Психолингвистические особенности восприятия текста. 1. Психолингвистические особенности восприятия текста и подтекста художественного произведения
 Скачать 0.66 Mb.
|
|
А.А. Брудным выдвигает следующую гипотезу: «понимание есть последовательное изменение структуры воссоздаваемой в сознании ситуации и перемещение мысленного центра ситуации от одного ее элемента к другому. При этом значимость связей между элементами ситуации меняется. Главнейшее звено процесса понимания заключается не только и не столько в установлении связей, сколько, главным образом, в определении их значимости» [9, с. 131]. А.А. Брудный выделяет три стадии, которые характерны (в единстве) для понимания. Это, во-первых, установление связей; во-вторых, установление значимости связей (то есть выявление релевантности признаков, по которым устанавливается связь); в-третьих, построение целого [9]. . На первой стадии восприятия связи обязательно устанавливаются. Более того, если мы имеем дело со случаями нормального восприятия, то связи в обязательном порядке устанавливаются правильно. Таким образом, устанавливая связи между элементами текста, читатель как бы фиксирует связность текста, работающую на дальнейшее понимание. . Вторая стадия (установление значимости связи) варьируется не только в зависимости от возраста реципиента. Можно предположить, что взрослые реципиенты одного возраста, которым будет предъявлен один и тот же текст, по-разному определят для себя значимость связей в зависимости от личностных особенностей, установки, мотивировки, жизненного опыта. Однако следует помнить, что, как отмечал С.Л. Рубинштейн, «мы воспринимаем мир сквозь призму общественного сознания. Итог всей общественной практики человечества направляет и формирует наше восприятие» [42, с. 239]. Следовательно, в целом связи, которые реципиенты признают релевантными, вне зависимости от установки или личностных особенностей, будут установлены всеми реципиентами, что объясняется историчностью восприятия, о которой говорит С.Л. Рубинштейн. «Непосредственное восприятие действительности на данной ступени развития вырастает на основе опосредования его всей общественной практикой» [42, с. 238]. . Синтез - последняя, а следовательно, высшая ступень понимания, А.А. Брудный не противоречит идее И.Н. Жинкина о том, что «для понимания речи ее надо воспринимать как единое целое, а для обработки полученной информации надо разложить это целое на дискретные элементы» [23, с. 19]. Действительно, процесс понимания представляет собой разложение на дискретные элементы, однако результатом анализа должен стать синтез принципиально другого значительно более высокого - уровня. Итоговая стадия синтеза, о которой говорит А.А. Брудный, есть стадия формирования личностного представления о прочитанном, индивидуальной проекции текста..И. Жинкин, в свою очередь, настаивал на употреблении термина «интеграция» вместо термина «синтез», указывая на принципиальную разницу этих процессов. «Синтез производится из тех же конечных элементов, к которым приводит анализ»; в случае «изменения направленности связи или ее структурной перестройки при сохранении тех же элементов» Н.И. Жинкин говорит об интеграции [23, с. 18]. Тот факт, что «из тех же конечных элементов могут быть построены разные интегративпые структуры» объясняет различное восприятие одного и того же текстового сообщения [23, с. 18]. В этой связи необходимо отметить, что как анализ, так и синтез представляют собой сложные логические операции, которые не даются в качестве врожденного багажа, но вырабатываются и развиваются у человека в результате ментальной деятельности. Взрослый человек способен и к анализу, и к синтезу, что является результатом многолетнего «обучения» этим операциям; для него целостное восприятие, дальнейшее разложение на дискретные элементы и последующий синтез - процесс естественный, а переход от одной операции к другой или переключение на более адекватную стратегию автоматизировано. Содержание текста принципиально полифонично, оно имеет множество степеней свободы, о чем писал М.М. Бахтин [4]. Следовательно, возникает вопрос о том, как можно оценить «правильность» или «неправильность» восприятия текста реципиентом, адекватность восприятия изначальному авторскому замыслу. Как отмечает А.А. Леонтьев, «воспринимая текст по-разному, мы не строим различные миры: мы по-разному строим один и тот же мир. Есть предел числу степеней свободы, и этот предел и есть объективное содержание или объективный смысл текста» [31, с. 287]. Л.А. Леонтьев отсылает читателя к понятию концепта, введенному А.А. Брудным, под которым понимается некоторая картина общего смысла текста, объективное содержание текста, то, что не варьирует при восприятии [9]. Таким образом, в тексте содержатся инвариантные и вариативные с точки зрения восприятия элементы. Экспериментальное исследование Н.В. Рафиковой показало, что структура семантического поля текста организована по принципу ядро - периферия, между которыми располагается так называемая маргинальная зона элементов, которые в разных читательских проекциях могут входить в ядро или периферию этих проекций [40]. Можно предположить, что ядерная зона в понимании Н.В. Рафиковой соотносится с концептом в понимании А.А. Брудного как инвариантная часть воспринимаемого, соответствующая авторской проекции текста, которая должна восприниматься всеми реципиентами одинаково. Маргинальная зона, в свою очередь, предполагает некоторую вариативность в силу своего нахождения ближе к семантической периферии. Представляется очевидным наличие в любом художественном тексте внешнего пласта (событийной канвы) и внутреннего содержания (подтекста). Можно предположить, что внешняя сторона текста должна быть в норме инвариантно воспринята реципиентами. Значительно сложнее обстоит дело с восприятием глубинных структур текста (в частности, подтекста). В понимании термина «подтекст» мы опираемся на его трактовку И.Р. Гальпериным. Как отмечает исследователь, подтекст - «вовсе не условия правильного понимания, а некая дополнительная информация, которая возникает благодаря способности читателя видеть текст как сочетание линеарной и супралинеарной информации» [15, с. 46]. По своей сути подтекст представляет собой проекцию вербальной манифестации мысли, скрытый механизм ассоциативного мышления. В первую очередь следует отметить, что именно в процессе декодирования концептуальных элементов подтекста основной задачей читателя является правильное установление релевантных связей. Подведем итоги по особенностям восприятия текста и подтекста: процесс восприятия и понимания имеют активный характер. Для процесса понимания характерны три стадии: установление связей, установление значимости связей, построение целого - синтез. В любом художественном тексте есть внешний пласт, который воспринимается инвариантно, и внутреннее содержание, которому свойственна вариативность. В основу понимания подтекста заложен механизм ассоциативного мышления, декодирование концептуальной информации и правильное установление связей. 1.3.3 Процесс понимания текста и подтекста как одна из психологических проблем Психологи неодинаково подходили к анализу процесса понимания смысла речевого сообщения, или процесса декодирования воспринимаемого речевого высказывания. Одни авторы предполагали, что для понимания смысла речевого сообщения достаточно иметь прочный и широкий словарь, т. е. понимать значение каждого слова, его предметную отнесенность, его обобщающую функцию и овладеть достаточно четкими грамматическими правилами, по которым эти слова соединяются друг с другом. Таким образом, согласно этим представлениям, решающим для понимания сообщения является наличие соответствующего круга понятий, с одной стороны, и четкое знание грамматических правил языка - с другой. Однако эти два условия не являются достаточными для расшифровки его смысла, какую бы форму - устного или письменного сообщения - оно ни носило. Другая группа психологов и лингвистов не считает, что условием для понимания речевого сообщения является только наличие нужного круга представлений и знания системы грамматических правил, согласно которым эти слова сочетаются друг с другом; они указывают, что процесс понимания носит совершенно иной характер: он начинается с поисков общей мысли высказывания, составляющей содержание этой формы психической деятельности, и только потом перемещается на лексико-фонематический уровень (установление значения отдельных слов) и на синтаксический уровень (расшифровка значения отдельных фраз). Иными словами, согласно этой точке зрения реальный процесс понимания развернутого речевого сообщения не совпадает с тем порядком, в котором поступает информация и в котором для слушающего доходят сначала отдельные слова (лексико-фонологический уровень), а затем целые фразы (синтаксический уровень). На этой позиции стоят такие лингвисты, как Ромметвейт (1968, 1974), Филлмор (1972), Мак-Коули (1972), Лакофф (1972), Уертч (1974, 1975). Эти авторы показали, что процесс понимания сообщения (например, выраженного в определенном тексте) носит сложный характер и что для него необходимы различные процессы, часть которых связана с восприятием значения слов, часть - с декодированием синтаксических правил их сочетания. Уже на самых первых этапах восприятия сообщения возникают гипотезы или предположения (рге-suppositions) о смысле сообщения, так что центральным для процесса понимания является поиск смысла, приводящий к выбору из ряда возникающих альтернатив. Читающий никогда не ставит своей задачей понять отдельные слова или изолированные фразы; оба этих процесса - понимание отдельных слов или фраз (особенно отчетливо выступающие при восприятии информации, которая дается на чужом, плохо знакомом языке) - играют роль подчиненных, вспомогательных операций и лишь в некоторых случаях превращаются в специально осознанные действия. Основным процессом, характеризующим акт понимания, являются попытки расшифровать значение всего сообщения, то, что создает его общую связность (ехtеrnаl coherence) или его внутренний смысл и придает сообщению глубину, или «подтекст» (internal coherence). Эти попытки всегда направлены на поиск контекста воспринимаемого высказывания, без которого ни понимание целого текста, ни правильная оценка входящих в его состав элементов невозможны. Вот почему указанные выше авторы, считающие, что не существует никаких свободных от «контекста» (соntext fгее) элементов высказывания, выдвигают на первый план процесс поиска и формирования соответствующих гипотез или предположений (рге-suppositions), которые определяют конкретные значения слов или фраз, входящих в состав речевого высказывания. Пресуппозиция является основным отправным пунктом изучения механизма расшифровки поступающего сообщения. Таким образом, декодирование речевого сообщения рассматривается современной лингвистикой как активный по природе и сложный по составу процесс. Вторым условием, совершенно необходимым для понимания речевого сообщения, является знание основных, базисных семантических или глубинных синтаксических структур, которые лежат в основе каждого компонента высказывания и выражают известные эмоциональные или логические системы отношений. Это условие выступает особенно отчетливо в тех случаях, когда глубинные синтаксические структуры расходятся с внешними, поверхностными структурами; тогда существенным звеном понимания этих структур является их трансформация в более простые и доступные непосредственному пониманию конструкции. Рассматривая эту проблему, многие авторы указывали, что полное понимание каждой составной части сообщения (фразы) может быть обеспечено только с помощью перехода от поверхностных грамматических структур к лежащим в их основе базисным семантическим или глубинным. Эта группа психологов и лингвистов, исходящая из представления о наличии наряду с «поверхностными структурами языка» еще и «глубинных структур», вносит значительный вклад в проблему понимания речевого сообщения [33]. Важный вклад в эту проблему был внесен Л.С. Выготским, который указывал на решающую роль процесса перехода от внешней структуры предлагаемого текста к тому «подтексту» или смыслу, который заключен в речевом сообщении (Л. С. Выготский Психология искусства. 1999, с. 284). Мало понять непосредственное значение сообщения. Необходимо выделить тот внутренний смысл, который стоит за этими значениями. Иначе говоря, необходим сложный процесс перехода от «текста» к «подтексту», т. е. к выделению того, в чем именно состоит центральный внутренний смысл сообщения, с тем, чтобы после этого стали понятны мотивы, стоящие за поступками описываемых в тексте лиц [33]. Это положение легко проиллюстрировать на одном примере. В рассказе «Hills Like White Elephants» Эрнеста Хемингуэя девушка сказала: «It tastes like liquorice.» имеет относительно простое значение - сравнение Anis del Toro с лакрицей. Однако смысл (или подтекст) этого сравнения глубокий: он заключается в отношении девушки к их беззаботной жизни, она говорит о том, что уже устала от нее. Таким образом, внутренний смысл высказывания может расходиться с его внешним значением, и задача полного понимания смысла высказывания или его «подтекста» заключается как раз в том, чтобы не ограничиваться раскрытием лишь внешнего значения сообщения, но и абстрагироваться от него и от поверхностного текста перейти к глубинному подтексту, от значения - к смыслу, а затем и к мотиву, лежащему в основе этого сообщения. Именно это положение и определяет тот факт, что текст может быть понят или прочтен с различной глубиной; глубина прочтения текста может отличать различных людей друг от друга в значительно большей степени, чем полнота восприятия поверхностного значения. Это положение о важности перехода от внешнего значения текста к его глубинному смыслу хорошо известно литераторам, актерам, режиссерам, и несомненно, анализ этого процесса должен занять в психологии значительное место. Анализ перехода от понимания внешнего значения сообщения к пониманию «подтекста», перехода от значения к внутреннему смыслу сообщения является одним из самых важных (хотя и наименее разработанных) разделов психологии познавательных процессов. Известно, что каждое речевое сообщение, воспринимаемое слушателем или воспринимаемое читателем, начинается с восприятия отдельных слов, затем переходит к восприятию отдельных фраз, после чего, наконец, переходит к восприятию целого текста, за которым следует выделение его общего смысла. Эту последовательность следует, однако, понимать лишь как логическую последовательность, но, как уже говорилось, это совершенно не значит, что фактическое понимание текста идет именно таким путем и состоит в последовательном переходе от слова к фразе, от фразы к тексту [33]. Таким образом, процесс декодирования значения, а далее и понимания смысла текста, всегда протекает в определенном контексте, одновременно с восприятием целых смысловых отрывков, иногда даже понимание отдельного слова фактически следует за восприятием целых смысловых отрывков, и тот контекст, в котором стоит слово, раскрывает его значение. Этот факт указывает на то, что логическая последовательность «слово-фраза-текст-подтекст» не должна пониматься как цепь реальных, развертывающихся во времени психологических процессов. Центральным для процесса понимания является поиск смысла, вспомогательным - понимание отдельных слов или фраз. 2. ПОДТЕКСТ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ 2.1 Подтекст и смежные ему понятия Неполнота отображения является непременным свойством искусства и требует от читателя самостоятельного восполнения недоговоренного. Информация в тексте соответственно подразделяется на эксплицитную и имплицитную. По элементам образов, контрастов, аналогий, выраженным вербально, читатель восстанавливает подразумеваемое. Предложенная автором модель мира при этом неизбежно несколько видоизменяется в соответствии с тезаурусом и личностью читателя, который синтезирует то, что находит в тексте, со своим личным опытам. Согласно И. В. Арнольд, существует несколько типов организации контекста с имплицитной информацией. Их объединяют общим термином «импликация» [1]. Это термин изначально не лингвистический. Он идет из логики, где импликация определяется как логическая связка, отражаемая в языке союзом «если... то» и формализуемая как А → Б, т. е. А влечет за собой Б. В импликативном высказывании различают антецедент А - высказывание, которому предпослано слово «если», и консеквент Б - высказывание, следующее за словом «то» [52, с. 445]. Импликация в широком смысле есть наличие в тексте вербально не выраженных, но угадываемых адресатом смыслов. Сюда относятся подтекст, эллипс, аллюзия, семантическое осложнение и собственно текстовая импликация. Таким образом, в соответствии с точкой зрения И. В. Арнольд, более широким понятием, чем подтекст является понятие импликация, значит подтекст - есть не что иное, как разновидность импликации. Далее мы установим, в чем заключаются различия между указанными понятиями, обращая особое внимание на разграничения понятий импликация и подтекст. «Текстовая импликация - дополнительный подразумеваемый смысл, основанный на синтагматических связях соположенных элементов антецедента» [1, с. 119]. Текстовая импликация передает не только предметно-логическую информацию, но и информацию второго рода, прагматическую, т. е. субъективно-оценочную, эмоциональную и эстетическую. Текстовая импликация отграничена рамками микроконтекста, что на композиционном уровне обычно соответствует эпизоду. Восстанавливается она вариативно, принадлежит конкретному тексту, а не языку вообще. Строго разграничить импликацию, подтекст, аллюзию и другие виды подразумевания довольно трудно, поскольку они постоянно сопутствуют друг другу [2, c. 84-85]. |