билеты по русской литературе. Билеты по Русской литературе. Билет 1 3 Билет 2 5 Билет 3 9

• Название: Билет 1 3 Билет 2 5 Билет 3 9
• Анкор: билеты по русской литературе
• Дата: 13.04.2022
• Размер: 286.87 Kb.
• Имя файла: Билеты по Русской литературе.docx
• Тип: Документы; #471927
• страница: 31 из 31

Билет № 39

Творчество А.И.Солженицына.

Александр Исаевич Солженицын родился в 1918 году в Кисловодске; отец его происходил из крестьянского рода, мать — дочь пастуха, ставшего впоследствии зажиточным хуторянином. После средней школы Солженицын закончил в Ростове-на-Дону физико-математический факультет университета, одновременно поступил заочником в Московский институт философии и литературы. Не закончив в нем двух курсов, он ушел на войну, с 1942 по 1945 год командовал на фронте батареей, был награжден орденами и медалями. В феврале 1945 года в звании капитана Солженицын был арестован за критику Сталина и осужден на восемь лет, из которых почти год провел под следствием и в пересылке, три — в тюремном НИИ и четыре самых трудных — на общих работах в политическом Особлаге. Затем был сослан в Казахстан “навечно”, однако в феврале 1957 года был реабилитирован.

После выхода из заключения Солженицын работал школьным учителем в Рязани. После появления в 1962 году произведения “Один день Ивана Денисовича” он был принят в Союз писателей. Но следующие работы вынужден был отдавать в “самиздат” или печатать за рубежом.

В 1969 году Солженицын был исключен из Союза писателей, а в 1970 году — удостоен Нобелевской премии по литературе. В 1974 году в связи с выходом первого тома “Архипелага ГУЛАГ” писатель был насильственно выдворен из России. До 1976 года Солженицын жил в Цюрихе, затем перебрался в американский штат Вермонт, природой напоминающий среднюю полосу России. В 1994 году Солженицын и его семья возвратились на Родину. Хотя сам писатель и утверждал, что наиболее влекущая его в литературе форма — “полифоническая с точными приметами времени и места действия”, из пяти его крупных вещей, как это ни удивительно, романом в полном смысле является “В круге первом”, ибо “Архипелаг ГУЛАГ” согласно подзаголовку — “опыт художественного исследования”: эпопея “Красное колесо”— “повествование в отмеренных сроках”. “Раковый корпус”, по авторской воле— повесть. “Один день Ивана Денисовича” — рассказ.

Роман “В круге первом” писался тринадцать лет и имел семь редакций. Сюжет состоит в том, что дипломат Володин звонит в американское посольство, чтобы сказать о том, что через три дня в Нью-Йорке будет украден секрет атомной бомбы. Подслушанный и записанный на пленку разговор доставляют на “шарашку” — научно-исследовательское учреждение в системе МГБ, в котором заключенные создают методику распознания голосов. Смысл романа разъяснен зэком: “Шарашка — высший, лучший, первый круг ада”. Володин дает другое разъяснение, вычерчивая на земле круг: “Вот видишь круг? Это — отечество. Это — первый круг. А вот второй, он шире. Это — человечество. И первый круг не входит во второй. Тут заборы предрассудков. И выходит, что никакого человечества нет. А только отечества, отечества, и разные у всех...” В повести “Раковый корпус” Солженицын выдвинул свою версию “возбуждения рака”: сталинизма, красного террора, репрессий. В рассказе “Один день Ивана Денисовича” образ Ивана Денисовича сложился из образа солдата Шухова, воевавшего с автором на фронте, общего опыта пленников и личного опыта автора в Особом лагере, где он работал каменщиком. На первых страницах автор отправляет читателя вместе с Шуховым в барак, санчасть, столовую, штабной барак, кроме БУРа. Мы узнаем жизнь зэка изнутри. Здесь иная шкала ценностей. Восемь лет лагерной жизни приучили Шухова быть внимательным ко всякой мелочи, ибо от этого зависит благополучие, здоровье и сама жизнь лагерника. Вот он, воспользовавшись оплошностью повара, “закосил” две лишние миски каши; вот подобрал по дороге кусок ножовки, чтобы заточить из него сапожный ножичек. Когда мы читаем в конце повести, что Шухов засыпал “вполне удоволенный”, это вызывает у нас чувство сострадания. Удачи Шухова проявились в том, что он избежал лагерных напастей: “не посадили... не выгнали... не попался... не заболел”.

Время действия обозначено январем 1951 года. Герои повести, разделившие одну судьбу с Иваном Денисовичем, появляются в повести незаметно. Это бригадир Тюрин, кавторанг Буйновский, герой Бухенвальда Сенька Клевшин, Цезарь Маркович, мальчонка Гопчик... Крестьяне, солдаты, интеллигенты, они думают о многом по-разному. До войны Шухов работал в колхозе, кормил семью (жену и двух девочек). Воевал с честью. После ранения не пошел в медсанбат, вернулся в строй. После окружения армии бежал из плена, выбрался к своим. Тут его и обвинили в измене: мол, задание немецкой разведки выполнял. Если бы не подписал приговор с такой формулировкой, его бы расстреляли. Опыт, который не прошел для Шухова даром: надо соблюдать лагерный режим, поклоняться надзирателю, не препираться с конвоем. Но при этом он мало поступался своей гордостью, совестью, честью. Шухову помогают его житейская мудрость и практическая смекалка, лукавство и знание, что чего стоит. В лагерных условиях обнаруживается ценность простейших материальных элементов жизни: еды, одежды, крыши над головой. Новым ботинкам Ивана Денисовича посвящено большущее пояснение. Обстоятельно рассказывается о табаке, о каше. Еду автор описывает подробно. “Не считая сна, лагерник живет для себя только утром десять минут за завтраком, да за обедом пять, да пять за ужином”. Лишняя пайка хлеба — не просто поддержка для организма, но и средство независимости от начальства. Пока сыт и силы еще есть для работы — ив голову не придет унижаться и выпрашивать. Шухов всегда рад разжиться хлебом, но сохраняя свое достоинство. Он запомнил слова опытного лагерника Куземина: “В лагере вот кто погибает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто к куму ходит стучать”. Автор с уважением говорит о бессребреничестве Ивана Денисовича. Получая для Цезаря

посылку, он не выпрашивает у него свою долю и даже не завидует ему. В Бога Шухов не верит. Он верит в себя, в свой труд, в товарищей по бригаде, в бригадира Тюрина. Шухов знает, как относиться к конкретной работе. Пол в надзирательской он вымыл слегка, небрежно. Но накладке стены он испытывает гордость мастера, вдохновение от работы. Здесь Шухову даже жаль, что время быстро идет и пора кончать работу. Бережно относится он к инструменту. Как был бы нужен Шухов в своей деревне, где после воины мужики наперечет. Получая письма от жены, Шухов переживает, как там с сенокосом. Осуждает легкие заработки красилей. В Шухове сохранились сердечное отношение к людям, доброта, отзывчивость. Ему платят тем же. Второй главный герой повести — бригада. В повести чувствуется гордость за коллективный труд. В 104-й ни ссор, ни вздора. Когда Татарин уводит Шухова мыть пол в надзирательской, тот уверен, что товарищи приберегут ему завтрак. Шухов отдает вторую миску каши кавторангу. Все переживают за кавторанга, когда его уводят *в БУР. Этот рассказ Солженицына сохраняет свое познавательное значение и по сей день. Он поражает жестокостью и прямотой своей правды. Публикация рассказа была общественно-политическим событием.

Рассказ “Матренин двор”, напечатанный в 1963 году, полностью автобиографичен. Жизнь Матрены Васильевны и обстоятельства ее воспроизведены писателем правдиво и достоверно. Истинное название деревни — Мальцеве Курловского района Владимирской области. Изначальное название рассказа “Не стоит село без праведника” — ключ к пониманию замысла автора и идеи произведения. Сюжет рассказа прост. Учитель, приехавший в деревню глубинной России после жизненных мытарств, поселился в доме Матрены, который был “с четырьмя оконцами в ряд на холодную, не красную сторону, крытый щепою, на два ската и с украшенным под теремок чердачным окошком”. Матрена была одинока, четверть века проработала в колхозе, часто хворала, но инвалидом не считалась. Получив пенсию, она зашила под подкладку своего пальто 20 рублей на похороны, Матрена необыкновенно трудолюбива и бескорыстна. Она помогает всем и безвозмездно, потому и не нажила себе никакого добра, кроме козы, кошки да фикусов. Так, она отдала часть своего дома на вывоз приемной дочери и ее мужу, когда тем надо было построить себе жилье. Она сама помогала разбирать бревна и грузить их на сани. На железнодорожном переезде “сани развалились”, и Матрена погибла, придавленная налетевшим паровозом. Оставшуюся часть дома и “добро” растащили “близкие”. “Не понятая и брошенная даже мужем своим, схоронившая шесть детей, но не нрав свой общительный, чужая сестрам, золовкам, смешная, по-глупому работающая на других бесплатно, она не скопила имущества к смерти”. “Все мы жили рядом с ней и не поняли, что есть она тот самым праведник, без которого, по пословице, не стоит село. Ни город. Ни вся земля наша”. Творчество Солженицына притягивает мыслящего читателя правдивостью, болью за происходящее и прозорливостью.

Билет № 40

Лагерная проза (А. Солженицын, В. Шаламов, Е. Гинзбург, Г. Владимов,
Ю. Домбровский, В. Гроссман, А. Жигулин и др.)

Одной из новаторских и интересных тем в литературе 60-х годов была тема лагерей и сталинских репрессий.

Одним из первых произведений, написанных на эту тему, стали «Колымские рассказы» В. Шаламова. В. Шаламов — писатель непростой творческой судьбы и его работы далеко неанглийские сказки. Он сам прошел через лагерные застенки. Свой творческий путь он начинал как поэт, а в конце 50-х-60-е годы он обратился к прозе. В его рассказах с достаточной степенью откровенности передан лагерный быт, с которым писатель был знаком не понаслышке. В своих рассказах он умел дать яркие зарисовки тех лет, показать образы не только зэков, но и их охранников, начальников лагерей, где ему пришлось сидеть. В этих рассказах воссозданы страшные лагерные ситуации — голода, дистрофии, унижения людей озверелыми уголовниками. В «Колымских рассказах» исследуются коллизии, в которых узник «доплывает» до прострации, до порога небытия. Но главное в его рассказах — это не только передача атмосферы ужаса и страха, но и изображение людей, которые в то время сумели сохранить в себе лучшие человеческие качества, готовность прийти на помощь, ощущение того, что ты не только винтик в огромной машине подавления, а прежде всего человек, в душе которого живет надежда.

Представителем мемуарного направления «лагерной прозы» был А. Жигулин. Повесть Жигулина «Черные камни» — произведение сложное, неоднозначное. Это документально-художественное повествование о деятельности КПМ (Коммунистической партии молодежи), в которую входили тридцать мальчишек, в романтическом порыве объединившиеся для сознательной борьбы с обожествлением Сталина. Она построена как воспоминания автора о своей молодости. Поэтому в отличие от произведений других авторов в ней много так называемой «приблатненной романтики». Но в то же время Жигулин сумел точно передать ощущение той эпохи. С документальной достоверностью писатель пишет о том, как зарождалась организация, как проводилось следствие. Писатель очень наглядно обрисовал проведение допросов: «Следствие вообще велось подло... Подло велись и записи в протоколах допросов. Полагалось записывать слово в слово — как отвечает обвиняемый. Но следователи неизменно придавали нашим ответам совсем иную окраску. Например, если я говорил: «Коммунистическая партия молодежи», — следователь записывал: «Антисоветская организация КПМ». Если я говорил: «собрание», — следователь писал «сборище». Жигулин как бы предупреждает, что главной задачей режима было «проникнуть в мысль», еще даже не родившуюся, проникнуть и задушить ее до колыбели. Отсюда заблаговременная жестокость самонастраивающейся системы. За игру в организацию, игру полудетскую, но смертельно опасную для обеих сторон (о чем обе стороны знали) — десять лет тюремно-лагерного кошмара. Так функционирует тоталитарная система.

Еще одним ярким произведением на эту тему стала повесть «Верный Руслан» Г. Владимова. Это произведение написано по следам и от имени собаки, специально обученной, натасканной на то, чтобы водить под конвоем заключенных, «делать выборку» из той же толпы и настигать за сотни верст рискнувших на побег сумасшедших. Собака как собака. Доброе, умное, любящее человека больше, чем сам человек любит своих сородичей и самого себя существо, предназначенное велениями судьбы, условиями рождения и воспитания, выпавшей на долю ему лагерной цивилизации нести обязанности охранника, и если понадобится, палача. В повести у Руслана одна производственная забота, ради которой он и живет: это, чтобы соблюдался порядок, элементарный порядок, и арестанты сохраняли бы установленный строй. Но в то же время, автор подчеркивает, что он слишком добр по природе (смел, но не агрессивен), умен, рассудителен, самолюбив, в лучшем смысле этого слова, он на все готов ради хозяина, пусть даже и умереть. Но основное содержание повести Владимирова как раз и заключается в том, чтобы показать: в случае чего, а случай этот представился и совпадает с нашей эпохой, все лучшие возможности и способности не только собаки, а человека. Самые святые намерения перекладываются, сами того не ведая, с добра на зло, с правды на обман, с преданности человеку на умение заворачивать человека, брать за руку, за ногу, брать за глотку, рискуя, если потребуется, и собственной головой, и превращать глупую кучу по наименованию «люди», «народ» в гармонический этап арестантов — в строй.

Несомненным классиков «лагерной прозы» является А. Солженицын. Его произведения на эту тему появились на исходе оттепели, первым из которых была повесть «Один день Ивана Денисовича». Первоначально повесть даже и называлась на лагерном языке: «Щ-854.(Один день зэка)». В небольшом «времени-пространстве» повести сочетаются многие человеческие судьбы. Это прежде всего кавторанг, Иван Денисович и кинорежиссер Цезарь Маркович. Время (один день) как бы вливается в пространство лагеря, в нем писатель сфокусировал все проблемы своего времени, всю сущность лагерной системы. Теме ГУЛАГА он посвятил также свои романы «В круге первом», «Раковый корпус» и большое документально-художественное исследование «Архипелаг ГУЛАГ», в котором предложил свою концепцию и периодизацию развернувшегося в стране после революции террора. Эта книга основана не только на личных впечатлениях автора, но и на многочисленных документах и письмах-воспоминаниях самих заключенных.

Литературная установка Юрия Домбровского схожа с шаламовской. Даже в лагерях, беседуя с будущим писателем Чабуа Амирэджиби, – он, по словам младшего соседа, говорил: «...писатель должен читать по возможности много, но не для развлечения, а для того, чтобы анализировать не только проблематику произведения, но прежде всего мастерство автора и арсенал его средств отображения». Во главе угла – мастерство, «арсенал средств». Действительно, «Хранитель древности» и «Факультет ненужных вещей» – новаторские романы, сочетающие интеллектуальность со скрупулезной изобразительностью, символические детали с фактографией, неспешный темп повествования с остротой сюжета – это «необычайный город» в литературе. Тюремно-лагерная проблематика для Домбровского не самоцель (Домбровский писал не только о лагерях, он видел себя писателем и помимо этой задачи, вне связи с нею), а элемент художественного целого. Но элемент необходимый. Внелитературная мотивация побуждает к труду, который выполняется со всем присущим литературным мастерством.

Евгения Гинзбург в предисловии к «Крутому маршруту» подчеркивает: уже в тюрьме и лагере она «старалась все запомнить в надежде рассказать об этом тем хорошим людям, тем настоящим коммунистам, которые будут же, обязательно будут когда-нибудь меня слушать», – и «писала эти записки как письмо к внуку»10 (далее текст приводится по указанному изданию). Уже на этапе замысла имелось в виду, что «записки» нужны конкретным людям (хорошим людям, настоящим коммунистам, внуку). Подобная определенность адреса типична для честных коммунистов (вспомним письмо Н.И. Бухарина «Будущему поколению руководителей партии»). В случае Евгении Гинзбург адрес не накладывает ограничений на содержание, поскольку предполагается, что разным хорошим людям нужна истина: «Изголодавшиеся по простому нелукавому слову, люди были благодарны всякому, кто взял на себя труд рассказать “де профундис” о том, как все это было НА САМОМ ДЕЛЕ» (595; «Де профундис» – слово из 129 Псалма: «De profundis clamavi ad te Domine», «Из глубины воззвах к тебе, Господи», – но здесь цитируется, вероятно, одноименное письмо О. Уайльда). Самоназвания «записки» и «хроника» даны в авторском предисловии. В переизданиях книги слово «хроника» становится подзаголовком. Ученый-гуманитарий, Е. Гинзбург прибегает тем самым к литературным ассоциациям с текстами от времен средневековья до XIX в. «Крутой маршрут» и выстроен как хроника: во временной последовательности, охватывая немалый промежуток с конца 1934 по середину 1955 г. Слово «записки» как синоним «воспоминаний» также напоминает о прошлом литературы.