Мангейм К. - Идеология и утопия. I постановка проблемы

• Название: I постановка проблемы
• Анкор: Мангейм К. - Идеология и утопия.rtf
• Дата: 21.09.2018
• Размер: 2.58 Mb.
• Имя файла: Мангейм К. - Идеология и утопия.rtf
• Тип: Глава; #24928
• Категория: Социология. Политология
• страница: 21 из 25

В. Гносеологические выводы социологии знания

В начале данного раздела мы утверждали, что социо­логию знания можно рассматривать и как эмпирическое уче­ние об экзистенциальной обусловленности знания, свободное от всякой гносеологической проблематики. Исходя из этого, мы до сих пор исключали или оттесняли на второй план все гносеологические проблемы. Подобная презумпция возможна, подобная искусственная изоляция четко выделенной пробле­матики даже желательна до тех пор, пока речь идет только о конкретном, свободном от принципиальных установок иссле­довании определенных фактических связей. Однако после того как установлены фундаментальные связи между опреде­ленными явлениями и получены доступные такого рода ана­лизу выводы, на первый план вновь выступает необходимость вникнуть в исконную взаимосвязь проблем, в их внутреннюю динамику. Каждый, кто склонен интересоваться этой взаимо­связью, с необходимостью вытекающей из эмпирических дан­ных, кто, несмотря на многочисленные промежуточные ста­дии, неизбежные на современном уровне мышления, не теря­ет из виду основного смысла проблемы, тот, вероятно, уже заме­тил, что предложенные нами в разделе «Партикуляризация» дан­ные по самой своей природе едва ли соответствуют чисто эмпи­рическому пониманию, что они выходят за рамки простого изучения фактов и требуют их гносеологического осмысления. С одной стороны, правда, то обстоятельство, что обусловлен­ность явлений, вскрываемая социологией знания, по самой своей направленности неизбежно включает в себя партикуляри-

[238]

зацию, все еще не более чем простая констатация факта (это можно было бы принять к сведению как доступную феноменоло­гическому анализу данность, не вступая в дискуссию по пово­ду возможной, содержащейся в ней значимости). С другой стороны, однако, тот факт, что позиция наблюдателя de facto влияет на результаты его мышления, а также тот (намеренно внимательно нами рассмотренный) факт, что частичный ха­рактер значимости каждого аспекта может быть определен с достаточной методической точностью, должны рано или поздно привести к тому, что мы будем вынуждены принять к сведению эту интерпретацию эмпирических данных под углом зрения их смысловой и значимой релевантности и поднять ее до уровня гносеологической проблемы.

Речь идет, таким образом, совсем не о том, что про­блематика социологии знания может сама по себе заменить гносеологическую и ноологическую проблематику или сделать ее излишней, а о том, что в ходе социологического анализа сделаны такие открытия, которые выходят за рамки чисто фактических данных и своеобразие которых нельзя должным образом оценить, не подвергнув пересмотру определенные представления и предрассудки господствующей в наши дни гносеологии. В феномене партикуляризации находит свое выражение то новое, которое вынуждает нас пересмотреть основные посылки этой господствующей гносеологии; речь идет о том (назовем сначала самое важное), что простая кон­статация факта (факта частичности видения, обнаруживаемо­го в высказываниях людей,) может обладать смысловой зна­чимостью, что генезис высказывания может быть гене­зисом его смыслового содержания, а это создает серьез­ные препятствия для конструкции сферы значимости, игнори­рующей фактор генезиса.

При существующих в современной гносеологии пред­посылках невозможно оценить это новое понимание во всем его теоретико-познавательном значении уже по одному тому, что современная теория познания исходит из положения, со­гласно которому фактические данные в принципе не могут иметь значения для гносеологического исследования. Это принятое в качестве непреложной истины положение позво­ляет обрушиваться с обвинением в «социологизме» на любое, основанное на дополнительных эмпирических данных, обогаще­ние нашего знания, с помощью которого (пользуясь расширив­шимся кругозором и следуя внутренней динамике вещей) де­лается попытка прийти к каким-либо выводам принципиаль­ного характера. Эта априорная уверенность в том, что из мира эмпирических фактов не может возникнуть что-либо, реле­вантное по своей значимости, закрывает путь к пониманию того, что сама эта априорная уверенность возникла некогда

[239]

как преждевременное гипостазирование фактической вза­имосвязи, выведенной из высказываний одного определен­ного типа и феноменологически обоснованной только по отно­шению к ним, а затем без достаточных оснований возведенной в ноологическую и гносеологическую аксиому. С помощью воз­веденного до априорной предпосылки самоутверждения, со­гласно которому гносеология должна быть независима от «специальных дисциплин», раз и навсегда отвергаются те выводы широкого эмпирического исследования, которые мог­ли бы привести к плодотворным результатам. Вместе с тем сторонники этой точки зрения не замечают, что упомянутое учение об автономии гносеологии, этот жест самоутверждения и заявления об иррелевантности эмпирических данных, в ко­нечном итоге de facto ведут лишь к защите академической теории познания определенного типа от потрясений, наноси­мых ей развивающимися эмпирическими науками. Они не за­мечают что, препятствуя пересмотру основных положений гносе­ологии на основе новых эмпирических данных, они увековечива­ют не теорию познания как таковую, а лишь определенную ее разновидность, характерной чертой которой является то, что не­когда она была вынуждена изолироваться от эмпирического исследования на ранней стадии его развития; именно тогда, ос­новываясь на одном особом сегменте действительности и его познаваемости, она стабилизировала свою концепцию познания и отношения между генезисом и значимостью.

Для того чтобы определить границы выводов, полученных социологией знания, необходимо прежде всего пересмотреть декларированное с априорной уверенностью положение о прима­те гносеологии над специальными науками. Лишь после такого критического рассмотрения проблемы может быть сделана по­пытка наметить позитивную формулировку гносеологической проблематики, в которой уже содержится проблематика социо­логии знания.

Критическая часть.

Прежде всего надлежит, следовательно, привести ар­гументы против абсолютной автономии гносеологии и ее пре­восходства над специальными науками.

Гносеология и специальные науки. Взаимоотноше­ния между гносеологией и специальными науками носят двой­ственный характер. По своей конструктивной направленности гносеология является фундаментальной наукой по отношению ко всем специальным наукам, ибо в ней содержится фунда­ментальное обоснование всех типов знания, формирующихся в процессе конкретного исследования, и представления об истинности и правильности, которыми эти науки руководству­ются в своих выводах. Это, однако, не исключает того легко

[240]

обнаруживаемого факта, что субстратом каждой конкретной теории познания является определенная историческая форма знания, что применительно к ней теория познания моделирует свои представления о знании и познании и таким образом в свою очередь основывается на существующем знании.

В принципе, по своей теоретической направлен­ности она имеет, правда, фундаментальную значи­мость, фактически же она сама основана на состоянии знания в каждый данный период. Эту ситуацию еще более затрудняет то обстоятельство, что принципиальные моменты, извлекаемые гносеологией из того субстрата, в котором ей предстает знание как таковое, обусловлены особенностью и частичностью самого этого исторически и социально предоп­ределенного субстрата; поэтому принципиальные соображе­ния, связанные с познанием и обосновывающие его, могут быть применены лишь к такому мыслительному акту и такой парадигме знания, которые предпосланы фактической исто­рией человеческих коллективов и содержащихся в них в каж­дый данный период типов познания.

Как только эти взаимосвязи будут отчетливо поняты, представление, согласно которому теория познания и ноология (вследствие их принципиальной, обосновывающей значимос­ти) могут развиваться автономно, независимо от развития специальных наук, окажется несостоятельным; напротив, все большую силу будет обретать уверенность в том, что плодо­творное развитие теории познания и ноологии возможно лишь в том случае, если представить себе их соотношение со спе­циальными науками следующим образом:

Новые типы знаний возникают в конечном итоге из со­вокупности коллективных связей, а отнюдь не вследствие того, что какая-либо теоретическая наука обосновала возможность их появления, т.е. не после того, как их право на существование узаконено теорией познания. Мы наблюдаем обратное: развитие теоретических наук непосредственно зависит от развития наук эмпирических, и совершающиеся в них преобразования связаны с преобразованиями в рамках конкретного, эмпирического познания. Следовательно, переворот в теоретических пла­стах сознания всегда наступает позже, чем переворот в пластах непосредственного эмпирического познания, и лишь посредством постоянного обращения теории позна­ния к эмпирическим наукам ее теоретическая основа может обрести ту необходимую гибкость и широту, которые позволят ей санкционировать не только старые формы знания (для чего она первоначально возникла), но служить опорой и его новым фор­мам. В этом своеобразном положении находятся все основопо­лагающие теоретические и философские дисциплины. Это наиболее отчетливо обнаруживается в философии права, в

[241]

науке, которая всегда претендует на то, чтобы выносить свое суждение о позитивном праве, критиковать его, фактически же большей частью выступает как его обоснование и оправдание.

Подобная точка зрения ни в коей мере не умаляет значе­ния теории познания и философии. Без их основополагающих соображений обойтись невозможно: ведь любое выступление против положений гносеологии и философии может носить толь­ко теоретический характер, а теоретическая дискуссия, которая ставит фундаментальные проблемы, ео ipso¹⁹³ имеет философс­кую значимость. Каждой форме фактического знания необходимы обосновывающие ее теоретические пласты, которые могут по своему характеру служить ей фундаментом; однако этой осново­полагающей позицией, которую надлежит понимать в структур­ном смысле, не следует злоупотреблять, исходя из якобы прису­щего ей априорного права на утверждение незыблемости какого-либо смыслового содержания, превращая тем самым ее в тормоз научного прогресса и противопоставляя эту априорную достовер­ность выводам эмпирического исследования. Все ошибочное и частичное в фундаментальных основах знания может и долж­но быть пересмотрено в свете тех преобразований, которые происходят в непосредственном процессе познания. Свет, кото­рый проливают новые фактические данные на теоретическую основу, не должен встречать преграды со стороны мышления. К этим существенным возможностям расширения нашего горизон­та, возникающим в результате того, что новые эмпирические дан­ные постоянно бросают новый свет на теоретические основы, принадлежит и то открытие социологии знания, которое с помо­щью понятия партикуляризации показывает, что старая гносеоло­гия является просто коррелятом определенного частичного зна­ния; тем самым это открытие имплицитно призывает нас искать основу, соответствующую знаниям другого типа, более того, пытаться найти такую основу, которая по возможности охва­тывала бы все известные нам исторические типы знания.

Таким образом перед нами открывается возможность показать, в какой степени гносеология и ноология носили до сих пор лишь частичный характер, были основой лишь опре­деленного типа знания.

3. Выявление частичности господствующего гносеологического подхода

а) Ориентация на модель мышления точных (естественных) наук

В наши дни совершенно необходимо показать, что вы­воды господствующей теории познания частичны, что пара­дигмой идеального познания является для нее. познание есте­ственнонаучное. Только потому, что естественнонаучное позна-

[242]

ние (особенно в той его части, где применяются математические методы) позволяет исключить исторический и социальный ас­пекты в познании субъекта, модель истинного познания могла быть конструирована таким образом, что все типы познания, направленные на постижение качественной стороны явлений (а они неминуемо должны содержать элементы, в той или иной степени связанные со структурой мировоззрения субъекта), либо игнорировались, либо рассматривались как низшие формы по­знания. В момент, когда под действием историко-социальных сил в центре внимания оказываются другие типы знания, должна быть пересмотрена и та система посылок, которая, если не ис­ключительно, то преимущественно, была создана для понимания и обоснования естественных наук. Подобно тому как Кант не­когда заложил основу современной теории познания, поставив на тогдашнем уровне развития естественных наук вопрос:

«Как они возможны?», - так и на современном уровне позна­ния, направленного на постижение качественной стороны явлений и - по своей тенденции во всяком случае - связанно­го с социально-историческим субъектом в целом, должен быть поставлен вопрос: «Как это возможно?» — и еще в большей степени: «Как и в каком смысле возможна истина при этой струк­туре познания?».

b) Отношение между понятием истины и социально-историческим «бытием»

Здесь перед нами предстает еще более глубокая связь между конкретной исторической теорией познания и «бытием». Теория познания находит в конкретном состоянии знания данного периода (и тем самым данной социальной сферы) не только парадигму того, каким должно быть факти­ческое, конкретное познание, но и утопическое представление об истине вообще (например, в форме утопической конструк­ции сферы «истины как таковой»).

Так же, как возможные для данного времени утопии и чаяния, эти представления о том, что уже реализовано в дан­ную эпоху (а не является созданием совершенно свободной фантазии или результатом вдохновения), и утопическое пред­ставление о правильности, идея истины, возникает из конк­ретных возможностей познания данной эпохи. Таким образом, понятие истины, также не установлено однозначно для всех времен и также подвержено историческому изменению. Сле­довательно, представление об истине, формирующееся в каждый данный период, не является случайным, к конструк­ции этого понятия ведет определенный путь: в соответствии с парадигматической формой знания и ее структурой в каждый данный период создается представление о том, какой должна быть истина вообще.

[243]

Следовательно, не только представление о знании во­обще зависит от конкретно имеющегося, считающегося парадиг­матическим знания и от осуществленных в его рамках ти­пов знания, но и «понятие истины» обусловлено существующими в данный период типами знания. Таким образом, с помощью этих опосредствующих промежуточных звеньев образуется подспудная связь между теорией познания, господствующей формой знания и социально-духовной ситуацией данного времени. На определенной стадии анализ, совершаемый со­циологией знания, проникает посредством метода партикуля­ризации в сферу гносеологии, где подчас способствует устра­нению конфликта между различными теориями познания, постигая каждую из них как теоретическую основу различных типов знания. Таким образом, для окончательного решения этой проблемы следует иметь в виду, что только после конфронтации различных типов знания и сложившихся на их основе теорий познания может быть построена обосновыва­ющая все эти типы знания и теории познания и охватывающая их гносеология.

4. Позитивная роль социологии знания

После того как была правильно поставлена проблема взаимоотношения между гносеологией в качестве теоретичес­кой основы и прогрессирующими в своем развитии эмпири­ческими специальными науками, после того как было понято, что первая, сохраняя свою основополагающую позицию и функцию по отношению ко вторым, вместе с тем основывает­ся на них в той мере, в какой они поставляют субстрат, основу для разработки теоретических принципов, было также уста­новлено, что частичный характер наших прежних теорий по­знания объясняется их ориентацией исключительно на пара­дигму мышления естественных наук. В этой связи возникает настоятельная необходимость ясно представить себе, как видоизменится принципиальная проблематика при ориента­ции на парадигму типов знания, социальную обусловленность которых мы здесь стремились показать. Исходя из этого, можно наметить следующие основные моменты подхода к созданию расширенной ноологии и теории познания.

Проверка тезиса, согласно которому генезис выска­зывания при любых обстоятельствах не имеет суще­ственного значения. Резкий, лишенный всяких граней дуа­лизм между «значимостью» и «бытием», «смыслом» и «бытием», «сущностью» и «фактом» является, как уже нео­днократно указывалось, одним из аксиоматических утвержде­ний господствующих в настоящее время «идеалистической» теории познания и ноологии. Он считается неопровержимым и

[244]

служит главным препятствием для непредвзятой оценки тех положений, которые социология знания стремится положить в основу гносеологии нового типа.

В самом деле: если в основу положить тип знания по образцу 2х2=4, то этот тезис окажется правильным и при его феноменологическом рассмотрении. Для этого типа знания генезис познания действительно не влияет на полученные выводы, а отсюда лишь один шаг до конструкции сферы исти­ны в себе, полностью изолированной от исторического субъекта. Это учение о возможности отделить содержание высказывания от его генезиса имеет большие заслуги в борьбе с психологизмом, ибо только благодаря ему удалось отделить по­знаваемое от акта познания. В психологии наблюдение о необ­ходимости отделять генезис идеи от ее смыслового содержания верно и по своему феноменологическому аспекту; и только потому, что это соотношение было здесь феноменологически установлено, оно вошло, как мы полагаем, в число неопро­вержимых истин ноологии и теории познания. В психологии эта пропасть (например, между действием механизма ассоци­ации и вызванным им суждением), которую имеет в виду учение об иррелевантности генезиса суждения для его смысла, дей­ствительно существует. Ошибка заключается в том, что обна­руженное на основе этой специфической модели отношение между генезисом идеи и ее значимостью было перенесено на все виды взаимоотношения между генезисом и значимостью вообще.

Заблуждение основано на том, что в примере, где дей­ствие механизма ассоциаций, создающее возможность суж­дения, было психологическим условием бытия, речь шла о «бытии», полностью лишенном смысла, вследствие чего здесь и можно было говорить о полной иррелевантности гене­зиса этого суждения для его смысла. Между тем существует множество типов и видов генезиса, которые еще до сих пор не изучены в своем своеобразии. К ним относится, например, хотя и в совершенно ином, отличном от прежнего, смысле, связь между экзистенциальной позицией и соответствующей ей точкой зрения. И в данном случае встает вопрос о значе­нии генезиса, так как и здесь речь идет об условиях возникно­вения и существования определенного высказывания. Говоря о позиции, связанной с какой-либо точкой зрения, мы имеем в виду весь комплекс условий возникновения и бытия, опреде­ляющий высказывание в данном его виде; однако характерис­тика этого «бытия» была бы неверной, если бы мы понимали его как «чуждое смысловому содержанию» высказывания. Ведь определенная позиция, определенное социальное по­ложение означает, как мы уже видели, возможность мыслить в определенном направлении (это - ориентированное на оп­ределенный смысл бытие). Историко-социальная позиция не

[245]

может быть определена посредством лишенных смыслового значения данных (например, хронологических); она может быть определена только с помощью смысловых характерис­тик (как, например, «либеральная позиция», «пролетарское» существование и т. д.). «Социальное бытие» является, следо­вательно, определенной «сферой бытия», сферой, которую полностью игнорирует господствующая онтология, утвержда­ющая абсолютный дуализм между смыслом и лишенным смыслового значения бытием¹⁹⁴. Генезис такого рода можно должным образом охарактеризовать, противопоставив его в качестве смыслового генезиса генезису фактическому. Если бы при установлении отношения между бытием и смыс­лом исходили из этой модели, то дуализм между бытием и значимостью, лежащий в основе теории познания и ноологии, не рассматривался бы как абсолютный, но в основную кон­цепцию были бы введены градации типа «исполненного смысла бытия», «ориентированного на смысл бытия».

Ближайшая задача теории познания и должна состоять, по нашему мнению, в том, чтобы преодолеть эту частичность своей ориентации посредством введения в фундаментальную гносеологическую концепцию открытого социологией знания многообразия в отношениях между бытием и значимостью, а также посредством распространения сферы ее внимания на те типы знания, которые связаны с полным смысла бытием, способным в известной степени влиять на значимость выска­зывания. Тем самым теория познания не подменяется социо­логией знания, но возникает необходимость в такой теории познания, которая ex post принимает во внимание открытия, сделанные социологией знания, и модифицирует в соответ­ствии с ними свои теоретические положения.