курсовая. Захаров Н.С._ЮРмз-1809а. Актуальные проблемы уголовного права, связанные с квалификацией преступлений в сфере экономической деятельности
 Скачать 0.58 Mb.
|
|
Глава 4 Проблемы квалификации преступлений в финансово- кредитной сфере 4.1 Особенности квалификации преступлений, связанных с уклонением от уплаты налогов и сборов, а также других обязательных платежей Отметим, что в отдельных разделах настоящего исследования уже были рассмотрены некоторые проблемы квалификации налоговых преступлений (в части разграничения ст. 199 УК РФ и мошенничества при получении возмещения НДС) и в части их разграничения с преступлениями, предусмотренными ст. ст. 195-197 УК РФ. Одной из нерассмотренных проблем осталась проблема разграничения в процессе квалификации уклонения от уплаты налогов и сборов с незаконным предпринимательством. Данной тематике посвящен множество исследований, поскольку обозначенная проблема насчитывает уже не один десяток лет. Некоторые юристы считают недостаточной квалификацию незаконного предпринимательства без учета совершаемого лицом одновременно налогового преступления (а именно, уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с физического либо юридического лица - ст. 198, 199 УК РФ) и необходимости квалификации данных преступлений по совокупности. Так, авторы постатейного комментария к УК РФ, в частности А.Э. Жалинский, полагают, что «конкуренция между незаконным предпринимательством и уклонением от уплаты налогов решается с учетом характера субъективной стороны состава преступления» [50, c. 57-59]. Они разделяют точку зрения Пленума Верховного Суда РФ от 4 июля 1997 г. № 8, согласно которой действия виновного, занимающегося предпринимательской деятельностью без регистрации или без специального разрешения либо с нарушением условий лицензирования и уклоняющегося от уплаты налога с доходов, полученных в результате такой деятельности, надлежит квалифицировать по 62 совокупности преступлений, предусмотренных соответствующими частями ст. 171 и ст. 198 УК РФ [17, c. 137-141]. Другие же авторы отвергают подобную необходимость, полагая, что диспозиция ст. 171 УК РФ охватывает причинение ущерба государству вследствие неуплаты налогов, и поэтому дополнительной квалификации по ст. 198 и ст. 199 УК РФ при совершении незаконного предпринимательства не требуется [73, c. 91-93]. Таким образом, Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении от 18 ноября 2004 г. № 23 принципиально иначе, нежели раньше, решил спорный вопрос о необходимости дополнительной квалификации незаконного предпринимательства по статьям о налоговых преступлениях. В п. 16 указанного постановления говорится: «Действия лица, признанного виновным в занятии незаконной предпринимательской деятельностью и не уплачивающего налоги и (или) сборы с доходов, полученных в результате такой деятельности, полностью охватываются составом преступления, предусмотренного статьей 171 УК РФ» [55]. С учетом вышеизложенного можно полагать, что дополнительной квалификации незаконного предпринимательства с налоговыми преступлениями не требуется. Однако в случае отсутствия признаков незаконного предпринимательства должен рассматриваться каждый факт уклонения от уплаты налогов и сборов, причем в каждом конкретном случае отдельно, и квалифицироваться независимо от нормы ст. 171 УК РФ. В рамках данного параграфа также считаем необходимым рассмотреть отдельные особенности квалификации преступлений, связанных с нарушением таможенного законодательства, в частности, за контрабанду. В первую очередь, отметим, что ранее, до введения в действие ст. 200.2 УК РФ, которой предусмотрена уголовная ответственность за контрабанду алкогольной продукции и табачных изделий, действовала ст. 188 УК РФ «общего» характера («контрабанда»), которая Федеральным законом от 07.12.2011 N 420-ФЗ, утратила силу. Уголовная ответственность за 63 контрабанду алкогольной продукции и (или) табачных изделий была введена Федеральным законом от 31.12.2014 № 530-ФЗ. Данная норма вступила в действие с 11.05.2015 года. Для того, чтобы понять причины, по которым данное деяние было криминализировано, предлагаем, в первую очередь, обратиться к другим изменениям, которые были введены указанных ФЗ № 530 от 31.12.2014 года. Так, во-первых, была изменена редакция ст. 171.1 УК РФ в части уточнения объективной стороны преступления. Предметом данного преступления, в том числе может быть и немаркированная алкогольная продукция и немаркированные табачные изделия. Стоит отметить, что перемещение такой алкогольной продукции или табачных изделий может являться как следствием её производства в подпольны «кустарных» условиях, скрытыми объёмами легально существующего производства, так и следствием её контрабанды. Также были введены ряд «технических» изменений, которые касаются уточнения терминологии, но не более того. В целом, все рассматриваемые изменения касаются относительно взаимосвязанных деяний (поскольку все касаются преступлений в сфере экономического характера, в части контрафактной продукции, алкогольной продукции и табачных изделий), однако, конкретной взаимосвязи между ними не прослеживается. В большей степени их можно охарактеризовать как набор разноплановых изменений, не объединённых единой концепцией. Обособленно среди них выделяется введение уголовной ответственности за контрабанду алкогольной продукции и (или) табачных изделий (ст. 200.2 УК РФ). Что же касается непосредственной общественной опасности рассматриваемого преступления, то отметим, что согласно статистическим данным приведённым в открытых источниках, по данным ФТС России, стоимость незаконно перемещенных через таможенную границу уже через год после введения данной нормы в 2017 году алкогольной продукции и (или) табачных изделий составила около 171 млн. руб.. И это только данные по 64 выявленным случаям контрабанды, в то время как данная незаконная деятельность носит ярко выраженный латентный (скрытый) характер. Что касается сущности контрабанды алкогольной продукции и табачных изделий, то она заключается в стремлении получить неконтролируемую прибыль при минимуме затрат в условиях различия ставок акцизов и дисбаланса налоговой нагрузки между странами, входящими в Таможенный союз и не входящими в него, тем самым причиняя колоссальный вред экономическим интересам государства (как РФ, так и других государств- участников). Таким образом, главной причиной криминализации рассматриваемого деяния послужила необходимость установления правовых гарантий (охранительного и обеспечительного характера), реализации установленных в рамках Таможенного союза правил перемещения алкогольной продукции и табачных изделий через его таможенную границу как способа защиты экономических интересов государств-участников союза, путём (способом) установления уголовной ответственности за нарушение установленных правил. Однако при квалификации преступных действий, подпадающих под признаки вышеуказанных составов преступлений, возникают определённые проблемы. Рассмотрим отдельные примеры из судебной практики. Так, Алагирским районным судом Республики Северная Осетия – Алания от 4 февраля 2016 г. по делу № 1-10/2016 был постановлен приговор [64] в особом порядке, без проведения судебного разбирательства, подсудимый полностью согласился с предъявленным ему обвинением. Согласно тексту приговора, преступление, за которое был осуждён Тедеев Н.А., заключалось в следующем. Находясь в государстве, не входящем в Таможенный союз (Южная Осетия) последний приобрёл табачные изделия на сумму 1,6 млн. руб., что составляет крупный размер. Приобретённые табачные изделия последний самостоятельно погрузил в кузов автомобиля «Камаз», на котором и был 65 задержан при попытке пересечения таможенной границы РФ. В последствии, в целях непосредственной реализации умысла на совершение преступления, Тадеев Н.А. на вышеуказанном автотранспортном средстве проследовал въехал в зону таможенного контроля Таможенного Поста Многостороннего автомобильного пункта пропуска «Нижний Зарамаг» Северо-Осетинской таможни, где в нарушение установленных правил перемещения товаров через таможенную границу государств-участников Таможенного союза, умышленно не сообщил таможенному инспектору указанного Таможенного поста о перемещаемых им табачных общей рыночной стоимостью 1,6 млн. руб., которые сокрыл от таможенного контроля. Обратим внимание, что в рассматриваемом случае, суд признал в действиях Тедеева В.А. оконченное преступление, хотя последний был задержан при прохождении таможенного контроля на территории РФ. Учитывая добровольное признание вины и раскаяние Тедеева Н.А. в совершённом преступлении, судом, в соответствии со ст. 73 УК РФ, последнему назначено наказание в виде 2 лет лишения свободы, которое постановлено считать условным с испытательным сроком 1 (один) год. Далее рассмотрим приговор Печорского районного суда Псковской области от 14 августа 2017 года по делу № 1-46/2017 года [62]. Рассматриваемым решением осуждён Никутайтис А. за покушение на контрабанду табачных изделий, то есть на незаконное перемещение через таможенную границу Таможенного союза табачных изделий в крупном размере. Обратим внимание, что в данном случае речь шла о покушении на незаконное перемещение через таможенную границу ТС «на выезд». При этом, спрятанные Никутайтис А. табачные изделия были обнаружены в ходе таможенного досмотра, то есть преступление было пресечено на стадии его исполнения по причинам, не зависящим от осужденного, то есть в действиях последнего усматриваются признаки оконченного покушения. 66 Как представляется, разница в подходах судов в двух рассматриваемых случаях, когда действия Тедеева квалифицированы как оконченное преступление, а Никутайтис как покушение на совершение преступления заключается в том, что в первом случае действия преступника были направлены на незаконное перемещение табачных изделий на таможенную территорию РФ и такая цель в принципе была достигнута (груз выявлен и изъят на территории РФ). Во втором случае, преступник намеревался вывезти груз за пределы таможенной территории РФ, на территорию другого государства, однако такая цель им достигнута не была, поскольку его задержали на территории РФ. Для того, чтобы сформировать собственную объективную позицию л целесообразности существования того или иного уголовно-правового запрета, необходимо изучить аргументы «за» и «против». В результате проведённого анализа источников по данному направлению, было установлено что как таковые аргументы «против» не высказываются. Среди учёных и экспертов практически единодушно мнение о необходимости защиты экономических интересов стран-государств Таможенного союза, общего экономического пространства, в том числе способом введения уголовной ответственности. Также отметим, что для преступлений в сфере экономической деятельности, одним из факторов, обуславливающих их общественную опасность и, соответственно, необходимость установления уголовно- правового запрета, является размер убытков, экономического ущерба (как прямого, так и непрямого), который причиняется в результате совершения такого преступления как государству, обществу в целом, так и частным лицам. Контрабанда алкогольной продукции и табачных изделий имеет значительный отрицательны экономический эффект, так как на территорию РФ и других государств-участников попадает большое количество соответствующей продукции с реализации, которой, не уплачиваются таможенные сборы, налоги и другие обязательные платежи. Страдает, в первую очередь, государственный бюджет. Кроме этого, страдают 67 экономические интересы субъектов предпринимательства, которые занимаются поставками и реализацией алкогольной продукции и табачных изделий законно, то есть нарушается право на добросовестную конкуренцию. Таким образом, охраняемые ст. 200.2 УК РФ ценности (общественные отношения) представляются довольно значимыми для государства, общества и каждого человека в целом. Кроме того, приведённая статистика даёт определённую пищу для размышлений. Рассматриваемое деяние криминализировано с 2015 года. В первый год после криминализации, выявлено 32 преступления, во второй – 25, в третий – 10. Соответственно этому, можно сделать вывод, о том, что введением в действие ст. 200.2 УК РФ имело определённый значимый эффект. В целом стоит отметить, что введение уголовной ответственности за контрабанду алкогольной продукции и (или) табачных изделий через таможенную границу Таможенного союза (фактически – таможенную границу ЕАС), соответствует значимости охраняемых общественных отношений, той степени вреда, который причиняется экономическим интересам государства, обществу в целом, субъектам предпринимательства. Кроме того, стоит отметить, что текущие внешнеполитические и международные экономические условия, в которых существует Российская Федерация, диктуют объективную необходимость принятия мер протекции для защиты собственного экономического пространства. 4.2 Проблемы квалификации преступлений, связанных с банкротством Необходимо отметить, что различные спорные вопросы квалификации норм УК РФ, предусматривающих уголовную ответственность за преступления, связанные с банкротством, постоянно находятся в центре внимания учёных о чём свидетельствует сравнительно большое количество научных публикаций на этот счёт [87; 25; 70]. В первую очередь, необходимо 68 отметить, что к перечню так называемых «криминальных банкротств» в уголовно-правовой науке принято относить составы преступлений, предусмотренных ст. ст. 195, 196 и 197 УК РФ. Это так называемое совершение неправомерных действий при банкротстве, преднамеренное и фиктивное банкротство. Как отмечает Е.Н. Разыграева, банкротство как с юридической, так и с экономической точки зрения создаёт проблемную ситуацию как для кредитора, так и для самого должника. Целью применения института банкротства является создание механизма, который с максимально возможной выгодой для всех сторон позволит выйти из сложившейся проблемной ситуации для каждого участника такого процесса. Однако, данным механизмом могут воспользоваться недобросовестные лица, преследующие своей целью обман конкурентов, завладение чужим имуществом в результате совершения мошеннических действий, что и обуславливает необходимость введения соответствующих уголовно-правовых запретов [70, c. 54]. Далее отметим, что необходимым признаком для квалификации действий виновных лиц является причинение в результате преступлений, предусмотренных ст.ст. 195-197 УК РФ является причинение крупного ущерба. В настоящий момент минимальный размер такого ущерба должен составлять не менее 2, 250 млн. руб. В случае, если крупный ущерб не будет причинён, то аналогичные действия будут иметь своим последствием привлечение к административной ответственности по статьям 14.12 и 14.13 КоАП РФ [23, c. 35-36]. В связи с этим, также одной из основных проблем квалификации данных преступлений является разграничение данных составов и мошенничества. Сходность признаков между ними заключается в том, что все рассматриваемые составы преступления в качестве способа их совершения предполагают применение обмана, злоупотребление доверием. Обман в таких случаях может выражаться в ложном публичном утверждении о банкротстве, хотя, в действительности, соответствующие признаки отсутствуют. Кроме 69 того, обман может быть выражен в несообщении о фактах, которые в силу указаний законодательства о банкротстве, подлежат обязательному обнародованию [70, c. 97]. В качестве разграничительных признаков необходимо указать на объект преступления. В частности, при мошенничестве происходит незаконное завладение имуществом потерпевшего, в то время как в случае с преступными банкротствами нарушается в первую очередь, порядок, установленный законодательством о банкротстве, нарушаются имущественные права и интересы кредиторов, в результате чего последние не получают удовлетворение своих требований имущественного характера [87, c. 97]. Также, предметом мошенничества является чужое имущество или права на него, в то время как при уголовно наказуемом банкротстве в качестве предмета преступления, кроме имущества и имущественных право, могут выступать имущественные обязанности, а также информация о таком имуществе, его местонахождении и т.п. Однако, в случае с банкротствами, предмет преступления находится в овладении «виновного» субъекта, а не во владении потерпевшего. Если же преступление, связанное с банкротством, совершается индивидуальным предпринимателем, то имущество, составляющее предмет преступления вообще принадлежит последнему на праве собственности. Кроме того, разграничение может быть связан ос направленностью обмана. В случае с мошенничеством, такой обман направлен на завладение чужим имуществом или правом на него. Применительно, например, к ст. 195 УК РФ (неправомерные действия при банкротстве), обман направлен, наоборот на избавление от имущества, преследуется конечная цель противоправное уменьшение конкурсной массы (имущественной массы за счёт которой должно производиться удовлетворение требований кредиторов) [70, c. 98]. Применительно к ст. 196 УК РФ, которой предусмотрена уголовная ответственность за преднамеренное банкротство, обман направлен на достижение юридически значимого результата – состояния банкротства 70 индивидуального предпринимателя или субъекта. Такой обман может быть в форме создания фиктивной (ненастоящей) кредиторской задолженности, в частности, заключение изначально убыточных договоров и контрактов, создание долговых обязательств, в том числе в судебном порядке. Преступные мотивы в рассматриваемом случае могут иметь различный характер, в том числе уклонение от уплаты налогов и сборов, сокрытие всевозможных злоупотреблений (служебных преступлений). В результате совершения преступления причиняется вред гражданско-правового имущественного характера, который может быть выражен как в реальном ущербе, так и в упущенной выгоде [87, c. 180]. Отличие фиктивных банкротств ответственность за совершение которых предусмотрена ст. 197 УК РФ от преступлений, предусмотренных ст. 195 и 196 УК РФ, заключается, прежде всего, в реальном отсутствие признаков несостоятельности у субъекта предпринимательства. В реальности, финансово-экономические способности субъекта хозяйствования остаются на уровне достаточном обеспечить выполнение последним своих имущественных обязательств, в связи с чем, обман используется для создания видимости отсутствия таких возможностей. Конечной целью обмана в таком случае будет получение предусмотренных законодательством выгод от состояния банкротства. В таком случае, потерпевшая сторона, как правило, являясь кредитором, будучи введённой в заблуждение, добровольно предоставляет условному должнику преференции имущественного характера, считая, что спасает его от банкротства, хотя на самом деле, последнее отсутствует [70, c. 100]. В связи с этим, разграничение мошенничеств и уголовно наказуемых банкротств при квалификации соответствующих деяний, должно исходит из различий объекта преступного посягательства, направленности умысла, целей и мотивов совершения преступлений, особенностей общественно-опасных последствий и объективной стороны данных преступлений. Наиболее 71 показательным критерием, среди данных различий, является характер причинённого ущерба. Отметим, что проблемы квалификации уголовно-наказуемых банкротств на разграничении последних с мошенничеством, не заканчиваются. Как отмечают М.Г. Жилкин и А.В. Земцова, в следственно- судебной практике нередко встречаются случаи, когда действия руководителей коммерческих организаций при наличии признаков у такой организации банкротства, квалифицируются как должностное преступление, совершённое против интересов коммерческой организации по признакам преступления, предусмотренного ст. 201 УК РФ [23, c. 104]. Рассмотрим данный случай на конкретных примерах. В результате изучения судебной практики было обнаружено два противоположных по своим «выводам» судебных решений в идентичных ситуациях. Это постановление Клинского городского суда Московской области от 23.01.2015 г. по уголовному делу № 1- 2/2015 (1-313/2014 [61] и приговор Кинельского районного суда Самарской области 06.11.2014 г. по уголовному делу № 1-276/2014 [62]. В первом случае, изначально лицу было предъявлено обвинение как в неправомерных действиях при банкротстве о ч. 1 ст. 195 УК РФ, так и по ч. 1 ст. 201 УК РФ по признакам злоупотребления полномочиями. Сущность обвинения заключалась в заключении восемнадцати договоров займа и незаконного отчуждения имущества возглавляемой им организации. Обвинение по ч. 1 ст. 201 УК РФ судом было признано необоснованным, поскольку данные действия в полной мере охватывались обвинением по ч. 1 ст. 195 УК РФ и уже получили свою оценку судом. Суд в своём решении приходит к выводу о том, что состав преступления, предусмотренного ст. 195 УК РФ является основным по отношению к ст. 201 УК РФ [62]. В другом случае, в аналогичной ситуации Кинельский районный суд Самарской области признал лицо виновным в совершении совокупности преступлений, предусмотренных как ч. 1 ст. 195 УК РФ, так и ч. 1 ст. 201 УК РФ [61]. 72 Как представляется в обоих случаях имеет место ситуация, когда действия по отчуждению имущества и формированию необоснованной задолженности перед кредиторами являлись, по своей сути, отдельным видом (способом) злоупотребления полномочиями, предоставленными виновному лицу как руководителю организации. При этом в силу ч. 3 ст. 17 УК РФ установлено правило квалификации действий виновных лиц при наличии конкуренции общей и специальных норм, когда предпочтение отдаётся именно специальной норме, которая, в рассматриваемом случае, является ст. 195 УК РФ. В связи с чем, в рассматриваемых случаях совокупность преступлений также должна отсутствовать. Существует также проблема разграничения неправомерных действий при банкротстве от преступного уклонения от уплаты налогов (ст. 199.2 УК РФ). Отдельные учёные, например, А.Н. Ласкало отмечают, что неуплата налогов и сборов, совершённая в условиях обстановки банкротства, подлежит квалификации по совокупности обоих преступлений [59]. Также встречается мнение о том, что ст. 195 УК РФ поглощает ст. 199.2 УК РФ, которое было высказано ещё в 2000 году П.С. Яни [88]. Вместе с тем, необходимо обратить внимание на то, что налоговое преступление будет считаться оконченным только с момента, когда прошли крайние (плескательные) сроки уплаты соответствующего налога, а до этого момента, совершённые действия уже будут подпадать под признаки неправомерных действий при банкротстве. В связи с этим, в зависимости от конкретных обстоятельств действия могут быть квалифицированы как по совокупности норм, так и по отдельности (например, общественно-опасные последствия в виде неуплаты налогов и сборов не успели наступить). В качестве подведения итогов написания данного параграфа, укажем на наличие множества проблем, спорных моментов и неясностей, возникающих в процессе квалификации преступных действий, подпадающих под признаки уголовно-наказуемого банкротства. К данным нормам необходимо относить ст.ст. 195-197 УК РФ, которые предусматривают ответственность за 73 неправомерные действия при банкротстве, преднамеренное и фиктивное банкротство. Наиболее значимые проблемы квалификации возникают в процессе отграничение соответствующих действий от мошенничества (ст. 157 УК РФ), как хищения чужого имущества, как злоупотребление должностными полномочиями в коммерческой организации (ст. 201 УК РФ), как уклонение о от уплаты налогов, сборов и обязательных платежей (ст. ст. 199, 199.1 УК РФ). Разграничение мошенничеств и уголовно наказуемых банкротств при квалификации соответствующих деяний, должно исходит из различий объекта преступного посягательства, направленности умысла, целей и мотивов совершения преступлений, особенностей общественно-опасных последствий и объективной стороны данных преступлений. Наиболее показательным критерием, среди данных различий, является характер причинённого ущерба. Разграничение «криминальных банкротств» и злоупотребления должностными полномочиями, предусмотренное ст. 201 УК РФ должно исходить из принципа выбора специальной нормы, исключающей совокупность данных преступлений. Исходя из чего, если преступные действия, связанные с распоряжением имущество совершены в связи с банкротством индивидуального предпринимателя или коммерческой организации, то такие действия должны быть квалифицированы по статьям 195-197 УК РФ. Тот же принцип квалификации должен применятся при разграничении уголовно-наказуемых банкротств и криминального уклонения от уплаты налогов и сборов. |