходит.

* * *

Черт! Кажется, он ее обидел. Глеб даже метнулся к двери. Вслед за ней. Остановить. Крикнуть: Юля, подожди! И что дальше? Глеб остановился, так и не открыв дверь. Извиняться он точно не собирался. Господи, да за что?! Красивая женщина, далеко не отвратительный мужчина, поздний вечер, пустая квартира. Оба хотят друг друга. Ну чего еще надо, чтобы доставить друг другу удовольствие?

Глеб вздохнул. Может, конечно, ему показалось. Что Юля запала на него. Все может быть. Но какого черта она поперлась к нему домой? Что, правда, думала, кофе будут пить? Вот дура!

Конечно, она не дура. Все, что угодно, только не это. Ему вдруг становится грустно. И немного… Да, стыдно. Обидел. Потому что думать надо головой, а не головкой!

Юля была совершенно не похожа на тех женщин, с которыми он привык общаться. А с кем он общался? Коллеги врачи, и, в основном, медсестры. Никто из них не походил на нее. В Юле сочеталось два, казалось бы, совершенно не сочетаемых качества. С одной стороны, исходящая изнутри, не показная, такая удивительная в женщине самоуверенность. Ощущение собственной внутренней силы и ума. Даже в какой-то степени превосходства. Это было трудно описать словами, но очень отчетливо ощущалось. Юлия Джириева явно считала себя человеком высшего сорта. А, с другой стороны, совершенно искренний интерес и уважение к другим людям и вера в то, что они в состоянии по-хорошему удивить ее. По крайней мере, в отношении к себе Глеб это чувствовал. Она как будто говорила: «Ну, Глеб, давай! Покажи себя! Я же знаю, какой ты классный и интересный парень!»

Какие бредовые мысли лезут в голову! Ладно уж, что сделано, то сделано. Переделывать не будем. Завтра у него дежурство, и, если повезет, и ночью выдастся свободный часок… Надо будет пригласить кого-нибудь из сестричек на физиопроцедуры. Совсем распустились. Не следят за доктором. А доктор Самойлов уже пару месяцев как нетраханный.