Все ответы консультирование. История консультативной психологии
 Скачать 1.13 Mb.
|
|
Нередко терапевт бывает шокирован результатами проективного тестирования, в особенности маниакальным протоколом теста Роршаха с психопатологией в сфере мышления и оценки реальности. Важно, чтобы гипоманиакальные люди не прерывали лечения. Терапевт должен знать, что гипоманиакальная личность поддастся импульсу убежать, как только почувствует, что привязывается к терапевту. Попытайтесь предотвратить это следующим образом. Скажите пациенту заранее: «Я заметил, что все важные отношения в вашей жизни были внезапно прерваны по вашей же инициативе. Это может случиться и в наших отношениях – в частности, ещё и потому, что в терапии оживают болезненные вещи из прошлого. Я хотел бы, чтобы мы с самого начала договорились: если у Вас возникнет желание прервать терапию, мы встретимся ещё несколько раз, чтобы глубже понять Ваше решение. Обещаете?» Возможно, пациент при этом впервые встретится лицом к лицу с возможностью заканчивать отношения, то есть переживать печаль и разочарование, а не отрицать их. Маниакальные люди обладают более частыми и разнообразными, чем у других пациентов, идиосинкразиями (непереносимость чего-либо), зависимостями и аллергиями. Поскольку маниакальные люди испытывают сильный страх перед печалью и фрагментацией собственного Я, темп терапии должен быть медленным. У маниакально структурированных людей, так же как и у депрессивных, существует неосознаваемое убеждение, что любой, кому они понравились, был ими одурачен. Это может привести к обесцениванию терапевта и уходу от него. Подобно параноидным пациентам, маниакальные личности нуждаются в активном и решительном терапевте, который не защищается профессиональным жаргоном, не питает иллюзий и не склонен к самообману.
Мазохисты Сексуальное возбуждение от переживания боли было названо по имени Захер-Мазоха, а удовольствие от причинения боли – по имени маркиза де Сада. Применение термина «мазохизм» для очевидно несексуальных паттернов взаимодействия было естественным для Фрейда, который считал, что в основе большинства видов поведения лежит сексуальный источник. Встречаются примеры мазохизма, когда люди рискуют своей жизнью, здоровьем и безопасностью ради социального блага. На ум приходят Махатма Ганди и Мать Тереза. Можно предположить наличие в этих личностях сильной мазохистической тенденции, поскольку они продемонстрировали героическое самоотречение, даже святость, посвятив себя целям более возвышенным, чем их собственное Я. Хотя позиция морального мазохизма создаёт впечатление, что страдание доставляет человеку удовольствие, лучше было бы сказать, что страдание даёт ему основу для поддержания своего самоуважения (по принципу компенсации). Термин «мазохистический» используется также, когда говорят о несводимых к морали паттернах саморазрушения, умышленном нанесении себе ран или склонности попадать в несчастные случаи. Я хочу подчеркнуть, что термин «мазохизм», используемый психоаналитиками, не означает любви к боли и страданию. Человек, ведущий себя мазохистически, терпит боль и страдает в сознательной или бессознательной надежде на некоторое последующее благо. В любом случае у него имеется некоторая цель, которая оправдывает страдание. Женщина, которую избивает муж, терпит насилие из страха остаться одной. Тот, кто сам себя режет, обычно поясняет, что вид собственной крови позволяет ему почувствовать себя живым и реальным. Временный физический дискомфорт избавляет его от муки переживать себя несуществующим или бесчувственным. Аффективный мир мазохистически организованной личности похож на таковой у депрессивной личности, но с одним существенным дополнением. И там, и там преобладают чувства печали и глубокой бессознательной вины, но мазохистические люди считают себя страдающими, но незаслуженно, - жертвами преследования или просто родившимися под несчастливой звездой, проклятыми не по своей вине, носителями «плохой кармы». В состоянии гнева, обиды и негодования мазохистические люди имеют больше общего с параноиками, чем с депрессивными пациентами. Депрессивные люди на каком-то уровне примирились со своей несчастливой судьбой, потому что считают, что заслужили это, а мазохистические личности протестуют против такой судьбы и считают, что ничем её не заслужили. И мазохистические личности, и депрессивные используют в качестве защиты интроекцию, поворот против себя и идеализацию. Кроме того, они по определению используют acting out, поскольку саморазрушительные действия это по сути отреагирование. Моральные мазохисты защищаются путём морализации. Другой защитный процесс это отрицание. Мазохисты отрицают, что им неприятно такое обращение и уверяют в том, что у обидчика были хорошие намерения. «Я уверен, что она хочет мне добра и глубоко интересуется моими делами», - заявлял один из моих клиентов о своей начальнице, которая публично унижала его перед коллегами. «Как Вы ощущаете её заботу?» - спросила я. «О, мне кажется, она пытается научить меня чему-то важному, - ответил клиент, - поэтому я благодарен ей за эти попытки». Поведение людей, наносящих себе порезы и ожоги, можно назвать «преобразованием пассивного в активное». Например, если некто убеждён, что начальники рано или поздно наказывают тех, кто от них зависит, он постоянно испытывает тревогу. То, что он сам выбирает время и место страдания, уменьшает его тревогу и восстанавливает уверенность в собственных силах. Большинство из нас использует мазохистические защиты в незначительной степени. Одна моя пациентка вела себя в соответствии с бессознательным умозаключением, которое она вывела ещё будучи ребёнком: если всё спокойно, вот-вот грянет шторм (в детстве её отец разражался сильными гневными вспышками). Когда в её супружестве всё было хорошо, она начинала бессознательно беспокоиться, что счастье скоро будет разрушено гневной вспышкой её мужа. Пациентка старалась сама спровоцировать скандал, чтобы поскорее покончить с неприятным этапом отношений и снова вступить в период спокойного счастья. Для этого она тратила большую сумму денег и сообщала о трате экономному супругу, что приводило его в бешенство. У любого учителя средней школы имеется запас историй о страдальцах-родителях, замученных дурным поведением детей. Эти родители не реализовали на практике ни одну из рекомендаций по улучшению ситуации, потому что их потребность видеть своих детей плохими, а себя – безропотными страдальцами была сильнее доводов разума. Детство мазохиста Мазохистических личностей в детстве активно поощряли за то, что они мужественно терпели свои несчастья. Такие люди в детстве получали заботу родителей, только когда пострадали или испытали боль. По расхожему выражению, мазохисты – это депрессивные люди, у которых ещё осталась надежда. Обычно история мазохистических личностей звучит так же, как и история депрессивных: с неоплаканными потерями, критикующими родителями или воспитателями, «назначающими» ребёнка виноватым в любом случае. Они растут в семейной обстановке с инверсией ролей, где дети чувствуют себя ответственными за родителей, травмы, жестокого обращения, глубоко депрессивной матери. Пучина отчаяния и страха, в которую опускаются такие личности, пребывая в одиночестве, несравнима с дистрессом, который они переживают, находясь вместе с мужьями-истязателями. Такие женщины боятся быть оставленными гораздо больше, чем боли и смерти. Сотрудники убежищ для жертв насилия признают, что их подопечные не раз и не два возвращались к партнёрам, которые едва не убили их несколько недель назад, несмотря на все терапевтические усилия. Порой родитель проявлял к ребёнку свои эмоции, только когда наказывал его. В этом случае неизбежно установление связи между привязанностью и болью. Дети жаждут отношений больше, чем физической безопасности, они предпочитают побои равнодушию. Во взрослой жизни, даже создав союз с адекватным партнёром, мазохистическая личность проявит в нём всё самое худшее. Некоторые индивиды переходят от мазохистической динамики к параноидной и обратно. Обе они ориентированы на угрозу. Чередование испуганной жертвы и угрожающего преследователя может приводить терапевта в замешательство. Мазохисты нуждаются в присутствии близких людей, чтобы помещать в них свои отчуждаемые садистские наклонности. Большинство терапевтов знакомо с клиентами, выражающими недовольство по поводу плохого обращения с ними (начальника, друга, родственника). Иногда заметно, что мазохист получает некоторое садистическое удовольствие, когда порочит своего мучителя. Выставляя своего партнёра в качестве морально более низкой личности, демонстрируя его агрессию, мазохист празднует моральную победу. Когда терапевт обсуждает, что можно сделать, чтобы исправить ситуацию, такие клиенты выглядят разочарованными, меняют тему разговора и начинают жаловаться на кого-то другого. Многие характерологически мазохистические люди не являются сексуальными мазохистами. Их мастурбационные фантазии могут содержать мазохистические элементы для того, чтобы увеличить возбуждение, но нередко они сексуально выключаются при любом признаке агрессии в своём партнёре. Мазохист на приёме У такого пациента есть субъективная задача: убедить терапевта, что он нуждается в спасении, во-первых, и заслуживает спасения, во-вторых. Существует две распространённые реакции контрпереноса на мазохистическую динамику: контрмазохизм и садизм. Обычно присутствуют обе. Я со смущением должна признать, что в потоке фантазий о спасении одного из пациентов параноидно-мазохистического склада в начале моей практики, я так сильно хотела доказать, что я хороший объект, что одолжила ему свой автомобиль. Ничего удивительного, что он врезался на нём в дерево. В психоанализе депрессивного пациента снижение суммы оплаты, назначение дополнительных сессий, незапланированные телефонные звонки могут продвинуть работу вперёд. В анализе мазохистического эти проявления заботы сделают пациента ещё более беспомощным и несчастным, ещё хуже, ещё более раздражающим – вплоть до садистической вспышки терапевта. Мазохистические клиенты могут приводить в ярость. Давно известно, что негативная терапевтическая реакция означает бессознательную мазохистическую динамику, но интеллектуальное понимание этого обстоятельства и прохождение через него эмоционально – разные вещи. Об «отвергающем помощь жалобщике» написаны тома книг. Терапевты склонны поддерживать мазохистические реакции пациентов. Им трудно конфронтировать пациентов с мазохистическим паттерном поведения из-за нежелания входить в контакт со своими садистскими побуждениями. Садистические контртрансферентные чувства не должны чрезмерно обременять лечение. Однако терапевт, который отрицает эти чувства, почти наверняка попадёт в затруднительное положение. Первое правило при работе с разрушающими себя пациентами – не моделировать мазохизм. Скорее следует поднять цену, чем предоставить мазохистической личности возможность уменьшить гонорар. Это является адекватной компенсацией за искусство, которое требуется для работы с такой сложной динамикой. Имеет смысл намеренно демонстрировать мазохистическим пациентам своё удовольствие от получения денег. Прямое проявление заинтересованности в деньгах со стороны терапевта провоцирует пациента критиковать терапевта за его эгоизм. На этом и строится стратегия терапии. В ситуации анализа будет воссоздан ранний опыт, когда пациента наказывали за эгоизм и защиту своих интересов и терпели только тогда, когда он улыбался. Таким пациентам нужно пережить принятие их другими «даже» тогда, когда они возражают или делают что-то только для себя. Мазохистические люди верят, что имеют право чувствовать враждебность, только если им был причинён явный вред. Когда терапевт действует в своих интересах или обращается с оскорблениями в свой адрес от мазохистических пациентов как с чем-то естественным и вызывающим интерес, некоторые из этих взлелеянных патологических верований рассеиваются. Точно так же не нужно спасать. Вы сразу почувствуете мощное давление мазохистического пациента, навязывающего вам свою психологию. Он нуждается в иррациональных верованиях, чтобы чувствовать себя лучше. Только настойчивость в раскрытии магической сути убеждений типа «если я достаточно пострадал, я получу любовь» или «единственная причина, по которой со мной случилось что-то хорошее, то, что я достаточно себя наказывал» может изменить пассивное поведение таких пациентов. Фантазии всемогущества, стоящие за мазохистическим поведением, умирают с трудом. Страдание мазохистических личностей действительно находится вне их рационального контроля, несмотря на то, что со стороны кажется их личным выбором.
Обсессивной личностью называют человека с обсессивными или (и) компульсивными чертами. Обсессия — это постоянное повторение нежелательной, навязчивой мысли, от которой невозможно избавиться волевым усилием. Компульсия — это повторяющееся навязчивое побуждение к выполнению какого-либо действия или серии действий. Серия навязчивых действий обычно носит ритуальный характер. Осуществление навязчивости позволяет индивиду избежать приступов тревожности. Хотя в некоторых диагностических системах выделяется обсессивно- компульсивный невроз, однако трудно провести грань между нормой и патологией. Salzman (1968) указывает три основных проявления обсессивно-компульсивного синдрома:
Обсессивной личности свойственны определенные социально ценные черты: старательность, надежность, самоконтроль, честность. С другой стороны, Freud при описании личности со склонностью к обсессивным симптомам указывает на обязательную комбинацию трех черт: педантичности, скупости и упрямства. Эту комбинацию он называет "анальным характером". McNeil (1970) описал типичные особенности стиля обсессивно-компульсивной личности:
Обсессивная личность обычно обращается за помощью не вследствие специфических проблем, а в силу напряжения и тревожности в межличностных отношениях или семейной жизни. Обсессивно-компульсивные симптомы могут составлять лишь незначительную часть жалоб такого клиента. Консультанту необходимо разобраться в особенностях обсессивной личности, чтобы избежать ошибок в работе с обсессивными клиентами и понимать собственные реакции при встречах с ними. Важнейший неосознанный внутренний конфликт, обсессивной личности — это борьба между послушанием и непослушанием, между желанием угождать и стремлением сопротивляться авторитетам. Обсессивная личность отличается излишней склонностью к самоконтролю и контролю над окружением. Она опасается внешнего мира и собственных побуждений. Как отмечает Salzman (1968), человек обсессивного типа "испытывает потребность контролировать себя и свое окружение, чтобы преодолеть чувство бессилия". Вероятность собственной некомпетентности, недостаточной информированности, неспособности уменьшить риск возбуждает сильную тревожность. Неспособность к самоконтролю, а конкретнее к контролю своих агрессивных побуждений порождает утрированное послушание или, как утверждает Storr (1980), склонность к тирании по отношению к другим. Крайнее послушание приводит к уничтожению индивидуальности. При первом варианте защитной реакции обсессивная личность проявляет тенденцию к конформизму. Она выбирает зависимость от человека, способного указать, как жить. Первенство, следовательно, отводится безопасности, а не удовлетворению жизнью. Такой клиент обычно подчиняется консультанту и легко соглашается со всеми его предложениями. Он постоянно выражает консультанту благодарность за помощь и переживает из-за того, что может доставлять ему неудобства. Другим вариантом неудачного самоконтроля, как упоминалось, является склонность к доминированию, придирчивая критичность. Человек становится трудно уживчивым, особенно в семье. Невозможность полностью контролировать других людей возбуждает злость, которая в межличностных отношениях проявляется как иррациональная тирания. В консультировании обсессивная личность этого типа использует в качестве самозащиты нападение, например, объясняет консультанту, что он должен говорить, комментирует его профессиональные действия, делает замечания по поводу его поведения во время конкретной встречи или вообще может прочесть "краткую лекцию" о консультировании. Консультант испытывает прямую угрозу своей профессиональной компетентности и обычно сердится. Однако опытный консультант понимает психологическую реальность, скрывающуюся за такими действиями. Клиент не стремится оскорбить консультанта, а пытается таким способом взять под контроль свою тревожность и защититься от помощи, которая может представлять для него не меньшую опасность, чем его проблемы. Для обсессивного стиля характерно использование средств общения для разрушения общения. Немало обсессивных клиентов в консультировании участвуют лишь физически, а психологически самоустраняются. Клиент смотрит куда-то в сторону, еле слышно говорит, рассеянно слушает. Такое поведение фрустрирует консультанта, как и молчание, которое клиент тоже использует для уклонения от решения своих проблем. В подобных случаях консультант может довольно утонченно выражать враждебность, например посредством вопроса: "Вам нечего мне сказать?" Иногда консультанты задают вопрос: "О чем Вы думаете, когда молчите?" Это может приблизить к эмоциональной сфере обсессивного клиента, бесконечно трудно досягаемой. |