Сборник задач. Филиал алтгу в г. Славгороде
 Скачать 239 Kb.
|
|
ФЕДЕРАДЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ ГОУ ВПО «АЛТАЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ» ФИЛИАЛ АлтГУ в г. СЛАВГОРОДЕКАФЕДРА ГУМАНИТАРНЫХ И ЕСТЕСТВЕННОНАУЧНЫХ ДИСЦИПЛИН СБОРНИК ЗАДАЧ ПО ФИЛОСОФИИ Издательство Алтайского государственного университетаБарнаул - 2011 Составитель: доктор филос. наук, профессор В.П. ФедюкинРецензент: доктор филос. наук, профессор В.А. Ельчанинов В настоящий сборник вошли задачи, затрагивающие актуальные философские проблемы, которые поднимались в творчестве мыслителей различных эпох. Их решение позволяет освоить необходимую философскую терминологию, сформировать навыки логического мышления, пробудить способность к философской рефлексии. Содержание предлагаемого сборника адаптировано к лекционному курсу по философии и позволяет не только закрепить, но и углубить знания студентов. Работа рекомендуется всем желающим овладеть основами философского знания. План УМД 2002 г., п. «К»Подписано в печать______ Формат 60Х90/16. Бумага офсетная. Печать офсетная. Усл. – п. л. 3. Тираж 300 экз. Заказ ____ Типография Алтайского государственного университета: 656099, г. Барнаул, ул. Дмитрова, 66.
ПОНЯТИЕ И СПЕЦИФИКА ФИЛОСОФИИ
«(…) философия – цельное мировоззрение, поскольку оно научно обосновано» (1, 120).
«Философия, будучи наукой о мире как целом (…) шагу не может ступить без умозрения, потому что всякая связность и целостность есть предмет нечувственного созерцания» (1, 144).
«Философия – последнее выговаривание и последний спор человека, захватывающие его целиком и постоянно (…) Новалис говорит в одном фрагменте: «Философия есть, собственно, ностальгия, тяга повсюду быть дома" (…). Подобной тягой философия может быть, только когда мы, философствующие, повсюду не дома. По чему тоскует тоска этой тяги? Повсюду быть дома – что это значит?» (2, 121-122).
«(…) стремящимся к познанию известно, в каком положении бывает их душа, когда философия берет ее под свое покровительство и с тихими увещаниями принимается освобождать, выявляя до какой степени обманчиво зрение, обманчив слух и остальные чувства, убеждая отделаться от них, не пользоваться их службою, насколько лишь это возможно, и советуя душе сосредотачиваться и собираться в себе самой, верить только себе, когда, сама в себе, она мыслит о том, что существует само по себе, и не считает истинным ничего из того, что она с помощью другого исследует из других вещей, иначе говоря, из ощутимых и видимых, ибо то, что видит душа, умопостигаемо и безвидно» (3, 39).
«Итак, из всего сказанного следует, что имя /мудрости/ необходимо отнести к одной и той же науке: это должна быть наука, исследующая первые начала и причины: ведь и благо, и «то, ради чего» есть один из видов причин. А что это не искусство творения, объяснили уже первые философы. Ибо и теперь и прежде удивление побуждает людей философствовать, причем вначале они удивлялись тому, что непосредственно вызывало недоумение, а затем мало-помалу, продвигаясь. таким образом далее, они задавались вопросом о более значительном, например, о смене положения Луны, Солнца и звезд, а также о происхождении Вселенной. Но недоумевающий и удивляющийся считает себя незнающим (поэтому и тот, кто либит мифы, есть в некотором смысле философ, ибо миф создается на основе удивительного)» (45, 69).
«Религия возникает, следовательно, лишь во тьме невежества, нужды, беспомощности, некультурности, в условиях, при которых именно поэтому сила воображения господствует над всеми другими силами, при которых человек живет с самыми взвинченными представлениями, с самыми экзальтированными душевными настроениями; но она возникает в то же время и из потребности человека в свете, в образовании или, по крайней мере, в тех целях, которые преследует образование; она сама не что иное, как первичная, но еще грубая, вульгарная форма образованности человеческого существа; потому-то каждая эпоха, каждая важная глава в истории культуры человечества начинается с истории религии» (4, 724-725).
«Религия – это первая любовь, юношеская любовь, та любовь, которая думает, что она познанием роняет свой предмет. Наоборот, философия – супружеская любовь, любовь мужа, которая доставляет ему обладание и наслаждение своим предметом, но поэтому также разрушает всю прелесть и иллюзии, которые связаны с таинством первой любви» (5, 248).
«(…) вера, вырастающая из откровения, легко догматизируется, становится фактом культуры. А философ – не мистик, хотя порой он может, видимо, сожалеть об этом, и не богослов. Мир «невидимого» трансцендентного видится ему иначе (…)» (6, 8).
«Тяжкое наказание несет Сизиф в загробной жизни за все коварства, за все обманы, которые совершил он на земле. Он осужден вкатывать на высокую, крутую гору громадный камень. Напрягая все силы, трудится Сизиф. Пот градом струится с него от тяжкой работы. Все ближе вершина; еще усилие и окончен будет труд Сизифа; но вырывается из рук его камень и с шумом катится вниз, подымая облака пыли. Снова принимается Сизиф за работу. Так вечно катит камень Сизиф и никогда не может достигнуть цели – вершины горы» (7, 97).
«(…) сфера философии в собственном смысле слова это область духовной внутренней жизни между небом и землей. Предмет философии, следовательно, это внутренняя духовная жизнь, и притом во всей ее полноте, а не та или иная ее способность в какой-либо односторонней направленности. (…). Философия жизни не может быть просто наукой разума, менее всего безусловной. Ибо последняя ведет, прежде всего, в область мертвых абстракций, чуждых жизни, и в силу присущего разуму врожденного диалектического спора эта область превращается в лабиринт противоречивых мнений и понятий, из которого разум один со всем своим диалектическим воображением никогда не сможет отыскать выхода. Именно поэтому жизнь, внутренняя и духовная жизнь, нарушается и разрушается. Но как раз этот принцип диалектического разума, нарушающий и разрушающий жизнь, и есть то, чего следует избегать и что должно быть побеждено. В простой форме абстрактного мышления самой по себе еще нет ничего противоречащего истине, чего следовало бы безусловно и всегда избегать и чего никогда и ни в коем случае нельзя было бы применить» (46, 336, 348-349).
«Итак, будучи сначала вообще единой нераздельной наукой, философия, при дифференцированном состоянии отдельных наук, становится отчасти органом, соединяющим результаты деятельности всех остальных наук в одно общее познание, отчасти проводником нравственной или религиозной жизни, отчасти, наконец, тем центральным нервным органом, в котором должен доходить до сознания жизненный процесс всех других органов. Составляя первоначально саму науку и всю науку, философия есть позднее либо резюме всех отдельных наук, либо учение о том, на что нужна наука, либо, наконец, теория самой науки. Смысл, вкладываемый в название философии, всегда характерен для положения, которое занимает научное познание в ряду культурных благ, ценимых данной эпохой. Считают ли его абсолютным благом или только средством к высшим целям, доверяют ли ему изыскание последних жизненных основ вещей или нет – все это выражается в том смысле, который соединяется со словом «философия». Философия каждой эпохи есть мерило той ценности, которую данная эпоха приписывает науке: именно поэтому философия является то самой наукой, то чем-то выходящим за пределы науки, и, когда она считается наукой, она то охватывает весь мир, то есть исследование о сущности самого научного познания. Поэтому, сколь разнообразно положение, занимаемое наукой в общей связи культурной жизни, столь же много форм и значений имеет и философия, и отсюда понятно, почему из истории нельзя было вывести какого-либо единого понятия философии» (2, 75).
«Философия может существовать лишь в том случае, если признается философская интуиция. И всякий значительный и подлинный философ имеет свою первородную интуицию. Но философская интуиция ни из чего не выводима, она первична, в ней блеснул свет, освещающий весь процесс познания. Этой интуиции не могут заменить ни догматы религии, ни истины науки. Философское понимание зависит от объема пережитого опыта, опыта всех противоречий человеческого существования, опыта трагического» (2, 105). 13. Какие аргументы не позволяют М. Хайдеггеру согласиться с тем, что философия – это история философии? А.Ф. Лосев полагал, что подлинная философия может быть лишь историей философии. Напротив, М. Хайдеггер утверждает, что «(…) никакая историография еще не дает нам почувствовать, что такое сама по себе метафизика, если мы заранее уже этого не знаем. Без такого знания все сведения из истории философии остаются для нас немы. Мы знакомимся с мнениями о метафизике, а не с ней самой» (2, 120). АНТИЧНАЯ ФИЛОСОФИЯ
«Одно и то же есть мысль и то, о чем она мыслит: Без сущего мысль не найти – она изрекается в сущем. Иного не будет и нет: ему же положено роком – Быть неподвижным и целым. Все прочее – только названья: Смертные их сочинили, истиной их почитая, - «Быть» и вместе «не быть», «рождаться» и вместе «кончаться», Цвет и окраску менять и двигаться с места на место. Сущее все замыкается в круг пределом конечным, Массой своей подобно оно совершенному шару, Коего центр от окружности всюду ровно отстоит, Части же всюду равны – ни больше, ни меньше друг друга; Нет в бытии пустоты, небытия, чем единство его б нарушалось (…)» (8, 467). 2. Кого имеет в виду Диоген Лаэртский в следующем фрагменте? Какая тенденция в решении вопроса о началах всего сущего здесь выражена (монизм, плюрализм, дуализм)?: «Мнения его были таковы. Основ существует четыре – огонь, вода, земля, воздух; а также Дружба, которою они соединяются, и Вражда, которою они разъединяются» (12, 353).
«Он утверждал, что солнце есть глыба, огненная насквозь, а величиной оно больше Пелопоннеса (впрочем, иные приписывают этот взгляд Танталу), что на луне есть дома и даже холмы и долины. Первоначала же суть гемеомерии («подобные частицы»): как золото состоит из так называемой золотой пыли, так и все представляет собой связь подобочастных маленьких телец. А первоначало движения есть Ум» (12, 105).
«Огонь есть стихия, все есть изменение огня и возникает вследствие разряжения и сгущения. Ясно же он ничего не излагает. И все возникает по противоположности, и все течет наподобие реки. Вселенная конечна и мир один. Он рождается из огня и вновь обращается в огонь (и эта смена совершается) периодически в течение всей вечности. Происходит же это по определению судьбы» (8, 264).
«Мнения его следующие. Начала вселенной суть атомы и пустота, все остальное лишь считается существующим. Миры бесконечны и подвержены возникновению и разрушению. Ничто не возникает из несуществующего, и ничто не разрушается в несуществующее. Атомы тоже бесконечны по величине и количеству, они вихрем несутся во Вселенной и этим порождают все сложное – огонь, воду, воздух, землю, ибо все они суть соединения каких-то атомов, которые не подвержены воздействиям и неизменны в силу своей твердости (…). Качества существуют лишь по установлению, по природе же существуют только атомы и пустота» (12, 373).
«Действительно, в начале своих «Ниспровергающих речей» он провозгласил: «Человек – мера всех вещей, существующих, что они существуют, несуществующих же, что они не существуют». И доказывается это, как получается, при помощи того, что противоположно этому суждению: если кто-нибудь скажет, что человек не есть критерий всех вещей, то он все равно подтвердит, что человек – критерий всех вещей, потому что тот самый, который это утверждает, есть человек; и кто допустил явление в качестве отнесенного к человеку, тот тем самым признал, что и само явление принадлежит к тому, что отнесено к человеку. Поэтому и безумный в отношении того, что является в безумии, есть верный критерий; и спящий – в отношении к тому, что является во сне, и младенец – к тому, что случается в младенчестве, и старик – к тому, что в старости. Не подобает на основании одних обстоятельств принижать других, как бы они между собою не различались, т. е. на основании того, что случается в здравом уме, принижать то, что является в безумии; на основании того, что бывает наяву - то, что во сне; и от того, что в старости, - то, что в младенчестве» (11, 72).
В работе «О не-сущем, или о природе» Горгий доказывает, что ничего не существует, следующим образом:
|