Книга о деньгах
 Скачать 2.47 Mb.
|
Итак, "Власть денег". Имя, стоящее на титульном листе этой книги, я раскрою позже, но могу гарантировать - читатели, за исключением разве что десятка эрудитов-всезнаек, услышат его от меня впервые. Уже названием вводной главки автор берет быка за рога: "Прежде и теперь". Такую форму находит, как правило, мысль, когда сталкивается с чем-то контрастным, быстро меняющимся или изменившимся. Мы сразу понимаем: речь пойдет не о власти денег вообще, во все времена и во всех точках земного шара, где они в ходу, а о каком-то их особом, новоприобретенном могуществе, которое и отделяет "прежде" от "теперь". Деньги всегда правили миром, констатирует автор. Но такой абсолютной, ничем не ограниченной, такой откровенной и наглой их власть раньше не была. Ей противостояла вера, ее сдерживали более высокие идеалы. Сама государственная власть зиждилась не только на деньгах, а потому могла выступать в роли противовеса. Моральный авторитет не был заведомо выше, чем авторитет богатства, но мог хотя бы вступать с ним в спор и нередко одерживал в этом поединке победу. Человеческое сообщество неоднородно. Всегда были рабы золотого тельца - но находилось немало людей, ни во что не ставивших его силу. Мы родом из тех времен, наше сознание сформировалось в этом благословенном "прежде", и потому так заметны и так удручающе действуют на нас недавние перемены. Вера, идеалы, мораль - все отступило, ушло в глухую тень. Сохраняется лишь то, что поддержано деньгами, удобно и выгодно с точки зрения денежных интересов. Исчезли различия между людьми корыстолюбивыми и бескорыстными - все думают, говорят, мечтают только о деньгах. Если мы хотим сбросить это тяжкое, иссушающее и опустошающее душу иго, говорит автор, надо разобраться: чем вызвано пришествие денег? В чем мы ошиблись и вправду ли это наша ошибка, может быть, унизительное раболепствование перед деньгами навязано нам извне? Но самый мучительный вопрос заключается в другом: хотим ли мы на самом деле сбросить это иго? Да и что следует понимать под этим велеречивым "мы"? У кого может возникнуть охота в чем-то разбираться, доискиваться каких-то причин, если нынешнее состояние общества, как признает сам автор, устраивает всех? Вот как рисуется ему картина современных нравов: "Современный человек прежде всего желает быть богатым. Если бы он еще верил в волшебниц, он, конечно, избирал бы в крестные матери своим детям фею богатства, как бы она ни была уродлива... Богатство во все времена прельщало людей; но прежде оно казалось столь недоступным большинству, что люди не смели мечтать о нем. Теперь все хотят быть богатыми: кому это не удается - раздражается, обвиняет общество. Стремление к благосостоянию и к наслаждениям охватило все классы. Люди, прежде мирившиеся с общественным положением своих отцов, теперь требуют гораздо больше удобств, роскоши, отдыха, денег. Богатство возрастает очень быстро, но еще быстрее взрастают потребности в нем. Увеличилось благосостояние, но совершенно несоразмерно увеличились потребности, усилился аппетит. В то же время никогда еще богатство не возбуждало такой зависти, как именно теперь, когда оно кажется доступным всем. "Отчего они, а не мы? Чем мы хуже других?" - ежедневно повторяют миллионы людей, у которых ум и воля обращены к одной и той же цели. Кто беден, тот считает себя несчастным, признает себя жертвой общественной несправедливости. Поголовная погоня за богатством - вот зрелище, представляемое современным обществом... К этому лихорадочному состязанию отцы готовят своих детей. Воспитание - по большей части как бы дрессировка, натаскивание на погоню за богатством. И при этом американцам мы представляемся косными и неповоротливыми! Америка - вот где поистине погоне за богатством подчинено все! Отрешившись от всех традиций и пут, наложенных на человечество его прошлым, янки могут считаться классическим типом людей, от мала до велика стремящихся к богатству. Но так ли уж в действительности мы отстали от Америки? Не изуродовала ли и нас в физическом и духовном смысле эта напряженная погоня за деньгами? Совесть у нас стала покладистая. Понятия о честности измельчали. Душа современного человека, до болезненности изощрившаяся в наслаждениях, огрубела и стала менее восприимчива к укорам совести. Деньги, приобретенные нечистыми средствами, не жгут нам руки. Прямая бесчестность нас еще смущает, но меркантильный дух проникает всюду... Деньги являются общим мерилом заслуг. Куда мы ни заглянем, везде профессиональное чувство чести понижается, коммерческий дух царствует повсюду. Блеск золота гипнотизирует и ум, и совесть. Для большинства современных людей значение человека измеряется не его способностями или душевными качествами, а количеством его денег. Мало того - это чувство переносится на целые города, провинции, страны, нации. Мы дошли до того, что ценим народы по их богатству. Это - бедная страна! Сколько презрения слышится в этих словах!" Но самое поразительное заявление делает автор книги "Власть денег", когда переходит к анализу корней этой власти. Он подробно описывает упадок нравственности, идеологический вакуум, патологическое развитие потребностей, приводящее к тому, что не только довольствоваться малым никто не хочет - трудно найти человека, который согласился бы довольствоваться многим. Но все это - факторы, заключенные в самом человеке, в его духовном несовершенстве. Логика рассуждений заставляет перевести взгляд на более общий уровень, рассмотреть условия, не позволяющие человеку быть другим. И тут нам предстоит испытать настоящий шок. "Власть денег обусловливается демократическим строем нынешнего общества. Вопреки своей сущности, демократия широко раскрывает дверь влиянию денег. Деньги - неизбежный властелин демократии. На развалинах прежнего государственного строя возникает новая власть, именуемая богатством. Она одна признается всеми. Богатство является единственным наследником всех прежних авторитетов и прав. Оно одно уцелело и почти одно устанавливает иерархию между людьми". Как же развивается и как доказывается этот взрывоопасный тезис? Семя, из которого вырастают все демократические идеалы и воззрения, - это заложенное в наших генах, а возможно, еще глубже стремление к равенству. Единственное, что, хотя бы теоретически, оправдывает с этих позиций возвышение одних людей над другими, - это превосходство ума и способностей. Подготовляя свою победу над любым другим, предшествующим ей, общественным строем, демократия клянется покончить с привилегиями и обеспечить преобладающее влияние самым достойным. Но вскоре обнаруживается пустота этих клятв. На смену прежним элитам приходит денежная аристократия. Былые привилегии заменяются привилегиями богатства. Можно сколько угодно доказывать, что оно доступно всем как награда за разумный и добросовестный труд, - жизненная практика не дает этому подтверждения. "Для народа, - утверждает наш пока что безымянный автор, - существует только одно осязаемое, легко всеми отличаемое превосходство - это богатство. К нему относятся недоброжелательно, но ему завидуют, оно завораживает, так сказать, против воли. Толпа взирает на миллионера со смешанным чувством зависти и почтения. Как прежде святой, так теперь миллионер окружен разными таинственными преданиями, а деньгам, как прежде божествам, приписывается способность творить чудеса". Равенство перед законом, политическое равноправие, всеобщее голосование кажутся людям сплошным надувательством, если нельзя немедленно превратить равенство политическое в имущественное. Но это действительно невозможно. Из всех аристократий, когда-либо существовавших, денежная элита имеет наиболее подмоченную репутацию. Богатство - в особенности когда его накопление происходит на глазах ныне живущих - кажется случайным, не подкрепленным исключительностью личных достоинств. Всегда существует подозрение, что к своему обладателю оно пришло неправедными, незаконными путями. Элита демократического общества, проложившая себе путь наверх благодаря большим деньгам и с их же помощью закрепляющая свое положение, не окружена ореолом легитимности, как это было со старой дворянской аристократией или с ближайшим окружением диктатора какого-либо деспотического режима, опирающегося на силу. Дело в том, говорит автор, что деньги сами по себе не пользуются уважением. В них есть нечто вульгарное. Денежные люди по большей части не отличаются ни особенными личными качествами, ни прирожденным, унаследованным благородством в поступках и обращении, - словом, у них нет того, что как бы узаконивало влияние даже той части аристократии, которая возникала по принципу "из грязи в князи", по капризу монарха, благодаря недюжинному умению льстить и угождать. Но до окончательно недосягаемых высот разоблачительный пафос поднимается в главе, где исследуется власть денег во власти, то есть их влияние на политику. Государственная власть становится предметом торга. Наивно было бы утверждать, что это полное новшество во всемирной истории. Безнравственность, продажность во все века сопутствовали политике. Версальский двор руководствовался точным прейскурантом - Людовики точно знали, сколько кому платить в Германии, Польше, Швеции, Риме. Возмущенный Монтескье писал, что англичане недостойны своей свободы. "Они продают ее королю, и если бы он ее возвратил, они снова бы продали ее. Министры только и думают о том, как бы восторжествовать над своими соперниками в Нижней палате, и если бы только могли, они продали бы и Англию, и все другие державы". Когда в Священной Римской империи избирались императоры, князья, светские и духовные, продавали свои голоса с аукциона. Что же меняет демократия? Прежде всего, она до бесконечности расширяет границы продажности. Успехи финансовой цивилизации - возникновение акционерных обществ, выпуск бумажных ценностей, развитие банковской системы - позволяют сделать подкуп менее грубым - и более неуловимым для разоблачения. Взятки не вывелись - но они теперь не марают рук. "Сколько народилось новых способов обогащения, о которых отцы наши и не мечтали! Утонченная продажность наших дней не оставляет никаких следов, приблизительно так, как органические яды современной химии". В недемократических государствах деньги развращают администрацию, позволяющую себе своекорыстно манипулировать законами. В демократиях деньги идут несравненно дальше - они прямо влияют на законодательство. Политические партии превращаются в батальоны наемников, выставляемые группами финансистов и сражающиеся избирательными бюллетенями ради доставления им выгодных мест и законодательного влияния. Целые когорты политиков нередко бывают послушным орудием в руках какого-нибудь частного лица. Дух биржевых сделок пронизывает политические нравы. Что такое республика в глазах многих народных избранников? Они смотрят на политику как на искусство доить народную корову, не раздражая ее. Избиратели и избранные развращают друг друга. Однако вмешательство денег еще не так сильно чувствуется в парламенте и в министерствах. С гораздо большею силою власть их распространяется на печать, которая мнит себя выше всех политических учреждений. Редкая газета ускользает от этого позорного ига. Большинство носит на шее золотую цепь, на которой, понятно, хозяин избегает выставить свое имя. Банкирские дома, финансовые деятели охотно дают печати субсидии, покупают или арендуют целую газету либо тот или другой отдел и не считают этот солидный расход потерей, потому что потраченное возвращается к ним сторицей. Даже самые приличные газеты не всегда гнушаются черпать денежные средства из этого нечистого источника. Растет поколение "разбойников пера", нахально вырывающих добычу у частных лиц и различных обществ и преступным путем получающих свою долю в финансовых операциях. "Один из писателей XV века рассказывает, что врач папы Иннокентия Восьмого, истощив все свои средства, предложил своему престарелому пациенту выпить раствор жемчуга, - завершает свою неутешительную экскурсию по коридорам власти наш автор. - Это странное средство было символом укоренившейся в людях веры во всемогущество богатства. И эта вера с тех пор только усилилась. Никогда еще люди не верили так сильно в чудодейственные свойства денег, как теперь. Деньги всегда властвовали. Но в прежние времена их могущество как бы скрывалось. Они властвовали, если можно так выразиться, от чужого имени, прикрываясь разными заслугами или титулами. Ныне деньги выступают открыто. Они уже не нуждаются в том, чтобы под прикрытием чужого наряда отвести глаза от прирожденной своей вульгарности и низкого происхождения. Они сбрасывают маску и, зная, что никто не будет этим шокирован, выставляют напоказ свою грязную наготу..." Когда я открыл эту книгу, меня поразило полное совпадение написанного с тем, что мы переживаем сейчас. Круг проблем, с которыми мы повседневно сталкиваемся, о которых без конца толкуем, охвачен практически полностью. И закабалившая умы "золотая лихорадка", и наглое доминирование денежных интересов, оттесняющих на задний план все другие интересы и желания, и коммерческий дух, не желающий удерживаться в своих законных рамках. А уж наблюдения в политической сфере - они и вовсе вбирают в себя все российские скандалы недавнего времени, так жестоко скомпрометировавшие и молодых, и не очень молодых реформаторов. Единственное, что может вызвать сомнения, - это язык сочинения, особенности стиля. Лексика кажется несовременной, манера разворачивать аргументацию выглядит как чужеродная. Я не стал ничего менять в интересах полноты читательского впечатления. Но когда взял наудачу несколько абзацев и попытался изменить словарь и интонацию в соответствии с сегодняшними традициями и требованиями вкуса, - эффект получился ошеломляющим. Если бы я сказал, что отрывки взяты из вчерашнего номера какой-нибудь солидной газеты, никто бы не заметил мистификации. А между тем написана книга "Власть денег" не в России, а во Франции. И не в конце XX века, а ровно сто лет назад. В русском переводе она вышла в Санкт-Петербурге в 1900 году. Во Франции, как можно понять, незадолго перед этим: в тексте упоминаются события, случившиеся после 1890 года. Анатоль Леруа-Болье - немолодой, судя опять же по тексту, французский интеллигент, остро прореагировал на перемены, происходившие на его глазах. Он был далек от финансовой сферы. Пытаясь описать, как действуют новоявленные акционерные общества, как складывается промышленно-финансовый капитал, он делает это как дилетант. Его интересует, как проявляют себя люди, связавшие судьбу с этими новыми видами деятельности. Он пытается предугадать, что будет завтра. Мы уже поняли: то, что он видит, ему не нравится. Он пишет о нравственной деградации, об утрате людьми истинных представлений о цели жизни, о своем человеческом предназначении. Избрав своим кумиром золотого тельца, люди забыли об истинном Боге. Что общего между нами и французами, жившими сто лет назад? Оказывается, кое-что есть. Не прибегая к подобным терминам, Анатоль Леруа-Болье подробно описывает симптоматику, причины и особенности протекания болезни под названием деньги. Я вижу, читая его, как появились в стране "новые французы", как эта непривычная, не имевшая никаких корней в предшествующей социальной иерархии новоявленная элита взбудоражила все общество, вызвала всплеск острых, труднопереносимых реакций: желание подражать и страх, что из этого ничего не получится, и недовольство собой, своей очевидной или кажущейся несостоятельностью в гонке по новым правилам, разочарование, зависть - и все это, умноженное на гиперболические величины невиданных денежных выигрышей, на сумасшедшую скорость превращения вчерашних заштатных клерков или мелких торговцев в сегодняшних супербогачей, и вправду, вероятно, доводило людей до исступления. Мысль о деньгах становилась неотвязной, тревожной.
|
