Ц1. История психологии. История психологии. Развитие психологических знаний в рамках учений о душе
 Скачать 1.29 Mb.
|
|
17.3. Репрессии в советской психологической науке. Разгром педологии Кульминация наступления на психологию на «идеологическом фронте» - разгром педологии в связи с принятым ЦК ВКП(б) Постановлением 4 июля 1936г. «О педологических извращениях в системе Наркомпроса». Трагические последствия этой акции сказывались на судьбах психологической науки многие годы и определили ее взаимоотношение с другими смежными отраслями знания. Целесообразно зафиксировать и привести некоторые документальные материалы, относящиеся к этому периоду социальной истории психологии: «Педология – антимарксистская, реакционная буржуазная наука о детях…»; «Контрреволюционные задачи педологии выражались в ее «главном законе – фаталистической обусловленности судьбы детей биологическими и социальными факторами, влиянием наследственности и какой-то неизменной среды»; «Антимарксистские утверждения педологов полностью совпадали с невежественностью антиленинской «теорией отмирания школы», которая также игнорировала роль педагога и выдвигала решающим фактором обучения и воспитания влияние среды и наследственности»; «Исключительно велика роль т.Сталина в подъеме школы, в развитии советской педагогической теории. Т.Сталин в заботе о детях, о коммунистической направленности воспитания и образования лично уделяет большое внимание педагогическим вопросам. Вреднейшие влияния на педагогику при содействии вражеских элементов проявились в педагогической теории так называемой педологии и педологов в школьной практике» («Правда» от 5 июля 1936г.) В учебнике «Педагогика» (1983) содержится следующее утверждение «В 1936г. ЦК партии принял постановление, потребовавшее покончить с распространением в нашей стране лженауки педологии, искаженно трактующей влияние среды и наследственности, и способствовал укреплению позиции советской педагогики как науки о коммунистическом воспитании подрастающих поколений». Понять, как происходило развитие психологии, не обратившись к проблеме ее взаимоотношений с педологией, попросту невозможно. 1. Распространение педологии в России в начале 20 века Возникнув в конце 19 века на Западе (Стенли, Холл, Прейер, Болдуин и др.), педология,или наука о ребенке, в начале 20 века распространяется в России как широкое психологическое движение, получившее значительное развитие в годы, непосредственно предшествующие Октябрю. В русле этого движения оказываются работы психологов А.П.Нечаева, Г.И.Россолимо, 87 И.А.Сикорского, К.И.Поварнина, а также педагогов (физиологов и гигиенистов) П.Ф.Лесгафта, Ф.Ф.Эрисмана. Вопросы педологии получили отражение на съездах по педагогической психологии и экспериментальной педагогике. Об интересе к педологии свидетельствует организация Педологических курсов и Педологического института в Петербурге. После 1917 г. педологическая работа получила значительный размах. Развертывается обширная сеть педологических учреждений – центральных, краевых и низовых, находящихся главным образом в ведении трех наркоматов: Наркомпроса, Наркомздрава и Наркомпути. Можно сказать, что в этот период вся работа по изучению психологии детей проводилась под эгидой педологии и все ведущие советские психологи (как и физиологи, врачи, педагоги), работавшие над изучением ребенка, рассматривались как педологические кадры. «Сейчас каждого, изучающего детей считают педологом и всякое изучение ребенка называют педологией, - писал в 1930г. П.П.Блонский. – Но вряд ли следует так чрезвычайно расширять значение этого слова. В результате такого расширения все проигрывают и никто не выигрывает: с одной стороны, педология присваивает себе то, что по праву принадлежит другим наукам – физиологии, психологии, социологии и добыто именно ими, с другой стороны, как раз вследствие этого педология как самостоятельная наука перестает существовать, ибо оказывается без своего особого специфического предмета». Действительно, педология за весь период существования так и не смогла научно определить предмет своего исследования. Формулировка «педология – это наука о детях», являясь простым переводом, калькой, не могла претендовать на положение научной дефиниции. Это прекрасно понимали сами педологи (Блонский, Басов), прилагая немало усилий к тому, чтобы найти специфические проблемы своей науки, которые не сводились бы к проблемам смежных областей знания. 2. Четыре принципа педологии Педология как наука стремилась строить свою деятельность на четырех важнейших принципах, существенным образом менявших сложившиеся в прошлом подходы к изучению детей. Первый принцип – отказ от изучения ребенка «по частям», когда что-то выявляет возрастная физиология, что-то – психология, что-то – детская невропатология и т.д. Справедливо считая, что таким образом целостного знания о ребенке и его подлинных особенностях не получишь (из-за несогласованности исходных теоретических установок и методов, а иногда и из-за разнесенности исследований во времени и по месту их проведения и т.д.), педологи пытались получить именно синтез знаний о детях. Драматически короткая история педологии – это цепь попыток уйти от того, что сами педологи называли «винегретом» разрозненных, нестыкующихся сведений о детях, почерпнутых из смежных научных дисциплин, и прийти к синтезу разносторонних знаний о ребенке. Второй ориентир педологов – генетический принцип. Ребенок для них – существо развивающееся, поэтому понять его можно, принимая во внимание динамику и тенденции развития. Третий принцип педологии связан с коренным поворотом в методологии исследования детства. Психология, антропология, физиология если и обращались к изучению ребенка, то предмет исследования традиционно усматривался в нем самом, взятом вне социального контекста, в котором живет и развивается ребенок, вне его быта, окружения, вообще вне общественной среды. Не принималось в расчет, что различная социальная среда зачастую существенным образом меняет не только психологию ребенка, но и заметно сказывается на антропологических параметрах возрастного развития. Отсюда, например, интерес педологов к личности трудного подростка. При вполне благоприятных природных задатках, но в результате общей физической ослабленности от систематического недоедания, влияния затянувшейся безнадзорности или иных социальных 88 причин дезорганизуются поведение и психическая деятельность такого подростка, снижается уровень обучаемости. Если учесть, что педологи 20-х гг. имели дело с детьми, покалеченными превратностями послереволюционного времени и гражданской войны, непримиримой «классовой» борьбой, то очевидно все значение подобного подхода к ребенку. И наконец, четвертый принцип педологии – сделать науку о ребенке практически значимой, перейти от познания мира ребенка к его изменению. Именно поэтому было развернуто педолого- педагогическое консультирование, проводилась работа педологов с родителями. Делались первые попытки наладить психологическую диагностику развития ребенка. Несмотря на значительные трудности и несомненные просчеты педологов при широком внедрении психодиагностических методов в практику школы, это был серьезный шаг в развитии прикладных функций науки о детях. Педология оказалась первой стадией среди научных дисциплин позже объявленных «лженауками». 3. Достоинства и недостатки педологии Педология обладала как достоинствами, так и недостатками. Исключительно ценной была ее попытка видеть детей в их развитии и изучать их в целом, комплексно. Это было безусловно шагом вперед от абстрактных схем психологии и педагогики прошлого. К тому же, как уже было сказано, она пыталась найти свое практическое применение в школе; создавался прообраз – пусть пока еще очень несовершенный – школьной психологической службы. Свой вклад в изучение психологии детей внесли выдающиеся психологи Л.С.Выготский, П.П.Блонский, М.Я.Басов и др. По этой причине их имена и труды в дальнейшем на десятилетия были исключены из научного оборота. Вместе с тем творческого синтеза разных наук, изучавших ребенка «по отдельности», педологи не сумели добиться – объединение оставалось во многом механическим. Педологи- практики нередко использовали недостаточно надежные диагностические методы, которые не могли дать точного представления о возможностях тестируемых детей. На рубеже 20-х и 30-х гг. по всем этим вопросам в педологии развернулась острая и продуктивная дискуссия. Осознавалось, что для становления науки нужен глубокий теоретический анализ, что к применению тестов надо относиться осторожно, но не отбрасывать их вовсе. 4. Уничтожение педологии Поток обвинений и клеветы обрушился на педологию после постановления ЦК. Полностью были ликвидированы все педологические учреждения и факультеты, как, впрочем, и сама эта специальность. Последовали исключения из партии, увольнения с работы, аресты, «покаяния» на всевозможных собраниях. Только за шесть месяцев после принятия постановления было опубликовано свыше 100 брошюр и статей, громивших «лженаучных». Последствия расправы над педологией были поистине трагическими. Особенно тяжелые последствия имели обвинения (так и не снятые за последующие 50 лет историей педагогики) в том что педология якобы всегда признавала для судьбы ребенка «фатальную роль» наследственности и «неизменной» среды (откуда в постановлении ЦК ВКП(б) возникло это слово «неизменная», так и не выяснено). А потому педологам приписывали, по шаблонам того времени, пособничество расизму, дискриминацию детей пролетариев, чья наследственность будто бы отягощена, согласно «главному закону педологии», фактом эксплуатации их родителей капиталистами. На самом же деле ведущие педологи уже с начала 30-х гг. подчеркивали, что социальное (среда обитания) и биологическое (наследственность) диалектически неразрывны. «Нельзя представить себе влияние среды как внешнее наслоение, из-под которого можно вышелушить внутреннее неизменное биологическое ядро», - говорилось в учебнике «Педология» под редакцией А.Б.Залкинда (1934). 89 Подоплека этого главного обвинения легко распознается: «советский человек» - это же новая особь, рожденная усилиями коммунистических идеологов. Он должен быть «чистой доской», на которой можно писать все, что будет угодно. Не менее тяжелыми результатами обернулось обвинение в фатализации среды существования ребенка. В этом отчетливо видны политические мотивы. Активно развернутое педологами изучение среды, в которой росли и развивались дети, было опасно и чревато нежелательными выводами. В 1932 -1933 гг. в ряде районов страны разразился голод, миллионы людей бедствовали, с жильем в городах было крайне трудно, поднималась волна репрессий. В таких обстоятельствах партийное руководство не считало возможным допустить объективное исследование среды и ее влияния на развитие детей. Кто мог позволить согласиться с выводом педолога, что деревенский ребенок отстает в учебе, потому что недоедает? Отсюда следовал единственный вывод: если школьник не справляется с требованиями программы, то тому виной лишь учитель. Ни условия жизни в семье ученика, ни индивидуальные особенности, хотя бы и умственная отсталость или временные задержки развития, во внимание не принимались. Учитель отвечал за все. Уничтожение педологии в эпоху сталинизма получило значительный резонанс и отозвалось тяжелыми осложнениями и торможением развития ряда смежных областей знания и прежде всего во всех отраслях психологии, в педагогике, психодиагностике и других сферах науки и практики. Обвинение в «протаскивании педологии» нависало над психологами, педологами, врачами и другими специалистами, зачастую никогда не связанными с «лженаукой». Типична и показательна в этом отношении судьба учебников по психологии. Так, в одном фактически директивном материале, опубликованном в виде брошюры влиятельным функционером, работавшим в это время в аппарате ЦК ВКП(б), по поводу преподавания психологии сказано: «Если не вызывает больших сомнений вопрос о необходимости вооружения учителей знаниями по анатомии и физиологии, в особенности в отношении ребенка, то совершенно неразработанным является вопрос, каким же должен быть в нашей, советской педагогической школе курс психологии. Возможная опасность здесь заключается в Ом, что представители психологической науки, после разоблачения и ликвидации псевдонауки педологии и ее носителей – педологов, могут проявить большое желание объявить свою «монополию» на изучение ребенка. Такой монополии на изучение ребенка мы не можем допустить ни со стороны психологии, ни со стороны представителей других наук (анатомии, физиологии и т.д.), изучающих детей. Некоторые профессора психологии не прочь сейчас выступить с «прожектами» преподавания в педагогических учебных заведениях вместо педологии таких отдельных курсов, как «детская психология», «педагогическая психология», «школьная психология» и т.д. и т.п. По нашему мнению, сейчас не имеется никакой необходимости заниматься разработкой каких-то «новых» особых курсов, которые заменили бы прежнюю «универсальную» науку о детях – педологию. Создавать… новые, какие-то «особые» курсы детской психологии, педагогической психологии и т.д. означало бы идти назад путем восстановления «педологии» - только под иным названием». Предупреждение было недвусмысленным и по тем временам чреватым тяжкими последствиями – психология оказалась кастрированной, в учебниках для педвузов тех лет авторы явно стремятся не допустить проникновения в умы будущих учителей «детской», «педагогической», «школьной» психологии, чтобы убежать от обвинения в попытках «восстановить» педологию. Студенты педвузов получали еще очень долго фактически выхолощенные психологические знания. Обвинения в педологических ошибках постоянно нависали над психологами. Учебные курсы, программы и учебники по детской и педагогической психологии педвузы получили только через 35 лет. 5. Отсутствие системного подхода к изучению ребенка 90 Несмотря на содержащееся в постановлении указание на необходимость создать «марксистскую науку о детях», так и не была разработана теоретическая платформа, которая могла бы обеспечить интегрирование знаний о ребенке, добываемых возрастной психологией, возрастной физиологией, социологией и этнографией детства, педиатрией и детской психопатологией. До сих пор не обеспечен системный подход к развивающемуся человеческому организму и личности. Перерыв в становлении науки о детях длительностью в 50 лет, даже если она на первых порах была весьма несовершенной, является немаловажным обстоятельством, и современным поколениям психологов приходится преодолевать его негативные последствия. После разгрома педологии должна была быть «восстановлена в правах педагогика». Однако, победив педологию, педагогика одержала пиррову победу. Она не сумела воспользоваться полученными правами. Некоторые историки педагогики еще в 80-е гг. продолжали писать о педологии как о лженауке и предъявляли ей все те же лишенные обоснованности обвинения якобы в неизменном во все времена следовании «реакционным буржуазным идеям». Они не делали попытки осуществить исторический анализ тех политических обстоятельств, в которых развертывались критика педологии с середины 30-х гг., а также проследить эволюцию взглядов педологов, которая была тогда резко пресечена. Они оставляли без внимания оценку значения выдвинутого педологами принципа целостного изучения развивающегося ребенка, осуществление которого, хотя на первых порах и сопровождалось некоторыми неверными решениями и ошибками, в методологическом отношении было продуктивно, поскольку ориентировало психологов, физиологов, педиатров, социологов и педагогов на синтезирование их научных данных и объединение усилий. Наконец, они неизменно умалчивали об ущербе, который был нанесен в ходе разгрома педологии развитию не только детской и педагогической психологии, но и самой педагогике, надолго оставшейся оторванной от понимания реальных закономерностей развивающегося организма и личности ребенка. Ни одна из этих проблем не нашла отражения в учебниках педагогики. Опасения по поводу возможных обвинений в попытках реставрации «педологических извращений» долгое время сдерживали развитие детской и педагогической психологии не только непосредственно после 1936г., но и в дальнейшем, в особенности после августовской (1948) сессии ВАСХНИЛ, на которой был окончательно «определен» статус генетики как следующей после педологии «лженауки». Причины этого очевидны – в центре внимания сессии ВАСХНИЛ вновь оказалась проблема наследственности и среды. Изучение того, что есть ребенок, все более заменялось декларированием того, каким он должен быть. В результате складывалось положение (и сейчас препятствующее решению многих практических педагогических задач), при котором представление о том, каким должен быть ребенок, превращается в утверждение, что таков он и есть. Установки, идущие от плохо знавшей реального ребенка или подростка педагогики воспитания, в настоящее время начинают преодолеваться, но долгое время они были господствующими. Реальные достижения психологов, а их отрицать невозможно, возникали не благодаря, а вопреки разгрому педологии. 6. Кризис психодиагностики Имелись серьезные основания для критики ошибок педологии, выразившихся в широкой практике тестирования в школе. В самом деле, в результате недостатков диагностических тестов при их применении на практике ребенок нередко без должных оснований зачисляется в разряд «умственно отсталых». В последующие годы, очевидно, во многом под влиянием опасений воспроизвести «педологические заблуждения» разработка психологической диагностики была надолго прервана. Несмотря на то, что критика тех лет была направлена против тестов, «выявлявших коэффициент умственного развития» (тесты интеллекта), недоверие к тестам вообще стало препятствием в разработке так называемых тестов достижений, с помощью которых можно было 91 выявлять реальный уровень обученности школьников, сравнивать эффективность различных форм и методов обучения. Надолго установилось недоверие к «личностным тестам», различным опросникам и «проективным методикам», которые строились на иных принципах, чем тесты интеллекта. Только в последние годы началась работа по созданию психологической диагностики, валидизации и стандартизации тестов, адаптации зарубежных медик к нашим условиям. 7. Кризис прикладной психологии (психотехники и психологии труда) Драматические последствия разгрома педологии сказались на судьбах всей прикладной психологии в СССР, интенсивно развивавшейся в 20-е гг. и оказавшейся пресеченной в середине 30-х гг., в период ликвидации еще одной «псевдонауки», в роли которой на этот раз выступила психотехника – особая ветвь психологии, видевшая свою задачу в осуществлении практических целей психологическими средствами, в использовании на производстве законов человеческого поведения («субъективного фактора») для целесообразного воздействия на человека и регулирования его поведения. |