Вопросы по отечественной литературе
 Скачать 3.67 Mb.
|
|
Но, несмотря на различность мнений, пролетарская культура развивалась с удивительной быстротой. Одни за другими появлялись организаций, группы ее приверженцев. Кому-то суждено было жить долго, кому-то совсем мало, но все же каждая из них оставила след, внесла что-то свое в развитие литературы. «Кузница» – объединение пролетарских писателей, возникло в Москве в 1920 г. из поэтов, вышедших из Пролеткульта. Провозглашала полную свободу в выборе творческих методов. Позже присоединились известные прозаики – Ф. Гладков, А.Новиков-Прибой. После объявления нэпа ряд поэтов (М. Герасимов, В. Кириллов и др.) вышли из «Кузницы». Влилась в РАПП в 1931 году. В 1921 возникла еще одна литературная группировка "Серапионовы братья", названная в честь романа Гофмана. Каждый, услышавший о них делает вывод, что, если «Серапионовы братья»- роман Гофмана. Значит, они пишут под Гофмана, значит, они- школа Гофмана, но прочитав сборник или отдельные рассказы братьев, недоумевает: «Что у них от Гофмана? Ведь, вообще, единой школы, единого направления у них нет. Каждый пишет по-своему». Они назывались «Серапионовыми Братьями», потому что не хотели принуждения и скуки, не хотели, чтобы все писали одинаково. У каждого из них свое лицо и свои литературные вкусы. У каждого из них можно найти следы самых различных литературных влияний. «У каждого свой барабан», - сказал Никитин на первом их собрании. В выпущенном в 1921 году "Манифесте" этой группы говорилось: "В эпоху регламентации и установления казарменной жизни, создания железного и скучного устава, мы вынуждены организоваться. Нас атакуют и справа, и слева. У нас спрашивают, с кем мы – с монархистами, с эсерами или с большевиками? Мы – ни с кем, мы просто русские... Нас ни одна партия в целом не удовлетворяет. Искусство не имеет общественной функции. Общественная функция убивает искусство, убивает талант. Мы пишем не для пропаганды..." Они считали, что русская литература тех дней удивительно чинна, чопорна, однообразна. Разрешалось писать рассказы, романы и нудные драмы, - в старом ли, в новом ли стиле, - но непременно бытовые и непременно на современные темы. Поэтому они требовали одного: произведение должно быть органичным, реальным, жить своей особой жизнью, чтобы голос не был фальшив, чтоб мы верили в реальность произведения, какого бы цвета оно ни было. Объединение пролетарских писателей “Октябрь”, возникло 7 декабря 1922 года из числа самых непримиримых большевиков, не согласных с беспартийной линией Пролеткульта и «Кузницы». Теоретиками. Из писателей в «Октябрь» вошли Ю. Либединский, А. Безыменский, А. Жаров, Артем Веселый (в 1924 г. перешел в «Перевал»). Распался в конце 1925 года. Большинство участников вошло в РАПП. «Перевал» возник в конце 1923 года как литературная группа при первом советском «толстом» журнале «Красная новь», возглавляемом А. Воронским. Вскоре группа разрослась, и «Декларацию», опубликованную в «Красной нови» в 1927 году, подписали уже более 60 писателей. Группа «Перевал» являлась объединением рабочих и крестьянских писателей, ставящих себе целью художественное оформление действительности и целиком связывающих свою судьбу и задачи с задачами и судьбами революции. Пути развития художественной культуры, равно как и другие пути, вытекающие из дальнейшего развития социалистического строительства, художники «Перевала» видели только в осуществлении и боевой защите ленинской точки зрения. Рабочий класс мог удержать свою власть и удержать все предпосылки для роста своей художественной культуры только при условии тесной смычки с крестьянством и трудовой интеллигенцией. Усиленную и углубленную работу по овладению элементами культуры прошлого и формальных достижений мастеров нашего и прошлого времени группа «Перевал» считала первым условием для всякого писателя из пролетарской среды, приближающегося к культуре, органически спаянной с новым опытом рабочего класса и крестьянства. Группа в своем составе на 70% состояла из членов партии и комсомольцев. Все члены группы являлись активными участниками революции и гражданской войны, выращенными этой суровой школой и в своей работе твердо ориентировались на рабоче-крестьянские массы, на их культурных представителей: рабкоров, селькоров и вузовцев. Возможную массовую работу группа <Перевал> видела прежде всего в оформлении читательских масс и молодежи рабочих и крестьян, без которого было невозможно органическое развитие художника, тесно связанного со своим классом. В числе своих организационных и культурных задач группа, в первую очередь, ставила связь с провинцией, с целью привлечения в своих ряды талантливого писателя-молодняка, стихийно возникающего в процессе выявления творческих возможностей рабочего класса и крестьянства. Своей главной задачей группа считала работу производственную. С этой стороны писатели, члены группы, были не ограничены никакими формальными рамками, декларациями и т. п. «Перевальцы» считали основным свойством подлинного писателя -отыскание и открытие в жизни все новых и новых горизонтов, все новых и новых оттенков мысли и чувства. Они находили необходимым раскрытие своего внутреннего мира художественными методами, составляющими сложный творческий процесс. Отвергая всякие понятия чистого искусства для искусства, писатели «Перевала», тем не менее, признавали за литературное произведение лишь такое. Он исходил из богатейшего литературного наследства русской и мировой классической литературы и связывал свою работу с лучшими достижениями художественной мысли человечества. Вопросы о преемственности культуры, вопросы овладения мастерством и нахождение эстетических источников, наиболее близких и родственных той или иной писательской индивидуальности - все это для «Перевала» имело первостепенное значение. С самого начала «Перевал» был обречен, но все же успели выйти шесть литературных сборников «Перевал» (1924-1928). «Перевал» прекратил существование вместе с другими литературными группировками после постановления ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 года «О перестройке литературно-художественных организаций». В конце 1922 г. образовалась группа ЛЕФ (Левый фронт искусства), куда входили В.Маяковский, Б.Арватов, В.Каменский, Б.Пастернак, Н.Асеев, В.Шкловский, О.Брик, С.Кирсанов, С.Третьяков, Н.Чужак. К ЛЕФу были близки, вызывавшие большой интерес у писателей-лефовцев, кинорежиссеры - С.Эйзенштейн,Д.Вертов. Под названием Левый фронт подразумевался (кроме левизны футуризма в целом) отход группы от правого крыла футуризма, чуждого социальной проблематики. Эстетические принципы объединения изложены Маяковским в "Письме о футуризме" и в коллективном манифесте "За что борется ЛЕФ?". Дальше! У "Лефа" параглаз – и то спереди, а не сзади. "Назад, осади!" – на нас орут раз десять нa день. У "Лефа" неповоротливая нога, громок у "Лефа" рот,- наше дело – вперед шагать, и глазеть, и звать вперед. В поисках новых форм контакта искусства и революции лефовцы выступили против декоративного, "даже революционного по своему духу" искусства, не принятого ни "безъязыкой улицей", ни правительством. В этот период были вынуждены отойти от революции такие художники как Кандинский, Малевич. Лефовцы, не возвращаясь к традиционным формам, стали считать искусство простой ступенью к участию художника в производстве ("Я тоже фабрика, А если без труб, то, может, мне Без труб труднее", - писал Маяковский). Каждая область искусства, согласно концепциям Лефа, должна была осмыслить свою технику в тех понятиях и представлениях, которыми пользовалось производство. Искусство должно было раствориться в нем. Такая вульгарно-социологическая концепция Лефа, разработанная в основном Б.Арватовым, оказало влияние и на лирику Маяковского, выступившего против "вселенского" быта за полное растворение индивидуальных форм жизнедеятельности людей в коллективных форм. Настоящий этап пролетарской революции в России характеризовался возрождением и укреплением буржуазной и мелкобуржуазной идеологии на почве частично возродившихся капиталистических отношений. В такой обстановке опасность идеологического перерождения пролетариата, и, в первую очередь, пролетарской интеллигенции и пролетарского молодняка, была вполне реальной. Наименее защищенным участком идеологического фронта пролетариата являлся участок искусства, в частности, художественной литературы, что в значительной степени объясняется отсутствием отчетливой классовой художественной политики. Ярким проявлением слабости литературного участка было распыление и дезорганизованность пролетарских и подлинно-революционных литературных сил. Между тем, осколки дореволюционной буржуазно-дворянской литераторы и беспринципные промежуточные группировки проявляют значительную степень сплоченности и пользуются преобладающим влиянием в литературно-художественных отделах большинства партийно-советских органов печати и издательств. Все это ставит перед пролетарскими и подлинно революционными литературными организациями важнейшую задачу сплочения своих сил для борьбы с разлагающим влиянием буржуазно-дворянской и мнимо-попутнической литературы и для разработки основ правильной классовой художественной политики. Потребность эта усугубляется тем, что наступление периода решающих битв на Западе требует классового заострения всех орудий пролетарской борьбы. В целях удовлетворения этой потребности в 1923 году Московская ассоциация пролетарских писателей (МДПП) и группа Леф заключают междугрупповое соглашение. Соглашающиеся стороны: 1. Не прекращая лабораторной работы, направляют всю творческую деятельность на организацию психики и сознания читателей в сторону коммунистических задач пролетариата. 2. Путем устных и печатных выступлений проводят неуклонное разоблачение буржуазно-дворянских и мнимо-попутнических литературных группировок и выдвигают свои принципы классовой художественной политики. 3. Организованно вступают во взаимоотношения с издательскими предприятиями и органами печати и борются с засилием в них реакционных и мнимо-попутнических групп, обусловливая свое участие лишением этих групп преобладающего влияния. 4. Избегают взаимной полемики, не отказываясь в то же время от дискуссии и деловой товарищеской критики. 5. Разрабатывают мероприятия, связанные с обслуживанием материальных нужд и профессиональных интересов пролетарских и революционных писателей. Для практического осуществления намеченных задач выделяется бюро в составе по 3 представителя от соглашающейся организации, которому в частности поручается: 1) разработка плана и практическое проведение литературно-политических и литературных кампаний и координация устных и печатных выступлений договаривающихся организаций; 2) выяснение общественно-литературной физиономии издательств, органов печати и литературных группировок, намечание и проведение, в зависимости от этого, определенной линии и практических мероприятий, по отношению к упомянутым организациям и органам; 3) привлечение к настоящему соглашению новых литературных группировок и писателей. Вот как комментировали это соглашение сами лефовцы: «Леф заключил соглашение с МАПП'ом, авангардом молодой пролетарской литературы. В чем смысл этого соглашения? Что у нас общего? Мы видим, что пролетарской литературе грозит опасность со стороны слишком скоро уставших, слишком быстро успокоившихся, слишком безоговорочно принявших в свои объятья кающихся заграничников, мастеров на сладкие речи и вкрадчивые слова. Мы дадим организованный отпор тяге "назад!", в прошлое, в поминки. Мы утверждаем, что литература не зеркало отражающее историческую борьбу, а оружие этой борьбы. Леф не затушевывает этим соглашением разниц наших профессиональных и производственных принципов. Леф неуклонно развивает намеченную им работу. Леф рад, что с его маршем совпал марш передового отряда пролетарской молодежи. Леф приветствует МАПП.» Лефовцы выдвинули теорию "социального заказа", идею "производственного" искусства. Эта группа афишировала себя как "гегемона" революционной литературы и нетерпимо относилась к другим группам. Они пришли к отрицанию художественной условности, а из литературных жанров признавали только очерк, репортаж, лозунг; отрицали вымысел в литературе, противопоставляя ему литературу факта. Отвергая принцип литературного обобщения, лефовцы тем самым умаляли эстетическую, воспитательную роль искусства. «Мы говорим - идеология не в материале, которым пользуется искусство. Идеология в приемах обработки этого материала, идеология в форме. Только целесообразно оформленный материал может стать вещью прямого социального назначения. Изменить тему - пустяки. От подписи архиповские бабы еще не станут женотделками. » Характерное для ЛЕФа социологическое понимание искусства обусловило интерес писателя к документальному, хроникальному кино. "Кинематограф и футуризм как бы идут навстречу друг другу",- отмечала критика тех лет. Движение киноленты ассоциировалось с движением истории или человеческой жизни. Но хроникальность понималась скорее как форма подачи материала: лефовцы не вникали, соответствует ли кинофакт действительности, поэтому высоко ценили фильм Эйзенштейна "Броненосец "Потемкин" и отвергали его же фильм "Октябрь". Лефовцы и в литературе активно осваивали принцип монтажа, который, например, в поэмах Маяковского ("Хорошо!"), Н.Асеева проявлялся в намеренной фрагментарности, в дроблении повествования на резко контрастные эпизоды - "кадры" - в их калейдоскопичной сменяемости, управляемой ассоциативным мышлением. Порой связь с кинематографом проявлялась в названиях глав и подглавок, играющих роль титров (поэма Маяковского "Про это"). Очевидна эволюция футуризма от идеи крайней автономии художественной формы к идее полного прагматизма ("социальный заказ", "литература факта"), к социологическому подходу к литературе ("С радостью готовы растворить маленькое "мы" искусства в огромном "мы" коммунизма"). Тем не менее в плане поэтики лефовцы ориентировался на ОПОЯЗ (Общество по изучению поэтического языка, куда входили Ю.Тынянов, В.Шкловский и др.), заявляли: "Формальный метод - ключ к изучению искусства". Л.Троцкий видел парадоксальность в том, что русский формализм как теория, противостоящая социологическому марксистскому подходу к изучению искусства, тесно связал себя с русским футуризмом "в то время, как последний более или менее капитулировал перед коммунизмом" ("Литература и революция"). В 1928 г. Маяковский вышел из ЛЕФа, но не порвал с ним связи, пытаясь летом 1929 г. преобразовать ЛЕФ в РЕФ (революционный фронт искусства). Но после окрика "Правды" 4 декабря 1929 г. и вступления Маяковского в ассоциацию пролетарских писателей РЕФ прекратил свое существование. ЛЕФ был поистине крупнейшей, сильной организацией, имевшей много сторонников и разраставшейся с необыкновенной быстротой. Реклама, убедительные обращения, призывы, журнал с одноименным названием ( ниже представлена обложка одного из его номеров)- все это привлекало людей. «Леф на страже. Леф защита всем изобретателям. Леф на страже. Леф отбросит всех застывших, всех заэстетившихся, всех приобретателей» Самой мощной литературной организацией 20-х годов была Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП), официально оформившаяся в январе 1925 года в рамках ВАПП. В ассоциацию входили многие крупные писатели: А.Фадеев, А.Серафимович, Ю.Либединский и др. Ее печатным органом стал новый (с апреля 1926 г.) журнал "На литературном посту", он сменил осужденный в подтексте резолюции ЦК журнал "На посту". Бывшие "напостовцы" оказались в "левом меньшинстве", что стало поводом жестокой борьбы внутри ВАПП, а РАПП выдвинула новую, как казалось тогда, идейную и творческую платформу пролетарского литературного движения. Активную роль в жизни РАПП играли А.Фадеев, Ю.Либединский, В.Ставский и критики Л.Авербах, И.Гроссман-Рощин, А.Селивановский, В.Ермилов, Г.Лелевич. Первый Всесоюзный съезд пролетарских писателей (1928) реорганизовал Всероссийскую ассоциацию. Пролетарские ассоциации всех национальных республик были объединены в ВОАПП и во главе этого Всесоюзного объединения стала РАПП. "Именно она была призвана объединить все творческие силы рабочего класса и повести за собою всю литературу, воспитывая также писателей из интеллигенции и крестьян в духе коммунистического мировоззрения и мироощущения". Но РАПП, к сожалению, эти надежды не оправдала и задачи не выполнила, а зачастую действовала в разрез обозначенным в критике задачам, насаждая дух групповщины. В отличие от Пролеткульта и "Октября" рапповцы призывали к учебе у классиков, особенно у Л.Толстого, в этом проявилась ориентация группы именно на реалистическую традицию. Но в остальном рапповцы не зря аттестовали себя как "неистовых ревнителей пролетарской чистоты" (Ю.Либединский). Это подтверждают известные выступления Ю.Либединского "Художественная платформа РАПП" (1928), А.Фадеева "Долой Шиллера!" (1929). Центральный орган РАПП "На литературном посту" в развязном тоне писал о Горьком, Маяковском, Есенине (что вызвало резкие возражения А.Фадеева); требовал установления гегемонии пролетарских писателей административным путем, посредством передачи им органов печати, вытеснения "попутчиков" из журналов и сборников, хотя пролетарская литература в то время была еще слаба, а среди так называемых "попутчиков" были крупные мастера художественного слова. К концу 20-х г.г. фактически исчезли все непролетарские писательские группы, а попытки реанимировать (1929) всероссийский Союз писателей, объединяющий "попутчиков", или создать Федерацию - Федеральное объединение советских писателей (ФОСП), куда наряду с ВАПП и "Кузницей" вошли ВСП, ВОКП, "Перевал", ЛЕФ, конструктивисты, эффекта не дали. РАПП унаследовала и даже усилила вульгарно-социологические нигилистические тенденции Пролеткульта. Она заявила о себе не только как о пролетарской писательской организации, но и как о представителе партии в литературе и выступления против своей платформы рассматривала как выступление против партии. Претензии РАПП на лидерство были велики. Они полагали себя создателями лучших творений пролетарского литературного творчества, не хотели видеть, что и вне РАПП развивается литература. Налитпостовцы проводили шумные дискуссии, выдвигая программы-лозунги: "Союзник или враг", "За живого человека", "За одемьянивание поэзии" и др., столь же схоластично обсуждались вопросы творческого метода пролетарской литературы - "диалектического материализма" (то есть того, что получило потом название "социалистический реализм"). Теоретики и критики РАППа объявляли М.Горького "индивидуалистическим певцом городских низов", Маяковского называли буржуазным индивидуалистом. "Попутчики" Л.Леонов, К.Федин, С.Есенин, А.Толстой и др. третировались как буржуазные, а все крестьянские писатели - как мелкобуржуазные. Рапповцы считали, что только рабочие-писатели могут выразить пролетарскую идеологию, но никак не мещанин Горький, дворянин Маяковский, крестьянин Есенин. В 1929 г. РАПП развязала критическую кампанию против Е.Замятина, Б.Пильняка, М.Булгакова, А.Платонова, П.Катаева, А.Веселого и др. Пагубность политики РАПП показана в книге С.Шешукова "Неистовые ревнители" (М., 1984). На протяжении многих лет РАПП считалась "проводником партийной линии в литературе, причем сама партия поставила эту организацию в исключительное, командное положение. С самого начала своего существования РАПП имела одно принципиальное отличие от своего предшественника - Пролеткульта. Пролеткультовцы боролись за автономию от государства, за полную самостоятельность и независимость от каких бы то ни было властных структур, находились в явной оппозиции к советскому правительству и Наркомпроссу, за что и были разгромлены. Рапповцы учли их печальный опыт и громогласно провозгласили главным принципом своей деятельности строгое следование партийной линии, борьбу за партийность литературы, за внедрение партийной идеологии в массы". И тем не менее РАПП, как было сказано выше, стала беспокоить партийное руководство, предпочитавшее держать бразды правления литературой в своих руках, и постановлением ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 года "О перестройке литературно-художественных организаций" Российская ассоциация пролетарских писателей была ликвидирована. |