Либертарианство. Библиотека фонда либеральная миссия новое издательствоdiv Murray N. RothbardFor a New LibertyThe Libertarian ManifestoLudwig von Mises InstituteAuburn, Alabama
 Скачать 1.52 Mb.
|
|
5 В философии и идеологии классического либерализма произошли два критически важных изменения, способствовавших его . ИСТОКИ ЛИ БЕРТА Р И АН СТ В А 2 3 | упадку и свидетельствовавших о том, что оно перестало быть живой, прогрессивной и радикальной силой Западного мира. Первыми самым значительным, был отказ вначале века от философии естественных прав и замена ее технократическим утилитаризмом. Свободе, основанной на бесспорной нравственности прав каждого человека на самого себя и свою собственность, свободе, опирающейся прежде всего направо и справедливость, утилитаризм предпочел свободу как лучший способ достижения смутно определяемого общего блага или общего благосостояния. Вытеснение принципа естественных прав утилитаризмом имело два тяжких последствия. Во-первых, неизбежно было покончено с чистотой цели, с последовательностью принципа. Ведь если либертарианец сего идеей естественных прав, стремящийся к нравственности и справедливости, сохраняет воинственную приверженность чистому принципу, то утилитарист оценивает свободу лишь по ее целесообразности в каждом конкретном случае. Ну, а раз целесообразность зависит от малейшего дуновения ветра, утилитаристу сего холодным расчетом издержек и выгод легко раз за разом высказываться в пользу этатизма, итак пока он вовсе не откажется от изначального принципа. Именно это и случилось с примкнувшими к Бентаму английскими утилитаристами начав с симпатий к либертарианству и принципу laissez-faire, они почти незаметно для себя перешли на позиции этатизма. Примером может служить кампания за эффективный и, соответственно, сильный государственный аппарат, за исполнительную власть, которая установила прецедент эффективности, успешно вытеснивший концепции права и справедливости. Во-вторых,и это было не менее важно,на свете не найти утилитариста столь радикального, чтобы он жаждал немедленного уничтожения зла и насилия. Утилитаристы сих преданностью идее целесообразности не приемлют никаких резких или радикальных перемен. Никогда еще не было революционеров с утилитарист- скими принципами. Поэтому утилитаристы не бывают аболиционистами, никогда не требуют немедленной отмены рабства или че- го-либо другого. Аболиционист — это тот, кто хочет как можно быстрее избавить мир от зла и несправедливости. Выбрав такую цель, он лишает себя возможности холодно взвешивать издержки и выгоды в каждом отдельном случае. Потому-то вставшие на позиции утилитаризма классические либералы и отбросили радика- лизм,превратившись в сторонников постепенных реформ.Но став К НОВОЙ СВОБОДЕ реформаторами, они вполне закономерно сделались советниками государства и экспертами по вопросам эффективности. Иными словами, они неизбежно пришли к отказу от своих принципов и опирающейся на них стратегии либертарианства.Закончили утилитаристы тем, что превратились в апологетов существующего порядка и статус-кво,тем самым дав повод для обвинений со стороны социалистов и прогрессивных сторонников корпоративизма в том, что являются всего лишь ограниченными и консервативными противниками любых изменений. Таким образом, начав как радикалы и революционеры, классические либералы в конце концов получили клеймо консерваторов. Утилитаристская разновидность либертарианства существует и посей день. Так, например, на заре развития экономической науки на нее оказали влияние утилитаристы Бентам и Рикардо, это влияние ощущается и до сих пор. В современной теории рыночной экономики слишком много призывов к постепенности, слишком сильно презрение к морали,справедливости и верности принципами слишком сильна готовность отказаться от принципов свободного рынка из соображений выгоды. Поэтому интеллектуалы обычно видят в современной теории рыночной экономики всего лишь апологетику слегка модифицированного статус-кво, и эти обвинения слишком часто бывают справедливы. Второе пагубное изменение идеологии классических либералов произошло в конце XIX века, когда они на несколько десятилетий приняли доктрину социальной эволюции, часто именуемую социальным дарвинизмом. Историки, стоящие на этатистских позициях, клеймят либералов, требовавших невмешательства государства в экономику и вставших на позиции социал-дарвинизма, например, Герберта Спенсера и Уильяма Грэма Самнера, как безжалостных апологетов уничтожения или, по меньшей мере, вымирания социально неприспособленных. В значительной степени все это было лишь формой подачи здравых экономических и социологических теорий свободного рынка под модным тогда соусом эволюционизма. Хуже всего в социал-дарвинизме было ничем необоснованное перенесение в сферу социальных наук идеи о том, что биологические виды (или позднее — генотипы) изменяются очень медленно, что на это требуются тысячелетия. В силу этого пришедшие к социал-дарвинизму либералы полностью отвергли идею революции или радикальных изменений в пользу терпеливого ожидания . ИСТОКИ ЛИ БЕРТА Р И АН СТ В А 2 5 | того, что принесут эволюционные изменения в отдаленном будущем. Короче говоря, игнорируя тот факт, что либерализм взялся избавить мир от власти правящих элит путем радикальных изменений и революций, социал-дарвинисты превратились в консерваторов, выступающих против любых решительных мер и готовых одобрить только самые постепенные реформы 6 Собственно говоря, великий либертарианец Герберт Спен- сер (также как Уильям Грэм Самнер в Америке) служит превосходной иллюстрацией именно такого резкого изменения классического либерализма. В известном смысле Спенсер проделал тот же путь к упадку,что и либерализм XIX века.Дело в том,что начинал Спенсер как радикальный либерал,можно даже сказать,как истинный либер- тарианец.Но когда в его душе появился вирус социологии и социал- дарвинизма, Спенсер отвернулся от динамичного и радикального либертарианства, сохранив, впрочем, верность чистой теории. Занявшись поиском признаков грядущей победы свободы,победы договора над статусом,промышленности над милитаризмом,Спенсер увидел,что эта победа неизбежна,но только в результате тысячелетней эволюции. Тогда Спенсер отказался от воинственного радикализма, сведя на практике весь свой либерализм к вялым, консервативным, арьергардным выпадам против происходившего в его время натиска коллективизма и этатизма. Но если утилитаризм,поддержанный социал-дарвинизмом, был главным инструментом философского и идеологического разложения либерального движения,то самой значительной и даже катастрофической причиной падения последнего стал отказ от обязательных прежде идеалов борьбы против войны, империализма и милитаризма. Идея национального государства и империи уничтожала классический либерализм водной стране за другой. В Великобритании в конце XIX — начале XX века либералы отказались от идеологии малой Англии (Little Englandism), которую исповедовали Кобден, Брайт и манчестерская школа. Отказавшись от своего рода изоляционизма, они попали в объятия либерального империализма и присоединились сначала к консерваторам (в вопросе о расширении империи, а потоми к правым социалистам (в разрушительном империализме и коллективизме Первой мировой войны). В Германии Бисмарк сумел расколоть казавшихся прежде почти победителями либералов, соблазнив их перспективой объединения страны мечом и кровью. В обеих странах результатом стал крах либерального движения. К НОВОЙ СВОБОДЕ В Соединенных Штатах партией классического либерализма долгое время была Демократическая партия, известная в конце века как партия личной свободы».Причем провозглашала она идеалы свободы не только личной, но и экономической. Стойко боровшаяся с сухим законом,с пуританскими установлениями,запре- щавшими работать и развлекаться в воскресные дни, с обязательным школьным образованием,партия стояла на позициях свободы торговли,стабильности денежного обращения и его независимости от создаваемой правительством инфляции, отделения банковского дела от государства, ограничения правительства. Она призывала к тому, чтобы сделать государственную власть по возможности малозаметной, а федеральную власть — практически несуществующей. В области внешней политики Демократическая партия, хотя и менее последовательно, была партией мира, антимилитаризма и антиимпериализма. Но либертарианские убеждения в области личной и экономической свободы были отброшены,когда в 1896 году Демократическая партия выдвинула Уильяма Брайана на пост президента, а спустя два десятилетия Вудро Вильсон грубо отверг политику изоляционизма. Война и вмешательство государства в экономику открыли дверь в столетие смерти и разрушения, войн и нового деспотизма, когда во всех воюющих странах утвердился новый корпоративный тип власти — социальное милитаристское государство (welfare-warfare state), которое, как уже было отмечено, составляют большое правительство, большой бизнес, профсоюзы и интеллектуалы. Последним проявлением старого экономического либерализма в Америке оказались отважные немолодые либертарианцы, попытавшиеся в самом конце XIX века сформировать Антиимпериалистическую лигу в знак протеста против войны с Испанией и последующего захвата Филиппин,пытавшихся отстоять свою национальную независимость от посягательств как Испании, таки Соединенных Штатов. Для современного человека антиимпериа- лист, не являющийся при этом марксистом, — это странность, но ведь борьбу с империализмом начали именно либералы и борцы за экономическую свободу Кобден и Брайт в Англии и Эйген Рихтер в Пруссии.Собственно говоря,Антиимпериалистическая лига,воз- главляемая бостонским промышленником и экономистом Эдвар- дом Аткинсоном вместе с социологом и публицистом Уильямом Грэмом Самнером,состояла по большей части из радикальных борцов за экономическую свободу, которым пришлось повоевать . ИСТОКИ ЛИ БЕРТА Р И АН СТ В А 2 7 | в свое время за отмену рабства, свободу торговли, стабильную валюту и ограничение полномочий правительства. Для них эта последняя битва против нового американского империализма была лишь очередным эпизодом растянувшейся на всю жизнь борьбы против насилия, этатизма и несправедливости — против участия государства во всех сферах жизни, как внутри страны, таки нами- ровой арене. Мы проследили довольно мрачную историю упадка и краха классического либерализма после того, как в предыдущие столетия он знал значительный подъем и почти полный триумф.Но как можно объяснить возрождение либертарианской мысли и активности в последние годы,особенно в Соединенных Штатах Чего ради грандиозные силы и коалиции этатистов уступают даже столь малую территорию воскресшему либертарианству? Разве победный марш этатизма в конце XIX ив веке мог привести не к окончательному забвению,а к оживлению бывшего на последнем издыхании либер- тарианства? Почему оно не было погребено окончательно Мы уже говорили о том, почему либертарианство могло бы в полной мере возродиться в Соединенных Штатах, где все пропитано давней ли- бертарианской традицией. Номы еще не ответили на вопрос, откуда вообще взялось это возрождение в последние несколько лет Что привело к этому поразительному результату Нам придется отложить ответ на этот вопрос до конца книги. А сначала мы займемся исследованием того, в чем состоит кредо либертарианства и как эта доктрина может способствовать разрешению основных проблем нашего общества Часть Кредо либертарианства Собственность и обмен Постулат о ненападении Кредо либертарианства опирается на центральный постулат ни один человек или группа людей не должны осуществлять агрессию против чьей-либо личности или собственности.Его можно назвать постулатом о ненападении. Агрессия определяется как применение или угроза применения насилия против личности или собственности какого-либо другого человека. Таким образом, агрессия является синонимом вторжения. Если никто не имеет права совершать акт агрессии против другого человека, если у каждого есть абсолютное право на свободу от агрессии, то следует сделать вывод, что либертарианцы твердо стоят зато, что называется гражданскими свободами свобода слова, печати, собраний и участия в таких преступлениях без потерпевшего, как порнография, сексуальные извращения и проституция (которую либертарианец вообще не рассматривает как преступление,поскольку для него преступление — это насильственное покушение на неприкосновенность чьей-либо личности или собственности. Более того, либертарианец считает воинскую повинность разновидностью массового рабства. Поскольку война, особенно современная, влечет за собой массовую гибель гражданского населения,либертарианец рассматривает подобные конфликты как массовое убийство, а потому ставит их вне закона. На языке современной идеологии все эти позиции считаются левацкими. Однако, поскольку либертарианец несогласен с нарушениями прав частной собственности, он столь же решительно выступает против действий правительства, которое посредством запретов, контроля, регулирования или субсидий нарушает права частной собственности или свободу хозяйственной деятельности. Ведь если каждый человек имеет право на защиту своей собственности от агрессивных поползновений, то у него есть и право без чьего-либо вмешательства отдать свою собственность (актом дарения или завещания) и обменять ее на другую собственность (по добровольному соглашению. Либертарианец 2 . СОБСТВЕННОСТЬ ИО Б М Е Н 3 1 | одобряет неограниченное право частной собственности и добровольного обмена, иными словами, систему laissez-faire, или либерального капитализма. В современной системе координат позицию либертариан- цев в вопросе о собственности и экономике называют крайне правой. Но либертарианец не видит никакой непоследовательности в том, чтобы быть левым в одних вопросах и правым — в других. Напротив, он считает свою позицию единственно последовательной она последовательна в подходе к свободе каждого отдельного человека. Да и как сторонник левых может быть против насилия войны и воинской повинности ив тоже время поддерживать насилие налогообложения и правительственного контроля И как правый может трубить освященном праве частной собственности и свободы предпринимательства и при этом поддерживать войну, воинскую повинность и преследование ненасильственных видов деятельности, которые ему кажутся аморальными И как правый может выступать в поддержку свободы рынков и при этом не видеть ничего плохого в огромных субсидиях, структурных искажениях и неэффективности производства, характерных для воен- но-промышленного комплекса? Выступая против любой частной или коллективной агрессии в отношении прав личности и прав собственности, либертарианец видит,что на протяжении всей истории вплоть до сегодняшнего дня существовал один главный, преобладающий и доминирующий над всеми агрессор — государство. В отличие от всех других мыслителей левых, правых и центристов, либертарианец отказывается предоставлять государству моральное право на действия, которые, если бы их совершило какое-либо частное лицо или группа лиц,бы- ли бы однозначно признаны аморальными, незаконными и преступными. Короче говоря, либертарианец настаивает на том, что нравственный закон применим в равной мере к каждому, и не делает особых исключений для каких-либо лиц или коллективов. Но если посмотреть на государство непредубежденным взглядом, мы увидим,что ему позволены — и,более того,находят одобрение у общества действия, которые даже с позиции нелибертарианца являются предосудительными и преступными. Все привыкли к тому, что государство совершает массовые убийства,именуемые войной или подавлением мятежа,что государство порабощает тех, кого призывает на военную службу и называет военнообязанными, что оно живет за счет регулярного грабежа, Ч АС Т Ь I . КРЕДО ЛИ БЕРТА Р И АН СТ В А 3 2 | именуемого налогообложением. Либертарианец настаивает, что природа всех этих действий государства не зависит оттого, поддерживает их большинство населения или нет, потому что никакое общественное мнение не может отменить того факта, что война есть массовое убийство,воинская повинность — рабство,а налогообложение воровство. Короче говоря, либертарианец почтив точности похож на маленького мальчика из андерсеновской сказки, который настаивал на том, что король-то — голый. Во все эпохи у этого короля были разные псевдонаряды, которые поставляли ему состоявшие на государственной службе интеллектуалы. В прошлые века интеллектуалы сообщали публике, что государство и его правители имеют божественное происхождение или, по меньшей мере, облечены властью свыше, а поэтому все то, что простодушному и необразованному взгляду может показаться деспотизмом, массовым убийством и широкомасштабным воровством, — это всего лишь благие и неисповедимые пути Господни на поле политики. Со временем Божий промысел поизносился, а потому в последние десятилетия придворные интеллектуалы вынуждены прибегать к еще более утонченным одеяниям. Публику учат, что все, что делает правительство, — это для общественного блага и всеобщего благосостояния, что государство, собирая и расходуя налоговые средства, удерживает посредством таинственного мультипликатора экономику в равновесии. Да ив любом случае граждане, действующие на рынке или в обществе, не в состоянии обеспечить себя всем тем многообразием услуг, которые им предоставляет государство. Либертарианец отметает все эти аргументы для него все это есть лишь попытка жульническим образом заручиться общественной поддержкой, а потому он настаивает, что любые действительно предоставляемые государством услуги могут с куда большей эффективностью и нравственной безупречностью быть предоставлены частными и кооперативными предприятиями. Поэтому либертарианец считает одной из своих главных задач в области образования сорвать с действий государства пелену тайны и нравственной оправданности. Его задача состоит в том, чтобы вновь и вновь убедительно демонстрировать, что не только король, но и демократическое государство лишено одежд, что все правительства существуют лишь за счет того, что они господствуют над обществом и эксплуатируют его и что в этом господстве нет ничего объективно необходимого. Он стремится . СОБСТВЕННОСТЬ ИО Б М Е Н 3 3 | продемонстрировать, что само существование государственного налогообложения порождает классовое расслоение на правящих эксплуататоров и эксплуатируемых подданных. Он стремится показать, что задачей придворных интеллектуалов, которые всегда поддерживали государство, неизменно было плетение таинственной словесной пряжи, призванной побудить общество принять правление государства, в награду за что эти интеллектуалы получают долю во власти и доходах, извлекаемых правителями из своих оболваненных подданных. Возьмите, например, институт налогообложения, который, по утверждению государственников, в определенном смысле доброволен. Любого,кто действительно верит в добровольность налогообложения, я приглашаю отказаться от уплаты налогов и посмотреть, что с ним будет. Присмотревшись к налогообложению, мы обнаруживаем, что только правительство — единственный из всех общественных институтов — получает доход в результате силового принуждения.Все остальные участники общественной жизни получают доход либо в виде добровольных даров (масонская ложа, благотворительное общество, шахматный клуб, либо в виде платы за добровольно приобретаемые товары или услуги.Если кто- либо кроме государства попробует взимать налог, он будет немедленно объявлен насильником и бандитом. Но мистические завесы суверенитета настолько затуманили суть дела, что только либерта- рианец готов назвать налогообложение его настоящим именем узаконенными организованным широкомасштабным грабежом. Права собственности Главный постулат либертарианской доктрины — это отказ от агрессии против личности и собственности других. Но как получен этот постулат и как он может быть обоснован В этом вопросе нет согласия даже между либертарианцами разных поколений.Грубо говоря, есть три разных типа обоснования либертарианского постулата,со- ответствующие трем типам этической доктрины — эмоциональному и утилитарному подходам, а также подходу с позиции естественных прав. Сторонники эмоционального подхода утверждают, что берут свободу или отказ от агрессии в качестве своей главной предпосылки исключительно из субъективных соображений. Для них собственные эмоциональные переживания могут показаться достаточной основой для политической философии,но вряд ли это может убедить кого-то другого. Выбрав позицию за пределами ра- Ч АС Т Ь I . КРЕДО ЛИ БЕРТА Р И АН СТ В А 3 4 | ционального дискурса, сторонники эмоционального подхода таким образом гарантируют, что взлелеянная ими доктрина не будет иметь общего успеха. Утилитаристы заявляют, что они изучили последствия свободы и альтернативных систем. Это позволило им сделать вывод, что свобода скорее приводит к желанным для большинства целям миру, гармонии, процветанию и т.д. Никто и не спорит, что нужно изучать и сравнивать последствия применения разных доктрин. Но утилитаристская этика сама по себе ставит нас перед множеством проблем. Скажем, утилитаризм предполагает, что мы в состоянии сопоставлять альтернативы по их вредным или полезным последствиями в соответствии с результатом сравнения выбирать ту или иную политику. Но если законно выносить ценностное суждение о последствиях Х,почему нельзя выносить такое же суждение относительно самого Х Неужто в самом действии,в его природе нет ничего, что можно было бы оценить как зло или благо? Кроме того, утилитаристы довольно редко понимают свои принципы как абсолютные и постоянные критерии, применяемые в конкретных ситуациях. В лучшем случае они используют принципы как общее направление, как тенденцию, от которой в любой момент можно отказаться. В этом и заключался главный порок английских радикалов XIX века, которые переняли от либералов столетия идеал laissez-faire, но при этом сделали основой этой философии не мистическую концепцию естественных права якобы научный утилитаризм. Поэтому либералы XIX века пришли к тому, что начали использовать принцип laissez-faire не как безукоризненный критерий, а как смутную тенденцию, чем роковым образом скомпрометировали либерализм. Кому-то может показаться грубым утверждение, что утилитаристам нельзя доверить защиту либертарианского принципа во всех возможных случаях, но дело обстоит именно так. Убедительным примером является профессор Милтон Фридман, который, подобно предшествовавшим ему экономистам-классикам, в теории считает свободу экономики от государственного вмешательства необходимой, нона практике допускает массу пагубных исключений, которые искажают этот принцип почти до неузнаваемости, особенно в таких областях, как армия и полиция, образование, налогообложение, социальное обеспечение, эффекты квартала, антимонопольное законодательство, регулирование денежного обращения и банковской деятельности . СОБСТВЕННОСТЬ ИО Б М Е Н 3 5 | Рассмотрим следующий абстрактный пример представим себе общество, члены которого убеждены, что все рыжие — это слуги дьявола, а потому подлежат немедленному уничтожению. Теперь предположим, что в каждом поколении появляется лишь незначительное число рыжих, статистически пренебрежимое число. Утилитаристски мыслящий либертарианец будет рассуждать следующим образом Об убийстве каждого рыжего можно только сожалеть, но такого рода случаев немного, подавляющее большинство населения является либо блондинами, либо брюнетами, и они получают огромное удовольствие от зрелища того, как публично убивают рыжих. Социальные издержки пренебрежимо малы, а психологическая польза для общества в целом очень велика, потому нельзя не одобрить подобного обращения с рыжими. Ли- бертарианец, стоящий на позиции естественных прав и учитывающий в силу этого только справедливость действия, придет от такой ситуации в ужас и однозначно выступит против подобного обращения с рыжими как против неоправданного убийства и агрессии в отношении людей, не делающих ничего дурного. Последствием прекращения убийств будет то, что подавляющая часть общества лишится любимого развлечения. Но это ни малейшим образом не повлияет на суждение абсолютного либертарианца. Приверженный принципу справедливости и логической последовательности, выступающий с позиции естественных прав либер- тарианец спокойно согласится, что да, он доктринер, иными словами, верный сторонник исповедуемого им учения. Поговорим теперь о концепции естественных прав как основе либертарианского кредо, основе, которая в той или иной форме была принята многими либертарианцами в прошлом и настоящем. Естественные права — это краеугольный камень политической философии, которая, в свою очередь, является неотъемлемой частью грандиозного здания естественного права. Теория естественного права опирается на интуитивное понимание,что мы живем в мире, в котором существует более чем одна — а на самом деле огромное множество — сущностей, каждая из которых обладает собственными отдельными и достаточно специфическими свойствами,отдельным естеством,которое можно исследовать с помощью разума,чувственного восприятия и умственных способностей. Медь, например, обладает особой природой и ведет себя иначе, чем железо, соль и т.д. У человека как вида, следовательно, есть своя особая природа,как и у окружающего его мира,и у способа взаимо- Ч АС Т Ь I . КРЕДО ЛИ БЕРТА Р И АН СТ В А 3 6 | действия между ними.Если быть очень кратким,деятельность каждой органической и неорганической сущности определяется ее природой и природой других сущностей, с которыми она вступает во взаимодействие.Точнее говоря,если поведение растений и,по меньшей мере, низших животных определяется их биологической природой или инстинктами, то природа человека такова, что каждому отдельному человеку для того, чтобы действовать, приходится выбирать собственные цели и использовать соответствующие методы их достижения. Не имея автоматических инстинктов, каждому приходится изучать самого себя и окружающий мир, использовать свой ум для выбора ценностей, собирать знания о причинах и след- ствиях,действовать целесообразно,чтобы сохранить и продолжить себя и свою жизнь. Поскольку люди способны мыслить, чувствовать, оценивать и действовать только как индивиды, для выживания и процветания каждого из них жизненно необходима свобода изучения, выбора, развития своих способностей и действий в соответствии со своими знаниями и ценностями. Это необходимая часть человеческой природы. Насилие над этим процессом, его искажение глубоко противоречат тому, что в соответствии с природой человека необходимо для его жизни и процветания.В силу этого насильственное вмешательство в то, как человек учится и принимает решения, является делом глубоко антигуманным — это нарушение естественного закона человеческих потребностей. Противники всегда обвиняли индивидуалистов в атомизме в том, что, согласно их постулатам, каждый человек живет в своего рода вакууме, мыслит и принимает решения в отрыве от всех остальных членов общества. Но авторитаристы лгут если среди индивидуалистов и были атомисты, то их было очень немного. Напротив,совершенно очевидно,что люди всегда учатся другу друга, сотрудничают и взаимодействуют друг с другом. Все это необходимо для выживания человека. Но дело в том, что каждый принимает собственное окончательное решение о том, какие влияния принять и какие отвергнуть или какие принять вначале, а какие потом. Либертарианец одобрительно смотрит на процесс добровольного обмена и сотрудничества между свободно действующими людьми и питает отвращение лишь к использованию насилия для искажения такого добровольного сотрудничества и принуждения действовать иначе, чем выбрал бы сам человек. Лучший подход к исследованию естественных прав разделить вопрос на части и начать с базового постулата оправе. СОБСТВЕННОСТЬ ИО Б М Е Н 3 7 | на самого себя. Право на самого себя — это абсолютное право каждого человека, вытекающее из того факта, что он является человеком, имеющим право владеть собственным телом, те. быть защищенным от насильственного угнетения. Поскольку для того, чтобы выжить и жить хорошо, каждому нужно мыслить, учиться, выбирать ценности, цели и средства, право на самого себя дает человеку возможность заниматься всем этим без помехи ограничений со стороны других. Рассмотрим, например, последствия того, что людям отказывают вправе на себя.В этом случае есть только две альтернативы: либо 1) определенный класс людей, А, имеет право владеть людьми другого класса, В либо 2) у каждого есть право владеть определенной для него по квоте долей любого другого человека. Первая альтернатива предполагает, что класс А заслуживает человеческих права класс В состоит из недочеловеков и подобных прав не заслуживает. Но поскольку они на самом деле тоже люди, первая альтернатива противоречит себе в том, что отказывает некоей группе людей в естественных правах человека. Более того, как мы увидим, разрешение классу А владеть классом В означает, что первому позволено эксплуатировать второй и паразитировать на нем, те. жить за его счет. Но такой паразитизм нарушает базовое экономическое требование производить и обмениваться. Вторая альтернатива, которую можно бы назвать комму- нализмом прямого участия (participatory communalism) или «коммунизмом», исходит из того, что каждый должен иметь право на свою долю в каждом другом. Если на планете живут два миллиарда человек, тогда каждый владеет одной двухмиллиардной долей любого другого человека. Прежде всего следует отметить абсурдность этого идеала каждый имеет право на долю в любом другом человеке, но при этом не имеет права на самого себя. Кроме того, несложно оценить жизнеспособность подобного общества, где никто неволен предпринимать никаких действий без предварительного одобрения или даже приказа со стороны каждого члена общества. В таком коммунистическом мире никто не сможет даже начать никакого дела, ирод человеческий быстро вымрет. Но если общество, в котором никто не принадлежит себе, но затона сто процентов принадлежит всем остальным, обречено на вымирание, то любой шаг в этом направлении идет вразрез с естественным правом, которое устанавливает критерии того, что хорошо для человека и его жизни. Ч АС Т Ь I . КРЕДО ЛИ БЕРТА Р И АН СТ В А 3 8 | Наконец,подобный коммунистический порядок просто не- реализуем на практике. Ведь для человека физически невозможно постоянно вести расчеты по каждому другому, чтобы осуществить свое право на владение его частью. В действительности концепция всеобщего и равного владения всеми другими утопична и нереали- зуема, а потому надзор и, соответственно, само право собственности на других оказывается в руках специализированной группы людей, которые превращаются в правящий класс. Таким образом, на практике коммунистическое правление автоматически превращается в классовое правление, и мы автоматически возвращаемся к первой альтернативе. Поэтому либертарианец отвергает эти альтернативы и приходит к тому, что принимает в качестве главного постулата всеобщее право собственности каждого на самого себя, которое принадлежит любому в силу того, что он рожден человеком. Труднее с теорией собственности на другие объекты, не являющиеся людьми, наземные вещи. Сравнительно легко опознается ситуация агрессии против личности если А нападает на Вон нарушает права В на собственное тело.Но с материальными объектами все несколько сложнее. Например, мы видим, что Х завладел часами, принадлежащими. В этом случае нельзя автоматически заключить, что Х совершил агрессию против права собственности Y на часы, потому что есть вероятность, что Хи был первоначальным, настоящим собственником часов. Тогда можно предположить, что он просто возвращает себе свою законную собственность. Чтобы принимать решения в подобных ситуациях, нам нужна теория справедливой собственности,которая скажет нам,кто же является законным владельцем часов — Х, Y или кто-то третий. Пытаясь решить эту проблему, некоторые либертарианцы предположили, что тот, кого существующее правительство наделит правом собственности, и будет ее законным владельцем. Мы пока еще не углублялись в природу правления, но некая аномаль- ность здесь просто бросается в глаза действительно странно, что некая группа, в целом подозрительно относящаяся ко всем функциям правительства, неожиданно предлагает именно ему передать решение важнейших вопросов о собственности, которая представляет собой фундамент всего общественного устройства. Особенно странно, что либертарианцы утилитаристского толка считают разумным начинать обоснование нового либертариан- ского мироустройства с подтверждения всех существующих прав . СОБСТВЕННОСТЬ ИО Б М Е Н 3 9 | собственности, те. правовых титулов и прав, установленных указом того самого правительства, которое проклинается как постоянный агрессор. Рассмотрим гипотетический пример. Предположим, что либертарианская агитация и давление стали настолько невыносимыми, что правительство и его всевозможные ветви готовы сдаться. Но они придумали хитрую уловку. Прямо перед тем, как сложить полномочия, правительство штата Нью-Йорк принимает закон, по которому вся территория штата становится частной собственностью семьи Рокфеллеров. Законодатели Массачусетса отдают весь штат в собственность семье Кеннеди. Итак в каждом штате. После этого правительство может сложить полномочия и объявить о ликвидации налогов и всех законов, предполагающих применение насилия, но победившие либертарианцы окажутся перед дилеммой должны ли они признать законной эту новую частную собственность Утилитаристы, не имеющие своей теории справедливости прав собственности, сохраняя последовательность в принятии прав собственности, установленных правительством, должны будут принять новый общественный строй, при котором Америкой владеют полсотни новых сатрапов, собирающих налоги в форме односторонне установленной ренты. Дело в том, что только либертарианцы, стоящие на позиции естественных прав, только либертарианцы, располагающие теорией справедливости прав собственности, не опирающихся на указы правительства, в состоянии поднять на смех притязания новых правителей на то, что вся территория страны теперь является их частной собственностью, и отвергнуть их как безосновательные. Великий либерал XIX века лорд Актон отчетливо понимал, что естественное право является единственной надежной почвой для постоянной критики правительственных законов и указов |