Ответы на вопросы к экзамену. Вопросы к экзамену по словообразованию и морфемике. Словообразование и морфемика как языковедческие дисциплины
 Скачать 0.67 Mb.
|
|
Ответы на вопросы к экзамену по словообразованию и морфемике. 1. Словообразование и морфемика как языковедческие дисциплины. Предмет словообразования и морфемики. Морфемика – 1) это раздел языкознания, изучающий систему минимальных, далее неделимых значимых единиц языка – морфем, а также морфемную структуру слов и их грамматических разновидностей (словоформ) и 2) система морфем конкретного языка в их взаимодействии. При описании морфемного строя языка исследуются функции морфем, особенности значения морфем, их формальная структура, общие закономерности сочетаемости морфем в составе слова. Задачи морфемного анализа конкретного слова заключаются в выяснении, членимо ли данное слово, определении границ между морфемами, выявлении типа каждой из морфем и установлении функциональных связей между морфемами в рамках морфемной структуры слова. Морфемика позволяет получить сведения о строении слова, широко используемые в словообразовании и морфологии. Становление морфемики как особой лингвистической дисциплины стало возможным благодаря исследованиям основателя Казанской лингвистической школы И.А. Бодуэна де Куртенэ, который в 1881 г. ввел в научный оборот понятие морфемы, а также трудам В.А. Богородицкого, Г.О. Винокура, Н.М. Шанского, Е.А. Земской, В.В. Лопатина, И.С. Улуханова, Е.С. Кубряковой, М.В. Панова, А.Н. Тихонова и других отечественных ученых. Выделение морфемики в самостоятельный (хотя и тесно связанный со словообразованием и морфологией) раздел языкознания произошло лишь во второй половине XX столетия. Так, в академической «Грамматике современного русского литературного языка» (М., 1970) впервые в русистике основные сведения по морфемике были представлены в самостоятельной главе. Словообразование также понимается в двух смыслах: 1) это раздел языкознания, который изучает способы и правила образования слов и 2) образование новых слов на базе имеющихся однокоренных с помощью служебных морфем, путём перехода из одной части речи в другую, путём лексикализации словосочетаний1 и др. способами. Для обозначения данной дисциплины и процесса образования слов нередко используется другой термин – деривация (лат. derivatio– образование). Как самостоятельный раздел, изучающий словообразовательный строй языка, словообразование в русском языкознании сложилось сравнительно недавно. В самостоятельную область знаний оно выделилось в последние десять-пятнадцать лет. Термин «словообразование» иногда используется и для обозначения словообразовательной системы, свойственной данному языку. Итак, словообразование современного русского языка – сравнительно молодая отрасль языкознания. Важную роль в ее становлении сыграли исследования Ф.Ф. Фортунатова, разграничившего формы словоизменения и словообразования. Большое значение для развития теории и практики словообразовательного анализа имели труды В.А. Богородицкого, Г.О. Винокура, В.В. Виноградова. Анализ словообразовательных отношений между словами лишь в 50-е годы XX в. (см. работы Н.М. Шанского) был четко отграничен как от этимологического, так и от морфемного анализа слова. Словообразовательная система русского языка в настоящее время изучается как с позиций словообразовательного анализа, так и в плане синтеза словообразовательных отношений. Словообразовательный анализ – наиболее активно разрабатываемое (и, можно сказать, уже традиционное) направление изучения строения русского слова. В ходе синхронного словообразовательного анализа описывается структура производных слов, определяется способ их образования, устанавливаются их формально-семантические связи с родственными словами. Исчерпывающий анализ русской словообразовательной системы на материале самых полных словарей русского языка представлен в академической «Русской грамматике» (М., 1980. Т. 1. Авторы раздела – В.В. Лопатин и И.С. Улуханов) и в «Словообразовательном словаре русского языка» А.Н. Тихонова (М., 1985). Что касается словообразовательного синтеза, то это относительно новое, выделившееся в 70-е годы XX в. (см. исследования И.Г. Милославского) направление в изучении словообразовательных отношений. Словообразовательный синтез опирается на выводы и положения словообразовательного анализа: используются такие понятия, разработанные в рамках аналитического направления, как «морфема», «производность», «производное слово» и др. Однако по своим целям словообразовательный синтез отчетливо противопоставлен анализу. Основные задачи научных исследований с позиций словообразовательного синтеза таковы: 1) определение правил толкования значений членимых слов с опорой на представления о семантике морфем, составляющих то или иное слово; в частности, толкование лексического значения глагола прибежать 'достигнуть какого-л. места бегом' непосредственно вытекает из толкования значений входящих в него морфем: корня беж- (характеризующего такие, например, слова, как бежать, бегать, бегун, бег, и имеющего значение 'двигаться быстро, резко отталкиваясь ногами от земли') и префикса при- (имеющего значение приближения к какому-либо пространственному ориентиру: привезти, приплыть и т. п.); 2) установление закономерностей выбора конкретного словообразовательного средства, используемого при образовании того или иного производного слова с определенным (заданным) словообразовательным значением (например, глаголов, передающих значение начала действия: за-петъ, по-бежать, воз-ненавидетъ, раз-рыдатъ-ся и др.). К настоящему времени задачи словообразовательного синтеза решены еще не в полном объеме; есть, как показывают специальные исследования, и неразрешимые для современного состояния науки проблемы словообразовательного синтеза. Поэтому в учебной литературе система русского словообразования по традиции более подробно рассматривается с точки зрения анализа, а не синтеза. 2. Словообразование в его отношении к морфологии и лексикологии. Становление словообразования как самостоятельного раздела грамматики русского языка. Словообразование как особый раздел языкознания стало складываться в 40-50-е годы нашего века, прежде всего благодаря трудам В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, А.И. Смирницкого. Уже в те годы начали разрабатываться некоторые важные проблемы общей теории синхронного словообразования: место словообразования в ряду лингвистических дисциплин, проблемы членимости слова, принципы установления отношений синхронной производности, своеобразие семантики и строения производных слов разных частей речи. Традиционно словообразование изучали в составе морфологии. В.А. Богородицкий (1857-1941) определил морфологию как учение о частях речи в отношении словообразования и словоизменения. Морфологию и словообразование объединяет то, что средством выражения в них являются морфемы. Кроме того, по морфеме можно узнать, к какой части речи относится слово, в состав которого она входит. Сходны по сути словообразовательное и грамматическое значения слова: оно принадлежит не одной единице, а многим. Например, в словах чита-тель, води-тель, писа-тель и др. суффикс -тель имеет значение 'лицо, которое совершает действие, названное мотивирующим глаголом'. Однако, между названными значениями есть и существенное различие, которое было подмечено В.В. Виноградовым. Он писал: «Степень обобщенности словообразовательного значения никогда в русском языке не достигает степени абстракции соответствующей грамматической категории». В.В. Виноградов определил границу между морфологией и словообразованием следующим образом: различие между разделами заключается в том, что в морфологии изучается формообразование, а в словообразовании – образование слов. С ним согласен Л.В. Щерба, который говорил, что с одной стороны рассматриваются формы слова, с другой – производные слова. Но здесь имеется много спорных вопросов. В частности, Ф.Ф. Фортунатов считал, что такая морфологическая категория, как категория числа должна относиться к словообразованию, а не к морфологии, потому что лексическое значение слов единственного и множественного числа значительно отличаются друг от друга. В результате исследований в области словообразования в начале XX в. А.М. Шахматов счёл возможным выделить словообразование в отдельный раздел языкознания. Это повлекло за собой необходимость ответа на вопрос, куда следует отнести словообразование: к грамматике или к лексикологии. Вывести словообразование из состава грамматики Шахматов не решился. Границы словообразования как отдельного раздела так и не были определены. Ряд лингвистов предложили отнести данный раздел к лексикологии. Два раздела объединяет то, что они работают на единой площадке: объектом их изучения является слово, его строение (семантическое и структурное). Кроме того, словообразование является базой для появления новых слов. На связь лексикологии и словообразования указывает также то, что деривационное значение относится к лексической части слова. Например: волк → волчонок 'детёныш волка'. Но словообразовательное значение более абстрактно и отмечается у целого ряда слов (ср. медвежонок, верблюжонок, зайчонок и т.д.), тогда как лексическое значение призвано дифференцировать слова, выделить слово среди других слов, выявить его «индувидуальность». Поэтому рациональнее отнести словообразование к грамматике, а не к лексикологии. Окончательное выделение словообразования из морфологии и лексикологии произошло в 60-80-е годы. Наука о словообразовании стала самостоятельной лингвистической дисциплиной, имеющей свой объект исследования, свою методику анализа и систему понятий. 3. Синхронные и диахронные аспекты словообразования. Ф.Ф. Фортунатов о членении слова на морфемы. Критерий Г.О. Винокура. Различие между синхронными и диахронными способами словообразования. Как и относительно других разделов лингвистики, применительно к словообразованию принято разграничивать синхронное и диахронное словообразование. Диахронный аспект предполагает, что как система, так и единицы этой системы рассматриваются в развитии, в их изменении во времени. А синхрония – это такой аспект изучения, когда система и единицы системы рассматриваются как существующие в одно и то же время. Это как бы срез языкового состояния одного времени. Разграничение синхронного и диахронического подходов имеет большое значение при изучении словообразования, так как именно в этом разделе языкознания смешение диахронии и синхронии происходит особенно часто. Это объясняется тем, что слово является такой единицей языка, которая может менять свое значение, не меняя формы. Благодаря этому рвутся связи между словами, когда-то (в прошлые эпохи!) родственными, но сохранившаяся формальная близость нередко мешает увидеть этот разрыв и толкает на то, чтобы объединять слова разошедшиеся, ставшие чужими. Еще на рубеже XIX-XX вв. требование отграничивать синхронное словообразование от диахронического выражали блестящие русские языковеды И.А. Бодуэн де Куртенэ и Ф.Ф. Фортунатов. Занимаясь историей языка, они большое внимание уделяли теории синхронного языкознания и – в том числе – теории синхронного словообразования. Факты одной эпохи нельзя объяснять, мерить мерками другой. Это общее требование признается всеми учеными, не только лингвистами. Признается оно и языковедами, но в словообразование пробивается труднее, чем в другие разделы языкознания. Выступая в 1903 г. на съезде преподавателей русского языка с докладом «О преподавании грамматики русского языка в средней школе». Ф.Ф. Фортунатов говорил: «...категорию крупных ошибок в школьных учебниках русской грамматики представляет смешение фактов, существующих в данное время в языке, с теми, которые существовали в нем прежде...». Изучая словообразование, не следует считать родственными пары слов типа дерево и деревня, лапа и лапоть, потому что между этими словами нет живых семантических связей. Ведь очевидно, что деревня не есть 'населенный пункт, в котором растет много деревьев', а лапоть не является 'обувью для лапы'. Такие толкования были бы явно искусственными и приводили бы к произвольному навязыванию языку не свойственных ему семантических связей. Фортунатов считал, что слово находится в системе и членится только по отношению к другим словам. Членение слов может осуществляться только при родстве и семантической близости слов. Слово красненький, например, делится на морфемы, имеет суффикс -еньк, прибавляемый к основе слова красный, а в слове потомство, удовольствие суффикса нет. Таким образом, понятие членимости слова – понятие синхронии. Определяя, членимо ли слово или нет, нужно учитывать два типа живых отношений: 1. Отношения мотивации (возможность раскрыть содержание слова через родственное слово): волчица – 'самка волка'. 2. Отношения родственности. Добавить исторически произошло от слова бавить. Однако сейчас это слово вышло из употребления, но корень -бав- выделяется согласно отношениям родственности: прибавить, убавить, добавить и др. В последние годы наблюдается тенденция к абсолютизации мотивационных отношений применительно к синхронному аспекту словообразования и морфемики. Это выразилось прежде всего в том, что членение основы слова на значимые части стали связывать исключительно с критерием Г.О. Винокура, т.е. наличием мотивационных отношений, следствием чего является отождествление понятий аффикса и деривационного форманта и отнесение значительного числа вычленяемых сегментов основы слова в разряд субморфов. Критерий Винокура несомненно является принадлежностью и яркой особенностью синхронного аспекта словообразования, тем не менее он не решает всей проблемы членимости лексической основы слова в связи с наличием в основе слова неформантной зоны, которая может быть мономорфемной и в этом случае равной корню (стол, приятель) и полиморфемной со связанным корнем (нем-ец, за-пряг-а-ть). Корень по определению в качестве общей части всех родственных слов входит в неформантную зону, из чего следует сам факт обязательности неформантной зоны в словах с простой основой и органичность несловообразовательного способа вычленения корня. На наш взгляд, высказанная в М.В. Пановым мысль: «Корень – это всегда то, чем оканчивается движение с помощью критерия Винокура. Так его и надо определить, последняя единица при словообразовательном анализе», – необоснованно расширяет сферу компетенции словообразовательного анализа. Так, например, при выделении форманта -тель в слове читатель мы, завершая деривационный анализ, упираемся не в корень, а в полиморфемную основу в неформантной зоне, на которую не распространяется критерий Винокура. Далее мы должны будем обратиться к банальному и вполне традиционному способу, который никто не отменял, – к подбору родственных слов (чтение, читка и т.д.) с тем, чтобы с их помощью выделить корень -чит- и его варианты. В связи с разграничением синхронного и диахронного аспекта в словообразовании необходимо провести линию также между синхронными и диахронными способами словообразования. Диахронные способы словообразования – это такие способы, при которых в качестве средства выражения словообразовательного значения выступает всё слово целиком, а не отдельные морфемы, и при котором между производящим и производным словом нет отношений мотивации. Синхронные способы словообразования – это такие способы, при которых средством выражения словообразовательного значения выступает морфема, аффиксы и основы; между производящим и производным при этом имеют место отношения мотивации, т.е. отношения двух однокоренных слов, из которых одно, как правило, сложнее другого на единицу смысла и не более чем на один деривационный формант. Например: удивить – удивл'-эниj-е, книга – книж-н-ый. 4. Морфема в сопоставлении с морфемой и словом. Как орудие общения язык должен быть организован как целое, обладать известной структурой и образовать единство своих элементов как некоторая система. Система языка – это инвентарь его единиц, объединенных в категории и ярусы по типовым отношениям. Если какой-либо элемент удалить из системы, то отношения между остальными элементами перестраиваются. Члены системы взаимосвязаны и взаимообусловлены в целом, поэтому и число элементов и их соотношения отражаются на каждом члене данной системы. Внутри языковой системы принято выделять подсистемы (уровни или ярусы, единицы которых являются единицами одного порядка). Системы отдельных ярусов языковой структуры, взаимодействуя друг с другом, образуют общую систему данного языка. В русском языке четыре основные единицы языка: 1) предложение; 2) слово; 3) морфема и 4) фонема. Предметом изучения словообразования является морфема, занимающая положение между фонемой и словом. Понятие морфемы появилось в лингвистике сравнительно недавно. Выделил эту единицу профессор Бодуэн де Куртенэ – представитель Казанской лингвистической школы. Именно он ввёл в лингвистику понятие морфемы как обобщающее все значащие части слова. Морфема – это минимальная, линейно неделимая значащая единица языка. Если морфему разделить, то мы получим единицу другого порядка – звук, фонему или сочетание звуков. Но ни одна из этих единиц не будет иметь того значения, которое имеет морфема. Например, в слове вода выделяется две морфемы: корень -вод- и флексия -а. Физически морфема совпадает со звуком [а], но у них разные функции. Морфема -а имеет грамматические значения рода, числа и падежа. Морфема -вод- имеет вещественное значение, т.е. содержит в себе представление или понятие, связанное с чем-то, имеющим отношение к воде как к жидкости. Эта корневая морфема встречается во множестве других слов. Если морфему -вод- расчленить на части, то указанное значение будет утрачено. Из выше сказанного видно, что морфема отличается от фонемы (минимальной единицы звукового строя языка, служащей для складывания и различения значимых единиц языка) тем, что является значимой единицей, знаком, у которого есть план выражения (формы) и план содержания (смысла). Сходны морфема и фонема в своей функции: они выступают как строительный материал единиц верхнего порядка (соответственно морфемы и слова). Кроме того, и морфема, и фонема являются минимальными далее неделимыми единицами. При этом они не элементарны. Фонема распадается на ряд дифференциальных признаков (твёрдость / мягкость, переднеязычность / заднеязычность, лабиализованность / нелабиализованность и др.), а морфема – на ряд смысловых компонентов (элементов значения). Так, окончание в глагольной форме сказал-а (учительница сказала) передает следующую информацию: глагольное действие совершалось одним субъектом (значение единичности; ср.: дети читали) женского пола (значение «женскости»; ср.: учитель сказал). Наличие значения сближает морфему со словом. Слово – это звуковой или графический (при передаче на письме) комплекс, оформленный по законам данного языка, одинаково понимаемый людьми, говорящими на этом языке, и обычно выполняющий назывную функцию. Но по ряду признаков морфема четко отличается от слова и предложения: 1) морфема – минимальная, далее неделимая значимая единица, а слово не минимальная и может члениться на более мелкие значимые единицы; 2) морфема реализует свое значение лишь в составе конкретного слова; вне слова бывает трудно определить не только значение морфемы, но даже ее принадлежность к корням или аффиксам (ср.: истец, лучистый, таксист; иной, тополиный, льдина, разг. рыбина и т.п.); значение и функции слова в меньшей степени являются связанными, не так строго предопределены окружением; 3) местоположение морфемы в слове строго фиксировано (дом-ик, но не *ик-дом), тогда как слово обычно может относительно свободно перемещаться в пределах предложения. Различаются слово и морфема и своими функциями. Слово, как уже было сказано, выполняет номинативную функцию: оно называет предметы, явления, отношения. Морфема не является номинативной единицей. Отличается слово от морфемы и своей грамматической оформленностью. Номинативность и грамматическая оформленность позволяют слову быть членом предложения. |