Доклад КЦПН. Доклада iv. Факторы побед и поражений. Общие кадровые трудности "корпусов народной милиции"
 Скачать 2.01 Mb.
|
|
IV-8. Сапёры. “Сапёры не должны быть умными, сапёров должно быть много”. Четвертый год позиционной войны, предъявляющей повышенные требования к инженерно-саперной подготовке войск, Корпуса Народной Милиции заканчивают большими успехами в реализации принципа, вынесенного в заголовок этого раздела. Подготовленных сапёров мало, необходимого оборудования - тоже. За прошедшее время полноценной школы столь необходимых кадров в инженерно-саперном деле, как и во многих других сферах боевой работы Корпусов, создано не было. Кроме непосредственно кадрового вопроса, описанного в начале доклада, оказывающего на инженерно-саперные подразделения такое же влияние, как и на все прочие, инженерно-саперные подразделения имеют примерно одинаковые типовые проблемы, наиболее острой из которых является организация связи и взаимодействия при работе саперов на передовой. Специфика работы саперов в условиях текущей позиционной войны такова, что сам факт активности саперов, снайперов или разведчиков на каком-либо участке фронта должен оставаться в тайне от противника, что не может быть обеспечено в ситуации, когда для работы сапёров и для организации взаимодействия с ними пехотных подразделений используется открытая радиосвязь. Собственно, штатных средств радиосвязи, способных обеспечить работу сапёров в сапёрных ротах бригад не предусмотрено - только радиостанции открытой связи Р-159, не подходящие для таких задач ещё и по массо-габаритным характеристикам. Средства связи более отвечающие боевым задачам, портативные радиостанции, приобретаются бойцами за свой счет и за счет волонтерских организаций, однако крайне редко есть возможность оснастить низовые подразделения (роты, взвода), в том числе саперные, радиостанциями закрытой связи в необходимом количестве. Другим важным ограничивающим фактором является отсутствие в большинстве саперных подразделений специалистов, способных обеспечить постоянную эксплуатацию собственного радиооборудования закрытой связи. Штатных связистов в саперных ротах и взводах нет, подготовка внештатных затруднена. В результате работа сапёров, как правило, обеспечивается работой их радиостанций открытой связи, 5- ваттных Baofeng UV-5R, в радиосетях открытой связи пехотных подразделений со всеми вытекающими последствиями, демаскирующими работу сапёров. Или, как вариант, радиосвязь не ведётся, вследствие чего нарушается взаимодействие и повышается риск гибели сапёров, в том числе от “дружественного огня” огневых средств пехотных подразделений. (Другим дорогостоящим оборудованием, не предусмотренным штатно, но остро требующимся в саперных подразделениях, как и во всех остальных частях, постоянно работающих на передовой, являются приборы ночного видения (ПНВ), но и в этом случае все активнее вступает в свои права кадровое ограничение - в войсках осталось крайне мало людей, способных грамотно эксплуатировать такую технику.) К концу четвертого года позиционной войны не решена проблема оснащения инженерно-сапёрных подразделений даже штатным количеством современных миноискателей военного образца. Ситуация, когда долгое время на вооружение 56 реально действующих саперных подразделений пытались выдавать устаревшие миноискатели, привела к тому, что наиболее адекватные выжившие и оставшиеся на службе сапёры приобретают металлоискатели гражданского образца сами, на свои средства. На результатах применения МВЗ Народной милиции отрицательно сказываются также и нехватка полевого кабеля для использования в МВЗ, и выгорание минных полей во время летних пожаров, не восполняемое своевременно из запасов. Точные карты собственных минных полей являются достоянием крайне малого числа подразделений. Частично они не могут быть верно составлены в силу весьма примерных указаний о месте их установки теми, кто ставил их непосредственно на местности. Частично люди просто не хотят давать реальную информацию о своих МВЗ наверх, опасаясь того, что она “уйдёт” к противнику, частично подразделения низового уровня выставляют одиночные МВЗ штатного образца или “растяжки” вокруг своих позиций и просто не считают нужным кого-то об этом информировать. IV-9. Снайпера. За фасадом бравурных телерепортажей. Вопросы организации снайперской работы, критичной для успеха позиционной войны, в подразделениях Народной Милиции Республик, к сожалению, также находятся на уровне, мало отличающемся от весны 2015 года. За четыре года войны единственным системным фактором, влияющим на работу снайперов, была кадровая “текучка”, сказавшаяся на этих подразделениях также болезненно, как и на всех прочих, если не более, так как подготовка снайпера на замену уходящему со службы занимает значительно больше времени, нежели по другим военным специальностям и требует спецотбора. Другим системным фактором, ограничивающим возможности систематической снайперской работы, являются штатные расписания, подразумевающие наличие в полках и бригадах всего лишь снайперских взводов. В результате, учитывая то, что в территориальных батальонах снайперские подразделения штатно вообще не предусмотрены, одновременно на передовой, закрепленной за полком/бригадой, может находиться не более отделения снайперов (остальные – в увольнениях, в ППД/ПВД на учебе и в нарядах/караулах). Для полноценной постоянной систематической работы, в том числе антиснайперской, этого явно недостаточно. Механическим увеличением количества штатных единиц эта проблема решена быть не может. При увеличении штатов до роты на бригаду (те стандарты, к которым стремится противник) неизбежно встанет вопрос массовой подготовки квалифицированных кадров в специализированных учебных центрах, которые в данный момент отсутствуют, а должны быть сформированы до увеличения штатов снайперов. В текущей же ситуации даже малочисленные имеющиеся штатные снайпера сталкиваются с множеством проблем в своей работе, часть из которых возможно решить с привлечением личных или волонтерских средств, однако две очень острые 57 проблемы решить таким образом нельзя – отсутствие в войсках дальнобойных винтовок, серьезно превосходящих по огневым возможностям нынешние штатные СВД, и отсутствие снайперских патронов к имеющимся винтовкам СВД. Попытки применять в боевых действиях противотанковые ружья ПТРС и ПТРД калибра 14,5-мм, а также винтовки кустарной сборки “Дончанка” на базе 12,7-мм стволов пулемётов НСВ “Утёс” показали, что все три образца могут эффективно применяться как средства поражения легкобронированной техники, автомобилей и слабо укрепленных огневых точек, однако в качестве снайперских или антиснайперских винтовок они применены быть не могут, так как не достигают необходимых значений кучности на требуемых дальностях. Дальнобойных снайперских винтовок войска не получают, в то время как противник проводит широкую кампанию по оснащению своих войск дальнобойными винтовками, начиная с модернизаций винтовки Мосина 1891/30 и заканчивая самыми современными снайперскими комплексами. Компенсировать отсутствие специальных снайперских патронов 7,62x54R, снабжение которыми снайперов удалось наладить только в 9-м опмп НМ ДНР, снайпера могут только переснаряжением обычных патронов, приобретая для этого соответствующее оборудование за свой счёт. Централизованного промышленного изготовления или хотя бы массового кустарного переснаряжения снайперских патронов в Республиках нет. Аналогичным образом снайперам приходится полагаться на свои средства и на средства волонтерских организаций при приобретении наборов маскхалатов под все времена года, дальномеров, метеостанций, оптических прицелов необходимого уровня. Портативные средства закрытой радиосвязи штатно в снайперских подразделениях не предусмотрены и также приобретаются частным порядком на свои средства или средства волонтерских организаций. В совокупности все вышеизложенные факторы к концу 2018 года создали следующую ситуацию. Непрерывная плотная работа снайперов противника стала одним из ключевых факторов, определяющих печальную ситуацию на передовой. Молодые неопытные бойцы постоянно гибнут и получают тяжелые ранения от снайперского огня, на остальных эти потери и постоянный точный огонь вражеских снайперов вообще, производят угнетающее воздействие и сковывают боевую активность. Помимо этого отсутствие перископических приборов наблюдения или малочисленность их, там, где они есть, резко сокращает эффективный обзор с боевых позиций, что дает противнику возможность эффективно производить на передовой все виды необходимых работ и занимать новые позиции в “серой зоне”. С нашей стороны взвода снайперов полков и бригад не располагают ресурсами для ведения постоянной активной антиснайперской работы, отдельные энтузиасты снайперской стрельбы из разведподразделений – тем более. Практически единственным подразделением, пытающимся, с широким привлечением волонтерских ресурсов, вывести работу снайперов на системный уровень и наладившим массовое изготовление примитивных но эффективных перископических 58 приборов наблюдения, является 9-й полк морской пехоты НМ ДНР. Причину подобного подхода мы уже указывали – полком “от местных” командует военный специалист-доброволец с большим опытом, в прошлом – снайпер подразделений СпН, который прекрасно понимает роль снайперов в позиционной войне. То есть в основе этих успехов лежит, опять же, не системный а личностный фактор. IV-10. “Республика спецназов”. Разведка и части специального назначения в ДНР и ЛНР. Введенный в оборот ополченцем-горловчанином Алексеем Петровым (творческий псевдоним - “Изя Кацман”) термин “Республика спецназов” долгое время очень точно отражал состояние военных усилий в ДНР. В республике, помимо, Корпуса Народной Милиции, существовали спецназ МЧС, спецназ Минтранса, спецназ Министерства доходов и сборов, Полк специального назначения Главы Республики, Республиканская гвардия и, конечно, собственные подразделения СпН и разведки во внутренних войсках МВД и подразделения СпН в структуре МГБ. Все эти спецназы имели закрепленные за ними позиции на ЛБС, участвовали в боевых действиях, однако по факту являлись не столько именно частями спецназначения, сколько попытками, разной степени успешности, различных ведомств создать хоть сколько-нибудь вменяемые подразделения на фоне тягостной картины реальной боеспособности основной массы мотострелковых подразделений Корпусов. Оснащение этих частей СпН также шло большей частью за свой счёт, боеприпасы и оружие иногда просто покупались на черном рынке. Обучение - в меру опыта и служебного рвения офицеров на местах. В определенный момент в качестве якобы наиболее адекватного боевым задачам этих подразделений термина стало вводиться определение “разведывательно-штурмовой батальон”(РШБ) и наиболее известным РШБ ДНР стал “Батальон Прилепина”, хотя, даже при наличии закрепленных за ним боевых позиций на ЛБС, на которых стояли подразделения батальона, занимался батальон в основном охраной “правительственного квартала”. На практике термин “разведывательно-штурмовые” расшифровывается как “люди, которых можно послать в разведку или на штурм и они, хотя бы, сразу от этого не откажутся”. То есть это, фактически, просто хоть сколько-нибудь боеспособные части, пригодные к реальному интенсивному боевому применению. Увы, нет никаких признаков того, что в ближайшем будущем куда-то уйдут реалии “разведывательных” и “штурмовых” операций периода Дебальцевской операции, когда разведывательные подразделения бригад оказывались едва ли не единственной более-менее стабильно работающей пехотой, которая в погоне за темпом наступательной операции бросалась на штурм неразведанных позиций противника вместо того, чтобы провести их полноценную разведку с последующим подавлением. Подобное вырывание себе глаз и швыряние их в противника в начале драки в надежде на то, что противник этим впечатлится и отступит, никакого впечатления на врага не произвело. В случае резкого обострения интенсивности боевых действий разведка, как в виде отдельных батальонов, так и в виде рот и взводов мотострелковых частей, будет, как и 59 в 2015-м году, “каждой бочке затычка”, ибо во многих бригадах, полках и батальонах только разведка является пехотой, достаточно боеспособной для участия в полноценных ожесточенных общевойсковых боях. При этом возможности использования разведки в роли именно разведки крайне ограничены не только общими проблемами кадровой текучки “корпусов”, но и крайне слабым оснащением разведывательных подразделений оптикой и электроникой, необходимыми для ведения разведки в современных условиях. Отсутствие необходимой оптики, в том числе ночной, носимых портативных БПЛА и средств закрытой связи в случае с разведкой оказывает куда более серьезное отрицательное влияние на соотношение потерь и выполненных задач. Получается, что, с одной стороны, разведка является более мотивированной пехотой, но при этом во многих случаях, выполняя свои задачи, потери несет гораздо большие в процентном соотношении, чем мотострелковые части, занимающие позиции на ЛБС и выполняющие более простые задачи. В итоге в первую очередь “выбивается” опытный и мотивированный личный состав, который мог бы освоить и полноценно эксплуатировать сложную технику. А полноценно обучать разведподразделения, для восстановления их кадрового потенциала, в условиях вышеописанного состояния постоянного чудовищного кадрового голода в войсках Народной Милиции Республик и сейчас представляется крайне затруднительным. Всё это вместе не обещает изменения ситуации к лучшему. IV-11. БПЛА. Бесчеловечная авиация. Несмотря на наличие в корпусах НМ службы БЛА, т.е. роты БЛА в корпусе и взводов БЛА в бригадах и полках, укомплектованных материальной частью российского производства (комплексы “Леер”, “Орлан”, “Тахион”, “Элерон”), успехи Народной милиции в этой области более чем скромны, если брать их в соотношении с затраченными ресурсами (а потерянных по разным причинам во время боевых вылетов БЛА только серийного российского производства на данный момент зарегистрировано более сотни). Агентура противника, внедренная в комсостав корпусов НМ, еще более года назад сумела разместить на компьютере начальника разведки 2 АК НМ ЛНР специализированное программное обеспечение, предоставившее противнику возможность практически в режиме реального времени знакомиться с текущей документацией разведки 2 АК, в том числе и касающейся работы роты БЛА 2-го АК. Часть этой информации, включая фотографии российских БЛА на “показе”, проходившем на территории комплекса “Транспеле” в Луганске, была выложена в открытый доступ. Помимо общей проблемы насыщенности корпусов вражеской агентурой, ключевыми проблемами применения БЛА в корпусах НМ были, есть и будут проблемы кадровые и структурные, в сочетании усугубляющие эффект друг друга. Подготовка пилотов и операторов для комплексов БЛА в местных условиях - нетривиальная задача, дополнительно осложняемая общей ситуацией с кадрами в корпусах НМ. Среди оставшихся на Донбассе молодых людей, готовых поддержать борьбу Республик против киевского нацистского режима, лишь немногие по уровню 60 общего и специального образования были способны успешно пройти подготовку и стать пилотом или оператором БПЛА, а на пятый год войны таких остались буквально единицы. Они, как правило, со временем или попадают в роты БЛА, или, в силу вышеописанных причин “кадровой текучки” в корпусах НМ (бесцельная “уставщина”, денежные сборы с зарплат, нецелевое использование подготовленных кадров), разочаровываются в службе, покидают ряды Народной Милиции и находят себе достойный заработок в РФ, способный обеспечить их семьи. Взвода БЛА полков и бригад большую часть времени своего существования заняты непрофильными задачами, так как, в силу малой практики и низкой квалификации, быстро ломают или полностью утрачивают имеющиеся БЛА. Полноценный ремонт сломанных штатных военных российских БЛА, проходящих по отчётности, возможен только в РФ, и, с учётом обслуживания и ремонта ЛА, возвращаемых из Сирии, он растягивается до сроков, подразумевающих практически полную смену личного состава взводов, то есть вернувшиеся из ремонта ЛА будут немедленно сломаны снова новыми неопытными операторами, и взвода снова окажутся в нарядах, на разгрузке БК и т.д. В итоге наиболее постоянным составом взводов становятся люди, которым интересно исключительно получение денежного довольствия. В тех взводах БЛА, где складывается хоть сколько-нибудь жизнеспособный кадровый костяк, нацеленный на эффективную работу, постоянную небоеспособность основной массы штатных БЛА компенсируют работой коммерческих БЛА, доступных в свободной продаже и закупленных на частные пожертвования и собственное денежное довольствие. Чаще всего – квадрокоптерами DJI Phantom. Даже эти машины, при всей ограниченности их возможностей, в итоге приносят на уровне бригада-батальон значительно больше практической пользы, чем штатные средства. И даже при сравнительно малой ремонтопригодности DJI Phantom в целом, их ремонт, включая заказ запчастей из Китая, всё равно занимает на порядки меньше времени, чем возвращение в строй поврежденных штатных БЛА или получение новых вместо утраченных. (В ситуациях повреждений корпусов штатных БЛА они, как правило, восстанавливаются личным составом, однако выход из строя элементов бортового радиоэлектронного оборудования (БРЭО) или моторов личный состав далеко не всегда может восполнить заказом в Китае требуемых элементов БРЭО, закупаемых там отечественными оборонными предприятиями для своих изделий.) Корпусные роты БЛА, в свою очередь, за счёт более высокого уровня кадров теряющие в ходе вылетов меньше ЛА и сохраняющие некоторый постоянный рабочий парк ЛА, дают разведданные командованию корпусов, и в бригадах эти данные оказываются, если вообще оказываются, как правило с полностью обесценивающим их опозданием. Таким образом, в условиях, когда разведка средствами БЛА является основной формой эффективной разведки, бригады полуслепы, а батальоны слепы полностью. Что, учитывая количество войск, уже сконцентрированных противником по фронту, обеспечивает врагу полную тактическую внезапность в случае массированного нападения. Те минимальные передвижения, которые противник будет вынужден будет предпринять перед атакой, просто не будут своевременно обнаружены. 61 Практически все стрелковые и мотострелковые батальоны корпусов НМ вынуждены такой ситуацией к постоянным попыткам приобрести на свои средства и использовать для тактической авиаразведки хотя бы квадрокоптеры DJI Phantom или Mavic Pro. Подобные попытки, чаще всего, сталкиваются с дороговизной оборудования требуемого уровня, и с нехваткой кадров. Наиболее распространённым итогом такой попытки является выкупленный в РФ б/у квадрокоптер, не отвечающий требованиям фронта в силу заниженной ценовой планки, доставленный в батальон уже после увольнения из него человека, который мог бы его полноценно эксплуатировать и лежащий на хранении у командира батальона с формулировкой “Я вам его не дам, сломаете”. По существу в наличии именно “бесчеловечная авиация”. У неё нет самого главного компонента для успешной боевой работы - массы хорошо подготовленных кадров, которым было бы интересно то, что они делают и системы подготовки таких кадров. Что касается усилий противника в области применения БЛА, то следует заметить, что украинскими волонтёрами и военными за четыре года войны достигнуты объем и уровень применения БЛА, недоступные корпусам Народной Милиции. Опираясь на бюджетное и частное финансирование, а также на помощь своих “западных коллег” противник к осени 2018 года развернул массированное применение БЛА самых разных типов при решении самых различных задач. По оценке участников воздушной войны с нашей стороны, ВСУ держат |