Тирания слов. Готовый перевод the tyranny of words by stuart chase тирания слов
 Скачать 0.5 Mb.
|
|
(1) сам Ричардс работал над таким трактатом. Это называется интерпретацией в обучении. Глава 2 Осмотритесь в современном мире Перед тем как брать штурмом основы семантики, давайте проведем короткое исследование некоторых последствий плохого языка в современном сценарии. Если изначально грех - это принятие на себя, без какого-либо значения ( и я боюсь, что доктор Бриджман не сможет найти операцию, которая сможет его подтвердить); если люди, когда их встречаешь - г-н Браун и г-жа Смит - кажутся по всем параметрам добрыми и мирными ребятами, то я их такими и считаю; и если человеческий мозг - это инструмент внушительной силы и вместимости - как нас уверяют физиологи - то должна быть какая-то причина, какое-то неправильное соединение проводов, в основе нашей невозможности делать наши жизни более счастливыми и адаптировать себя и наши действия под нашу окружающую среду. Никто в своих чувствах не хочет, чтобы самолеты сбрасывали бомбы и травили газ на голову; никто на самом деле не хочет трущоб, бедных сельскохозяйственных районов и недоедающих, оборванных школьников в потенциально плодородных районах. Но бомбы убивают детей в Китае и Испании сегодня, и больше трети людей в Америке недоедают, а в Западной цивилизации от двадцати до тридцати миллионов сейчас, или были недавно, без работу, и многие из тех, кто восстановился на работе, производят военное снаряжение. Коротко говоря, с ужасной иронией, мы действуем для того, чтобы производить ровно те вещи и ситуации, которые мы не хотим. Это как бедный фермер с плодородной почвой и хорошими зернами пшеницы в амбаре не может вырастить ничего, кроме чертополоха. Тенденция организмов - большая устойчивость к выживанию, а не против него. Но что- то исказило природу поведения человеческого выживания. Я допускаю, что это временное искажение. Я допускаю, что тесно связано с огромным количеством бессознательно неверного использования самых важных человеческих возможностей - мышлением и его инструментом - языком. Провал умственного контакта болезненно очевиден фактически во всем, куда мы не посмотрим. Возьмите любой журнал или газету, и вы найдете много статей, посвященных громким и яростным высказываниям политиков, редакторов, лидеров промышленности и дипломатов. Вы увидите, что текст в разделе объявлений посвящен в основном искусным попыткам придать словам значение, отличное для читателя от того, о чем свидетельствуют факты. Большинство из нас осознает хроническую неспособность школьников понимать то, чему их учат; их экзаменационные листы служат знакомыми образцами провала коммуникации. Позвольте мне задать вопрос своим соавторам в области экономики, политики и социологии. Сколько книжных обозревателей показывают в своих обзорах, что они знают о чем говорят? Один из десяти? У меня примерно такое соотношение. И ведь большинство из них уверяет, что это очень хорошо видно, когда я не осведомлен о предмете, о котором пишу. Сколько споров вырастает из ниоткуда? "Дискуссия", говорит Ричардс, "это, как правило, разработка свода недопониманий для боевых целей". Вы когда-либо слушали дебаты в сенате? А слушание дела в Верховном суде?... Это не противостояние слабой гуманности вечному разорению. Это поправимый дефект в механизме. Когда физики начали прояснять свой язык, особенно после Эйнштейна, одна могущественная цитадель за другой принимали участие в поиске знаний. Является ли очистка трущоб более сложным занятием, чем подсчет электронов? Честно говоря, это может быть и бессмысленный вопрос, но, я думаю, что вы поняли мою точку зрения. Слишком поздно исключать фактор абсолютного буквоедства в уже разгоревшейся войне между "фашизмом" и "коммунизмом". Эта война может уничтожить Европу как конкурентный континент за десятилетия. К слову сказать, что борьбы слов самих по себе противоречит фактам, так как есть существенная разница между так называемыми фашистскими и коммунистическими государствами. Но слова сами по себе, наряду с диалектикой, которая идет рядом с ними, разожгла эмоциональный огонь, который позволяет разглядеть различия в фактах. Абстрактные термины персонифицируются для того, чтобы стать горящей, борющейся реальностью. Если бы знания семантики были общими, и люди отслеживали бы неудачи в общении, пламя едва ли разгорелось бы. Было бы честное расхождение во мнениях, могла бы быть острая политическая борьба, но не этот конфликт конкурирующих метафизических мнений. Если кто-то атакован и загнан в угол, он борется; реакция разделяется с другими животными и является прощупанным механизмом для выживания. В современные времена, однако, это естественное действие возникло после того, как в конфликт был запущен в действие пропагандой. Плохой язык сейчас является могущественнейшим оружием в арсенале деспотов и демагогов. Свидетель доктор Геббельс. Действительно, сомнительно, стали бы люди, знающие семантику, терпеть любую чрезмерную политическую диктатуру. Указы бы встречались холодным "no comprendo" или рассказами смеха. Типичная речь тщеславного Гитлера приобретала бы истинное значение, если таковое было. Абстрактные слова и фразы без обнаруживаемых референтов оставляли бы семантику пустой, просто ничего не значащий шум. Родина арийцев, которая вырастила души героев, взывает к вашей наивысшей жертвенности от которой вы, в ком течет героическая кровь, не откажетесь, и которая вечно будет доносится своими отголосками в коридорах истории. Это перевод лось бы следующим образом: Бла Бла, которое вырастила Бла Бла, взывает к вашей Бла Бла, от который вы, в ком течет Бла Бла, не откажетесь и которая будет доносится Бла в Бла Бла. " Бла" - это не попытка быть смешным; это семантическая пустота. Ничего не проходит. Слушатель, изучающий это, уменьшит абстракции высокого уровня до нуля или же до серии достаточно похожих событий реального мира и защищен от эмоциональных ассоциаций с такими словами, так как он просто не слышит ничего вразумительного. Демагог с тем же успехом мог бы говорить на санскрите. Если, однако, политический лидер скажет: Каждый взрослый в географических границах Германии будет получать не больше двух буханок хлеба в неделю в следующие шесть месяцев, тут мала вероятность коммуникационного провала.Ничего лишнего нет во всем этом высказывании. Если применить популярную меру, то все так и получится. Это утверждение подвержено операциональному подходу Бриджмана. Бесконечные политические и экономические трудности в Америке происходят и разрастаются из-за плохого языка. Кризис Верховного суда 1937 года произошел главным образом в связи с созданием судьями и юристами вербальных монстров в интерпретации Конституции. Они придали целевую, неизменную оценку неопределенным фразам, таким как "надлежащее судопроизводство" и "торговые отношения между штатами". Как только эти монстры попали в зоопарк, никто не знает, как избавиться от них снова, и они продолжают поедать нас из наших домов. Судьи и юристы кроме того допустили законное разделение прав, привилегий и защиты, гарантированных живущим, дышащим человеческим существам. Получается, что корпорации, также как вы или я, имеют право на на жизнь, свободу и погоню за счастьем. Это было бы, конечно, очень веселым зрелищем, посмотреть на нефтяную компанию "Стэнадрд Оил" из Нью Джерси в погоне за счастьем на танцполе. Также было бы здорово увидеть как компании по плавке и переработке Соединенных Штатов делает искусственное дыхание, приводя в сознание, отряд служащих береговой охраны, вооруженный респиратором, увидеть корпорацию Атлас, наслаждающуюся конституционной свободой на нудистском пляже. Этот ужасный анимизм разрешил относительно небольшому количеству индивидов внести огромный беспорядок в экономический механизм. Под экономическим механизмом я подразумеваю производство фабрик, магазинов, машин, в результате которого мужчины, женщины и дети накормлены, имеют крышу на головой и одеты. Если бы люди были вооружены семантическим понимание, таких поразительных понятий не возникало бы. Корпорации никогда бы не воспринимались как обслуживающий персонал Корпорации занимают предпоследнюю клетку в большом зверинце. Давайте посмотрим на некоторых других странных существ, созданных персонификацией абстракций в Америке. В самом центре находится громадная фигура, называемая Нацией - величественная и и завёрнутая во Флаг. И когда она строго поднимает руку, мы готовы погибнуть ради неё. А сразу позади зловещая фигура Правительства. А за ней ещё более зловещая – Бюрократия. Обе фигуры украшены извивающимися красными змейками тесьмы для документов. Высоко в небесах парит Конституция, как чаша Грааля, излучающая божественный свет. Её ни в коем случае нельзя трогать. Под ней плывёт Верховный суд, жрец в чёрной одежде, несущий вечный огонь. К нему нужно относиться с уважением, иначе он выронит огонь, и Конституция погаснет вместе с ним. А это будет означать конец мира. Где-то над Скалистыми горами лежат огромные каменные скрижали Закона. И мы подчиняемся не людям, а этим скрижалям. Неподалёку от них, в сатиновых брюках с серебряными пряжками, стоят суровые фигуры наших Предков, угрюмо созерцающие Нацию, которую они создали. Демон в форме лука, прячущийся за Конституцией – это Частная Собственность. Выше, чем Суд, Флаг и Закон, близко к солнцу и почти такая же яркая, как Прогресс, единоличный Бог Америки. А на побережьях смутно прорисовываются два устрашающих монстра, оскаливших пасти: Фашизм и Коммунизм. А против них со щитом в руке стоит величественная Демократия, немного косоглазая из-за постоянного наблюдения за обоими монстрами. Даст ли она им отпор? Мы заламываем руки в молитве, в то же время предупреждая молодёжь, что правительства, особенно демократические, неспособны к разумным действиям. А от Атлантического до Тихого океана простирается необъятная, жирная фигура Бизнеса, которая охотится за хрупкой, неуловимой Уверенностью без единого шанса на успех. А вот маленький, дрожащий призрак в уголке Массачусетса, запертый в бочке, - это Налогоплательщик. Независимость в прозрачных одеждах прыгает с облака на облако, желанная и недостижимая. А здесь дугой стоят Массы, плотные, чёрные, копошащиеся. Этого демона нужно приструнить; если он поднимется, произойдут ужасные вещи; Конституция может погаснуть – да всё, что угодно, может случиться. Летом 1937 Джон Льюис был замечен за попыткой всколыхнуть Массы; и страх и ужас наших лучших людей был безграничен. Капитал, задрав юбку выше колен, готовится оставить страну на острие шпильки, но не уезжает. Преступность кровавым омерзительным зверем перебирается из города в горд, Закон все пытается накрыть ее бетонной плитой, но все попытки тщетны. Преступность все продолжает ритмично вздымать свою Уродливую Голову. Есть здесь и двойственное восприятие Труда - для некоторых это громадная, грязная, когтистая лапа, а для других - рыцарь в доспехах. Нещадной поступью ходят туда-сюда Трастовые фонды и Энергетические компании, разжиревшие грязные монстры с огромными бицепсами. А вот и Уолл Стрит, притаившийся дракон, готовый на броситься на активы, еще не припертые к стенки другим сектором страны. Потребитель, убогая фигура в серой шали, устало идущая на рынок. Капитал и Труд пинают ее, когда она проходит мимо, в то время как Коммерческая реклама, игривое привидение, брызгает духами в ее глаза. Сзади секс кажется уродливым созданием, но когда она оборачивается, то становится чертовски соблазнительной. А вот и дом, яркий камин в стратосфере. Экономист прогуливается вверх и вниз, совсем без позвоночника. За ним идет неуклюжий демон, называемый Закон Спроса и Предложения. Производство, великан с молнией, зажатой в кулаке, шагает с не охотой с Дистрибуцией, худой костлявой девушкой, которая вот-вот упадет в обморок. Над океанами золотые весы надежного торгового баланса периодически поблескивают на солнце. Когда люди видят этот блеск, они подбрасывают свои шляпы в воздух. А вон колонна дыма, поднимающаяся на десять миль вверх, выглядящая как кобра, это бизнес круги. А тот звенящий гоблин - весь в механизмах и электрощитах- это технологи- безработные. Богачи, нацепив на себя все вечерние регалии, сидят за переполненным банкетным столом, из-за которого они могут никогда не встать, обжираясь навсегда среди хрусталя и серебра... Таков, господа, своего рода мир, который создает наше использование языка. В США нет монополии на зверинец подобного рода. Книг ли Мартин, редактор журнала Нью стэйтсмен, недавно посвятил книгу Короне, величайший след в демонологии Британской Империи.(1) Это подробное изучение современного фетишизма, который все больше растет. (1) магия монархии, Нельсон, 1937 и указывает на опасности культуры тотемов и табу, которая была заменена на Британских островах обрядами Друидов и рисованием синих полос на теле. Мартин задаётся вопросом, а не был ли труд шаманов и колдунов, создающих идеальный «образ отца», несколько преувеличенным. Ведь теперь будет сложнее возвысить нового Короля на уровень Бога после бесспорно человеческого поведения Эдварда VIII. В аграрном обществе можно было без труда покорить язык, не подвергая выживание общества серьёзным угрозам. Люди пытали и иногда убивали бедных пожилых женщин, называя их «ведьмами». Они снизили эффективность собственных попыток приобрести всё, что нужно для жизни, сложными ритуалами и предрассудками. И хотя язык был препятствием, его нельзя было назвать серьёзной угрозой. В то время не так уж много читали или писали. Зато был собственный опыт, который играл роль проверяющего для утверждений, которые невозможно доказать. В индустриальном обществе продвинулось дальше проверки собственным опытом. Они стали больше полагаться на печатные издания, радио, коммуникацию на расстоянии. За счёт этого возросла территория слов, и наступил райский период для факиров. Это общество семантических невежд, людей, которые не в состоянии определить значение того, что они читают или слышат. Это общество – одно из опасных периодов балансирования. И рекламодатели, как и ораторы, играют на этом невежестве. До настоящего момента критика рекламы коммерческих продуктов строилась на её лживости. Однако сейчас открытая ложь – например, лекарство от рака, - смягчается туманной правдой. Рекламодатель часто придумывает вербальные продукты, отвлекая внимание читателя от реальных. Он продаёт товар, а точнее, придуманную доктрину, касающуюся этого товара. Обычная женщина, которая воспользуется данной косметикой, превратится в Клеопатру со всем обаянием Востока. Вкратце, покупатели часто платят за слова, а не за вещи. Не имея возможности придать словам проверяемые значения, большинство людей неизбежно становятся жертвами коммерции и, грубо говоря, обмана. Их разум всё больше развращается. Не умеющие писать крестьяне легче противостоят рекламе, и чаще всего, у них больше здравого смысла. Иностранные поставщики в Мексике постоянно жалуются на «проклятое отсутствие желания» у индейцев. Индейцы – ремесленники, и для них поступки значат больше, чем слова. Можно задуматься, а не благоприятствуют ли современные методы массового образования путанице вместо знаний для детей? Очевидно, что в современной Германии, Италии и России пытаются сковать сознание детей так же, как когда-то в Китае сковывали ступни девушкам высокого происхождения, чтобы они не развивались. И как результат – миллионы интеллектуально недоразвитых калек. «Внешний мир», - отмечает Кожибски, - « полон разрушительных энергий, и живой организм может считаться подготовленным к жизни, когда он не только получает стимулы, но и обладает защитными средствами против них». Те из нас, кто не обладает достаточными знаниями о правильном использовании слов, беззащитны перед опасными стимулами. Те, кто преднамеренно учат людей сбегать от реальности с помощью различных культов, мифологий и догм, помогают им сойти с ума, общаться с фантомами, потерять разум. К счастью, нам не нет смысла серьёзно задумываться над инструментами, которые использует наш разум. Хотя данные не подтверждены, но мозг обычного человека, если цитировать Кожибски, может проводить как минимум десять (10) с 2783000 нолями различных связей между нервными клетками. В арифметике даже нет названия для такого числа. Это больше, чем количество молекул во вселенной, больше, чем количество секунд, прошедший с появления Солнца. Имея такой щит управления, человеческому мозгу приходится довольствоваться выполнением банальных задач. Люди являются умственно отсталыми не потому, что у них недостаточный умственный багаж, а потому что у них недостаточно методов для его использования. Те "интеллектуалы", которые проводят время, сидя на заборе и сожалея о глупости толпы, на самом деле, находятся в шатком положении. И часто, когда они вдруг это осознают, это осознание шокирует их больше, чем людей вокруг, так как они имеют дело с более возвышенными абстракциями. Когда я слышу, как кто-то говорит: «Мы никогда не продвинемся вперёд, потому что массы такие глупые», я знаю, что передо мной стоит выдумщик, пойманный на своём высоком насесте за решёткой вербальной тюрьмы. Людям как думающим существам приходится проводить чёткую границу между тем, что происходит в них самих и вне их. Внутри – «я», вне – «мир». « Я» уникален, индивидуален, отличен от всех остальных «я». Не существует абсолютно идентичных божьих коровок и даже амёб. И главное для «меня» - найти общий язык с миром, воспроизводство рода и жить так долго и спокойно, насколько это возможно. На данный момент не было произведено никаких проверок, да и не будет, скорее всего, которые бы показали, есть ли « я» где-нибудь вне тел живых существ. С. Чайлд говорит: Организм неотделим от окружающей среды. Любая его характеристика имеет какое-то отношение к факторам окружающей среды. И в частности организм как единое целое, то есть единство и порядок, психологические характеристики, отношения и гармония между частями, не имеет никакого значения. Значение имеют только отношения с внешним миром. Окружающий мир вне «меня» может быть описан на трёх уровнях: макроскопический, или обычный, который мы можем наблюдать и трогать; микроскопический, который мы можем наблюдать с помощью специальных инструментов; и субмикроскопический, который мы сознательно не видим и не чувствует, но о существовании которого мы можем догадываться по отношениям, установленным, в первую очередь, математиками. До изобретения микроскопа, ни одно живое существо не догадывалось о существовании так называемого «феномена минуты», и до открытия атома не существовало доказуемого представления о субмикроскопическом мире. Хотя предположения, чаще всего, неточные, строились ещё в древней Греции. Большую часть времени за историю своего существования человек сталкивался с окружающей его средой только на макроскопическом или обычном уровнях. То, что называлось камнем, так и воспринималось, а совсем не сумасшедшие танцем атомов. Лишь позднее мы узнали, что погружённая в огромное море энергии материя называется "пленум", из которого мы вывели новую абстракцию, которой пользуемся в повседневной жизни. Научные знания в настоящее время, цитирую Кожибского, показывают, что обычные материальные объекты представляют собой чрезвычайно редкие и очень сложные случаи спутанности пленума; что жизнь представляет собой очень редкие и очень сложные особые случаи материального мира; и, наконец, что "интеллектуальная жизнь" представляет собой все более усложняющиеся и все еще более редкие особые случаи "жизни". Ученые материал сыты 19 века так же бездомны, как и классические философы в пост-эйнштеновском мире. Грубая параллельно этих трех уровней человеческим языком можно описать следующим образом: Макроскопический: человек, как его видит каждый в повседневной жизни. Микроскопический: человек и его легкие и печень, как его видят терапевты, технические специалисты клиники и другие ученые. Обыватели начинают осознавать этот уровень. Они знают, что многие болезни, такие как тиф, распространяют микроорганизмы, и они научились его профилактике. Субмикроскопический: человек как события, происходящие в световом измерении, и не достижима чувствами и большинством мощных микроскопов. Есть некоторые свидетельства того, что человеческим мыслям сопутствует электрохимическая активность коры головного мозга, так может быть и на этом уровне. Эддингтон призвал обратить внимание на два стола. Первый - это его обычный письменный стол, знакомый ему на обычном уровне на протяжении многих лет. "Но у него есть продолжение; он сравнительно неизменный; он по крашен; и, прежде всего, он материальный". На микроскопическом уровне мы с легкостью можем сказать, что частицы дерева и металла у его ручек, конечно же, со временем изменятся, но "материальность" останется. Второй - это его лабораторный стол, разбираемый на субмикроскопическом уровне. Это более новое знакомство и я не так хорошо с ним знаком... Это часть мира, которая более извилистыми путями привлекла к себе мое внимание. Мой лабораторный стол это, фактически, пустота. Редко разбросанные в этой пустоте бесчисленное количество электрических зарядов летают вокруг с огромной скоростью. Но их соединения составляют меньше миллиардов столов самих по себе. Несмотря на это, эта странная конструкция на самом деле является достаточно полезным столом. На нем лежат мои документы, также успешно, как и на столе номер один. Когда я кладу на него бумаги, маленькие электронные частицы сломя голову летят, чтобы ударится об их обратную сторону. Таким образом бумаги, оставаясь фактически неподвижными, становятся предметом споров. Если я наклонюсь на стол, то я не пройду сквозь него, или, если быть более точным, шанс того, что мой локоть пройдет через мой рабочий стол, чрезвычайно мал и его можно не принимать во внимание в обычном мире. (1) Физики раньше использовали для своих опытов материалы из обычного мира, то, что можно потрогать или увидеть. Сейчас все иначе. Многие из материалов сегодня это электроны, частицы, потенциалы, функции Гамильтона и они аккуратно отделяют их от комбинаций макроскопическими концепциями. Он разделяет матери юна электрические заряды, он уже далеко ушел от старого, материального письменного стола. Концепция "материальный" потеряла свое значение. Тенденция современной физики - отказаться от традиционных категорий вещей - греки, если вы помните, разделили вселенную на землю, воздух, воду, огонь, - и заменить основу для всех опытов. Изучаем ли мы материальные объекты, магнитное поле, геометрическую фигуру или продолжительность времени, наша научная информация сводится к единицам измерения; ни средства измерения, ни способ их использования не предполагают, что в этих вопросах есть что-то очень различное. Сами по себе измерения не дают основы для классификации по категориям. Так Эйнштейн соединил пространство, время и матерью в одну органических концепцию. Он выяснил, помимо всего прочего, что чем быстрее двигалось тело, тем больше была его масса. Мы должны отчетливо представлять свои концепции и помнить о том, на каком уровне мы находимся. На обычном уровне повседневной жизни у материального есть огромное количество практических значений. (1) природа физического мира, издательство Кембриджского университета 1928 г. Лучше вам не пытаться пробить локтем стол. Лучше вам не отказываться от попыткой увернуться от железного бруса, только потому что его его можно описать как электронный заряд в зацикленной пустоте. Для наших ощущений кусок железа - достаточно плотная вещь. Но в субмикроскопических областях концепция "субстанция" дает дорогу совсем другой концепции, которую лучше выразить математическим языком. "Железо" означает одно для кузнеца, делающего подкову и другое для физика, изучающего структуру атома. Когда инженер строит современный стальной мост, для него подходят обе концепции. Давайте вспомним известные отношения между "я" и окружающей средой. Для этих отношений центром проблемы является проблема значения и языка. Если мы рассмотрит на те вещи, которые находятся вне снаружи от нас, то мы заметим объекты, силы, вещи, на трех уровнях. В субмикроскопическом мире у нас есть свидетельства, подтверждаемая действиями, событий, пленумов, атомов, активность квантов, феномен электричества. Этот мир еще не приобрел окончательной упорядоченной формы, но многие предметы из его списка уже были подтверждены и с каждым годом их становится все больше. Список достаточно для того, чтобы у вас на кухне был электрический холодильник. В микроскопическом мире мы замечаем хромосомы, молекулы, бактерии. Когда-нибудь возможно большее количество молекул подвергнутся прямому обследованию. В обычном мире с незапамятных времен есть объекты, привлекающие внимание человека - звезды, солнце, луна, облака, вода, земля, горы и равнины, деревья и растения, камни и металл, города, дома, животные, насекомые и люди. Подобные вещи и их отношения и поведение - это все, что у нас было. В этом списке нет существ, объектов, которые бы соответствовали словам "правосудие", "демократия", "фашизм", "капитализм", нет элементов или субстанция такого рода. За нашей кожей только вещи - двигавшиеся, спокойные, жизненно важные и менее важные, из меняющиеся, имеющие поведение. "Капитализм" и "принципы" создаются только у нас в голове языковыми средствами и ими же превращаются в объекты. Даже самый мощный микроскоп не может найти их. Животные, которым не хватает слов, берут их значение в списке макроскопического уровня и, как мы знаем, не имеют высокопарных абстракций. Знает ли лошадь, когда она пересекает Границу Франции с Германией? Люди, как и животные, должны начинать изучение процесса со списка. Концепция "демократия" может иметь полезное значение в данном контексте с очень ограниченными характеристиками, но у нее нет фиксированного или абсолютного значения. Кто-то может со знанием дела обсуждать политические группы, на которых навешены ярлыки "демократии", введенным в употребление в определенном месте в определенное время. Как, скажем, граждане, принимавшие участие в в городских собраниях государства Афинского или Новой Англии. Но когда кто-то категорически утверждает, что "демократия" это то-то и то-то здесь и там и вообще везде;или "свобода слова это" то и это, здесь и там, он попадает в сказочную страну. Если уж "железо" может перейти из категории "материальное", то с насколько большей легкостью могут эти абстракций более обтекаемые и более высокого уровня растаять и исчезнуть. Посредством своих чувств животные, включая человека, приходят к пониманию своих целей для выживания в своей окружающей среде. Для человека существует больше двадцати чувств, хотя мы и продолжаем говорить о классических пяти. В добавление к зрению, обонянию, осязанию, слуху и вкусу существуют также среди других: мышечное чувство, использующееся, скажем, когда мы судим о весе поднимая объект. Ощущение температуры и чувство боли, которое разнится в зависимости от прикосновения. Чувство артикуляции, которое зависит от движения суставов. Чувство расстояния, которое в особенности развито у слепых, которые достаточно точно определяют насколько далеко они находятся от объекта не видя его (мы все используем это чувство в темноте). Чувство равновесия, которое помогает эквилибристам. Ну и , наконец, рецепторы, которые расположены в каналах внутреннего уха. Когда эти рецепторы затронуты у человека начинается морская болезнь. Ощущения понятны, но им не хватает понять гораздо большей части того, что происходит вокруг. Джадсон Херрик составил таблицу в своем "введении в неврологию" в которой он описал огромное количество вещей, которые наши чувства не осознают. Наша кож не чувствительна к механическим вибрациям до 1552/сек, а за этой точкой ощущает только толчок. Ухо улавливает звук с длиной волны от 13 до 12280 мм, но не слышит звуки выше или ниже этих границ. У некоторых животных гораздо более широкий слуховой диапазон. Кожа воспринимает тепловые волны от 0,00008 мм до 1 мм длиной. Глаз распознаёт световые волны от 0,0008до 0,00004 мм, но упускает электрические волны, ультра-фиолетовые лучи, рентгеновские лучи, гамма излучение и космические лучи, длиной от 0,00004 до 0,000000000008 мм. Биологи говорят, что очень приблизительно наш глаз видит только одну двенадцатую тысячу того, что можно увидеть. Фотоэлектрические частицы, чувствительные к инфракрасным лучам, но которых не видит человеческий глаз, сейчас используются для защиты денежных знаков. Грабитель не видит свет, к которому чувствительны частицы. Когда его тело проходит между частицами, частицы запускают сигнализацию, сирены и автоматически звонит в полицию. Включается свет, фотокамера делает его фотографию, а ему на голову разбрызгивается слезоточивый газ, который делает его беспомощным до приезда полиции. Зубчатое колесо, вращающееся со все возрастающей скоростью, в настоящее время ощущается пальцем при прикосновении как будто бы у него и вовсе нет зубцов, а лишь только гладкий обод. Лопастной вентилятор на определенной скорости вращения тоже кажется глазу плоской, продолжающегося поверхностью. Ощущения человека не знают, чем эта вещь - камнем, ножом, электрическим светом - может быть. Но когда они получают знак из внешнего мира и они обнаруживает этот предмет в действии, которое очень удачно подходит для выживания организма - камень нужно обрушивать на каноэ, нож заканчивает игру, электрический свет освещает дорогу. Вещи, на которую этот знак указывает, человек дает надлежащее наименование. Но имя- это не вещь. Вещь безымянна и бессловесна. Давайте проследим за Коржибским в его анализе яблока. На субмикроскопическом уровне его можно описать как невербальное, несъедобное событие в космическом пространстве. На обычном уровне оно становится невербальным съедобным объектом. На вербальном уровне на него навешивает ярлык "яблоко" и его можно описать различными характеристиками - круглое, красное, сочное, содержит семена и так далее. На более высоком уровне абстракции мы можем классифицировать его Его как фрукт, но еще и как пищу. С этой точки зрения мы далеки от события. Яблоко в декабре может быть весьма аппетитным. Ну а уже в мае, когда оно покрывается пятнами и становится коричневым, оно уже таковым не является. "Яблоко" тогда, очевидно, это процесс, а не статичный объект. Точно так же кусок железа - это процесс, но при любой температуре временная шкала должна быть намного длиннее, чтобы измерить изменения в его субстанции. Почему объект не вербальный? Коржибски описывает приводящую в ярость игру, которую он иногда применяется на тех, кто сомневается в этом утверждении. Он начинает с короткого обсуждения серьезного предмета. Потом он задает жертве вопрос о значении употребленных слов. Это длится весело около десяти минут с обычными определяют ими терминами, но затем жертва обнаруживает, что ходит кругами, определяя "пространство" через "длину", а "длину" через "пространство" . Дальнейшие попытки давить на него приводят только к нервам и взыванию о помощи. Он краснеет, потеет, ходит туда- сюда, начинает сомневаться в своих причинах. Это рощи сходит абсолютно со всеми, на ком испытывалась игра. Причина понятна. Был достигнут самый низ; именно так устроен языковой механизм. В самом низу лежат значения неопределенных терминов, которые мы в какой-то степени знаем, но не можем объяснить: невербальный уровень, на который можно указать, но нельзя произнести, та самая граница, на которой ощущения контактируют с окружающим миром. Этот контакт идет перед языком и его нельзя произнести. Глаз получает световые волны от яблока, но ничего не говорит. Это яблоко, любое яблоко, любой объект или действие находятся на невербальном уровне. На этом этапе мы видим его также как и кот, тихо и безмолвно. Группа синонимов не определяет объект. Подробное описание может помочь сфокусироваться на нем слушателю, но не является заключительным. Конечная идентификация достигается одним лишь указанием на яблоко, дотронуться до него рукой, посмотреть на него глазами, попробовать его ртом и, таким образом, признать его невербальным. Вот основа из которой появляются все наши горделивые слова- все до последнего, и к ней же они должны возвращаться и обновляться. Если этого не происходит, то слова уходят в регионы, где нет яблок, нет предметов, нет действий и так они становятся символами. Для пустых ничего не значащих обломков. В эти регионах слушатель не знает, что имеет в виду говорящий, однако он может утвердительно кивать головой. Например "философия - это вера, которая пренебрегает причиной. Благоразумие - это вежливость, которая пренебрегает сделкой. Педагогика - это эксперимент, который пренебрегает заключением. (1) найдите яблоко в этой мысли. Аллен Апворд играет в другую игру с той же самой моралью. Он берет словарь для того, чтобы найти определение слова "разум": Разум. Мысли, сантименты, интеллектуальный потенциал и т. д. Потом он переходит к определению слова "мысли". Мысли. Операции разума, идеи, образы, возникающие в разуме. Соединив оба определения вместе у него получилось: Разум=мысли=образы, возникаемые в образах, возникаемые в образах, возникаемые.... Периодическая дробь. Человек, сказал Апворд, учит мальчика использовать лук. Он наклоняется над мальчиком сзади, хватает мальчика за рук своей рукой и ведет его руки до тех пор, пока лук не будет нацелен. Не нужно ничего говорить. Мальчик "понимает" как целиться из лука. Чувства осознают тетиву или яблоко, но ничего не говорят. Как происходит высказывание? Это сложная история над которой невропатологи все еще работают. Грубо говоря, в доказательство современных знаний круговорот выглядит чем-то вроде этого: сообщения из внешнего мира в форме световых волн, звуковых волн, тактильных ощущений, затрагивают нервное окончание и начинают импульс, возможно электрохимический. Импульс с ускорением проходит через нервы к мозгу, но он может не достичь более высоких центров мозга.Оказывается, что его держат для определенного действия в одной из трех областей: в спинном мозге и мозжечке, в среднем и зрительном нервах, в коре головного мозга или в высшем мозге. Низший мозговой центр отвечает за обычные раздражители и реагирование на них, такие как подмигивание и сохранение баланса. зрение отвечает за живое, динамичное и эмоциональное, называемое быстрой реакцией с небольшим отражением, такое как ударить в ответ, если кто-то на вас нападает. Определенные послания, однако, особенно (1) Из языка рекламы Джона Опдайка и значительно у людей, проходят в кору головного мозга для отражения и принятия определенных действий. Это то, что мы называем "мысль". Высшие животные обладают корой головного мозга и могут, предположительно, предаться ответной реакции, и потом, после определенного промежутка времени, перейти к действию. Низшие животные и насекомые действуют гораздо более автоматически на низших нервных центрах. У крысы есть кора головного мозга, но она не перегружает ее. Если вы научите крысу выполнять несложные трюки и потом хирургическим путем удалите ей кору головного мозга, то тренировки окажутся напрасной тратой времени. Однако, ее можно переучить и она будет выполнять трюк почти также хорошо как и раньше. Имеются записи о мальчике, который родился без коры головного мозга. Он умер еще до того, как ему исполнилось четыре года, так как он не показывал ни малейшего признака знаний или даже голода и жажды, Первый год прошел в глубоком ступоре, следующие два в постоянном плаче. Миллионы лет эволюции понадобились, чтобы построить кору головного мозга из примитивной нервной структуры низшего мозга. Размышление требует небольшое количество физической энергии. Упорные размышления, в отличие от мозга на отдыхе, увеличивает измеряемую вместимость энергии только на три или четыре процента. Но электрическая активность мозга беспрерывна. Если два металлических электрода прикреплено к различным областям головы, они могут поймать поток электричества и перенести его от области с высоким потенциалом в область более низкую. Этот поток затем можно разделить. Для среднего предмета отдых с закрытыми глазами представляет таблицу с ритмичными сериями волн в среднем до десяти в секунду. Откройте глаза. Ритм останавливается. Сделайте математический расчет. Кривая становится неровной. Во сне, во время гипноза, волны снова меняют свой облик. Это тот случай, который впечатляет всех исследователей - говорит Г. Грэй. "это беспрерывная продолжительность мозговой деятельности". Возможно тысячи или даже миллионы ячеек разряжаются много раз каждую секунду. Внешний вид волны варьируется от человека к человеку и было сделано предположение, что график мозговой деятельности мог бы быть гораздо лучшим источником идентификации, чем отпечатки пальцев. Вы не можете обмануть свой мозг. Хотя у близнецов эти волны практически одинаковые. Основная разница между мозгом человека и мозгом обезьяны в том, что это не аппарат, а ассоциативные дорожки, которые гораздо более сложные и в гораздо большем количестве у человека. У него более сложный приборный щит. Если эти дорожки серьезно заблокированы, то человек очень быстро становится все меньше похож на человека. Структура нервной системы человека циклична, как система электрических проводов в доме, и у нее естественное направление, от органа чувств к низшим центрам, к подкорковому слою, к коре головного мозга, и возвращается она различными путями. У некоторых людей с нарушенным балансом эта система работает в обратном порядке. Для них на первом месте стоит значение, а уже за ним идет ощущение. Они видят вещи таковыми, которых на самом деле нет, слышат вещи, чувствуют боль и у них появляются симптомы паралича без физической на то причины. Семантическая блокада любого вида, согласно Кожубски, ведет к обратному течению нервов. Вместе с тем многие из нас, кто считает, что они нормальны, различными объектными абстракциями видят вещи такими, каковыми они не являются. И что же мы тогда, сумасшедшие? К счастью нет, но достаточно безрассудные для того, чтобы стоять на одном конце шатающейся цивилизации. " Щиты" могут впечатлить вас будучи экстравагантным термином для поведения мозга. Несколько интересных экспериментов на коре головного мозга были опубликованы Американской Медицинской Ассоциацией в июне 1937 года. Виртуозная операция была проведена сначала на мозге обезьян, потом на порядка двадцати людях с серьезными и практически неизлечимыми умственными заболеваниями. Малый центр белого вещества во фронтальных долях мозга был хирургическим путем отделен от остального белого вещества. Гипотеза заключалась в том, что некоторые умственные сбои могут возникнуть из-за поправленных образцов ответа в ассоциативных центрах. Если связь - или щиты - сломана, возможность может быть дана новому набору образцов, который сформирован вдоль различных линий. Дикие обезьяны ответили на операцию сменившись с опасающихся, беспокоящихся и тревожных созданий джунглей в созданий нежных, как обезьяны шарманщика. Более половины проблем человечества были улучшены разнообразием степеней от таких состояний как "напряжение, опаска, беспокойство, депрессия, бессонница, попытки суицида, заблуждения, галлюцинации, приступы плача, меланхолия, состояние паники и истерический паралич". Количество случаев было не достаточным для того, чтобы юридически узаконить разделку мозга у всех пациентов психиатрической лечебницы. Хирургия - это радикальный метод для излечения плохих семантических привычек. Но эксперимент предоставил драматические свидетельства физических фактов в ассоциативных образцах, или щитах, в мозге. Коржибски дает живую аналогию для курса сообщений из окружающей среды "мне". Вот хороший ролик, представляющий драматический случай. Во время просмотра наши эмоции нарастают, мы "проживаем" драму. Детали, однако, блекнут, и вскоре мы о них забываем, или в попытке воспроизвести эту историю позднее, мы ее фальсифицируем. Сейчас давайте вернемся к тому же фильму, но с замедленным воспроизведением., время от времени будем ставить на паузу. Драма, которая так взбудоражила нас, становится, после анализа, серией статических картинок с соизмеримой разницей между ними. Движущаяся картина представляет собой процесс, происходящий в нижних нервных центрах, приближенная к жизни, быстрая, изменяющаяся, эмоциональная, трудная к запоминанию. Фильм с остановками представляет процессы в высших мозговых центрах, особенно в коре головного мозга, где импульсы, исходящие под нашей кожей, сдерживаются, анализируются, сверяются с памятью и опытом. После просмотра фильма мы чувствуем эмоции, после просмотра с паузами мы, как правило, думаем. Давайте рассмотрим трех гусениц, С1, С2 и С3, обычных, полосатых и пушистых. С1 позитивно гелиотропна, она автоматически двигается по направлению к свету. С2 отрицательно гелиотропна, она двигается по направлению к темноте. С3 нейтральна, свет и тьма для нее одно и то же. Какая гусеница выживет? С1, потому что пока она ползет к свету, она будет находить листья для еды. Она выживет по условиям этой земли. Если бы деревья росли вверх ногами с листьями на земле и корнями наверху, то выжила бы С2. Бедная С3, ей не повезло ни в одном, ни в другом из миров. Человеческая нервная система требует выживания по условиям земли, ощущений отражений, действий именно в таком порядке. Даже такие животные низшего порядка как амеба обращается к своей памяти прежде, чем совершить действие: Привет, как тебятам, снова!" Цитата Уильяма Джеймса. Без памяти прошлых опытов, мы даже наполовину не подойдем к новой сенсации, и вскоре о нас будут вспоминать как о бронтозаврах. На вершине нервной системы механическое выживание, в то время как внешний мир - джунгли. К этому можно добавить, что мы не должны думать о нервной системе как о вещи самой по себе, а как об неотъемлемой части организма в целом. Обожествление головы отдельно от низших частей тела происходит из устоявшихся категорий Древней Греции. Вы не сможете убежать от медведя или автомобиля на голове. Амеба плавает и чувствует, но не говорит - еще один докучливый "как такое возможно". У меня гораздо больший магазин "не могу понять о чем это" в памяти. Откуда они берутся? Почти пятьдесят лет я получал прямые физические стимулы посредством глаз, ушей, прикосновений, вкуса из внешнего мира и имел образцы со всех континентов за исключением Азии и Австралии. Многие из этих стимулов проходили через тщательно продуманные электрические механизмы моей коры головного мозга были заполнены для обращения к ним в будущем. Меня не нужно было предупреждать об осах дважды. Когда я пишу эту книгу я думаю, или пытаюсь делать это. Это означает комбинирование файлов моего жизненного опыта, произведение определенный физических наблюдений и объединение произведенных комбинаций. Более сорока лет я читал о непосредственном опыте других людей - исследователей, ученых, научных работников. Если я могу связать файлы из хранилища их опытов с моим личным опытом, мои знания мира расширятся. Если я не смогу связать их, то слова, которые я прочитал, просто будут бесконечно крутиться у меня в голове. Когда я был школьником, это кружение происходило болезненно часто. Я читал и слушал рассказы других людей об их опыте и пропускал их через цензуру своего разума - всегда основываясь на прошлом опыте, так как я могу обратиться только к нему. И на протяжении тридцати лет и даже больше я почтительно читал и выслушивал общие понятия других людей о философии, религии, искусстве, экономике, социологии и политике - все то, о чем у меня не было стандартного суждения, потому что эти понятия не соотносились с непосредственным опытом в моей собственной жизни, а относились к опыту говорящего. Мы оба были в какой-то степени "да о чем это ты" Из первых двух наборов опыта, перечисленных выше, я накопил значения, полезные для моего выживания и моего комфорта. Из прошлого опыта я приобрел не многое, в основном только лишь путаницу и недопонимание. Мыслительный процесс - это всегда память и опыт. У термометра нет памяти и он реагирует на нулевую температуру, которая есть сейчас. Человек реагирует на нулевую температуру вспоминая прошлый раз, когда у него зубы стучали от холодна. Ричард сказал: У опыта есть свойство обращаться к прошлым похожим ситуациям. Это основная проблема наличия смысла. Когда мы встречаемся с чем-то совершенно новым, то возникает проблема с пониманием смысла. Отсутствует запись в файлах. У каждого котенка случается такая проблема, когда он впервые открывает глаза - он ослеплен новым "и что это такое" на каждом углу. Эйнштейн в его теории относительности отвечал за одну проблему смысла, Макс Планк с его квантовой теорией - за другую. Ученые никогда сознательно не имели опыта этих феноменов и в течение некоторого времени были потрясены и озадачены. Не ученые часто не встречают новый опыт со смирением, а с самонадеянной решимостью не быть пойманными врасплох. Они насмехаются над пароходом Фултона, от души смеются над безлошадными повозками, работающими на бензине; а сейчас они собираются сказать вам, что семантика - это чепуха. Котята и хорошие ученые как правило позволяют новому опыту наполнить их до тех пор, пока не установятся своего рода пригодные для работы отношения с прошлым опытом. Они не делают вид, что знают все о том, о чем не знают ничего. Нам нужно постараться, чтобы последовать их примеру. Глава 4 Коты и младенцы Рядом со мной на столе в то время, когда я пишу, время от времени пытаясь просунуть лапу через кучу листов, рукописей и заметок, находится Хоби Бэйкер, рыжий кот, названный в честь великого хоккеиста. Хоби никогда не научится разговаривать. Он может научится отвечать на мои слова, также, как он отвечает и на другие знаки - звуки, запахи, взгляды в своей окружающей среде. Он может издать плач, показывая, что ему больно, или что он удивлен или восхищен. Он может показать, что он хочет выйти на улице и больше не может терпеть. Но он не может овладеть словами и языком. В какой-то степени Хоби повезло, потому что он не будет страдать от обмана чувств, вызываемых плохим языком. Он будет реалистом всю свою жизнь, понимая реальные вещи на макроскопическом уровне с надлежащей на них реакцией, и у него не будет голова забита философией или формальной логикой. И фактически нереально, что он когда-либо будет страдать от нервного срыва. Конечно он может думать по подобию, воспринимая знаки в свете прошлого опыта, сознательно предпринимая действия, вероятность выжить в результате которых выше. Вместо слов Хоби время от времени использует примитивный язык жестов. Мы знаем, что его нервная система похожа на человеческую, сообщения поступают в его рецепторы в коже, ушах и глазах и проходит в его подкорку головного мозга, где воспоминания остаются для того, чтобы к ним можно было вернуться в будущем. В его коре головного мозга меньше распределительных устройств, чем у меня, что, вероятно, и является причиной того, что он не может научится говорить. Большая часть его поведения находится под управлением низших нервных центров. Несомненно он думает, связывает свои воспоминания, что приводит ко многим действиям как к результату размышлений, После того, как он встретил достаточное количество индивидуальных объектов, которые были достаточно похожи, его файловая система информирует его о том, что похоже "Черт возьми, еще один человек!" или "Великий Иисус, мышь!" У него больше нет необходимости исследовать каждого человека и каждую мышь, так как он получил абстрактную идею людей и мышей в общем. У него есть понимание двери в общем смысле, и он доказывает это, когда подходит к двери странного дома для того, чтобы его выпустили наружу. Вероятно, это самое большее, куда может зайти его понимание абстракции и, возможно, самое далекое место, куда может зайти животное не владеющее языком. Идея причинной связи Хоби не глубока. Если он нацелен на то, чтобы его расчесали, он вертится и царапает расческу, а не человека, который умеет с ней обращаться. Чем выше особь находится в оценке по шкале развития животных, тем больше времени у него занимает реакция на то, чтобы закончить текущую ситуацию. Амеба реагирует почти мгновенно. Хоби видит полевую мышь, но он не набрасывается на нее. Он сгорбливается и крадется. Человек может повернуться спиной к жертве за оружием. Смысл приходит к Хоби также как и ко мне, через опыт прошлого. Если у меня был опыт только с ласковыми собаками, то я идентифицирую ласку с собаками в общем. Я, вероятнее всего, буду шокирован и мне будет больно однажды, когда я ошибочно приму дикого охранника амбара за "собаку". Так как в мире опыта нет собак в целом, а есть только Ровер1, Ровер2, Ровер3. Какие-то из них нежные, какие-то нейтральные, какие-то злобные. Точно также Хоби может сформировать мнение о змеях в общем из знакомства с безобидным черным полозом и однажды, не дай Бог, встретится со щитомордником в болоте. Скот иногда умирает из-за ядовитых сорняков, которые он ошибочно принял за молодую зеленую съедобную траву. В общем, животные стараются жить в основном тоже через опыт. Старый слон самый мудрый из стада. Но селективный процесс не всегда срабатывает в случае человеческих существ. Старшие иногда мудрее, но чаще они кажется набиты суевериями, заблуждениями и иррациональными догмами. На ум приходит окно клуба лиги профсоюзов. Философы и врачи как правило проходят мимо расцвета сил. Почему так происходит? Кто-то может рискнуть предположив, что ошибочная идентификация в людях маринуется и консервируется на словах, и поэтому не подлежит постоянной проверке окружающей среды, также как в случае с котами и слонами. В конце концов, конечно, придет час расплаты. Нам не разрешается до бесконечности неправильно интерпретировать окружающую среду. Лаборатория Павлова может заставить Ровера соотносить время приема пищи со звуком, переключая ассоциативный образец от запаха к звуку звоня в звонок каждый раз, когда еда готова. Когда он слышит звонок, он начинает бегать. Это создает искусственную идентификацию. Путем повторяющихся включений и выключений, в Ровере можно вызывать явный нервный срыв. Можно получить большие неприятности в лаборатории сводя животное с ума путем создания ошибочных идентификаций. Прямой путь к сумасшествию для человека фактически бесполезен. Хоби не может говорить, но попугай может. Тогда что же, попугай - животное более высокого порядка? Очевидно что нет. Речь попугая - это имитация звука и она не имеет ничего общего с мышлением или сознанием. У символов нет референтов ни настоящих, ни воображаемых.Ему просто нравится слушать свой собственный разговор. Маленькие мальчики учат строчки латинских стихотворений точно так же, бездумно, хотя я никогда не встречал ни одного, кому бы это нравилось. Морякам требуется иногда лишь несколько иностранных слов просто для звукового эффекта, и они жалеют узнав после внезапного физического нападения, что они оскорбили чью-то бабушку недопустимым образом. Говорить не зная, что говоришь, называется "пситтацизм", но это не относится к попугаям. Я нашел Хоби полезным выставочным экземпляром на этом трудном пути семантики. Что означает для него "смысл" - это часто так понятно и просто, что для меня не представляет никакой сложности понять его. Я исхожу из эволюционной матрицы. "Смысл" для меня имеет как будто бы корни, как механизм страха. У меня шестициллиндровый мозг, а у него одноциллиндровый мотор, но они работают по одному принципу. Мне очень сложно избежать слова "такому же" Нет двух вещей в мире, которые были бы "такими же" или полностью идентичными). Когда я поставлен в тупик в джунглях языка, я возвращаюсь к наблюдению за Хоби, как к своего рода линии компаса. Кто-то спросит: "Что ты имеешь в виду?" Ну а что кот имеет в виду? Тогда я стараюсь строить из того основания, такого свежего и близкого к грани, где внутреннее встречается с наружным. Младенцы У взрослого можно найти общие характеристики с котом, но у ребенка их больше. Он приходит из теплого безопасного убежища туда, что Уильям Джеймс назвал большим, цветущим, шумным смущением. Он приносит с собой только два инстинктивных страха, если Уотсону можно доверять, страх упасть и боязнь некоторых громких звуков. Он довольно безразличен к змеям, медведям, паукам, львам. В течение первых нескольких месяцев миллионы знаков потрясают чувствительные рецепторы в его коже и оставляют следы в его нервной системе. На них он реагирует сначала бессознательно, потом, постепенно, с удивлением, с пробуждающимся сознанием. Большинство звуков, издаваемых детьми - это выражение некоторого эмоционального состояния, связанного с определенной ситуацией - движущийся объект во внешнем мире, голод или боль внутри. Эти звуки имеют значение для тех, кто заботится о нем. Теперешние крики и бульканье сменяются артикуляционными слогами - "гу", "ма", "ба" - они смешиваются с хныкающими криками и возгласами. Потом наступает восхитительный момент - начало человеческого языка, та точка, которой Хоби Бэйкер никогда не сможет достичь! Слоги проявляются из кучи криков; предметы проявляются из смешанного пятна внешнего мира. Мать или нянечка подбадривают имитацию определенных звуков. Теперь слоги приобретают пока еще не очень явную связь. Слова и вещи объединяются. Помните это, так как это самое начало истинной человечности и начало величайших испытаний человечества. Слова и вещь объединяются. Все те, кто носит брюки, становятся "Па-па", и лишь спустя какое-то время им становится один лишь отец. Значительный период времени слова и язык жестов развиваются вместе. Ребенок просит, чтобы его взяли на руки, и он просто поднимает руки вверх. Он показывает то, чего он хочет, также как Хоби который сидит и просит еду. Язык жестов понятен и эффективен. После того, как ребенок начинает ходить в школу, язык слов очень быстро вымещает язык жестов. Слова, в отличие от указывания пальцем, не имеют смысла сами по себе. За исключением таких имитирующих звуков как "бзз", "бум", "бряц", "ква", "шш", "мурр", большинство слов является такими же символичными как x, y, z. Но они могут углубить коммуникационный процесс далеко за пределы жестов, и дети практикуют их с тем же удовольствием, с которым Хоби охотится на мышь. Неудачная попытка научиться разговаривать практически невозможна. Только в нескольких случаях с глухонемыми и последней стадии имбецильности речь невозможна. Корни озвученного языка уходят очень глубоко. Первые слоги ребенка вызывают обычно очень сильные эмоции - пронзительная радость узнавания; внезапный страх, выражаемый "Нет! Нет!"; восхищенное "Смотри!"; требование подержать и потрогать. Слово "ма-ма", произнесенное жалобным голоском, обладает таинственной силой, от которой вызываемый объект сразу же материализуется. Здесь, как говорил Малиновски, мы видим семена магии слов, в которой названия обретают власть над человеком или вещью, которого оно обозначает. В следующей главе мы рассмотрим магию слов несколько глубже. Речь ребенка редко является результатом мысли или рефлексии; файлы коры головного мозга все еще достаточно пусты. Слова являются активной силой, которая дает контроль над окружающей средой - привлекает это, отталкивает то. Слова имеют смысл до тех пор, пока они действуют. С годами ребенок учится отделять слова от прямых действий, но тесная связь в его период становления делает его потенциальным кандидатом на то, чтобы пронести магию слов через всю его жизнь. " Здесь будет взрыв! " Бум!! " Взрыв закончился". В этом классическом примере слова произвели вполне удовлетворительный взрыв. Маленький Уилли может когда-то стать Сенатором Уильямом А. Блоуером, и объявить со страстной убежденностью: Готовы ли мы выбросить на ветер те устаревшие и глубоко почитаемые принципы, унаследованные от Великой Хартии Вольностей и возложенные на фундаментальные коды, что никого нельзя лишить жизни, свободы и собственности никак иначе, кроме как по закону? Если нет, то пришло время восстать и бороться за то, что наши законы не должны беспощадно нарушаться. Наши суды превратились в лакеев. Все правительство захвачено одним человеком. Здесь и сейчас мы должны остановить угрозу диктаторства, чтобы оно никогда больше не могло поднять свою уродливую голову... Бум! Взрыв закончен. Дети предрасположены к некритическому опознаванию. Они ценят сходства больше чем различия. Они обожают очень большие и очень крошечные вещи и не обращают внимание на средний план, где находится большинство вещей. Они видят некоторые элементы ситуации, но не замечают множество ее характеристик. Они часто делают обобщение из одного или двух примеров. "Миллион котов на заднем дворе прошлой ночью!" уменьшается при перекрестном допросе до "Ну, там был старый кот и еще один". Таким образом выясняется, что у большинства детей не долго остается реалистичная оценка окружающей среды как у Хоби Бэйкера. В нежном возрасте начинается вербальная идентификация и приводящие в замешательство абстракции. Однако, дети обычно более правдоподобны, чем взрослые в вопросах морали. Текущие принципы того, что считается правильным, а что нет, должно вбиваться в них молотком, так как они рождаются аморальными. Если ребенку преподают эти уроки без того, чтобы также научится неправильно употреблять глагол "быть", то ему повезло. "Грязь - это плохо". "Если твои руки грязные, то ты плохой мальчик". "Это неправильно - пинать папу". "Будь хорошим". Такие наставления выстраивают массивную цепочку необоснованных идентификаций. Язык всего-навсего жестоко усваивается до того, как ребенок начинает страдать от него и неправильно интерпретировать мир по этой причине. |