Аруся оформление Наталия Павлова огромное спасибо выразим
 Скачать 5.11 Mb.
|
|
Глава 20 Я сымитировала оргазм. Сымитировала с Саймоном. Это должно быть записано где-то как закон или обязательство: Ты не должна имитировать оргазм с Долбежником. Пусть это будет записано и самое главное — выполнено. Я сымитировала, и теперь навсегда застряну на этой земле без моей «О». Неужели я все слишком драматизирую? О боже, конечно. Но если эта ситуация не заслуживает немного драмы, тогда я уже не знаю из-за чего следует закатывать истерику. На следующее утро, я проснулась раньше Саймона, и вылезла из постели. Хотя за весь наш совместный отпуск такого еще не было. Обычно мы валялись в постели, пока оба не проснемся, чтобы немного поболтать, посмеяться и поцеловаться. Мммм, поцеловаться. Но этим утром, я быстро сбегала в душ, а затем спустилась на кухню, чтобы приготовить завтрак. Там же меня и нашел все еще сонный Саймон. Шаркая по полу в носках, в трусах низко сидящих на бедрах, он улыбнулся и прижался ко мне, когда я нарезала дыню, и занималась ягодами. — Что ты здесь делаешь? Мне было немного одиноко. Большая кровать, но без Кэролайн. Куда ты сбежала? — спросил он, целуя мое плечо. — Мне нельзя было сегодня валяться. Ты же помнишь, в десять за мной приедет машина. Я хотела перед отъездом приготовить тебе завтрак, — улыбнулась я, повернулась и чмокнула его. Он не дал мне повернуться обратно, и поцеловал на этот раз медленно, не торопясь. Я чувствовала, что начала потихоньку уходить в себя, не в силах остановить все это. Мне нужно было время, все обдумать и понять, что я чувствую помимо жалости к себе. Но я обожала Саймона, и он не заслуживал всего этого. И я позволила себе отдаться этому поцелую, еще раз отдаваясь в руки этому мужчине. Я жарко, страстно отвечала на его поцелуй, но отстранилась, пока он не перешел в нечто большее. — Фрукты? — А? — Фрукты. Я сделала фруктовый салат. Ты будешь? — А, да, конечно. Звучит аппетитно. А кофе? — Вода уже закипает, френч-пресс почти готов. — Я погладила его по щеке и указала рукой на чайник. Мы двигались по кухне, мило беседуя, и Саймон успел раз или два поцеловать меня. Я старалась не показывать, в каком ужасном беспорядке были мои мысли, старалась вести себя как обычно. Саймон, похоже, заметил небольшое напряжение между нами, но ничего не сказал, позволяя мне командовать этим утром. В последний раз мы сели завтракать на террасе, глядя на набегающие волны. — Ты рада, что поехала со мной? — спросил он. Я прикусила губу, скрывая очевидное. — Очень рада. Это была изумительная поездка, — улыбнулась, потянулась через стол, взяла его за руку и сжала. — А теперь? — А что теперь? Возвращение к реальной жизни. Во сколько у тебя завтра рейс? — спросила я. — Поздно. Действительно поздно. Мне тебе позвонить или... — он не закончил, но спрашивал, стоило ли ему приходить ко мне или нет. — Позвонишь мне, как доберешься, не важно, во сколько это будет, договорились? — ответила я, отпивая кофе, не сводя глаз с моря. Саймон молчал, и на этот раз я закусила губу, чтобы не расплакаться. Я давно собрала свой чемодан, поэтому когда приехала машина, я была уже готова. Саймон пытался уговорить меня принять вместе душ, но я отказалась, сославшись, что мне надо найти свой паспорт. Я была в панике, и пыталась его оттолкнуть каждый раз, когда он прижимался все ближе, и все это загоняло мен в непонятный бег по кругу. Я должна была разложить все по полочкам, мою проблему с «О» на одну, а неразбериху с Саймоном на другую. Секс был просто потрясающим, невероятным, превосходным, даже с презервативом, но я ничего не испытала. Саймон отнес мои чемоданы в машину, и положил все в багажник. Немного побеседовав с водителем, он вернулся ко мне, пока я в последний раз прошлась по дому. Это и правда была настоящая сказка, и я наслаждалась каждой секундой. — Пора ехать? — спросила я, прислоняясь спиной к Саймону стоя на террасе. Я была рада ощущать его рядом. — Пора ехать. Ты взяла все необходимое? — Думаю, да. Мне бы хотелось найти способ и увезти домой немного креветок, — засмеялась я, и Саймон хмыкнул мне в волосы. — Мне кажется, мы сможем найти нечто подходящее и дома. А может, на следующей неделе соберем ребят, и попробуем приготовить блюда, опробованные здесь? Я повернулась к нему. — Впервые как пара? — улыбнулась я. — Да, почему нет. Конечно, если ты хочешь, — быстро добавил он, внимательно глядя на меня. — Очень хочу, — ответила я. И я правда хотела. Даже без этой глупой, будь она не ладна «О», я хотела быть с Саймоном. — Хорошо, в качестве пары приготовим креветки. Хотя звучит это довольно странно. Я смеялась, пока он обнимал меня. Водитель посигналил, и я поспешил к машине. — Я позвоню тебе, как только вернусь, ладно? — спросил он. — Я буду дома. А ты доделывай свою работу, — проинструктировала я его. Он убрал прядь волос с моего лица и поцеловал на прощание. — Пока, Кэролайн — Пока, Саймон. — Я села в машину и она умчала меня прочь из сказки. Когда меня проводили к моему месту в салоне первого класса, мне только и оставалось что думать. Решать. Часами сидеть, томиться и злиться. Я плакала всю дорогу в аэропорт, и все время пыталась убедить водителя, что со мной все в порядке и я не какая-нибудь истеричка. Я плакала потому что, это был единственный способ выплеснуть эмоции. Поэтому я и решила дать волю слезам. Мне было грустно, я запуталась. Но теперь со слезами покончено. Я пыталась читать. Я купила несколько журналов в аэропорту Малаги. Листая их, я наткнулась на заголовки: «Как узнать, что вы испытали самый лучший оргазм в вашей жизни.» «Кегель поможет превратить ваши оргазмы в множественные.» «Ваша новая диета: Оргазм сделает вас стройнее.» Нижняя Кэролайн, Мозг, Кости, Сердце выстроились в одну линию и начали забрасывать камнями Нервы, которые так хорошо прятали «О». Я закрыла журналы, кинув их на пустое впередистоящее кресло. Я вытащила ноутбук, включила его, и достала наушники. Перед полетом я загрузила несколько фильмов. Я могла отключить свой мозг, смотря кино. Да, я могу это сделать. Я начала выбирать фильм Когда Гарри встретил Салли? Нет, особенно с той сценой в гастрономе. Лучший стрелок? Нет, там тоже сцена, где они делают это, включает себя морской ветер, развивающий шторы. Нет, нет, это слишком сильно похоже на мою сказку. Я нашли фильм, который точно могла посмотреть, приняла три таблетка тайленола и уснула до того, как Люк научился пользоваться световым мечом. Где-то между приземлением в аэропорту ЛаГуардия и полетом над территорией США, мое настроение из грусти перешло в злобу. Я поспала, закончила оплакивать всю эту хрень, и сейчас была зла и в порядке. Я все еще была в самолете, сидела в своем кресте, пытаясь урезонить свою злобу и понять, как жить все оставшееся время без моей «О». Опять скажете, что я драматизирую? Возможно, но вот пропавшая «О» даже виду не подавала, и это сводило с ума. Наконец-то мы приземлились в Сан-Франциско, и я шла за толпой к ленте получения багажа, вымотанная как физически так и эмоционально. И тут я увидела лицо, которое в жизни больше не хотела видеть. Кори Вайшнейт — трахаль-пулеметчик. Его лицо красовалось на огромной рекламной баннере «Немного любви от Пиццерии Парлори». Я стояла напротив его огромной головы, с этой омерзительной улыбочкой, и он позировал с куском пиццы пепперони, и моя злость начала закипать. И теперь у нее было лицо. У моей злости было лицо, и это его глупое лицо. Мне хотелось врезать по этому лицу, но передо мной была всего лишь картинка. Но к сожалению это меня не остановило. Это был не самый умный поступок в международном аэропорту. Оказывается не одна я так думала. В общем, после серьезного выговора от службы безопасности, с обещанием больше такого не нападать на рекламные щиты, я взяла такси и поехала домой. На этот раз я сама пнула свою дверь, бросила сумки на пол, и увидела две вещи, которые всегда поднимали мне настроение. Клайв и мой «KitchenAid» С громким мяуканьем Клайв помчался ко мне, запрыгнув мне на руки, и показал мне всю свою привязанность ко мне. Не знаю как, но маленький мозг моего кота прекрасно понимал в чем я сейчас нуждалась, он терся о мой подбородок, обернул свои пушистые лапки вокруг моей шеи, как бы обнимая меня. Смеясь в его шерстку, я прижала его крепче. Как же хорошо вернуться домой. — Дядюшка Юэн и дядюшка Антонио хорошо о тебе заботились? А? Ты мой хороший мальчик, — я немного поворковала с ним, затем опустила его на пол, взяла банку с тунцом, и наградила его за хорошее поведение в мое отсутствие. Переключив внимание от Клайва, который сейчас сосредоточил все внимание на своей миске, я взглянула на свой «KitchenAid». Я приму душ, а потом начну печь. Мне нужно что-то испечь. Спустя какое-то время, за это время солнце успело зайти и снова появиться пока я возилась с мукой и все смешивала, я услышала стук в дверь. Я так долго стряпала, что у меня затекла спина, когда я подняла голову и оторвалась от приготовления Невообразимых Брауни Ины. Над ними приходилось попотеть, но они того стоили. А который час? Я осмотрелась по сторонам в поисках Клайва, но не нашла его. Я опустила взгляд на пол, где повсюду был рассыпан коричневый и белый сахар, и я попыталась аккуратно его обойти. В дверь еще раз постучали, на этот раз более настойчиво. — Я сейчас! — крикнула я, и сама посмеялась над своими словами. Когда я потянулась к дверной ручке, я заметила, что мои пальцы были в шоколаде. Не желая пропадать добру, я быстро облизала их и открыла дверь. Там стоял довольно измученный Саймон. — Что ты здесь делаешь? Ты же должен был вернуться домой только... — Только поздно ночью. Я знаю. Но я поменял билеты, — и прошел мимо меня в квартиру. Я закрыла дверь, повернулась к нему, разгладила фартук, чувствуя на нем кусочки печенья. — Ты поменял билеты на ранний рейс? Зачем? — спросила я, обходя его стороной. Саймон посмотрела по сторонам, широко улыбнулся при виде горы печенья, разнообразных пирожков, расставленных на подоконнике, алюминиевую форму с хлебом с цуккини, тыквенным хлебом, клюквенно-апельсиновым хлебом. Все это было сложено кирпичиками на обеденном столе. Он еще раз улыбнулся, затем повернулся ко мне, убирая с моего лба изюм, который я даже не заметила. — Ты расскажешь мне, почему сымитировала? Глава 21 Ошарашенная, я стояла с открытым ртом, когда Саймон пошел прямо к выпечке. Он обошел рассыпанный сахар, провел пальцем по миске с шоколадом. Я протяжно выдохнула, повернулась к столу, встав к нему лицом, и начала взбивать тесто, которое стояло и поднималось в миске. Как он узнал? Как он понял? Я перевернула и замесила тесто, на воздушный и липкий бриошь — чувствуя как мое лицо начало гореть. Мне казалось, мне удачно удалось это скрыть. Я посмотрела на него, когда он слизывал шоколад с пальца, и его глаза следили, как мое замешивание, перешло в настоящее издевательство над тестом. Я старалась все свое непонимание о жизни без «О» выместить на бриоше. Черт возьми. Его палец теперь был абсолютно чист, он убрал локон моих волос мне за ухо, а я продолжала месить/бить тесто. Я моргнула, когда он прикоснулся ко мне, и перед глазами тут же всплыл его образ, нависший надо мной. — Ты не хочешь об этом поговорить? — тихо сказал он, проводя носом по моей шее. Я начала прижиматься к нему, но тут же одернула себя. — О чем именно мы должны поговорить? Я не понимаю, о чем ты. Ты плохо соображаешь из-за часовых поясов? — радостно сказала я, избегая зрительного контакта, и разговора на эту тему. Удастся ли мне убедить, что из нас двоих сумасшедший именно он? Проклятье, как он узнал? — Куколка, поговори со мной, — попросил он, уткнувшись в мою шею. — Если мы хотим продолжить отношения, нам нужно говорить друг с другом. Говорить? Говорить-то я могла. И ему следует знать, что вероятно до конца жизни он будет скитаться со мной по земле в поисках пропавшей «О». Я взяла шарик теста, и швырнула его в стену. Он прилип, и медленно скатился вниз. В детстве я любила так баловаться с тестом. Я развернулась к Саймону, мое лицо все еще покрасневшее, но теперь более безразличное. — Что ты хотела приготовить? — спокойно спросил он, указывая на тесто. — Бриошь. Я хотела испечь бриошь, — быстро и довольно нервно ответила я. — Готов поспорить получилось бы очень вкусно. — С ним много возни, даже слишком. — Мы можем попробовать еще раз. Я с радостью тебе помогу. — Ты не понимаешь, на что соглашаешься. Ты хоть понимаешь как это сложно? Сколько всего нужно сделать? И сколько времени это займет? — Хорошее случается с теми, кто ждет. — Господи Саймон, ты даже не понимаешь. Я очень этого хочу, даже больше чем тебя. — Из него же делаю сухарики, я прав? — Погоди, что? О чем ты, черт возьми, говоришь? — О бриоше. Это же разновидность хлеба? Эй, хватит биться головой о столешницу. Гранит казался таким прохладным по сравнению с моей разгоряченной кожей, и я стала биться с меньшей силой, когда услышала панику в его голосе. Он знал и все еще был здесь. Он стоял на моей кухне, одетый в голубой кардиган, который оттенял его сапфировые глаза, и делал его тело приятным, теплым, сексуальным, мужественным, и невероятно прекрасным. И рядом стою я, вся в меду и изюме, бьющаяся головой о столешницу, после того как загубила бриошь. Загубила бриошь, м-да... прекрасное название, так, сосредоточься Кэролайн! Сердце было готово выскочить из груди, когда я увидела его у двери. НК начала сокращаться при виде его. Мозг был в шоке, и на мгновение не мог поверить, но сейчас, проанализировав сложившуюся ситуацию, он выбрал его как самого лучшего кандидата, и ни время ни расстояние не помешают ему дойти до назначенной цели. Кости выпрямились, зная, что прямая осанка, лишь украшает — и с этим не поспоришь. Нервы же... затрепетали. Почему. Почему. Он хотел знать почему. Я смотрела на него между ударами... эммм... и выглядел он очень сосредоточенным. Я же... моя голова и правда начала побаливать. Я была уставшей, ошеломленной и неудовлетворенной. Может даже слегка придурковатой? После последнего удара, я выпрямилась, но покачнулась влево. Обретя равновесия, я вздохнула и заговорила. — Ты хочешь знать почему? — Да, хотелось бы. Ты больше не будешь биться головой? — Боже правый, больше никаких ударов. Ладно. Почему? Дело в том... — я заходила по кругу из шоколадных чипсов и орехов пекана, которые валялись на полу рядом со столешницей. Я посадила Клайва на стол, дала ему грецкий орех, который он теперь гонял своими лапками. По всему полу был беспорядок, как и в моих мыслях. Соберись. — Саймон ты хоть раз слышал о Пиццерии Парлори? Надо отдать ему должное, Саймон слушал меня. Он слушал, пока я наворачивала круги вокруг столешницы, свирепствуя и разглагольствуя. Я сама едва понимала свои слова: — Вайнштейн... одна ночь... пулеметчик... Оно ушло! Ночи напролет... Джордан Каталано... даже с Клуни!.. дыра... Опра... одиночество... одна... даже с Клуни! Джейсон Борн... почти с Клуни... розовое белье... долбеж... Спустя какое-то время он выглядел таким же дерганным, как и я себя чувствовала. Но все же я была настроена высказаться. Он пытался остановить меня, пока я ходила, но я одернула его руки, чуть не свернув миску с нарезанным пекано, которую я все равно уронила, пока ходила по кругу. Я продолжала ходить, невзирая на весь этот беспорядок. Я сделала последний круг, бормоча: — Испанская сказка с креветками, — когда я поскользнулась на кексе и упала ему в руки. Он держал меня крепко, дышал одновременно со мной, целуя меня в лоб. — Кэролайн, малышка, ты должна мне рассказать что происходит? Это твое бормотание? Оно, конечно, милое, но я, по правде говоря, ничего не понял, — он положил руки мне на поясницу и не отпускал. Я немного отстранилась, не разрывая его объятия, и заглянула ему в глаза. — Как ты узнал? — спросила я. — Да ладно, иногда парни просто знают. — Нет, серьезно. Как ты узнал? — переспросила я. Он поцеловал меня в нос. — Потому что неожиданно ты перестала быть моей Кэролайн. — Я сымитировала это, потому что у меня уже тысячи лет не было оргазмов, — невзначай сказала я. — Повтори? — Сейчас я пройду по коридору и начну пинать твою дверь, — выдохнула я, отойдя от него, и пробираясь через рассыпанный сахар. — Подожди, подожди, ты что? У тебя не было чего? — он дернул меня за руку, когда я отвернулась от него, раскрывая правду. — Оргазма. Саймон. Оргазма. Большой «О», кульминации, счастливого конца. Никаких оргазмов у этой Куколки. Кори Вайнштейн дал мне пяти процентную скидку, как-будто я в ней нуждалась, а в замен он забрал мою «О», — всхлипнула я, из глаз побежали слезы. — Так что, можешь вернуться к своему гарему. А я, как и прежде, вернусь к монашеской жизни, — я сломалась и снова заплакала. — Монашеской? Что? Пожалуйста, иди ко мне. Тащи сюда свою истеричную задницу, — он втащил меня на кухню, и обнял. Он покачивал меня из стороны в сторону, пока я продолжала глупые вопли и рыдания. — Ты такой... такой... замечательный, а я не могу... не могу... ты такой хороший... в постели... и во всем другом... а я не могу... не могу... боже, ты такой горячий... и когда ты кончил... так сексуально... и ты приехал домой... а я испортила бриошь... и мне кажется... мне кажется... я тебя люблю. Так стоп. Дыши. Что я только что сказала? — Кэролайн, эй, перестань плакать, ты такая превосходная девушка. И не могла бы повторить последнюю часть? Я только что призналась Саймону в любви. Пока пачкала соплями его свитер. Я вдохнула его запах, затем отошла от него, и отвернулась к стене, на которой еще остался кусок теста. Нервы ожили, впервые в жизни в самый нужный момент. Могла ли я начать отрицать? Могла ли я сослаться на них? — Какую часть? — спросила я у стены, и Клайва, который перестал играть с орехами. — Самую последнюю, — я слышала, как он ответил, его голос был четким и ясным. — Что я испортила бриошь? — предположила я. — Ты, правда, думаешь, что я интересуюсь именно этой частью? — Эм, нет? — Попробуй еще раз. — Я не хочу. — Кэролайн, подожди, какое у тебя второе имя? — Элизабет. — Кэролайн Элизабет, — пригрозил он, его низкий голос заставил меня хихикать. — Бриошь очень вкусный, конечно, если он не со вкусом известки, — выпалила я, и моя усталость вперемешку с моим признанием смешались в непонятное потряхивание. Но если честно, мне стало даже немного легче. — Пожалуйста, повернись ко мне, — попросил он и я послушалась. Он расстегнул и снял испачканный кардиган. — Я немного не выспался, так что давай быстро подытожим. Во-первых, если я правильно понял, ты не испытываешь оргазмов? — Да, — бубнила я, глядя как он раздевается, и бросает одежду на стул. — Во-вторых, бриошь очень сложно приговорить, я прав? — Да, — выдохнула я, не в силах отвести от него глаз. Под кардиганом была обычная белая рубашка. Которая сама по себе была замечательной, но вот с закатанными рукавами? Это нечто. — И в-третьих, тебе кажется, что ты меня любишь? — спросил он, его голос низкий, успокаивающий, как мед и патока, как теплое одеяло. — Да, — прошептала я, зная, что эти слова 100% правда. Я любила Саймона. Этого большого, настоящего мажора. — Тебе кажется или ты знаешь? — Я знаю. — Так, хорошо. Есть о чем подумать, да? — ответил он, и его глаза забегали, когда он подошел ближе. — Ты, правда, не догадывалась? — Он опустил руки мне на ключицы, и погладил пальцами верх моей груди. Мое дыхание участилось, тело вернулось к жизни. — О чем не догадывалась? — пробубнила я, позволяя ему прижать меня к стене. — Как сильно ты завладела мной, Куколка, — последнюю часть он прошептал у самого уха. — И я знаю, что достаточно сильно тебя люблю, чтобы подарить тебе твой счастливый конец. И потом он поцеловал меня. Сердце было в раю, а он целовал меня также как в нашей сказке, вот только в этой сказке, я была вся в тесте, и с котом, у которого в лапах застряли орехи. Но это нисколько не остановило меня от ответного поцелуя, такого, словно от него зависела моя жизнь. — Ты хоть понимаешь, что я запал на тебя в ту ночь, когда ты долбилась в мою дверь? — спросил он, целуя мою шею. — Я ни с кем не был, с тех пор как мы начали общаться. Я всхлипнула. — Но я думала, то есть, я видела тебя... — Я знаю, о чем ты думала, но я говорю правду. Как я мог спать с другими, когда был влюблен в тебя? Он любил меня! Но подождите, что происходит? Он отодвинулся... куда он пошел? — А сейчас, я должен сделать то, о чем никогда даже не думал. — Он выдохнул, глядя на весь хлеб, разложенный на столе. Одним резким движением, он скинул все на пол. Хлеб разлетелся во все стороны, и я готова поклясться, что слышала, как Саймон взвизгнул, пока делала это. Но затем он повернулся ко мне, его глаза потемнели, и таили опасность. Он схватил меня, посадил на стол прямо перед собой, развел мои ноги и встал между ними. — Ты хоть понимаешь, какое веселье тебя ждет? — спросил Саймон, засовывая руки мне под фартук, гладя мой живот своими теплыми и немного шершавыми руками. — Ты сейчас о чем? — Твоя «О» пропала, и я готов к вызову, — улыбнулся он, притягивая меня к краю стола, прижимая к себе. Положив одну руку мне под колено, он обернул мою ногу вокруг своей талии, снова целуя меня, его губы и язык были горячими, настойчивыми. — Все не так просто. Она сильно потерялась, — протестовала я между поцелуями, расстегивая пуговицы на его рубашке, открывая вид на его испанский загар. — Я люблю сложности. — Тебе надо печатать это на футболках. — Напечатай это — почему ты все еще одета? Он разложил меня на столе, пока я игриво ему улыбалась. Моя нога задела банку с мукой, и она рассыпалась, упав на пол, пачкая все вокруг. Волосы Саймона выглядели как бисквит, взбитый и посыпанный мукой. Я кашлянула, поднял клуб муки в воздух, от чего Саймон только рассмеялся. Он тут же замолчал, когда я потянувшись к нему, положила руку на его твердый член, который все еще был спрятан под джинсами. Он застонал и это был мой самый любимый в мире звук. — Черт, Кэролайн. Обожаю, когда ты ко мне прикасаешься, — сказал он сквозь зубы, целуя мою шею, оставляя на ней следы от поцелуев. Его язык блуждал по моему телу, прямо под фартуком. Руки мигом нашли край моего топа, после чего он пролетел через всю комнату, прямо в раковину. Спустя пару секунд за ним последовали и мои короткие шорты, также как и джинсы и его белая рубашка. А фартук? Вот с ним у нас небольшая загвоздка. — Ты что морячка? Кто завязывал этот узел, Папай? — кипятился он, пока возился с завязками. Пока он дергал за веревки, то умудрился опрокинуть миску с апельсиновым джемом, которая скатилась, и упала на пол. Я тоже приложила руку к беспорядку, уронив изюм, когда пыталась развернуться и посмотреть на этот узел. — Саймон, к черту этот фартук. Смотри сюда, — настояла я, сняв лифчик, и бросив его на пол. Я опустила верх фартука, обхватив руками грудь, сжала ее. Он смотрел на мою грудь опьяненными глазами и собирался наброситься на меня. Резко толкнув меня на стол, его настойчивый рот прильнул к моей шее, набрасываясь на мою кожу, словно до этого она ему что-то сделала, а сейчас он пытался отомстить. И весьма страстным способом. Окунув палец в растекшуюся на столе лужу джема, он провел пальцем от одной груди до другой, вырисовывая круги, и щекоча меня. Опустив голову, он попробовал одну, затем вторую, каждый раз постанывая. — Ммм, ты такая вкусная. — Как хорошо, что я не готовила крылышки. Тогда все было бы по-другому, — ого, как приятно, вздохнула я, и он укусом ответил на мое шуточное замечание. — Тогда ты была бы немного острее, — засмеялся он, а я закатила глаза. — Хочешь, чтобы я достала сельдерей и охладила твой пыл? — В ближайшее время никто в этой квартире охлаждаться не будет, — пообещал он, взял со столешницы мед и откинул фартук. И всего за один стук сердца, мои трусики стали влажными, и не так как вы думаете, он... на сколько мне было видно, он разлил мед по всему моему телу, пачкая мои трусики, от чего я взвизгнула. Он отошел назад и стал наслаждаться проделанной работой. — Посмотри на весь этот ужас. Ты немедленно должна их снять, — сказал он, и начал приближаться ко мне. Я остановила его покрытой джемом ступней. — О, нет, мистер, ты первый, — приказала я, указывая на его испачканные в муке боксеры. Он изогнул бровь, и снял боксеры. Он стоял голый на моей перепачканной кухне, и выглядел невероятно мило. В одно мгновение Сердце, Мозг, Кости и НК решили объединиться. Они взялись за руку и приготовились играть с Нервами в «Цепи кованные». Я смотрела на Саймона, голого, посыпанного мукой и такого идеального, что выдохнула широко улыбаясь. Мои Нервы наконец-то успокоились, и теперь они были за одно со мной. — Саймон, я чертовски сильно тебя люблю. — Я тоже тебя люблю, Куколка. А теперь снимай свои трусики и дай мне немного сладенького. — Иди и возьми, — засмеялась я, усаживаясь и стягивая трусики вниз по залитым медом ногам. Я кинула трусики в Саймона, и они с шумом ударились о его грудь, с них стекал мед. — После всего этого нам понадобиться очень долгий душ, — предположила я, когда он обнимал меня своими липкими руками. — Да, там же будет и второй раунд, — улыбнулся он, подняв меня, неся в спальню, наши тела разделял только фартук. Но это продлиться не долго. Так ли сильно мне нужна моя «О»? Нет, правда, зависит ли моя жизнь от нее? Разве мне не достаточно рядом с Саймоном, наслаждаться его объятиями, ощущать его движения во мне? Сейчас этого было достаточно. Понимаете, я люблю его... Он бросил меня на кровать, от чего я немного подпрыгнула, сдвинулась в сторону, задев изголовье, и оно ударилось о стену. — Саймон, ты хочешь подолбить в мои стены? — смеялась я. — Ты даже не представляешь как сильно, — сказал он, отодвинув фартук в сторону, я же вздохнула, закинув руки над головой. Я просто лежала и улыбалась. Его пальцы ласкали мой живот, бедра, ноги и наконец-то добрались до нужного места. После нежного поглаживания, я расставила ноги. Саймон облизнул губы, и встал на колени. Он прикасался и целовал меня также как делал это в Испании, но на этот раз все было по-другому. Мне все также было приятно, но все дело было во мне. Я была спокойней. Перебирая и покручивая пальцами, он нашел нужную точку, и я громко застонав выгнула спину. Он тоже рычал, заставляя меня отрываться от постели, пока его губы и язык касались меня снова и снова. Мои руки переместились к груди, и когда он взглянул на меня, я начала теребить соски, возбуждая их еще больше. Мне снова выпала честь почувствовать его рот, этот замечательный рот на себе. Я немного сжалась, когда через все тело прошла волна тепла, затем снова расслабилась. И я начала чувствовать, по-настоящему чувствовать все, что творилось у меня внутри. Любовь. Я чувствовала любовь. Я была любима... Прямо сейчас, при свете дня, когда ты не сможешь скрыться за темнотой ночи, этот мужчина любил меня. Никакой сказки, никакого шума прибоя, никаких дурацких свечей. Настоящая жизнь. Настоящая сказка, в которой я была любима этим мужчиной. Именно любииима им. Языком. Губам. Пальцами. Руками. Все это для меня и моего удовольствия. Знаете, девушка может легко привыкнуть к такому обращению. Внизу живота начало формироваться приятное напряжение, но в этот раз мое тело реагировало на него не так как раньше. Оно было готово, настроено на идеальную волну, мозг был отключен, глаза закрыты, и я уже видела себя на краю скалы. Мысленно я улыбнулась, потому что знала, что поймаю эту сучку. А затем? Саймон вытворял нечто невообразимое там внизу. Его длинные восхитительные пальцы давили на меня изнутри, двигались, кружились, найдя секретную точку. Губы и язык работали над клитором, посасывали, лизали, пока он пульсировал. Перед глазами стали появляться веселые искорки, яркие и безумные. — О, боже... Саймон... как же... хорошо... не останавливайся... не останавливайся... Я стонала, громче и громче, до тех пор пока не могла разобрать какие именно звуки я издаю. Мне было так хорошо, так хорошо, я была близко, очень-очень близко... И тут я услышала крик. И это не мой. Боковым зрением я увидела нечто пушисто-скачущее по полу. Словно кошачий десант Клайв запрыгнул сзади на Саймона, вцепившись ему в спину. Саймон выбежал из спальни в коридор, потом обратно. Клайв так и висел на нем как бешеная шкурка, которую невозможно было стряхнуть. Его руки — у котов есть руки? — были обернуты вокруг шеи Саймона, и при других обстоятельствах выглядели бы как проявление нежных кошачьих объятий. Но сейчас это было целенаправленное нападение. Я выбежала вслед за Саймоном, голая в одном только фартуке, пытаясь успокоить его, но когда десять когтей сильнее впились в его спину, он лишь продолжил носиться из комнаты в комнату. От меня не укрылась вся ироничной этой ситуации, ведь Саймон буквально убегал от киски. Если бы я могла стоять в сторонке и смотреть на сие происходящее, то я давно бы описалась от смеха. Но мне было тяжело слышать крики Саймона. Должно быть, я и правда любила его. Наконец-то я загнала их в угол, развернула Саймона, борясь с желанием сжать его ягодицы, и я потянулась к Клайву. Быстро отнесла его в гостиную, посадила на диван, и погладила по голове в благодарность за его самоотверженное желание защищать меня, хоть оно и было неуместным. Клайв лишь мяукнул и начал вылизывать свои усы. Вернувшись на кухню к Саймону, который все также стоял возле стены. Я оценила его повреждения, и безумный взгляд, когда он, прижавшись к стене, скривился от боли. Я посмотрела вниз. Невероятно. У НЕГО ВСЕ ЕЩЕ СТОЯЛ... Он видел, как мой взгляд блуждает по его телу, пока я не посмотрела ему в лицо. — У тебя все еще стоит, — выпалила я, тяжело дыша, изо всех сил стараясь развязать фартук. — Ага. — Это невероятно. — Это ты невероятная. — Чтоб тебе, — выдохнула я, бросая идею развязать узел. — Да хотелось бы. Я замешкалась буквально на секунду, но потом одним движением прокрутила фартук назад. Пробежав через всю комнату, фартук разлетался как парус, и я набросилась на Саймона, прислонив его к стене. Он поймал меня, когда я запрыгнула и обернулась вокруг него как цепкое одеяло, и начала яростно его целовать. Мои ногти вонзились в его грудь и он ахнул. — Как твоя спина? — спрашивала я между поцелуями. — Жить буду. Но вот твой кот... — Он меня защищал. Он подумал, что ты делаешь больно его Мамочке. — А я сделал? — Нет, напротив было очень приятно. — Правда? — Черт, да! — выкрикнула я, скользя по нему, прижимаясь к нему всем телом, мед и сахар смешивались, склеивая нас. Я опускалась вниз, не забывая целовать каждый участок его кожи. Утащив Саймона за собой на пол, я одним резким движением уложила его на спину, подняв при этом облако муки. И вот, лежа посреди кухни, голая, с испачканной джемом грудью, я оседлала его. Чуть привстав, я взяла его руки и положила себе на бедра. — Тебе лучше за что-нибудь держаться, — прошептала я, и опустилась на него. Мы одновременно вздохнули, ведь ощущение его внутри меня было просто потрясающим. Выгнув спину, я сделала первую попытку подвигать бедрами, потом вторую, третья. Люди правы, говоря, что это как езда на велосипеде. Твое тело само все вспомнит. С глупым фартуком, все еще висевшим сзади, я начала двигаться, ощущая, как Саймон двигался во мне, отвечая, вознаграждая, толкая, и не сбиваясь. Я опускалась, он поднимался, мы двигались синхронно, скользя по кухонному полу. Он сел, и сейчас оказался еще глубже, от чего я вскрикнула. Мои руки вцепились в его волосы. Они торчали в разные стороны, и я держалась за них, как за якорь, когда закрыла глаза и приступила к действию. И приступила я к возвращению на свою скалу. Я уже видела ее край, возвышавшийся над водой. И посмотрев вниз, я увидела ее. Мою «О». Она помахала мне, и нырнула в воду как сексуальный дельфин. Неуловимая маленькая стерва. Саймон целовал мою шею, облизывал, сосал мою кожу, доводя меня до безумия. Свесив одну ногу со скалы, пальцем ноги я указала прямо на нее, вырисовывая щиколоткой в воздухе маленькие круги. Маленькие круги. Толкнув Саймона на пол, схватив его руку, опустила ее себе между ног. Я двигалась быстро, сжимая наши пальцы, и мои стоны и крики становились громче, когда мы ускорили движения, найдя нужный ритм. Вот так, вот здесь. Да, вот так, вот, так... — Кэролайн... боже... ты... такая... восхитительная... люблю... так... сильно... это... убивает... меня... И мне хватило этих слов. В моих мыслях, я сделала шаг и нырнула. Я не прыгнула, а именно нырнула. И под идеальным углом я вошла в воду. Чисто и точно. Я схватила и не отпускала ее, пока не выплыла на поверхность. И «О» вернулась. Первый предзнаменованием этого был белый шум, появившийся в моих ушах. Затем пальцы рук и ног почувствовали это. Они поджались, и появились первые спазмы, и искорки, оживляя каждое нервное окончание, дремавшее несколько месяцев. От клетки к клетке, новость разносилась по всему телу, сообщая, что с нами происходит нечто фантастическое. Перед глазами появились яркие вспышки, словно разноцветные фейерверки, бушующие в каждом уголке моего тела. Сквозь меня пронеслось настоящее удовольствие, пульсируя, заполняя меня, пока я дрожала и покачивалась, все еще сидя на Саймоне, который в свою очередь сдерживался. Я не знала, слышал ли он сейчас пение хора маленьких распутных ангелочков, да и это было не важно. Главное, что я слышала. И это было настоящее блаженство. «О» вернулась, да еще и не одна. Волна за волной омывали меня, пока я и Саймон продолжали двигаться, выгибаясь на встречу друг другу. Моя голова была запрокинута, когда я страстно кричала, не заботясь о том, кто и что меня услышит, пока я была в своем Доме Оргазмов. Открыв глаза, чтобы посмотрел на лежащего подо мной Саймона, безумного и счастливого, с широченной улыбкой, довольного проделанной работой. Об этом не сложно было догадаться, как и о том, что мука в его волосах начала превращаться в замечательную маленькую пасту. Он был похож на папье-маше. Тем не менее, я продолжала двигаться по земле множественных оргазмов, попадая на неизведанную до этого землю. После шестого или седьмого, мое тело обессилило от экстаза. Ведь «О» вернулась не одна. Она привела подружку «G». Заикаясь как идиотка, я ухватилась за руку Саймона, когда меня накрыла огромная волна тепла, от которой мои пальцы поджались и казалось, меня завалило грудой кирпичей. Чувствуя, что мне нужна помощь, Саймон сел, и его проникновения стали еще глубже. Он нашел хорошо спрятанную точку, и наклоняясь ко мне, задевал ее при каждом движении, снова и снова, пока я затаив дыхание цеплялась за него. Я смогла открыть глаза, комната заискрилась разными огнями, когда я опять начала дышать. Я пробормотала нечто неразборчивое ему в грудь, пока он продолжал свои точки, еще и еще, наконец найдя свое блаженное место где-то внутри меня. Я держалась за него, когда последняя волна начала утихать, после того как мы кончили вместе. Когда удовольствие отступило, его место заняла любовь, заполняя мое сердце. Я была не в силах произнести и слово. У меня перехватило дыхание. Поэтому, самым лучшим было просто положить его руку на свое сердце и поцеловать это милое лицо. Похоже он все понял без слов, и поцеловал меня в ответ. Я начала напевать от счастья, и на это не требовалось много усилий. Совершенно вымотанная и уставшая, немного опьяненная и потная, я откинулась назад и легла ему на ноги, не заботясь в какой нелепой позе я сейчас находилась, в то время как по щекам бежали слезы и стекали в уши. Видя, как неудобно я лежу, Саймон выполз из-под меня, вытянул мои согнутые ноги, и обнял меня, прямо там, на кухонном полу. Мы лежали в тишине, не произнося ни слова. Я заметила сидящего в дверях Клайва, он все еще спокойно вылизывал свои лапки. Все было хорошо. Когда ко мне вернулась подвижность, я решила сесть, комната немного кружилась. Саймон все продолжал обнимать меня одной рукой, когда мы осмотрелись по сторонам, увидев несколько перевернутых мисок, разбросанный хлеб, и весь ужас, творившийся на кухне. Саймон смотрел на меня счастливыми глазами. — Думаешь, стоит начать уборку? — спросил он. — Нет, сначала в душ. — Хорошо, — ответил он, помогая мне подняться. Я закрехтела как стахушка, держась за спину, но я была рада этой приятной боли во всем теле. Я уже пошла в ванную, когда развернулась и подошла к холодильнику. Достав бутылку «Геторэйда», я передала ее Саймону. — Тебе это понадобиться. — Я подмигнула, поправляя фартук, пока шла в сторону ванной. Сейчас, когда «О» вернулась, я не хотела терять ни минуты. Когда Саймон шел за мной в ванную, попивая своей «Геторэйд», Клайв неожиданно упал на пол и перекатился на спину. Казалось, он махал Саймону своими лапками. Саймон посмотрел на меня, я лишь пожала плечами. Мы оба взглянули на Клайва, он продолжал кататься по полу размахивая лапками. Саймон опустился перед ним на колени, и неуверенно протянул руку. Подмигнув мне — богом клянусь, Клайв это сделал — он придвинулся ближе. Зная, что это может быть уловка, Саймон аккуратно потянулся вниз и почесал его живот. И Клайв ему позволил. Даже я слышала его тихое мурлыканье. Оставив своих мальчиков одних, я направилась в ванную, и включила душ. Наконец-то развязав узел, фартук с легкостью упал на пол. Встав под напор воды, я застонала, когда теплая вода коснулась моей все еще чувствительной кожи. — Ты скоро? А то я почти все, — крикнула я из душа, смеясь над своей шуткой. Буквально через минуту Саймон отодвинул край занавески, видя меня голой и покрытой мыльными пеной. Он улыбнулся дьявольской ухмылкой, прежде чем присоединился ко мне. Я шумно выдохнула, когда увидела десять царапин на его спине, а он лишь рассмеялся. — Мы поладили. Теперь мы с ним друзья, — заверил меня Саймон, подтягивая к себе, вставая под воду. Я выдохнула с облегчением. — Это хорошо, — бормотала я. — Ага. На нас лилась вода, я стояла в объятиях моего Саймона, и жизнь не может быть прекрасней. Саймон чуть отодвинулся и посмотрел мне в лицо. — Кэролайн? — Хмм? — А хлеб, который я скинул на пол, в общем... — Да? — Там был хлеб с цуккини? Нас вновь окутала тишина, нарушаемая только звуком бегущей воды. — Кэролайн? — Хмм? — Мне казалось, что я не могу любить тебя еще сильнее, но я люблю. — Я рада, Саймон. А теперь дай мне немного сладенького. |