ДЛЯ ВЛАДИСЛАВА. Анализ стихотворения Державина Памятник Непонимание истинной сущности и новизны державинской поэзии большинством публики определили желание поэта самому сформулировать программное своеобразие своих од. В 1795 год
 Скачать 0.58 Mb.
|
Сочинение-анализ стиха Б. Пастернака «Определение поэзии»Борис Пастернак родился и возрастал в семье, атмосфера которой была наполнена творчеством. Отец - Леонид Пастернак - академик живописи, мать - Розалія Пастернак- Кауфман - прекрасная пианистка, ученица знаменитого А. Рубинштейна. Гостями Пастернаков бывали Л. Толстой и Ключевский, Рахманинов и Скрябин, Серов и Врубель. Поэту пророчили поприще композитора, его музыкальным произведениям дал одобрительную оценку сам Скрябин. Но Пастернака огорчало отсутствие абсолютного музыкального слуха, этой способности угадывать высоту любой ноты, взятой произвольно. Он оставил музыку оправданно для себя, неожиданно для окружающих и занялся философией. А потом у жизнь юноши решительно вошла поэзия. Первые стихи Пастернака датированы 1912 года. Они пока злы, относительно слова у Бориса был безупречный внутренний слух. Литературная жизнь десятых лет XX ст. поражало своим разнообразием. Юный поэт присоединился к футуристической группировке «Центрифуга». В сборниках этой группировки печатал свои стихи и статьи, не придерживаясь сурово поставленных футуристами рамок и требований. Немного спустя Пастернак познакомился с В. Маяковским, творчество и личность которого справили незабываемое впечатление. Вместе с Маяковским уже после 1917 года Пастернак оказался в Лефи. И футуристы, и «лефивци» привлекали поэта прежде всего установкой на обновление поэтического языка, на художественный эксперимент. Впрочем, в дальнейшем своем развитии он отошел от юношеских вкусов, прокладывая в поэзии собственный путь. Одним из стихов, которые обозначены чертами увлечения Пастернаком футуризмом, есть «Определения поэзии», что входит в цикл «Занятие философией» со сборника «Сестра моя - жизнь». Автор всем своим естеством ощущает поэзию в окружающем мире. Она звучит для него в вещах: птичьем свисте, ночным заморозки, в стручке гороха, в капле росы. Природа и искусство в воображении поэта объединяются в одно целое. В грохоте пожилой грозы поэт слышит радостную музыку Моцарта. Картину грома Пастернак изображает с помощью аллитерации: накопление звука «р» («Фигаро низвергается градом на грядки») передает грохот грозы. Образ ливня создает ощущение перетока музыки в поэзию, поэзии - в музыку. Поставив рядом будничные вещи - грядки гороха - и приподнятые - музыку, автор достигает впечатления единства земного и небесного. Используя распространенную метафору, поэт изображает таинственную, преисполненную поэзии ночь, которая окутала землю. Стих насыщен непривычными метафорами, сравнениями: «двух соловьев поединок», «слезы вселенной», «площе досок в воде - духота», «звездам к лицу хохотать». Строки стиха будто набегают один на один, образовывая отвесный поток образов, красок, звуков, света. Начиная «определение» поэзии из мелких деталей, автор постепенно наращивает их и расширяет картину к космическим масштабам: свист - ледышек - соловьиное пение - грядка гороха - капля воды в лопатках - грозовой дождь - звездная ночь - Вселенная. Необыкновенной есть и синтаксическое строение стиха. В нем преобладают именительные, безличные, неполные предложения. Поэт говорит будто чем-то пораженный человек, у которого слова вырываются будто стихийно, сами по себе. «Определение» поэзии Пастернак не случайно связывает с весной и летом, так как именно эти поры года символизируют пробуждение и цветение природы. А поэзия призвана пробуждать в человеке наилучшие чувства, давая возможность расцветать ее души. В стихотворении бросается в глаза мнимая произвольность определений поэзии: кажется, одно из определений без ущерба может быть заменено другим, а подбор слов определяется скорее их звуковой, чем смысловой близостью. Однако вспомним, что «чем случайней, тем вернее слагаются стихи навзрыд». К тому же «звуковой портрет» поэзии в 1-й строфе не должен удивлять («свист», «щелканье»), а ночь и пенье соловьев вообще являются непременным атрибутом любовной лирики. Если же учесть замечание Пастернака. что «...лопатками в дореволюционной Москве назывались стручки зеленого гороха... Под слезами вселенной в лопатках разумелся образ звезд, как бы держащихся на внутренней стенке лопнувшего стручка». — то остается только признать оригинальность и точность ассоциативного мышления поэта. Во второй строфе с поэзией отождествляется и горох, и звезды, и музыка — все. чем богат мир. В результате такого восприятия действительности весь мир обнаруживает необыкновенную цельность: все предметы бытия связаны между собою, превращаются один в другой, так что музыка оборачивается градом («низвергается градом на грядку»), а звезда — рыбой. Неожиданно драматичен финал стихотворения: «глухота» вселенной противостоит поэзии. |