Конспект. Международное гуманитарное право. МП гуманитарное право. Занятие Международное гуманитарное право
 Скачать 116.03 Kb.
|
Средства ведения военных действийРанее рассматривались неправомерные методы использования любого оружия. Остановимся теперь на видах оружия, которые запрещено использовать. Проблема приобретает все большее значение по мере появления все новых и все более разрушительных видов оружия. Общие принципы гуманитарного права распространяют свое действие и на новые виды оружия. Однако общее регулирование не в состоянии заменить конкретное. Едва ли можно сомневаться, что применение ядерного оружия не соответствует принципам гуманитарного права. Тем не менее нормы, запрещающей такое применение, не существует. Особо отметим значение надежного контроля за сокращением и ликвидацией определенных средств войны. Без такого контроля само по себе запрещение того или иного оружия не может быть достаточно эффективным. Одно из необходимых условий эффективности гуманитарного права - учет военно-политической реальности. Отравленное оружие. Отрицательное отношение к использованию яда в военных целях было присуще даже древности. Древнеиндийские законы Ману и римское право квалифицировали применение яда как противоправное (armis non veneno - оружие, а не яд). Стало нарицательным выражение "отравители колодцев". Четвертая Гаагская конвенция 1907 г. закрепила обычную норму, запрещающую применение яда и отравленного оружия. Химическое и бактериологическое оружие. Первое широкомасштабное применение химического оружия произошло в годы Первой мировой войны. В 1915 г. германские войска предприняли газовую атаку против французских войск на реке Ипр (отсюда название газа иприт). В дальнейшем газы применялись обеими сторонами неоднократно, что привело к большому количеству жертв. Применение газов противоречило существовавшим нормам, прежде всего норме, запрещавшей использование ядовитых веществ. Специальная норма установлена Женевским протоколом 1925 г. о запрещении применения на войне удушающих, ядовитых и других подобных газов и бактериологических средств. В целом Протокол оказался достаточно эффективным. Тем не менее отдельные случаи применения отравляющих газов известны: Италия - во время вторжения в Эфиопию (1935 - 1936 гг.), Японии - в Маньчжурии и Китае (начиная с 1937 г.), Ирак - в войне против Ирана (1980 - 1988 гг.). Последняя акция была осуждена Советом Безопасности ООН в 1986 г. Эффективность Протокола объясняется в значительной мере опасностью ответных действий, репрессалий. Известно, что Гитлер рассматривал возможность применения газа на восточном фронте, но был предупрежден о возмездии и не решился на это. Бактериологическое оружие было применено Японией в ходе войны против Китая. Военные трибуналы в Токио и Хабаровске квалифицировали эти действия как военные преступления. Важным шагом в обеспечении неприменения химического и бактериологического оружия явилась Конвенция ООН 1972 г. о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении (вступила в силу в начале 1997 г.). Конвенция запретила производство таких средств в военных целях и средств их доставки. Также ограничивается передача соответствующих средств другим государствам. Предусмотрено оказание помощи в случае признания Советом Безопасности того, что государство стало объектом биологической или бактериологической атаки. Эта Конвенция заслуживает однозначно положительной оценки. Вместе с тем нельзя не учитывать трудности, связанные с ее реализацией. Уничтожение запасов такого оружия потребует больших затрат. В России для ликвидации бездумно созданного огромного запаса химического оружия строятся специальные заводы, которые будут обеспечены работой на многие годы. Серьезную опасность процесс уничтожения может создать для окружающей среды. В 1993 г. Конференция по разоружению приняла Конвенцию о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении (далее - Конвенция о химоружии). Конвенция свидетельствует о том, сколь большое значение придается ликвидации самой возможности применения любого химического оружия. Конвенция о химоружии запретила не только применение химического оружия, но и подготовку такого применения. Запрещены даже отравляющие вещества временного действия, подобные слезоточивым газам. Конвенция едва ли вступит в силу в ближайшее время. Для этого необходимо, чтобы 65 государств сдали депозитарию акты о ратификации. Тем не менее она достаточно четко определяет развитие гуманитарного права в рассматриваемой области, а возможно, и в аналогичных сферах. Ядерное оружие. Запрещение применения ядерного оружия - одна из важнейших проблем гуманитарного права, да и мировой политики в целом. Как известно, ядерное оружие было применено единственный раз. США использовали его в войне против Японии. Многие ставят под сомнение оправданность решения администрации США. Возможность применения ядерного оружия возникала и в последующие годы, например во время конфликта в Персидском заливе (1990 - 1991 гг.) в случае применения Ираком химического или бактериологического оружия, которое иногда называют ядерным оружием бедных. Такая возможность оказалась в данном случае серьезным сдерживающим средством. В годы холодной войны ядерные арсеналы сыграли роль первостепенного сдерживающего средства и в этом смысле были фактором мира и безопасности, правда, в условиях постоянной угрозы ядерной катастрофы. Существующие договоры накладывают лишь определенные ограничения на ядерное оружие и тем самым как бы признают законность обладания им. Стремление распространить действие общих норм гуманитарного права на ядерное оружие небезупречно, поскольку общие нормы рассчитаны на обычное оружие, а ядерное оружие представляет собой исключительное явление. Поэтому здесь необходимы специальные нормы, как это имеет место в отношении химического и бактериологического оружия. Таких норм сегодня нет. Вопрос рассматривался Международным судом при вынесении Консультативного заключения 1996 г. "Законность угрозы ядерным оружием или его применения". В постановляющей части заключения говорится: "С учетом нынешнего состояния международного права и находящихся в его распоряжении фактов Суд не может прийти к определенному заключению о том, является ли угроза ядерным оружием или его применение правомерным или неправомерным в чрезвычайных обстоятельствах самообороны, при которых поставлено под угрозу само выживание государства". Международный суд также заявил, что он не может не учитывать "основного права каждого государства на выживание и, следовательно, его права прибегать к самообороне в соответствии со ст. 51 Устава, когда его выживание поставлено под угрозу". Таким образом, Международный суд не отклонил и не подтвердил представленную ему позицию ядерных держав, согласно которой они обладают правом применить ядерное оружие в указанных чрезвычайных обстоятельствах. Вместе с тем из заключения Международного суда следует, что во всех иных случаях угроза ядерным оружием или его применение будут неправомерными. Суд также подчеркнул, что применение ядерного оружия должно быть совместимо с требованиями гуманитарного права. Думается, что вероятность заключения в обозримом будущем договора, запрещающего применение ядерного оружия, невелика. Необходимыми участниками такого договора являются ядерные державы, а в их политике и системе национальной безопасности ядерное оружие занимает центральное место. Так, роль Франции и Великобритании как великих держав в немалой мере определяется их ядерным арсеналом. В сохранении возможности применения или угрозы применения ядерного оружия заинтересованы не только ядерные державы. Многие неядерные государства обеспечивают свою безопасность, находясь под ядерным "зонтиком" ядерных держав. Гигантский ядерный "зонтик" США распростерт над Западной Европой, Австралией, Канадой, Японией, Южной Кореей. "Зонтик" России обеспечивает безопасность стран СНГ. Особое значение ядерное оружие имеет для России, которая не состоит в союзах с могучими в военном отношении государствами. Обладая хорошо вооруженной и многочисленной армией, СССР мог позволить себе обязательство не применять ядерное оружие первым. По его инициативе Генеральная Ассамблея ООН приняла в 1981 г. декларацию, объявившую применение первым ядерного оружия тягчайшим преступлением против человечества. Сегодня в положении, аналогичном положению бывшего СССР, находится Китай, что объясняет его особую позицию в отношении ядерного разоружения. Россия возможностями СССР не обладает. Ядерное оружие является основной гарантией ее безопасности. Именно оно обеспечивает стабильность в огромном регионе, включающем страны СНГ, и тем самым препятствует возникновению вооруженных конфликтов с бесчисленными жертвами. И с этой точки зрения сохранение права на угрозу ядерным оружием или на его применение в чрезвычайных условиях нельзя не признать оправданным с учетом интересов не только России, но и международного сообщества в целом. Позиция России в отношении применения ядерного оружия определена Концепцией национальной безопасности РФ. Утвержденная Указом Президента РФ от 17 декабря 1997 г. N 1300 Концепция практически воспроизводила положение приведенного выше Консультативного заключения Международного суда - применение в случае угрозы самому существованию Российской Федерации. В результате изменения военно-политической обстановки в январе 2000 г. Указом Президента РФ в Концепцию были внесены изменения и дополнения. В частности, был снижен порог применения ядерного оружия. Применение его предусмотрено "в случае необходимости отражения вооруженной агрессии, если все другие меры разрешения кризисной ситуации исчерпаны или оказались неэффективными". В целом позиция России относительно применения ядерного оружия аналогична позиции таких ядерных держав, как США и Великобритания. Театр, в пределах которого может применяться ядерное оружие, не включает безъядерные зоны. К ним помимо Антарктики относятся зоны: Латиноамериканская (1967 г.), Южно-Тихоокеанская (1985 г.), Юго-Восточно-Азиатская (1995 г.) и Африканская (1996 г.). В соответствии с договорами об этих зонах в них запрещены испытания ядерного оружия, применение или угроза применения такого оружия. Режим зон не запрещает транзитный проход морских и воздушных судов с ядерным оружием. Все ядерные державы согласились признать безъядерные зоны, но с оговоркой в отношении тех случаев, когда это вступает в противоречие с их стратегическими интересами. Разрывные пули. В 1863 г. русская армия создала разрывные снаряды. Учитывая опасность таких снарядов для живой силы, их использование было строго ограничено. В 1867 г. были изобретены снаряды небольшого калибра и разрывные пули, взрывающиеся при соприкосновении с телом и причиняющие тяжелые повреждения. Правительство России созвало международную конференцию в Петербурге, которая приняла известную Петербургскую декларацию 1868 г., запретившую применение любых снарядов весом менее 400 г, которые либо взрываются, либо начинены воспламеняющимся составом. Разрывные снаряды более крупного калибра, предназначенные для бомбардировок, запрещению не подверглись. Россия заботилась об основе своей армии, о русском солдате. Как уже отмечалось, Петербургская декларация закрепила один из принципов международного гуманитарного права - принцип непричинения излишних страданий. Значение Декларации исключительно высоко оценивается юристами. Примерно в те же годы на английском военном предприятии "Дум-Дум" возле Калькутты начали производить пули, сплющивающиеся при соприкосновении с телом и по результатам не отличающиеся от разрывных пуль. По месту производства их назвали пулями "дум-дум". Многие полагали, что на такие пули распространяется действие Петербургской декларации. Однако британское правительство опровергло это мнение по формальным мотивам, заявив, что технически такие пули не являются ни разрывными, ни зажигательными, хотя имеют аналогичный эффект. Решительно выступили за запрещение пуль "дум-дум" участники Гаагской конференции 1899 г. Конференция приняла III Гаагскую декларацию о разворачивающихся пулях. Запрет распространяется не только на специально произведенные пули такого рода, но и на приспособленные впоследствии, например путем снятия части жесткого покрытия. В ходе подготовки Конвенции ООН 1981 г. о запрещении или ограничении применения обычных видов оружия был поднят вопрос о включении положения, запрещающего пули высокой скорости, или "кувыркающиеся" пули, пули со смещенным центром тяжести. Но согласие не было достигнуто, и применение подобных пуль остается неурегулированным. Противопехотные мины. В силу своей относительной дешевизны и простоты установки эти мины получили широкое распространение. Многие местности буквально засеяны ими. На них ежегодно подрываются люди. По подсчетам Секретариата ООН, ежегодно от мин погибают и становятся калеками свыше 25 тыс. человек. Свыше 100 млн. мин находятся в почве 64 стран. В 1980 г. была принята Конвенция о запрещении или ограничении применения конкретных видов обычного оружия, которые могут считаться наносящими чрезмерные повреждения или имеющими неизбирательное действие (далее - Конвенция об обычном оружии). Первый Протокол к указанной Конвенции запретил использование любого оружия, главное действие которого состоит в причинении вреда частицами, которые не могут быть обнаружены в человеческом теле при помощи рентгеновских лучей. Имелись в виду прежде всего пластмассовые мины. Также Протокол запретил использование мин-игрушек и аналогичных устройств. Применение таких устройств квалифицируется как противоречащее принципам недопустимости вероломства и причинения излишних страданий. Предписывается четкое обозначение минных полей на местности, что важно для предупреждения жертв среди населения и последующей ликвидации таких полей. Необозначенные минные поля создали серьезные трудности после англо-аргентинского конфликта на Фолклендских островах 1982 г. и после нападения Ирака на Кувейт в 1990 г. В 1966 г. принято дополнение к Конвенции об обычном оружии. Запрещена передача другим странам необнаруживаемых противопехотных мин. Иные мины могут передаваться только признанным государствам. Разрешены обнаруживаемые мины (содержание не менее восьми граммов металла). Если площадь заминирована, она должна быть обозначена, ограждена и охраняться. Во время военных конфликтов это положение трудно соблюдать, но в мирное время оно реально. Этим требованиям, в частности, отвечают минные поля на границах, охраняемых погранвойсками России. Дистанционно устанавливаемые мины, например с помощью вертолета, должны автоматически становиться безопасными в течение 130 дней. Особо отметим, что соответствующие положения распространены также на конфликты немеждународного характера. Значительное число государств высказалось в пользу полного запрещения противопехотных мин. Однако это требование явно неприемлемо для государств с большой протяженностью сухопутных границ, что и объясняет отказ от полного запрещения противопехотных мин таких государств, как США, Россия, Китай. Россия ратифицировала Конвенцию об обычном оружии, а также заявила об ограниченном моратории на передачу мин, не оснащенных механизмом самоликвидации. Зажигательное оружие. О запрещении зажигательных пуль уже говорилось. Однако создаются все новые виды зажигательного оружия. Известно, какой ущерб мирному населению и природе был причинен применением американскими войсками напалма во Вьетнаме. Третий протокол к Конвенции об обычном оружии ограничил применение подобного оружия. Оно определено как предназначенное главным образом для поджога объектов или причинения ожогов людям. Оно не может быть использовано против мирного населения, и даже при воздушной бомбардировке военных целей в жилых районах или при любом ином использовании цель для атаки должна быть выделена. Запрещено также использование зажигательных средств в отношении лесов и иной растительности, за исключением случаев их активного использования противником в военных целях. При этом не следует забывать и принцип их пропорциональности и военной необходимости. Лазерное оружие. Лазер получает все более широкое применение в военных целях. Он используется, в частности, для точного наведения авиабомб. Эффективность такого оружия была продемонстрирована в ходе военных действий против Ирака. Такое использование не может не оцениваться положительно с точки зрения гуманитарного права. Тем не менее и подобное использование имеет побочный эффект, прежде всего ослепление, что никак не отвечает принципу непричинения излишних страданий. В 1995 г. был принят специальный Дополнительный протокол к Конвенции об обычном оружии об ослепляющем лазерном оружии. Заслуживает внимания то, что это уже четвертый протокол, принятый Конференцией государств - сторон в Конвенции о запрещении или ограничении применения обычного оружия, которое может причинять излишнее повреждение или иметь неизбирательное действие. Однако Протокол нескоро вступит в силу. Тем не менее начало процессу формирования норм, ограничивающих применение лазерного оружия, положено. Информационное оружие - технические методы и средства поражения информационной системы противника. Одной из основ развитого общества и государства является сложная информационная система. С ней связаны все аспекты общественной жизни: экономика, политика, наука, культура, здравоохранение. Поэтому масштабное применение информационного оружия способно вызвать последствия не менее тяжелые, чем использование оружия массового поражения. Специалисты считают, что информационное оружие внесет коренные изменения в ведение военных действий. Достаточно сказать, что оно позволяет разрушить связь между воинскими частями противника, дезинформировать его, помешать применению высокоточного оружия, деморализовать армию и тыл. Многие развитые страны уделяют значительное внимание разработке методов и средств ведения информационной войны, а также обеспечению информационной безопасности. В январе 1999 г. американский президент обнародовал программу, предусматривающую ассигнование 1,46 млрд. долл. на развитие способности США вести кибервойну и противостоять ей. В сентябре 2000 г. была принята Доктрина информационной безопасности Российской Федерации. Значительное внимание проблеме стала уделять ООН. Начиная с 1998 г. Генеральная Ассамблея регулярно принимает резолюции об информационной безопасности, призывая государства к разработке мер, призванных ограничить порождаемые информационными средствами опасности. Информационное оружие имеет прямое отношение к гуманитарному праву, поскольку его применение способно привести к бесчисленным жертвам. В настоящее время применение такого оружия регулируется лишь общими принципами и нормами гуманитарного права, которые требуют в первую очередь, чтобы военные действия велись только против военных объектов, чтобы мирному населению обеспечивалась максимально возможная безопасность, чтобы не подвергались атаке объекты, содержащие опасные силы (ядерные электростанции, химические предприятия и т.п.). 4. Правовой статус участников вооруженных конфликтов: комбатантов и некомбатантов, шпионов, наемников, добровольцев. В соответствии со ст. 43 Дополнительного протокола I комбатанты — это лица, входящие в состав вооруженных сил стороны, находящейся в конфликте, и имеющие право принимать непосредственное участие в военных действиях. К ним относятся лица, входящие в состав вооруженных сил стороны, находящейся в конфликте. Вооруженные силы стороны, находящейся в конфликте, состоят из всех организованных вооруженных сил, групп и подразделений, находящихся под командованием лица, ответственного перед этой стороной за поведение своих подчиненных, даже если эта сторона представлена правительством или властью, не признанными противной стороной. Такие вооруженные силы подчиняются внутренней дисциплинарной системе, которая, среди прочего, обеспечивает соблюдение норм международного права, применяемых в период вооруженных конфликтов. В соответствии с Женевскими конвенциями комбатантами являются: личный состав вооруженных сил стороны, находящейся в конфликте, в том числе ополчение добровольческих отрядов, входящих в состав вооруженных сил; личный состав других ополчений, добровольческих отрядов, включая организованные движения сопротивления, если они отвечают следующим условиям: имеют во главе ответственное лицо за своих подчиненных; имеют отличительный знак; открыто носят оружие; соблюдают законы и обычаи войны и норм МГП; личный состав регулярных вооруженных сил, считающих себя в подчинении правительства или власти, не признанных держащей в плену державой; население неоккупированной территории, которое стихийно берется за оружие для борьбы с вторгающимися войсками, не успев сформироваться в регулярные войска, если они открыто носят оружие и соблюдают законы и обычаи войны. Комбатанты не подлежат ответственности за факт их участия в военных действиях. Комбатанты, захваченные неприятелем, получают статус военнопленных. В состав вооруженных сил также могут входить некомбатанты — это лица, входящие в состав вооруженных сил, функции которых сводятся к обслуживанию и обеспечению боевой деятельности вооруженных сил. К ним относятся духовный и медицинский персонал, военные юристы, репортеры, журналисты и корреспонденты. В случае захвата неприятелем как на комбатантов, так и на неккомбатантов, распространяется режим военного плена, за исключением медицинского и духовного персонала. Согласно ст. 33 Женевской конвенции об обращении с военнопленными 1949 г. «медикосанитарный состав и духовный персонал, задержанный держащей в плену державой с целью оказания помощи военнопленным, не должны считаться военнопленными». Пользуясь преимуществами и покровительством указанной Конвенции, они будут продолжать выполнять медицинские и духовные обязанности.МГП регулирует правовой статус шпионов и наемников. Согласно ст. 29 Конвенции о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г. шпион — это лицо, которое тайно или под ложными предлогами собирает военную информацию на контролируемой противником территории с намерением сообщить таковые противнику. Шпионом не считается лицо, собирающее информацию на территории, контролируемой противником, если оно носит форменную одежду своих вооруженных сил. Шпион не пользуется защитой международного права. В соответствии со ст. 30 Конвенции «лазутчик, пойманный на месте, не может быть наказан без предварительного суда». Любое лицо из состава вооруженных сил стороны, находящейся в конфликте, попадающее во власть противной стороны в то время, когда оно занимается шпионажем, не имеет права на статус военнопленного, и с ним могут обращаться как со шпионом. Наемник — это любое лицо, которое: а) специально завербовано на месте или за границей для того, чтобы сражаться в вооруженном конфликте; b) фактически принимает непосредственное участие в военных действиях; с) принимает участие в военных действиях, руководствуясь, главным образом, желанием получить личную выгоду, и которому в действительности обещано стороной или по поручению стороны, находящейся в конфликте, материальное вознаграждение, существенно превышающее вознаграждение, обещанное или выплачиваемое комбатантам такого же ранга и функций, входящим в личный состав вооруженных сил данной стороны; d) не является ни гражданином стороны, находящейся в конфликте, ни лицом, постоянно проживающим на территории, контролируемой стороной, находящейся в конфликте; e) не входит в личный состав вооруженных сил стороны, находящейся в конфликте; и f) не послано государством, которое не является стороной, находящейся в конфликте, для выполнения официальных обязанностей в качестве лица, входящего в состав его вооруженных сил. Наемник также не имеет права на статус комбатанта или военнопленного и может быть привлечен к уголовной ответственности. Добровольцы — это лица, изъявившие желание выехать за пределы своего государства и принять участие в боевых действиях на стороне народа иностранного государства, борющегося за свою независимость. Добровольцы включаются в состав вооруженных сил и становятся комбатантами в соответствии с положениями Гаагских конвенций 1907 г. и Женевских конвенций 1949 г. НАЕМНИКИ Современная военная мысль в развитых государствах большое внимание уделяет использованию услуг частных компаний для выполнения различных функций, ряд из которых традиционно считался привилегией военных. При определении статуса сотрудников данных компаний неизбежно возникает вопрос об их отнесении к наемникам. Опираясь на нормы международного права, автор рассматривает правовой статус лиц, которые могут быть отнесены к наемникам, и делает вывод, что большинство сотрудников частных военных и охранных компаний не подпадает под определение «наемник». Ключевые слова: наемники, частные военные и охранные компании, международное гуманитарное право, Женевские конвенции. Традиционно исследование проблемы статуса частных военных и охранных компаний начинается с решения вопроса о наемниках. Чтобы определиться со статусом наемников, необходимо выявить признаки, которым должно соответствовать лицо для получения данного статуса, и установить содержание этого статуса. Проблему статуса частных военных компаний, для которых участие в военных операциях является деятельностью, приносящей доход, невозможно решить без ответа на вопрос о том, насколько их сотрудники могут подпадать под определение наемников [13, р. 35; 30, р. 186]. В то же время отмечается, что термин «наемник», используемый в международной академической литературе по отношению к подобным компаниям и их сотрудникам, носит негативную эмоциональную окраску (характеризует отношение авторов к деятельности таких компаний), но не раскрывает содержание реального правового статуса этих компаний [16, с. 299—300]. Рассматривая статус наемников, обратимся к международным договорам о законах и обычаях войны и общепризнанным нормам международного права. Международные договоры и конвенции. Анализ статуса наемников стоит начать с изучения Гаагских конвенций 1899 и 1907 годов (далее — Гаагские конвенции). Несмотря на то, что эти нормативные правовые акты напрямую не обращаются к вопросу о статусе наемников, V Гаагская конвенция 1907 года касается очень близкой темы, а именно нейтралитета. Так, ст. 5 этой конвенции налагает на нейтральную сторону ответственность за неисполнение ст. 4, которая запрещает нейтральным государствам разрешать вербовать и формировать военные подразделения для одной из воюющих сторон. Статья 17 этой же конвенции гласит, что лицо, поднявшее оружие как наемник, не может рассчитывать на защиту как нейтральное лицо, соответственно, статус наемников ничем не отличался от статуса членов вооруженных сил воюющих сторон. Следующим этапом в развитии правового регулирования наемничества являются Женевские конвенции 1949 года и Дополнительные протоколы к ним 1977 и 2005 годов. В этих документах пониятие наемничества также не получило должного закрепления. Однако это явление было в некоторой степени урегулировано Первым дополнительным протоколом к Женевским конвенциям 1977 года, посвященном исключительно международным вооруженным конфликтам [1] (далее — Протокол I). Несмотря на то, что ряд стран не подписали его, Международный комитет Красного Креста считает нормы, изложенные в ст. 47 данного документа, общими нормами международного права [22, р. 391—395]. Согласно нормам ст. 47 Протокола I: «1. Наемник не имеет права на статус комбатанта1 или военнопленного. 2. Наемник — это любое лицо, которое: а) специально завербовано на месте или за границей для того, чтобы сражаться в вооруженном конфликте; b) фактически принимает непосредственное участие в военных действиях; с) принимает участие в военных действиях, руководствуясь, главным образом, желанием получить личную выгоду, и которому в действительности обещано стороной или по поручению стороны, находящейся в конфликте, материальное вознаграждение, существенно превышающее вознаграждение, обещанное или выплачиваемое комбатантам такого же ранга и функций, входящим в личный состав вооруженных сил данной стороны; d) не является ни гражданином стороны, находящейся в конфликте, ни лицом, постоянно проживающим на территории, контролируемой стороной, находящейся в конфликте; e) не входит в личный состав вооруженных сил стороны, находящейся в конфликте; f) не послано государством, которое не является стороной, находящейся в конфликте, для выполнения официальных обязанностей в качестве лица, входящего в состав его вооруженных сил». Ряд комментаторов отмечает, что ст. 47 была встроена в Протокол I с целью «задобрить» африканские и бывшие колониальные страны, которые видели в наемниках угрозу своему суверенитету и праву на самоопределение [23, р. 90]. Необходимо отметить, что ст. 47 не рассматривает субъективный критерий наемничества в качестве обязательного. В п. «с» ст. 47 закреплен объективный критерий: «вознаграждение, существенно превышающее…»; он должен применяться вместе с субъективным для упрощения квалификации наемничества [20, р. 605]. В поддержку данной позиции выступил Комитет Диплока, высказавший мнение, что «введение субъективного критерия привело бы к тому, что ни одно лицо не было бы признано наемником или, наоборот, применение его было бы настолько случайным и непредсказуемым, что это недопустимо. Единственным правильным критерием является то, что они сделали, а не то, почему» [17, р. 7]. Статья 47 не только закрепляет критерии определения статуса наемника, но и устанавливает последствия приобретения этого статуса. Так, лицо, признанное наемником, не имеет права на получение статуса военнопленного. Ряд исследователей считает, что данная статья касается лишь узкой группы лиц, которые не удостоены статуса комбатанта [24, р. 23; 23, р. 90]. Согласно ст. 47(2)(e) Протокола I наемниками считаются лица, которые не являются членами вооруженных сил воюющих сторон, значит, они не могут быть удостоены статуса комбатанта. Таким образом, мы можем говорить о том, что данная статья носит скорее информационный характер, нежели закрепляет реальный правовой статус наемника. По мнению ряда ученых, несмотря на положения Протокола I, государство имеет право присвоить статус военнопленного наемнику или гражданскому лицу, непосредственно участвующему в военных действиях, по своему желанию. Аргументируется данная позиция тем, что Протокол I лишает наемников и гражданских лиц права на статус военнопленных, но не содержит запрета на предоставление соответствующего статуса государством по своей воле [13, р. 424]. Эта точка зрения также подтверждается тем, что при принятии Протокола I была отвергнута более строгая формулировка, предложенная Нигерией: вместо «не должны получить статус» была одобрена формулировка «не имеют права» [29, р. 1495]. Тем не менее, даже то лицо, статус которого не подпадает под определение «наемник», не выходит из правого поля Женевских конвенций и имеет право на защиту. Так, наемники, хотя и не имеют права на статус комбатантов и военнопленных, должны быть классифицированы как гражданские лица, принимающие непосредственное участие в военных действиях, и на них распространяются гарантии, закрепленные в ст. 75 Протокола I, которые включают право на гуманное обращение, на защиту от убийства, пыток, телесных наказаний. Наемники и частные военные и охранные компании. В первую очередь необходимо рассмотреть цель найма частных военных и охранных компаний, ибо, согласно Протоколу I, сотрудники таких организаций могут быть признаны наемниками лишь в том случае, если они наняты, чтобы участвовать в вооруженном конфликте. Причем если условия контракта предусматривают охрану военного объекта или военнослужащего — должностного лица, сотрудники частных военных и охранных компаний будут считаться наемниками независимо от того, будут они использовать силу против комбатантов противоположной стороны в военных целях или только в целях самозащиты или охраны объекта от обычных преступников [15, р. 122]. Однако в каждом конкретном случае необходимо обращать внимание на правила ведения боя, регулирующие применение силы конкретными сотрудниками. Отмечается, что лишь незначительное количество сотрудников частных военных и охранных компаний выполняет обязанности, квалифицируемые как участие в военных действиях [31, р. 54—67]. Тем не менее, факты их непосредственного участия в военных действиях справедливо вызывают обеспокоенность международного сообщества [11]. Так, ст. 8 Проекта Междуна-родной конвенции о контроле, надзоре и мониторинге за частными военными и охранными предприятиями закрепляет не только запрет на такое участие, но и обязанность государств не допускать этого [4]. Важно также, что статус наемника приобретает только сотрудник частной военной и охранной компании, который не является гражданином стороны, находящейся в конфликте, или лицом, постоянно проживающим на территории, контролируемой стороной, находящейся в конфликте. Однако не ясно, применяется ли данный критерий по отношению к стране инкорпорации компании, или по отношению к гражданству сотрудников компании. Полагаем, необходимо принимать во внимание гражданство сотрудников частной военной и охранной компании. В противном случае получится, что сотрудники частной военной и охранной компании с гражданством Великобритании или США, принимавшие участие в международном конфликте в Ираке, не будут считаться наемниками, в отличие от своих германских или южно-африканских коллег. Особое общественное беспокойство вызывает слабое правовое регулирование ответственности частных военных и охранных компаний и контроля за выполнением ими заданий или субподряда [9, с. 90—93]. Документ Монтрё [2], в частности, призывает государства решить ряд вопросов об их ответственности и подсудности и поощряет включение в договор с ними в качестве существенного условия обязательство сотрудников этих компаний соблюдать международные нормы права [18, p. 389]. В настоящее время ведется работа над соответствующей конвенцией, которая, по мнению многих специалистов, поможет вывести частные военные и охранные компании из «серой зоны» правового регулирования [21, p. 340; 10, с. 300—301]. Запрещение наемничества. Одним из первых международных договоров, специально разработанных для регулирования наемничества, стала Конвенция по предупреждению и борьбе с наемничеством в Анголе, Луанде 1976 года (далее — Конвенция 1976 года). Данный акт ввел понятие «преступления наемничества», которые состоят: — в организации, финансировании, вооружении, тренировке группы военнослужащих, состоящей из лиц или включающей лиц, не являющихся гражданами государства, где должны быть применены эти вооруженные силы, с личной корыстной целью; — во вступлении или в попытке вступления в вышеуказанные силы; — в дозволении указанным выше силам пребывать на своей территории, предоставлении транспорта или иной помощи [19]. Несмотря на то, что определение сути наемничества в Конвенции 1976 года далеко от содержания понятия «наемник» в Протоколе I, именно оно положило начало дискуссии о статусе наемников [17, с. 608; 29, р. 572]. Вторым документом, регулирующим вопросы статуса наемников, является Конвенция Организации африканского единства об уничтожении наемничества в Африке 1977 года [26] (далее — Конвенция 1977 года). И хотя ст. 1.1 данной Конвенции почти полностью копирует ст. 47 Протокола I, в ней есть существенное уточнение: для квалификации лица в качестве наемника указание на чрезмерно высокое материальное вознаграждение за его услуги не обязательно, достаточно лишь факта их оплаты (независимо от суммы). Одним из самых важных документов о наемничестве является Международная конвенция ООН о борьбе с вербовкой, использованием, финансированием и обучением наемников 1989 года [3] (далее — Конвенция 1989 года). В ней дается определение понятия «преступления наемничества» и вводятся меры ответственности за эти преступления. Определение преступлений наемничества в Конвенции 1989 года дополняет определение, приведенное в Конвенции 1976 года и Протоколе I, указанием на то, что лицо должно принимать участие в военных действиях. Конвенция 1989 года вводит новые квалифицирующие признаки понятия «наемник». Наемник — это лицо, специально завербованное на месте или за границей для участия в совместных насильственных действиях, направленных на свержение правительства или подрыв конституционного порядка государства иным образом, либо подрыв территориальной целостности государства. Принимая участие в таких действиях, это лицо: — руководствуется главным образом желанием получить значительную личную выгоду и побуждается к этому обещанием выплаты или выплатой материального вознаграждения; — не является ни гражданином, ни постоянным жителем государства, против которого направлены такие действия; — не направлено государством для выполнения официальных обязанностей; — не входит в личный состав вооруженных сил государства, на территории которого совершаются такие действия. Очевидно, что эти квалифицирующие признаки понятия «наемник» делают порог для получения данного статуса существенно ниже. Необходимо отметить, что сейчас страны —наиболее активные работодатели частных военных и охранных компаний не являются подписантами Конвенции 1989 года. В этой связи следует ставить вопрос о необходимости разработки норм общего международного права, направленных на запрет использования наемников, а также о формировании единообразного применения этих норм, чтобы стороны считали себя юридически связанными общей практикой [25, p. 77]. В настоящее время существующие международные нормы, регулирующие наемничество, применяются государствами по-разному. Особенно это касается наиболее развитых в военном плане государств [14, с. 33—56], поскольку слишком широкое определение понятия «наемник» ограничивает их в использовании политических инструментов. Общепризнанного определения понятий «наемник» и «наемничество» нет даже в академической литературе. В одних случаях главным критерием при определении их содержания считается получение лицом выгоды, его обогащение. В других случаях о запрете использования наемников говорится лишь в контексте недопустимости «завуалированных» интервенций, что обусловлено желанием некоторых государств защититься от бывших метрополий [12, с. 37—56; 6, с. 113—117]. Ряд исследователей предлагает относить к наемникам лишь тех, кто сражается на «нелегитимной» стороне [27, р. 145—161]. Также не ре-шен вопрос о статусе инкорпорированных подразделений: одни ученые полагают, что члены инкорпорированных подразделений не должны считаться наемниками, так как сам факт инкорпорирования ведет к ответственности государства за действия таких подразделений и тем самым снижает вероятность нарушения международных норм; другие считают этот критерий незначительным [28, р. 626]. Нельзя не согласиться с L. Cameron и V. Chetail, что отсутствие единого понимания наемничества и единой практики использования понятия «наемник» свидетельствует о невозможности разработки общих норм международного права, направленных на запрещение использования наемников [13, р. 84]. Таким образом, можно сделать вывод, что большинство сотрудников частных военных и охранных компаний не подпадает под определение наемников. Более того, пока общие нормы международного права, которые регулировали бы вопрос об использовании наемников, отсутствуют, окончательно урегулированным можно считать лишь вопрос о статусе наемников jus in bello, но не jus ad bellum. 5. Правовой статус раненых; больных; военнопленных; женщин, детей, гражданского населения. Защита раненых и больных Нормы о защите раненых и больных в войне на суше содержатся в I Женевской конвенции об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях 1949 г. и в первом Дополнительном протоколе 1977 г. Согласно Конвенции установленный ею режим распространяется: на личный состав вооруженных сил; личный состав ополчения и добровольческих отрядов, а также организованных движений сопротивления, если во главе их стоит лицо, ответственное за своих подчиненных, если их участники имеют ясно видимый отличительный знак, открыто носят оружие, соблюдают нормы международного гуманитарного права. Дополнительный протокол распространил этот режим на всех раненых и больных, военных или гражданских, которые нуждаются в немедленной медицинской помощи. Такие лица должны быть уважаемы и защищаемы. Воюющие обязаны принимать немедленные меры для поиска и сбора раненых и больных. В случае необходимости для этого устанавливается перемирие. К раненым воинам противника следует относиться с уважением, оказывать им необходимую медицинскую помощь. Запрещены медицинские эксперименты над ними. Мертвых подбирают и достойно хоронят. Информация о захоронениях сообщается МККК. Захоронения должны поддерживаться в порядке, к ним обеспечивается доступ родных. Медицинский персонал находится под защитой гуманитарного права, воюющие должны относиться к нему с уважением и обеспечивать защиту. Медперсонал может быть задержан противником. В таком случае он должен продолжать выполнение своих функций, предпочтительно в отношении собственных граждан. Защите подлежат постоянные медицинские учреждения и подвижные медицинские формирования. Они должны иметь отличительные знаки. Защита прекращается лишь в случае их использования в целях причинения вреда противнику. Медперсонал вправе иметь личное оружие для самообороны и защиты пациентов. При захвате противником раненых и больных они пользуются правами военнопленных, принимается во внимание состояние их здоровья. Защита раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение Режим таких лиц определен II Женевской конвенцией об улучшении участи раненых, больных лиц и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море 1949 г. и первым Дополнительным протоколом 1977 г. В целом применяются те же нормы, что и в случае войны на суше, однако есть и специфика. Особое значение имеют поиск и спасение. Они должны предприниматься немедленно после сражения самими боевыми кораблями. При осуществлении таких операций корабли не обретают защиты. Особую сложность спасательные операции, как уже отмечалось, представляют для подводных лодок. Во время вооруженного конфликта вокруг Фолклендских островов в 1982 г. британская подлодка торпедировала аргентинский корабль, но не была в состоянии спасти его команду. При всех условиях подлодки не вправе предпринимать враждебные действия в отношении спасающихся. Воюющие могут просит нейтральное судно принять на борт раненых и потерпевших кораблекрушение. Такие суда не подлежат захвату. Госпитальные суда окрашиваются в белый цвет и несут наряду с национальным краснокрестный флаг. Название и описание судна сообщаются противнику. После этого оно не может подвергаться нападению или захвату. Медперсонал и команда судна не подлежат пленению, что же касается способных к передвижению раненых и больных, то они могут быть взяты в качестве пленных военным кораблем противника. В годы Второй мировой войны 4 тыс. легкораненых были взяты в плен кораблями антигитлеровской коалиции с германских госпитальных судов "Тюбинген" и "Градиск". Госпитальное судно может быть подвергнуто досмотру и даже поставлено под временный контроль противником. |