Тищенко С.И._ЮРмд-1809а (1). Диссертация на тему Актуальные проблемы квалификации преступлений против здоровья
 Скачать 197.73 Kb.
|
Глава 1 Историко-правовые аспекты уголовно-правовой охраны здоровья человека
Здоровье, как объект правовой охраны в историческом контексте уголовно-правовой политики, представлял собой весьма специфичную дефиницию. Так, с одной стороны, здоровье «не дотягивало» до однозначного определения уголовной ответственности по сравнению, например, с общественными отношениями, складывающимися в сфере уголовно- правовой охраны прав собственности, которые были признаны древнерусским законодателем достаточно быстро и в существенной правовой основе. В частности, понятию «татьба», характеризующему уголовную ответственность за корыстные и корыстно-насильственные преступления (кражу, грабеж и разбойное нападение) были посвящены нормы торговых договоров и соглашений князя Олега с Византией, датируемых периодом до крещения Руси. В первом же фундаментально-правовом акте Руси – Русской Правде подробно были описаны признаки татьбы, некоторые из которых (корыстный мотив) сохранили свое признание и в современной уголовно- правовой доктрине [23, с. 107]. С другой стороны, мы не можем констатировать ситуацию, при которой уголовная ответственность за причинение вреда здоровью (в эквиваленте конкретных норм уголовно-правового характера) отсутствовала. Тем не менее, право на здоровье (как и право на жизнь) оценивалось древнерусским законодателем весьма специфично. И причиной, а точнее сущностной характеристикой данной специфичности следует считать кастовость древнерусского общества, при котором существовали определенные касты – сословия, представители каждого из которых пользовались различными правами и свободами. Так, в частности, у представителя зажиточного рода (знати) было гораздо больше прав и свобод, чем у представителя тяглого населения. В этой связи, защита здоровья знатного и уважаемого человека строилась на более высоких правовых уровнях и инсинуациях, нежели это наличествовало при реализации уголовно-правовых запретов в отношении представителей тяглого населения, например, холопов. Одна только мера, разрешавшая феодалу истязать своего холопа за малейшие провинности, при наличии смертной казни за любое причинение вреда здоровью феодалу со стороны самого холопа в данном случае как нельзя лучше показывает особенности уголовно-правовой охраны здоровья [23, с. 108]. При этом, следует отметить, что в целом, можно и следует понять представленную правовую систему. Причина подобного несоответствия норм уголовно-правового законодательства по отношению к разным категориям населения вполне понятна. На тот момент, просто не могло быть иначе, учитывая особенности исторического развития российского государства, в котором крепостное право существовало на протяжении многих веков, а большая часть населения вообще была бесправной. Тем не менее, сделав отсылку на описанные выше особенности, рассмотрим реализацию уголовно-правовой ответственности за причинение вреда здоровью согласно конкретным историческим правовым памятникам нашего государства. Первым, безусловно, следует упомянуть Русскую Правду. Это был первый общегосударственный сборник норм и правил межотраслевого характера, которые были посвящены урегулированию существенного и объемного количества общественных отношений, складывавшихся в самых разнообразных сферах государственной и общественной жизнедеятельности, а также жизнедеятельности каждого отдельно взятого человека и гражданина. Конечно же, особняком шли нормы уголовно-правового характера. Так, в частности, в указанном правовом акте была закреплена уголовная ответственность за нанесение побоев, телесных повреждений, синяков и кровоподтеков: «… 2. Если на ком будут кровавые раны или синяки от побоев, то такому человеку видока не искать; когда следов от побоев нет, то следует выставить видока; а если не сможет (выставить), то на том и делу конец. Если не может потерпевший отомстить, то взять ему за обиду 3 гривны и деньги для (платы услуг) лекаря... 5. Если же повредят руку, и отпадет рука или усохнет, то 40 гривен 7. А за повреждение любого пальца 3 гривны за обиду » [23, с. 109]. Достаточно существенно в плане формулирования норм уголовно- правового запрета на причинение вреда здоровью, продвинулись законодатели при составлении Псковской судной грамоты, датируемой XV веком. В частности, было выделено несколько видов подобного рода преступлений, например нанесение побоев, увечий, иного вреда. Особняком следует говорить о двух видах составов исследуемых нами преступлений. Во-первых, впервые была введена ответственность за так называемое «вырывание бороды». Данное преступление являлось достаточно тяжким, за него следовало назначение весьма сурового наказания. Несмотря на кажущуюся тривиальность и архаичность нормы, в условиях возрастания сословно-представительских устоев, которым был свойственен существенный символизм, в том числе и относительно внешнего вида представителей зажиточных слоев населения, знати, данная норма не видится чем-то из ряда вон выходящим. Во-вторых, впервые в истории развития отечественной уголовно-правовой доктрины была проведена связь между совершением преступления против личности – причинением вреда здоровью и обеспечением функционирования институтов государственной власти. Так, была установлена квалифицированная ответственность за причинение вреда здоровью третьим лицам в присутствии представителей судебных властей. Принятие данных норм было направлено на усиление роли судебной системы в обществе, необходимости должного поведения в рамках проведения судебных заседаний, непрекословного авторитета суда [35, с. 157]. Первое упоминание о таком преступлении против здоровья, как истязание, можно найти в Соборном Уложении 1649 года, в главе 26. Так, статья 10 содержит указание на мучительное надругательство, но здесь же отмечается и тяжесть нанесенного вреда, который, в свою очередь, по современным меркам подходит под средний или тяжкий вред здоровью. Например, отсечение уха, выкалывание глаза и подобное. Другая же статья предусматривает наказание за битье кнутом, и в ней уже не говорится о каком-либо ущербе здоровью. Как отмечают Л.Ю. Перемолотова, Л.С. Петрушкина: «Определенные дополнения в вопросы наказуемости преступлений против жизни внесло законодательство Петра I, в особенности его «Артикулы воинские». Действуя с первой четверти XVIII века параллельно с Уложением 1649 года, они содержали специальную главу, посвященную преступлениям против жизни и здоровья. Так, Воинский Артикул Петра I назначает за телесные повреждения (увечья) членовредительские и телесные наказания, а за побои – тюремное заключение, денежные взыскания и испрашиваемое прощение» [35, с. 159]. В Полном собрании законов Российской Империи 1830 г. появляется разграничение телесных повреждений. Теперь законодательство разделяет увечья и раны. В ст. 358 раскрывается определение увечий и под ними понималось лишение или приведение в бездействие какой-либо части тела. Раны же, в соответствии со ст. 358-359, «язвы снаружи тела нанесенные», а также «когда кто прибьет кого до крови, да причинит багровые пятна, или выдерет волосы». То есть, речь в данных статьях идет о нарушении телесной неприкосновенности человека, не приносящим серьезного вреда жизнедеятельности организма. Так, за нанесение увечий устанавливается более жесткая ответственность, чем за причинение ран, что говорит о дифференциации ответственности в соответствии с тяжестью нанесения вреда [35, с. 160]. Следующим этапом развития законодательства в сфере ответственности за истязание можно считать «Уложение об наказаниях уголовных и исправительных» 1845 г. В Уложении появилась глава «О нанесении увечья, ран и других повреждений здоровью», в соответствии с наименованием которой и проводится различие между разновидностями нанесения вреда здоровью. Но, несмотря на проведенную дифференциацию, еще отсутствовали четкие критерии отнесения ущерба здоровью потерпевшего лица. Уложение называло на наиболее характерные черты, при этом ссылаясь на указания Врачебного устава. Это приводило к тому, что одно и тоже повреждение могло быть причислено к различным увечьям. Критерием разделения в данном случае могла быть продолжительность неспособности заниматься обычными занятиями, работой, как это указано в ст. 1949 Уложения. Итоговую квалификацию преступления давал суд или состав присяжных заседателей, руководствуясь внутренним убеждением. Уложение 1845 г. не содержало отдельной статьи, предусматривающей ответственность за такое преступление как истязание. На данном этапе развития законодательства истязание не выделялось в качестве самостоятельного, отдельно взятого преступления. Оно рассматривалось как специфичный способ совершения других преступлений против здоровья. Под этим способом понималось «физическое насилие, сопровождающееся продолжительной степенью страдания». К тому же, Уложение не содержало каких-либо указаний на тяжесть нанесения вреда. Так, в ряде статьей содержатся такие формулировки, как «причинение побоев или иных истязаний, или мучений» [27, с. 169]. В данном аспекте уместно обратиться к доктрине права. Так, Н.С. Таганцев в отношении Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, писал о том, что истязание характеризуется особой жестокостью и мучениями, причинением особых физических страданий, не ставящих в опасность жизнь и здоровье человека [80, с. 48]. В целом, про Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. можно сказать, что в нем уделялось большее внимание охране здоровья человека. Законодательные нормы стали более конкретны, продуманы. Вместе с тем, объективная оценка данного документа, представленная А.Н. Красиковым, по мнению которого, «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. было более отсталым по сравнению с уголовными кодексами западных государств, в нем не содержалось передовых философско-уголовно-правовых идей и положений естественно-правовой теории, также не были учтены экономические факторы. Суть позиции заключалась в том, что Уложения 1845 г. оставалось, по сути дела, законодательством крепостного права» [29, с. 14]. Следующим этапом развития законодательства в данной области можно назвать утвержденное в марте 1903 г. Уложение. Несмотря на то, что оно не вступило в законную силу, но все равно остается важным для исследования исторической преемственности уголовно-правовой защиты здоровья человека. Новым стала конструкция законодательства. Преступления размещались не по главам, разделам и отделам, как было в предшествующих законодательных нормах, а только по главам. Основой группировки преступлений являлся теперь не объект посягательства, а внешнее сходство посягательств. Преступлениям против здоровья в Уложении 1903 г. была посвящена гл. XXIII, которая включала в себя 14 статей и носила название «О телесном повреждении и насилии над личностью». Особую важность в новом законодательстве приобрело появление ст. 475 Уложения, предусматривающей наказание за умышленное нанесение ударов или других мучительных действий, не повлекших, в отличие от легких телесных, никакого повреждения здоровья. Здесь, в отличие от предыдущего акта, было вынесено в качестве отдельного преступления нанесение вреда кожным покровам человека, без вреда здоровью. Однако, не были названы конкретные способы нанесения вреда, не учтена их продолжительность, что характерно для современного понятия истязания. Советский период развития законодательства об ответственности за преступления против здоровья развивался следующим образом. Прежде всего, необходимо отметить, что был объявлен курс на тотальное обновление всей правовой системы государства, в том числе и уголовного законодательства, устанавливавшего ответственность за все виды преступных деяний. При этом категорически не признавались нормы и положения законодательства имперского периода. Практически все они были отменены, в связи с чем возникала необходимость принятия новых правовых актов. В уголовно-правовом плане источниками законодательства в советский период развития государства явились кодифицированные нормативные правовые акты – Уголовные кодексы. Всего за историю СССР их было три, а именно 1922, 1926 и 1960 годов. В УК РСФСР 1922 г/ преступления против здоровья, к коим относится и исследуемое нами противоправное деяние, были отнесены к разряду преступлений против личности. Наряду с причинением вреда здоровью, к ним относились также преступления против жизни, а также чести и достоинства. Впервые была проведена градация причинения вреда здоровью в зависимости от степени тяжести, так, в частности, были выделены тяжкий, менее тяжкий и легкий вред здоровью [2, с. 163]. Весьма существенно подход к реализации уголовной ответственности за вред здоровью изменил Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. В частности, была проведена однозначная дифференциация и отграничение различных видов причинения вреда здоровью. Основание для дифференциации, при этом, оставалось тем же – степень тяжести причиняемого вреда здоровью, однако более детально были прописаны признаки каждого вида и степени преступлений. Так, «был исключен из числа тяжких телесных повреждений такой вид, как «повреждения, повлекшие опасное для жизни расстройство здоровья». Вместо него предусмотрено «иное расстройство здоровья, соединенное со значительной утратой трудоспособности», т.е. введен экономический критерий. Одновременно законодатель отказался от тройного деления телесных повреждений, заменив его на двойное: тяжкие и легкие телесные повреждения. Тяжким телесным повреждением в соответствии со ст. 142 УК РСФСР 1926 г. и п. 8 Правил для составления заключений о тяжести повреждений 1928 г. признавалось повреждение, опасное для жизни или повлекшее за собой потерю зрения, слуха или какого-либо иного органа или утрату органом его функций, неизгладимое обезображивание лица, душевную болезнь или иное расстройство здоровья, соединенное с потерей трудоспособности более чем на одну треть» [2, с. 164]. Тем не менее, несмотря на все принятые меры, практика применения норм об уголовной ответственности за причинение вреда здоровью, показывала несовершенство норм УК РСФСР 1926 г. В частности, следует говорить о таком проблемном аспекте, как «недостаточная обоснованность перехода к двойному делению телесных повреждений, при котором проводилась резкая грань между тяжкими и легкими телесными повреждениями. К легким телесным повреждениям относились далеко не однородные по степени общественной опасности преступления» [2, с. 161]. Наличие подобного рода проблем, которые со временем становились только отчетливее и более существенно влиявшими на рассмотрение уголовных дел соответствующей категории, привело к тому, что к 1960 г. была осознана необходимость реформации института уголовной ответственности за причинение вреда здоровью. Ситуацию усугублял тот факт, что названная сфера была далеко не единственной в плане проблем реализации норм и мер уголовной ответственности. В частности, проблемы наблюдались и в других сферах, например, реализации уголовной ответственности за совершение иных преступлений против личности, собственности, общественного порядка и безопасности. Поэтому, было принято решение о разработке и принятии Уголовного кодекса РСФСР, который был принят в 1960 г. Как отмечает ряд исследователей, «в отличие от УК РСФСР 1926 г. УК РСФСР 1960 г. содержит, по существу, четырехстепенную классификацию телесных повреждений (тяжкие, менее тяжкие и два вида легких). Вместе с тем, сравнительный анализ ст. 142 УК РСФСР 1926 г. и ст. 108 УК РСФСР 1960 г., предусматривающих ответственность за умышленное причинение тяжкого телесного повреждения, а также соответствующих разделов Правил 1928 и 1961 гг. позволяет сделать вывод о том, что законодатель не внес каких-либо существенных изменений или дополнений в определение тяжкого телесного повреждения. Единственным дополнением к признакам данного вида преступления было указание на прерывание беременности» [2, с. 165]. В целом, проведенное исследование позволяет сформулировать вывод о том, что на протяжении довольно длительного периода развития, институт уголовной ответственности за преступления против здоровья, был несовершенен. В качестве основных проблем можно определить: неравнозначная оценка вреда гражданам, как жертвам преступлений. В случае, если вред здоровью причинялся человеку знатного происхождения, то уголовный закон был весьма суров и предусматривал самые тяжкие последствия для преступника, в том числе и смертную казнь. В случае же, если преступление совершалось в отношении представителя тяглого, несвободного и зависимого населения, то закон об ответственности был значительно мягче, а в определенных случаях он и вовсе отсутствовал;  несовершенство законодательных конструкций определявших уголовно-правовую сущность рассматриваемого вида преступлений. В частности, речь идет о таком аспекте, как отсутствие четкого определения понятия вреда здоровью, степени его тяжести, а также дифференциации преступлений в зависимости от степени тяжести. |