билеты по древнерусской литература. сборка. Характерной чертой древнерусской литературы является историзм
 Скачать 196.68 Kb.
|
|
Уже в период своего становления русская сатира носила не отвлеченно- морализаторский, а социально острый характер, поднималась от обличения частных злоупотреблений властью до критики основ существующего миропорядка. Объектами сатирического изображения являлись как общечеловеческие пороки (лень, пьянство, скупость), так и социальные, исторически обусловленные недостатки (продажность судей, безнравственность и лицемерие духовенства, алчность дворянства, обнищание народа и спаивание его в "царевых кабаках"). Сатира "бунташного" века обнажала борьбу старого и нового в русском быту и литературном обиходе, напряженный поиск писателями – выходцами из среды городского посада, плебейской части духовенства, обнищавшего крестьянства и мелкого чиновного люда – новых форм творчества. "Смеховая" литература погружала читателя и слушателя в низкий быт, дорожила метким народным словцом, согревала пониманием и сочувствием тех, кто был отвергнут обществом за "наготу" и "босоту", обречен на бесправное существование. Демократическая сатира, сближая литературу с действительностью, разрабатывала привычные житейские конфликты и темы. Она осуждала такие хорошо знакомые читателю явления, как неравный брак ("Притча о старом муже") и пьянство ("Послание о Хмеле"), подозрительность ("Слово о мужах ревнивых") и негостеприимство ("Послание к звавшим"). Вместе с читателем она мечтала о сказочном богатстве ("Роспись о приданом") и небывалой стране, где всего вдоволь ("Сказание о роскошном житии и веселии"), и горько смеялась над верой бедняка в царство изобилия и свободы. "Смеховая" литература XVII в. создала целую галерею сатирических портретов. Среди них и не способные ни к какому труду "дворянские дети" ("Повесть о Фоме и Ереме"), сутяги и ябедники, которые "по приказам волочатца" ("Повесть о попе Саве"), и далекие от благочестия церковники, неправедные судейские чиновники ("Повесть о Шемякином суде"). Таким образом, русская действительность «бунташного» XVII столетия и была той почвой, на которой возникла сатира. Социальная острота, антифеодальная направленность литературной сатиры сближали се с народной устно-поэтической сатирой, которая служила тем неиссякаемым источником, откуда черпала она свои художественно-изобразительные средства. Сатирическому обличению подвергались существенные стороны жизни феодального общества: несправедливый и продажный суд; социальное неравенство; безнравственная жизнь монашества и духовенства, их лицемерие, ханжество и корыстолюбие; «государственная система» спаивания народа через «царев кабак». Обличению системы судопроизводства, опиравшейся на Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 г., посвящены повести о Шемякином суде и о Ерше Ершовиче. Анализ повести о бражнике: Создатель "Повести о бражнике" подвергал критике основы христианского благочестия, изображая апостолов и святых великими грешниками. Им противопоставлен бражник, который "всяким ковшом" выпитого вина прославлял Бога. Он не нарушал заповедей: не прелюбодействовал, как царь Давид, и не поклонялся идолам, "оставя Бога жива", подобно царю Соломону. В отличие от апостолов Петра и Павла любитель "пития хмельного" никого не предавал и не убивал. Своим смирением он превзошел даже особо почитавшегося на Руси святого Николая Мирликийского, который на Вселенском соборе ударил еретика. Бражник свято верит в евангельскую заповедь "друг друга люби, а Бог всех любит", которая и открывает перед ним двери рая, где он занимает лучшее место. Показывая нравственное превосходство пьяницы над праведниками, сатирическая "Повесть" заставляла сомневаться в правомерности культа святых, издревле почитаемых христианской церковью, вследствие чего уже в 1664 г. произведение попало в списки "отреченных книг". Однако идейная направленность "Повести" до сих пор вызывает споры среди ученых. Если М. Н. Покровский соотносил ее содержание с идеями "русской реформации", то другие исследователи отказывались видеть в ней призыв к пересмотру религиозно-обрядовой практики, сводя авторский замысел к отстаиванию нрав социально обездоленного человека. Тем не менее наличие в "Повести" как обличительного, так и позитивного начала несомненно: отрицая формальное благочестие, она утверждала гуманистическую идею равенства всех людей перед Богом. "Повесть о бражнике" восходит к западноевропейскому средневековому сюжету, но русская версия значительно отличается от первоисточника: у дверей рая оказывается не крестьянин или мельник, а пьяница. Это мотивирует обращение древнерусского сатирика к традиции дидактических сочинений о вреде пьянства. В своеобразной диалогической форме он полемизирует с теми, кто утверждал, что пьяница – "к Богу нс молебник". Однако уже Ф. И. Буслаев отмечал неоднозначную трактовку образа пьяницы в русском фольклоре и в литературе, указывая на близость "Повести" к народным пословицам типа "Пей, да дело разумей" и древнерусским поучениям, гласившим: "Луче есть умна человека пьяна послушать, нежели безумна трезва". Реальной основой "Повести о бражнике", по мнению С. Λ. Семячко, могла служить существовавшая на Руси как светская, так и церковная традиция "пить и Бога славить". Пьянство могло быть "благочестивым", поскольку во время торжеств пили чаши в честь Спасителя, Богоматери, святых, сопровождая это действие чтением тропарей. Число чаш легко было умножить, поднимая их за царя, царицу, царских детей, иерархов церкви и т.д. Против подобного обычая, распространенного в мирском и монастырском обиходе, были направлены многочисленные поучения. В одном из них, приписываемом Феодосию Печерскому, количество выпиваемого в праздники ограничивалось тремя чашами: в честь Спасителя, Богоматери и государя. Исходя из содержания, "Повесть о бражнике" относят к жанру сакральной пародии (Д. С. Лихачев, И. П. Смирнов), с точки зрения внутренней организации текста она близка к новелле (А. М. Панченко). Произведение строится как цепь одинаковых ситуаций, где сменяется одно из действующих лиц: "толкающийся" в райские врата бражник вступает в словесный поединок то с библейскими царями, то с апостолами, то с христианскими святыми, причем в разных редакциях "Повести" число тех, с кем "спирается" пьяница, колеблется от трех до шести. Подобная организация сюжета и мотив "выведывания имени" того, кто находится в раю, позволяют исследователям видеть в "Повести о бражнике" преломление древней сказочномифологической традиции, а диалогическую основу произведения рассматривать не только как примету процесса фольклоризации литературы, но и как отражение барочной культуры с ее стремлением к "театрализации жизни". Авторская речь в "Повести" действительно напоминает ремарки драматического произведения. Сатирик в предельно лаконичной форме представляет главного героя – "нѣки бражникъ", который "зѣло много вина пилъ во вся дни живота своего", и определяет место действия – "у вратъ святаго рая Божия". Однотипными фразами писатель комментирует происходящее и связывает воедино части диалога ("приде ко вратом", "вопроси", "отвещав"), лишь изредка вводя в повествование оценочные суждения: апостол "отиде прочь посрамленъ", бражник "вниде в рай и сѣлъ в лутчемъ мѣсьте". В "Повести о бражнике" сталкиваются два стилевых пласта: высокая лексика, цитаты из Библии и житий святых соседствуют с образцами разговорной речи, при этом стихия живого языка явно преобладает над книжными формами. Видимо, это входило в замысел автора – показать мнимую недосягаемость церковных авторитетов, поставить их в один ряд с простым бражником. Одной из наиболее актуальных повестей для изучения в школе я считаю «Служба кабаку», обличающую государственную систему "питейных домов", где народ обирался и спаивался. Прежде всего из-за социальной направленности: Автор сатиры сумел проследить путь деградации человека, выяснив причины его социального и нравственного падения. Он создал психологически точное описание процесса постижения "науки пития", когда "кабак непотребный, бесованию наставник", постепенно становится "отчим домом" для пьяницы: "Исперва неволею нудими бывают от родителей своих или от другов своих ближних, сегодни и позавтрее от болезни похмелныя нудят неволею пити, и мало-помалу и сами гораздни станем пити и людей станем учити..." Но помимо проблематики интересен также и символизм, и язык: Повествование ведется как бы на двух языках. С одной стороны, это язык христианского проповедника, который в борьбе с пьянством опирается на традицию древнерусской дидактической прозы, обличительных слов против тех, кто "опивается до нага" и теряет чувство собственного достоинства: "Правдивый человек аще пьет и по корчмам водится, в позор будет". С другой стороны, язык представителя народной культуры, для которого пьяница – отвергнутый обществом человек, достойный сочувствия за свое "голое сиротство", однако опасный в силу своего "вывернутого" поведения для мира упорядоченного и благополучного. Язык произведения имеет яркую диалектную окраску, указывающую на северно-русское происхождение сатиры. В диалектных значениях использованы некоторые общерусские слова (например, "суровый" в значении "буйный"). Яркий колорит стилю "Службы" придают пословицы и поговорки, пришедшие в литературный язык, скорее всего, из репертуара скоморохов ("взявши кошел, и под окны пошел"; "было да сплыло"; "родила вас мама, да не приняла вас яма"). Я думаю, это произведение сравнительно легко читается и при этом будет интересно. 39. Почему проблема выбора пути в жизни молодым человеком становится столь актуальной в XVII в., что раскрывается в целом ряде бытовых повестей? Проанализируйте художественные особенности и жанровые признаки этих повестей. Ко второй половине XVII в. в русской литературе складывается особая жанровая разновидность повести – бытовая, в которой отразился драматизм столкновения "старины" и "новизны" в сфере личной и общественной жизни. Если реальные герои исторических повестей становились участниками "романных" коллизий, то похождения вымышленных персонажей в бытовых повестях были прочно вписаны в контекст русской действительности "бунташного" века. С середины XVII века появляется большее, чем раньше, количество произведений, авторы которых, отражая общественную жизнь своего времени, используют художественный вымысел. Возрастает значение литературы в культурной жизни страны.17 век характеризуется бунтарством, началом реформ Петра, происходит Церковная реформа, раскол русской церкви и возникает старообрядчество, вспыхивают Крестьянская война под предводительством Степана Разина и стрелецкие бунты на фоне чего обостряется проблема отцов и детей, что и приводит к актуализации темы выбора жизненного пути. «Повесть о Горе-Злосчастие» Эта повесть вне традиционных жанровых систем. На стыке фольклора (народные песни о горе) и книжной традицией (книж. покоянные стихи). Главным героем явл. некий молодец. Отсутствие имени говорит о том что описана судьба человека вообще об извечной борьбе добра и зла в сердце человека. Перед нами человек определённого времени («бунташное время»- 17в.-бунташного века, рационального века). Это время когда человек пытался узнать новое, неизвестное, т.е. беспокойный человек. Автор обращается к фундаментальному сюжету Адама и Евы. Наблюдаются сюжетные параллели: 1)библейская: а) Адам вкусил виноград; б) Адам не послушал Бога; в) Искусил змий; г) Стыд не пускал Адама к Богу. 2)повестийная: а) Добрый молодец вкусил вино; б)Искусил друг; в) Стыд не пускал добра молодца к родителям; г) Молодец похвалился и с этого времени к нему привязалось горе. Т.о. идея индивидуальной судьбы, самостоятельного выбора, желание жить не по пословицам и поговоркам родителей, т.е. установл. законам, ведёт к тому, что человек становится раздвоенным. Горе- это двойник молодца и ему не выйти из власти горя, т.к. он сам выбрал «злую долю». Перед нами герой - отчипенец, изгой, «гулящий человек», его домом становится корчма (кабак), а радостью - пьянство. Однако молодец страдает от собственного падения и автор не обличает, а сочувствует герою. Горе отвязывается, когда он приходит в монастырь, когда он попадает в упорядоченное пространство, он возвращается- параллель «блудного сына». Во второй половине XVII в. жанр повести занял ведущее положение в системе литературных жанров. Если древнерусская традиция обозначала этим словом любое "повествование", то, что в принципе рассказывается, повесть как новый литературный жанр наполняется качественно иным содержанием. Его предметом становится индивидуальная судьба человека, выбор им своего жизненного пути, осознание своего личного места в жизни. Уже не так однозначно, как раньше, решается вопрос об авторском отношении к описываемым событиям: голос автора явно уступает место сюжету как таковому, а читателю предоставляется самому сделать вывод из этого сюжета. Повесть о Горе-Злочастии" – первая в группе бытовых повестей XVII в., открывающая тему молодого человека, не желающего жить по законам старины и ищущего свой путь в жизни. Эти традиционные законы олицетворяют его родители и "добрые люди", дающие герою разумные советы: не пить "двух чар за едину", не заглядываться "на добрых красных жен", бояться не мудреца, а глупца, не красть, не лгать, не лжесвидетельствовать, не думать о людях плохо. Очевидно, что перед нами – вольное переложение библейских десяти заповедей. Однако Молодец, который "был в то время се мал и глуп, не в полном разуме и несовершен разумом", отвергает эту традиционную христианскую мораль, противопоставляет ей свой путь: "хотел жити, как ему любо". Этот мотив жизни в свое удовольствие усиливается в повести, когда "названой брат" подносит Молодцу чару вина и кружку пива: выпить "в радость себе и веселие". Именно стремление к удовольствию приводит Молодца к краху, что очень иронично констатирует анонимный автор, рассказывая, как Горе "научает молодца богато жить – убити и ограбити, чтобы молодца за то повесили, или с камнем в воду посадили". Жизнь по новым правилам не складывается, забвение родительских советов приводит к катастрофе, соответственно, единственным возможным выходом оказывается возвращение к традиционным христианским ценностям: "спамятует молодец спасенный путь – и оттоле молодец в монастыр пошел постригатися". Появление образа монастыря в финале "Повести о Горе-Злочастии" важно прежде всего именно как показатель традиционного решения проблемы выбора своего пути: Молодец, как и Блудный сын Симеона Полоцкого, в итоге возвращается к родительскому укладу. Заповеди в начале пути и монастырь в конце – знаковые точки этого уклада. Принципиально новой чертой "Повести о Горе-Злочастии" можно считать образ главного героя – безымянного Молодца. Молодец – фольклорный герой по происхождению, обобщенный представитель молодого поколения. Отсутствие имени – существенная характеристика, т. к. именно это отсутствие является показателем начального этапа перехода от традиционного древнерусского героя к герою нового времени. Автору важно подчеркнуть именно обобщенность, принципиальную неконкретность этого образа, и он прибегает для этого к традиционному фольклорному взгляду на героя. Единственной характеристикой Молодца в "Повести" оказывается его социальная характеристика – он происходит из купеческой среды. В большинстве древнерусских литературных произведений личность раскрывается статично, а не динамично. Человек действует в зависимости от обстоятельств и единственное возможное изменение - это поворот человеческого сознания от зла к добру, чаще всего – в результате чуда, которое свидетельствовало о божественном замысле о человеке. В беллетристических произведениях нового времени личность героя оказывается способной к саморазвитию, причем это саморазвитие может совершаться как от зла к добру, так и от добра ко злу, а кроме того, и это очень важно, развитие человеческой личности может совершаться безотносительно к добру и злу. В "Повести", кроме Молодца, есть и другой ярко обрисованный персонаж – это само Горе-Злочастие. Но персонаж этот представляет собой alter ego самого Молодца. Это его индивидуальная судьба, своеобразная эманация его личности. Горе неотделимо от самой личности Молодца. Это судьба его, личная, выбранная им по доброй воле, хотя и подчинившая его себе, неотступно за ним следующая, прилепившаяся к нему. Она не переходит к Молодцу от родителей и не появляется у него при рождении. Горе-Злочастие выскакивает к Молодцу из-за камня тогда, когда он уже сам выбрал свой путь, уже ушел из дома, стал бездомным пропойцей, свел дружбу с "нагими-босыми", оделся в "гуньку кабацкую". Непредвиденные события жизни Молодца развиваются под воздействием изменений в самой его личности. Эти изменения подчиняются одной главной мысли повести: "человеческое сердце несмысленно и неуимчиво". Человек вступает на опасный путь соблазнов вовсе не потому, что в мире есть зло и дьявол не дремлет, а потому, что независимо от существования вне человека начал добра и зла само сердце человеческое способно избирать тот или иной путь, а при "неполном уме" и "несовершенном разуме" неизбежно склоняется ко злу, к непокорству, к соблазнам и прельщениям. В целом развитие Молодца идет скорее ко злу, чем к добру, хотя в конце концов он и является в монастырь, чтобы постричься. Но постриг его вынужденный – это не душевное возрождение к добру, а простая попытка убежать от Горя. Горе остается сторожить его у ворот монастыря, и еще неизвестно, не овладеет ли оно им вторично. "Повесть о Савве Грудцыне" – следующий этап в развитии главной в бытовой повести второй половины XVII в. темы поисков молодым поколением свой судьбы. Это произведение составляет полную противоположность "Повести о Горе-Злочастии" в плане бытовой конкретики. Рассказ о Молодце и Горе ведется принципиально обобщенно, без называния конкретных мест и при полном отсутствии индивидуализации героя. И это было важно для неизвестного автора этой повести, т. к. он стремился представить читателю путь молодого поколения в целом, жизненный выбор не конкретного, а обобщенного героя. "Повесть о Савве Грудцыне" дает действующим лицам русские, реальные имена и располагает события в конкретной географической, бытовой, этнографической среде. Действие в ней вполне подчинялось купеческой обстановке определенной, близкой читателям эпохи. Савва Грудцын предстает перед читателем в окружении многочисленных подробностей и деталей. В начале повести прослеживаются торговые пути отца Саввы из Казани в Соликамск, Астрахань или даже за Каспийское море. Рассказывается о прибытии Саввы в Орел и о знакомстве его с отцовским другом купцом Баженом Вторым и его женой. И здесь на первый план выходит тема любви. При описании зарождения чувства автор традиционен: "...супостат диавол, видя мужа того добродетельное житие, абие уязвляет жену его на юношу онаго к скверному смешению блуда и непрестанно уловляше юношу онаго лстивыми словесы к падению блудному". Традиционализм "Повести о Савве Грудцыне" сказывается и в средневековом взгляде на женщину как на "сосуд дьявола" почти в прямом смысле, ибо греховное влечение к женщине, жене отцовского товарища, приводит Савву к еще большему греху – продаже бессмертной души черту. И действительно, вскоре появляется и сам дьявол в образе отрока, который становится Савве названым братом (вспомним "названого брата" "Повести о Горе-Злочастии). Концовка повести вполне традиционна: после целого ряда подробно описанных приключений и путешествий Савва оказывается под Смоленском, участвует в освобождении города от поляков, внезапно заболевает и страшно мучим бесом. В самый опасный момент ему является Богородица и предсказывает чудо. И действительно, в день престольного праздника Казанской иконы Богородицы из-под купола храма падает Савина "богоотсупная грамота", с которой стерты все письмена. В результате Савва раздает все имущество и постригается в монахи. Итак, как и в "Повести о Горе-Злочастии", герой после длительных испытаний приходит к традиционным ценностям. И все же сюжетной традиционностью не исчерпывается содержание этой повести. В.В. Кожинов отметил переплетение в ней жанровых признаков старой учительной проповеди с новой психологической повестью и даже романом. Путешествия Саввы по всей Русской земле мотивируют бытовые зарисовки купеческой жизни; его участие в военных действиях переводят повествование в пласт воинской повести, тема греха и раскаяния (пожалуй, все-таки основная) решается в духе традиционной легенды о чуде. И эта жанровая неоднородность – самая яркая черта "Повести о Савве Грудцыне" как явления литературы переходного периода. |