К. С. Пакат Восхождение королей
 Скачать 0.58 Mb.
|
Глава 18– Я вызываю свидетелем Гийона из Фортейна. Раздались восклицания: «Это немыслимо!» и «Как смеешь ты обвинять нашего Короля!» Дэмиен произнес свои слова спокойно, обращаясь прямо в бушующую толпу, но его взгляд был прикован к Регенту. – Очень хорошо, – сказал Регент, откидываясь назад и давая сигнал Совету. Затем им пришлось ждать, пока бегуны отправились на окраину города, где Дэмиен велел оставаться своим людям. Советники расселись, так сделал и Регент, и Кастор. Счастливчики. Сидя рядом с Регентом, одиннадцатилетний мальчик с каштановыми волосами барабанил пяточками по ножкам стула, явно скучая. Регент наклонился и прошептал что‑то ему на ухо, а затем жестом велел одному из рабов принести поднос с закусками. Это заняло мальчика на время. Но это не заняло больше никого. Кругом в зале начиналась давка, столпотворение солдат и зрителей – тяжелая движущаяся масса людей. Напряжение от долгого стояния в тяжелых кандалах начинало давать о себе знать в спине и плечах Дэмиена. У Лорена, который стоял так уже несколько часов, все было хуже: боль расходилась по рукам и бедрам до тех пор, пока не начинало казаться, что каждая часть тела горит. В зал вошел Гийон. Не только Гийон, но и все остальные члены отряда Дэмиена: жена Гийона Луаз с побледневшим лицом, врач Паскаль, Никандрос со своими людьми, даже Йорд и Лазар. Для Дэмиена имело значение то, что они предпочли остаться с ним, когда он дал им возможность уйти. Их преданность тронула его. Он знал, что Лорену это не нравилось. Лорен хотел сделать все в одиночку. Но это будет не так. Гийона подвели к тронам. – Гийон из Фортейна, – продолжил Мате исполнять свою роль обвинителя, пока зрители вытягивали шеи, морщась, когда колонны закрывали вид. – Мы собрались здесь, чтобы установить виновность или невиновность Лорена из Виира. Он обвиняется в измене. Мы слышали, как он продавал государственные тайны Акиэлосу, как он поддерживал государственные перевороты, как он атаковал и убивал Виирийцев, чтобы способствовать своим планам. У тебя есть показания, которые внесут ясность в эти заявления? – Есть. Гийон повернулся к Совету. Он и сам был советником, уважаемым коллегой, посвященным в личные дела Регента. Теперь он говорил четко и недвусмысленно. – Лорен из Виира виновен в каждом обвинении, приведенном против него, – сказал Гийон. Потребовалось мгновение, прежде чем смысл слов дошел до Дэмиена, и когда он дошел, то Дэмиену показалось, что земля уходит у него из‑под ног. – Нет, – выдохнул он, когда зал взорвался обсуждением второй раз за сегодня. Гийон повысил голос: – Я был его пленником несколько месяцев. Я видел тот разврат, в который он погрузился, как он брал Акиэлоссца в постель каждую ночь, как он лежал в порочных объятиях убийцы собственного брата, удовлетворяя свои желания за счет бед нашей страны. – Ты поклялся сказать правду, – крикнул Дэмиен. Никто не слушал его. – Он пытался принудить меня солгать за него. Он угрожал убить меня. Он угрожал убить мою жену. Он угрожал убить моих сыновей. Он перерезал собственных людей в Рейвенеле. Будь я все еще членом Совета, я бы сам проголосовал за его виновность. – Думаю, мы услышали, что хотели, – сказал Мате. – Нет, – снова выкрикнул Дэмиен, когда конвоир пресек его непроизвольное сопротивление, а сторонники Регента выкрикивали свое согласие. – Скажи им, что ты знаешь о государственном перевороте Регента в Акиэлосе. Гийон развел руки: – Регент невинный человек, чье единственное преступление состоит в том, что он доверял блудному племяннику. Для Совета этого было достаточно. В конце концов, они взвешивали решение целый день. Дэмиен перевел взгляд на Регента, который наблюдал за происходящим со спокойной уверенностью. Он знал. Он знал, что скажет Гийон. – Он спланировал это, – в отчаянии произнес Дэмиен. – Они действуют в сговоре. Удар сзади заставил его упасть на колени прямо там, где его удерживали. Гийон спокойно прошел по комнате, чтобы встать на свое место рядом с Советом. Регент встал и спустился с возвышения, чтобы положить руку на плечо Гийона и коротко сказать ему на ухо несколько слов, которых Дэмиен не расслышал. – Теперь Совет вынесет свой приговор. Подошел раб, неся золотой скипетр. Герод принял его, держа как посох, уперев концом в пол. И затем второй раб вышел вперед, неся в руках черный квадратный кусок ткани – символ приближающегося смертельного приговора. Внутри Дэмиена все сжалось. Лорен тоже видел ткань. Он смотрел на нее без содрогания, хотя его лицо было очень бледным. Стоя на коленях, Дэмиен не мог сделать ничего, чтобы остановить это. Он рвался изо всех сил, тяжело дыша, и его прижали к полу. Было ужасное мгновение, когда все, что он мог делать, это беспомощно смотреть на Лорена. Лорена, закованного в цепи и одинокого, за исключением двух солдат, которые крепко держали его руки, толкнули вперед, чтобы он встал перед Советом. Никто не знает, подумал Дэмиен. Никто не знает, что его дядя сделал с ним. Его взгляд вернулся на Регента, который смотрел на Лорена с печальным разочарованием. Совет стоял рядом с ним. В этом было что‑то символичное – шестеро их, стоящих на одной стороне зала, и Лорен – в своем тонком, испачканном Акиэлосском хитоне, удерживаемый стражей дяди – на другой. Лорен заговорил: – Никакого последнего напутствия? Никакого доброго дядюшкиного поцелуя? – Ты был таким многообещающим, Лорен, – сказал Регент. – Я сожалею о том, кем ты стал, больше, чем ты сам. – Имеешь в виду, что это лежит на твоей совести? – Мне больно, – ответил Регент, – от того, что ты чувствуешь ко мне такую враждебность даже сейчас. Что ты пытался подорвать мою репутацию своими обвинениями, когда я всегда желал тебе лишь лучшего. – В его голосе звучала печаль. – Тебе не стоило приводить Гийона свидетельствовать против меня. Лорен встретил взгляд Регента, в одиночку стоя перед Советом. – Но, дядя, – сказал Лорен, – я привел не Гийона. – Он привел меня, – сказала жена Гийона Луаз, делая шаг вперед. Дэмиен повернулся – все повернулись. Луаз была женщиной средних лет с седеющими волосами, которые лежали прямыми прядями после дня и ночи, проведенных в дороге без отдыха. Дэмиен не разговаривал с ней во время поездки. Но он услышал ее теперь, когда она встала перед Советом. – У меня есть, что сказать. О моем муже и об этом человеке, Регенте, который разрушил мою семью и забрал жизнь моего младшего сына, Аймерика. – Луаз, что ты делаешь? – спросил Гийон, когда все внимание зала переключилось на Луаз. Она не обратила на него внимания и продолжила шагать вперед, пока не встала рядом с Дэмиеном, обращаясь к Совету. – Через год после битвы при Марласе, Регент посетил нашу семью в Фортейне, – сказала Луаз. – И мой муж, будучи амбициозным человеком, пустил его в постель нашего младшего сына. – Луаз, сейчас же прекрати это. Но она продолжала: – Это было справедливое соглашение. Регент мог удовлетворять свои желания в комфортном уединении нашего дома, а мой муж был вознагражден землями и высоким положением при дворе. Он был назначен Послом для Акиэлоса, а также стал посредником между Регентом и вторым заговорщиком, Кастором. Гийон перевел взгляд с Луаз на Совет и засмеялся, резко и слишком громко. – Вы не можете верить ничему из этого. Никто не ответил, повисла неприятная тишина. Взгляд Советника Шелота на мгновение переместился на маленького мальчика, сидящего рядом с Регентом, чьи пальцы были липкими от сахарной пудры после закусок. – Я знаю, что Аймерик никого не заботит, – сказала Луаз. – Никого не заботит, что он убил себя в Рейвенеле, потому что не мог жить с тем, что совершил. Так позвольте мне сказать вам, из‑за чего умер Аймерик – из‑за заговора между Регентом и Кастором, решившими убить Короля Теомедиса и захватить его страну. – Это ложь, – сказал Кастор по‑акиэлосски, а затем добавил на Виирийском с сильным акцентом: – Взять ее под стражу. В следующий напряженный момент солдаты небольшого Акиэлосского почетного караула взялись за рукояти мечей, а Виирийские солдаты двинулись наперерез, преграждая им путь. По выражению лица Кастора становилось понятно, что он впервые осознал, что у него не было контроля над залом. – Возьмите меня под стражу, но не раньше, чем вы увидите доказательства. – Луаз достала из платья кольцо на цепочке; это было кольцо с печатью, рубином или гранатом, с изображением герба Виира. – Мой муж посредничал в соглашении. Кастор убил собственного отца в обмен на Виирийские отряды, которые вы видите здесь сегодня. Отряды, которые были нужны ему, чтобы захватить Айос. Гийон быстро развернулся, чтобы посмотреть в лицо Регенту. – Она не изменник. Она просто в смятении. Она была обманута и научена, что нужно говорить, она была подавлена после смерти Аймерика. Она не знает, что говорит. Ей манипулировали эти люди. Дэмиен смотрел на Советников. На лицах Герода и Шелота была написана подавленная неприязнь, даже отвращение. Внезапно Дэмиен понял, что неприличная юность любовников Регента всегда была противна этим людям, и мысль о том, что сын советника был использован таким образом, претила им. Но они были людьми политики, где Регент стоял во главе. Шелот с трудом произнес: – Даже если то, что ты говоришь – правда, это не освобождает Лорена от его преступлений. Смерть Теомедиса – дело Акиэлоса. Дэмиен осознал, что он прав. Лорен привел Луаз не для того, чтобы оправдать собственное имя, но чтобы оправдать Дэмиена. Не было таких доказательств, которые оправдали бы Лорена. Регент действовал слишком продуманно. Убийцы из дворца были мертвы. Убийцы с дороги были мертвы. Даже Говарт умер, проклиная мальчиков‑питомцев и врачей. Дэмиен подумал о нем – о Говарте, хранившем что‑то против Регента. Это сохраняло Говарту жизнь, давало ему вино и женщин до тех пор, пока не перестало. Дэмиен подумал о кровавой дорожке смертей, которая тянулась до самого дворца. Он вспомнил Никаиса, появившегося в коридоре в ночной рубашке в ночь покушения на Лорена. Никаиса казнили всего несколько месяцев спустя. Сердце Дэмиена заколотилось. Они были как‑то связаны. Внезапно в нем проснулась уверенность: что бы ни знал Говарт, Никаис тоже это знал, и Регент убил его за это. А это значит… Дэмиен резко поднялся. – Есть еще один свидетель, – сказал Дэмиен. – Сам он не вышел вперед. Я не знаю почему. Но я знаю, что у него есть на то причины. Он хороший человек. Я знаю, что он бы выступил, если бы его ничего не останавливало. Может быть, он боится мести, направленной на него или на его семью. Дэмиен обратился в зал. – Я обращаюсь к нему сейчас. Каковы бы ни были твои причины, у тебя есть долг перед страной. Ты должен понимать это лучше, чем кто‑либо. Твой брат погиб, защищая Короля. Молчание. Зрители в зале переводили взгляды друг на друга, и слова Дэмиена неловко повисли в тишине. Ожидание прошло безответно. Паскаль шагнул вперед, его лицо казалось морщинистым и бледным. – Нет, – сказал Паскаль. – Он умер вот из‑за этого. Он достал из складок одежды сверток бумаг, перевязанных бечевкой. – Это последние слова моего брата, стрелка Лангрена, которые нес солдат по имени Говарт, и которые выкрал питомец Регента Никаис, за что был убит. Это свидетельство мертвеца. Он развязал бечевку, стоя перед Советом в своем длинном одеянии и несимметричной шляпе. – Я Паскаль, придворный врач. И у меня есть история о Марласе. * * *– Мы с моим братом вместе пришли в столицу, – начал Паскаль. – Он был стрелком, а я – врачом сначала в свите Королевы. Мой брат был амбициозен и быстро поднялся, присоединившись к Гвардейцам Короля. Полагаю, я тоже был амбициозен и скоро заработал положение королевского врача, прислуживая как Королеве, так и Королю. Это были мирные и урожайные годы. Королевство находилось в сохранности, и Королева Генника произвела на свет двух наследников. Тогда, шесть лет назад, когда Королева умерла, мы потеряли наш союз с Кемптом, и Акиэлос счел это за подходящее время для нападения. Паскаль добрался до той части истории, которую Дэмиен знал, хотя слышать ее, рассказанную голосом Паскаля, ощущалось совсем иначе. – Дипломатия не помогла. Переговоры провалились. Теомедису нужна была земля, а не мир. Он отослал Виирийских послов, даже не выслушав их. Но мы были уверены в наших фортах. За две сотни лет ни одна армия не смогла взять Виирийский форт. Так, Король привел свою армию на юг, в Марлас, чтобы отбросить Теомедиса от стен форта. Дэмиен помнил это – сгущение знамен нахлынувших легионов, две армии невероятной силы, и уверенность своего отца даже перед этими непобедимыми фортами. Виирийцам хватит высокомерия, чтобы выйти. – Я помню своего брата перед сражением. Он нервничал. Был возбужден. Наполнен той уверенностью, какой я не видел в нем раньше. Он говорил о новом будущем для нашей семьи. Лучшем будущем. Только спустя много лет я понял почему. Паскаль замолчал и через зал посмотрел прямо на Регента, который стоял рядом с Советом, одетый в бархат. – Теперь Совет вспомнит, как Регент посоветовал Королю выйти из укрытия форта, потому что мы превосходили противника числом, что не было опасности в том, чтобы выехать на открытое поле, и что неожиданное нападение на Акиэлоссцев быстро завершит войну, сохранив много Виирийских жизней. Дэмиен взглянул на Советников. Они помнили это, он видел по их лицам; как помнил и он сам. Каким трусливым он считал это нападение. Каким низким. В первый раз Дэмиен задался вопросом, что такого случилось в Виирийском тылу, что послужило ему причиной. Он подумал о Короле, убежденном, что это лучший способ защитить свой народ. – Вместо этого, Виирийцы пали. Я был неподалеку, когда пришла весть о гибели Огюста. В скорби Король снял свой шлем. Он был неосторожен. Думаю, внутри у него не оставалось причин, чтобы быть осторожным. Шальная стрела поразила его в горло. И после смерти Короля и смерти наследника, Регент поднялся на Виирийский престол. Как и глаза Дэмиена, глаза Паскаля были прикованы к лицам Совета. Они все вспоминали дни после битвы. Как члены Совета, именно они одобрили создание Регентства. – После всего я искал своего брата, но он пропал без вести, – продолжал Паскаль. – Позже я узнал, что он бежал с поля боя. Он умер несколько дней спустя в поселении в Санпелиере, когда его закололи в перебранке. Жители поселения сказали мне, что с ним был кое‑кто, когда он умер. Молодой солдат по имени Говарт. При упоминании имени Говарта, Гийон резко вскинул голову. Рядом с ним Советники зашевелились. – Был ли Говарт убийцей моего брата? Я не знал. Ничего не понимая, я наблюдал за тем, как Говарт добрался до власти в столице. Как он так внезапно стал правой рукой Регента? Почему ему давали деньги, влияние, рабов? Разве его не выгнали из рядов Гвардейцев Короля? До меня дошло, что Говарт получил то светлое будущее, о котором говорил мой брат, тогда как сам мой брат лежал мертвым. Но я не понимал почему. Бумаги в руках Паскаля были старыми, пожелтевшими, даже связывавшая их бечевка была старой. Он неосознанно расправил их. – До тех пор, пока не прочитал это. Он снял бечевку и развернул бумаги. Они были исписаны. – Никаис отдал мне это на хранение. Он украл это у Говарта и был напуган. Я развернул бумаги, совершенно не зная, что я там обнаружу. На самом деле, это было письмо мне, хотя Никаис этого не знал. Это было признание, написанное рукой моего брата. Паскаль стоял с развернутыми бумагами в руках. – Вот что использовал Говарт, чтобы шантажом добиваться власти все эти годы. Вот почему мой брат бежал, и почему он лишился жизни. Мой брат был стрелком, убившим Короля, за что Регент обещал ему золото, но принес лишь смерть. Это доказательство, что Король Алерон был убит собственным братом. На этот раз не было криков, не было шума, просто тишина, во время которой сложенные бумаги были переданы Совету. Когда Герод взял их, Дэмиен вспомнил, что Герод был другом Короля Алерона. Рука Герода дрожала. И затем Дэмиен взглянул на Лорена. С лица Лорена стерлись все краски. Было понятно, что Лорен никогда раньше не рассматривал такую мысль. У Лорена было свое слепое пятно, когда дело касалось его дяди. Я не думал, что он действительно попытается убить меня. После всего… даже после всего. Всегда казалось бессмысленным, что Виирийская армия атаковала на открытом поле, когда их стратегическим преимуществом всегда были форты. В день, когда Виир сражался с Акиэлосом при Марласе, между Регентом и троном стояло три человека, но чего нельзя исправить в хаосе битвы? Дэмиен подумал о Говарте во дворце, распускавшем руки с одним из Акиэлосских рабов Регента. Представлять собой угрозу для Регента было опасным наркотиком, пьянящим и ужасающим. Шесть лет постоянно оглядываться, ожидая удара меча, не зная, когда и как он будет нанесен, но точно зная, что он придет. Дэмиен задумался, была ли жизнь у Говарта до того, как власть и страх погубили его. Дэмиен вспомнил, как тяжело дышал его отец, лежа в постели, вспомнил об Орланте, об Аймерике. Он вспомнил о Никаисе в просторной ночной рубашке в коридоре, когда застал его замешанным в чем‑то слишком серьезном для него. И теперь мертвом. – Вы верите этому? Лжи врача и продажного мальчишки? Голос Гийона звенел в тишине. Дэмиен посмотрел на Советников, самый старший среди которых поднимал глаза от бумаг. – В Никаисе было больше благородства, чем в тебе, – сказал Герод. – В итоге, он оказался более преданным Короне, чем весь Совет. Герод шагнул вперед. Он использовал золотой скипетр как посох, пока шел. Все взгляды были прикованы к нему, когда он прошел через зал, остановившись перед Лореном, которого все еще крепко удерживал один из солдат его дяди. – Мы были здесь, чтобы хранить престол, и мы подвели тебя, – сказал Герод, – мой Король. И он опустился на колени с медленной тщательной осторожностью старого человека на мраморный пол Акиэлосского зала. Видя изумленное лицо Лорена, Дэмиен осознал, что сейчас произошло нечто, чего Лорен себе не представлял. Никто не говорил ему раньше, что он достоин быть Королем. Словно мальчик, которого впервые похвалили, Лорен не знал, что делать. Вдруг он показался совсем юным, его губы безмолвно приоткрылись, щеки покрылись румянцем. Йурре поднялся. Под взглядами наблюдателей, Йурре отошел от Советников и пересек зал, где упал на одно колено рядом с Геродом. Через мгновение за ним последовал Шелот. Затем Один. И, наконец, как крыса, покидающая корабль, Мате отошел от Регента и поспешил опуститься на одно колено перед Лореном. – Совет был обманом вовлечен в измену, – спокойно сказал Регент. – Взять их. Последовала пауза, в которую его приказ должен был бы быть исполнен, но этого не произошло. Регент повернулся. Зал был заполнен солдатами, Гвардейцами Регента, послушными его приказам и призванными сюда чинить его волю. Никто из них не шелохнулся. В странной тишине один солдат шагнул вперед. – Ты не мой Король, – сказал он. Сорвав нашивку Регента со своего плеча, он кинул ее к ногам Регента. Затем он пересек зал, как сделали Советники, и встал рядом с Лореном. Его движение стало каплей, которая разошлась рябью, а затем волной, когда еще один солдат сорвал нашивку со своего плеча и пересек зал, и еще один, и еще, пока весь зал не наполнился топотом военных сапог и градом падающих на пол эмблем. Как волна, отступающая от скалы, Виирийцы пересекали зал до тех пор, пока Регент не остался один. И Лорен стоял напротив него с армией за своей спиной. – Герод, – сказал Регент. – Этот мальчик, который увиливал от своих обязанностей, который никогда не работал, чтобы получить что‑либо, никак не подходит для того, чтобы управлять страной. Герод ответил: – Он наш Король. – Он не король. Он всего лишь… – Ты проиграл. – Спокойные слова Лорена пресекли слова его дяди. Лорена освободили. Солдаты его дяди отпустили его, снимая кандалы с запястий. Напротив Лорена открыто стоял Регент – мужчина средних лет, привыкший управлять публичными представлениями, одно из которых теперь обернулось против него. Герод поднял скипетр. – Теперь Совет скажет свое решение. Он взял черную ткань у раба, который ее держал, и накрыл ей верхушку скипетра. – Это абсурд, – сказал Регент. – Ты совершил преступление государственной измены. Тебя предадут мечу. Ты не будешь похоронен рядом со своим отцом или братом. Твое тело будет вывешено на городских воротах как предупреждение изменникам. – Вы не можете судить меня, – сказал Регент. – Я Король. Его крепко удерживали двое солдат. Его руки завели за спину, и кандалы, до этого сдерживающие Лорена, были застегнуты на его запястьях. – Ты всегда был лишь его Регентом, – сказал Герод. – Ты никогда не был Королем. – Думаешь, ты можешь бороться со мной? – обратился Регент к Лорену. – Думаешь, ты сможешь управлять Вииром? Ты? Лорен ответил: – Я больше не мальчик. Когда солдаты взяли его, Регент рассмеялся с чуть сбившимся дыханием. – Ты забыл, – сказал Регент, – что если вы притронетесь ко мне, то я убью ребенка Дамианиса. – Нет, – сказал Дэмиен. – Не убьешь. И тогда Дэмиен увидел, что Лорен понимал, что Лорен как‑то узнал о клочке бумаги, который Дэмиен нашел еще в лагере сегодня утром в пустой повозке с распахнутой дверью. Который он осторожно нес во время долгого пути до города. Ребенок никогда не был твоим, но он в безопасности. В другой жизни он стал бы королем. Я помню, как ты смотрел на меня в тот день, когда мы встретились. Наверное, он тоже был в другой жизни. Йокаста – Взять его, – приказал Лорен. Раздалось лязганье металла, когда весь зал вспыхнул движением: Виирийские солдаты выстроились, чтобы окружить Регента, Акиэлосский почетный караул двинулся, чтобы защитить зал и своего Короля. Регента толкнули на колени. Написанное на его лице выражение неверия превратилось в ярость, затем в ужас, и он сопротивлялся. Солдат приблизился к нему с мечом. – Что происходит? – раздался детский голос. Дэмиен обернулся. Одиннадцатилетний мальчик, который сидел рядом с троном Регента, соскочил со своего стула и в смятении уставился на происходящее широко распахнутыми карими глазами. – Что происходит? Ты сказал, что после мы поедем кататься на лошадях. Я не понимаю. – Он пытался подойти к солдатам, которые удерживали Регента на коленях. – Прекратите, вы делаете ему больно. Вы делаете ему больно. Отпустите его. – Солдат начал оттаскивать мальчика, но тот рвался из его рук. Лорен посмотрел на ребенка, и в его глазах было написано понимание того, что некоторых вещей уже не исправить. Он сказал: – Уведите мальчика отсюда. Это был один чисто нанесенный удар. Лицо Лорена не изменилось. Лорен повернулся к солдатам, когда все было кончено. – Повесьте его тело на ворота. Поднимите мои флаги на стенах. Пусть весь мой народ знает о моем восхождении на престол. – Он поднял глаза и встретил взгляд Дэмиена через длину зала. – И освободите Короля Акиэлоса. Акиэлосские солдаты, державшие Дэмиена, не знали, что делать. Один из них отпустил руку Дэмиена, когда подступили Виирийцы, двое других сломались и отпрянули, пытаясь сбежать. Кастора нигде не было видно. В момент замешательства он воспользовался шансом и сбежал вместе со своим маленьким почетным караулом. В коридорах начнется кровопролитие, когда люди Лорена начнут выходить. Все те, кто поддерживал Кастора, теперь начнут бороться за свои жизни. Внезапно Дэмиен оказался окружен Виирийскими солдатами, и Лорен был среди них. Виирийский солдат взял его цепи. Железные кандалы упали с Дэмиена, оставляя лишь золотой браслет. – Ты пришел, – сказал Лорен. – Ты знал, что я приду, – ответил Дэмиен. – Если тебе нужна армия, чтобы взять столицу, – сказал Лорен, – кажется, у меня есть одна. Дэмиен усмехнулся. Они смотрели друг на друга. Лорен сказал: – В конце концов, я задолжал тебе форт. – Найди меня после, – сказал Дэмиен. Потому что оставалась еще одна вещь, которую он должен был сделать. |