билеты по русской литературе. Билеты по Русской литературе. Билет 1 3 Билет 2 5 Билет 3 9
 Скачать 286.87 Kb.
|
Билет № 38Литературная эмиграция третьей волны (В. Войнович, В. Аксенов, Э. Лимонов, А. Галич, И. Бродский, С. Довлатов, В. Некрасов и др.). Отличительными особенностями эмигрантской литературы 1960-х и, прежде всего, 1970-х, а затем и 1980-х годов, были две. В эмигрантской русской литературе уживались оставшиеся в живых писатели старшего и молодого поколений «первой», «второй» и «третьей» «волн» эмиграции. «Третья волна» эмиграции пополнялась за счет эмигрантов, которые были либо высланы из советской России, либо покинули страну тем или иным способом. Массовый отъезд советской научной и творческой интеллигенции за рубеж в 1966–1990 гг., названный третьей волной (потоком) эмиграции, был обусловлен социально-историческими и эстетическими причинами. С одной стороны, он явился результатом разочарования в кратковременности хрущевской «оттепели», реакцией на идеологическое и политическое давление тоталитарной власти, контроль над писательским сообществом и жесткий цензурным режим. С другой, это следствие вытеснения из советской литературы писателей, которые создавали новаторские в тематическом и стилистическом отношении произведения. Идейными течениями, предшествовавшимитретьей волне эмиграции, были «шестидесятничество» и диссидентство. «Шестидесятники» (А. Твардовский, Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Р. Рождественский, Б. Окуджава, В. Высоцкий и др.) отстаивали идею социализма «с человеческим лицом», осуждали антидемократические акции властей, не отказываясь вместе с тем от сотрудничества с ними, критиковали Сталина и созданный им тоталитарный режим и т. п. Диссиденты же вообще не верили в возможность реформирования социализма на основах демократии западного типа и при любом удобном случае выражали несогласие с образом действий советского руководства. В годы брежневского правления, особенно после ввода войск в Чехословакию в 1968 г., диссидентство превратилось в общественное движение, целью которого было разрушение социализма как общественной формации, а главным легальным методом – правозащитная деятельность. Его духовными вождями были А. Сахаров и А. Солженицын. Из писателей-диссидентов можно назвать В. Максимова, А. Гладилина, Г. Владимова, А. Синявского, А. Зиновьева и др. В 1960–1980-е гг. у диссидентов было три основных пути: за решетку, в психиатрическую лечебницу и в эмиграцию. Часто третий путь оказывался единственным спасительным, однако открывался он преимущественно для представителей гуманитарной интеллигенции, не располагавших секретными (по мнению властей) сведениями. Однако вскоре стало очевидно, что коренных перемен в жизни советского общества «оттепель» не сулит. Вслед за романтическими мечтаниями последовало разочарование. Началом свертывания свободы в стране принято считать 1963 г., когда состоялось посещение Н. С. Хрущевым выставки художников-авангардистов в Манеже. Середина 60-х годов – период новых гонений на творческую интеллигенцию и в первую очередь на писателей. Произведения А. Солженицына запрещены к публикации. Возбуждено уголовное дело против Ю. Даниэля и А. Синявского, последний арестован. И. Бродский осужден за тунеядство и сослан в станицу Норенская. С. Соколов лишен возможности печататься. Поэт и журналистка Н. Горбаневская за участие в демонстрации протеста против вторжения советских войск в Чехословакию была помещена в психиатрическую лечебницу. Первым писателем, депортированным на запад, становится в 1966 г. В. Тарсис. В отечественном литературоведении границы третьего потока эмиграции подвижны. В противовес 1963 г. довольно часто приводится аргумент о начале потока в 1974 г., с массового отъезда деятелей искусств и науки, начавшегося после изгнания в 1974 г. А. И. Солженицына. Гонения и запреты породили новый поток эмиграции, существенно отличающийся от двух предыдущих: в начале 70-х гг. СССР начинает покидать интеллигенция, деятели культуры и науки, в том числе писатели. Из них многие лишены советского гражданства (А. Солженицын, В. Аксенов, В. Максимов, В. Войнович и др.). С третьей волной эмиграции за границу выезжают В. Аксенов, Ю. Алешковский, И. Бродский, Г. Владимов, В. Войнович, Ф. Горенштейн, И. Губерман, С. Довлатов, А. Галич, Л. Копелев, Н. Коржавин, Ю. Кублановский, Э. Лимонов, В. Максимов, Ю. Мамлеев, В. Некрасов, С. Соколов, А. Синявский, А. Солженицын, Д. Рубина и др. Большинство русских писателей эмигрирует в США, где формируется мощная русская диаспора (И. Бродский, Н. Коржавин, В. Аксенов, С. Довлатов, Ю. Алешковский и др.), во Францию (А. Синявский, М. Розанова, В. Некрасов, Э. Лимонов, В. Максимов, Н. Горбаневская), в Германию (В. Войнович, Ф. Горенштейн). Православная ментальность, испокон веков присущая русскому народу и его власти, а потому в своих сущностных чертах никуда не исчезавшая и в советскую эпоху, предполагает серьезное отношение к слову, пожалуй, даже более серьезное, нежели к делу. Ближайшие исторические примеры тому – и наследница классики ХХ века советская литература, заменившая почти все общественные институты: мораль, право, общественное мнение, разнообразие политических движений и т. д.; и 58-я статья сталинского уголовного законодательства, ставившая знак равенства между словом и деянием. С учетом этой закономерности слово протеста использовалось инакомыслящими не только как способ заявить о своей политической ориентированности, но и как причина отъезда. Среди представителей третьей волны были писатели разных поколений, но большинство принадлежало к поколению 1930-х годов. Почти все они пережили гонения, испытали те или иные формы политического давления (вплоть до судов над писателями и арестов по обвинению в тунеядстве). Для многих эмиграция явилась следствием изгнания из родины, когда приходилось выбирать между новыми репрессиями и гражданской и творческой свободой. Новая волна писательской эмиграции принципиально отличалась от литераторов второй эмиграции: в основном это творчески состоявшиеся писатели, хотя были и те, кто не имел возможности в полной мере реализовать свой творческий потенциал. Своеобразной «пересылкой» для третьей волны стала Вена, а центрами расселения – США, Германия, Париж, Израиль. Представительный состав писательской эмиграции вызвал к жизни и новые издательские инициативы: «Континент», «Время и мы», «Эхо», «Третья волна», «Ковчег», «Синтаксис», «Стрелец». Совершенно разные жизненный опыт и мировоззрение мешали возникновению точек соприкосновения между поколениями старых и новых эмигрантов. Главной темой в творчестве писателей и поэтов третьей волны оставалась жизнь на родине: в советских городах, деревнях, лагерях, на фронтах войны – тема русской истории и современности, русской судьбы. Исторической, духовной, культурной миссией становится возможность сказать свое свободное слово правды о времени, стране, народе, современнике. Предпринимается попытка переосмысления официальной концепции истории, проникновения в суть «комедии» и «трагедии» тоталитарного общества, демонстрируется подмена прогресса прогрессирующей энтропией. Литературе третьей волны эмиграции принадлежит открытие темы и своеобразного жанра – «романов отъезда» («Ниоткуда с любовью» Д. Савицкого, «Нарушитель границы» и «Вольный стрелок» С. Юрьенена, «Укрепленные города» Ю. Милославского, «Младший брат» и «Плато» Б. Кенжеева и др.). В основе их проблематики лежит особое осознание мира и своего места в нем, которое можно определить как ощущение себя «нигде» / «между», «по ту сторону жизни». Его естественным завершением становится смерть. Сюжет строится на сочетании мотивов «свершения» (мучительного преодоления границ) и разочарования (все то, от чего герой убегал, оказывается по-прежнему вокруг и в нем самом). Литература третьей волны эмиграции обозначила и новые эстетические и философские проблемы. Жесткие требования в литературе советского периода вынудили многих писателей выступить против политизированности творчества. Одним из ключевых понятий оказывается своего рода «потусторонность» – обостренное переживание экзистенциальных проблем. Им свойственно осознание недоступности прошлого, уверенность в окончательной смерти традиционного искусства. В эмиграции приходит новое понимание соотношения литературы и памяти: задача памяти – не столько реконструкция, сколько творчество или даже сочинение прошлого. Мироощущение авторов-эмигрантов, чувствующих невозможность жить живой жизнью «здесь и сейчас», привело их в лоно поэтики постмодернизма. Использование фантастической образности перерастает в один из видов протеста против реализма. Новой подлинной реальностью становится вымышленная реальность создаваемого художественного пространства, игровой диалог с культурными мирами. Би- и полилингвизм текста порождает каламбуры, игровой диалог с культурами, иронию. Устойчивость прозе придают мощное эпическое начало, неизбежный рутинный момент в писательском труде (одна эволюция образа центрального героя требует описания таких этапов и подробностей, которые усыпили бы вдохновение самого пылкого поэта), груз жизненного опыта (поэт каждое новое стихотворение начинает как бы с нуля, прежний опыт в каком-то смысле должен быть отброшен, иначе можно впасть в самоповтор) и основательность мировоззренческих установок писателя. Основные эмоциональные комплексы, выраженные в литературе русского зарубежья третьей волны эмиграции, – ностальгия, ненависть к коммунистическому режиму и ирония. Для поэта живой русский язык и язык русской эмиграции колоссально различаются. Так, во-первых, поэты зарубежья пользуются как бы застывшими словесными конструкциями, им приходится изобретать непривычные для коренных носителей русского языка словосочетания (Д. Бобышев, Б. Кенжеев, А. Цветков), а также обращаться к лексическим пластам, находящимся на периферии словарного запаса бывших соотечественников (Ю. Кублановский), активно использовать стилистически сниженную лексику (включая ненормативную) (И. Бродский, Л. Лосев и др.). Во-вторых, центральное место в творчестве писателей русского зарубежья занимает тема России. Это вполне понятно, если учесть, что большинство из них уехали за рубеж в зрелом возрасте и самые яркие смысложизнеобразующие впечатления пережили на первой родине. В-третьих, художественные системы, представленные в эмигрантской литературе конца ХХ в., разнообразны и находятся в согласии с эстетическими установками русской литературы в целом. Сложившаяся здесь ситуация может быть охарактеризована как паритетное сосуществование реализма, модернизма и постмодернизма, причем нередко в творчестве ряда авторов наличествуют сразу несколько художественных систем. Однако именно в третьем потоке эмиграции сложилось весомое противоречие, которое в какой-то мере было снято за счет частичного или окончательного перехода в творчестве на язык принимающей страны (чаще всего таким универсальным языком становится английский). Русские писатели новой миграции имели возможность рассказать зарубежным читателям о советской цивилизации, носителями которой являлись, незнакомой и не принимаемой двумя предыдущими потоками представителей русской литературы Зарубежья. Распад СССР и последующие за этим события положили конец литературе русского зарубежья. Было завершено осмысление в литературе богатейшего пласта русской жизни, формировавшегося, развивающегося и постепенно исчерпавшего себя. Возможность принятия двойного гражданства и открытая публикация любых художественных текстов без цензурной правки позволили к концу 1990-х гг. воссоединиться всем ветвям русской литературы – официальной, неофициальной, эмигрантской. |