Стратификация. конспект. Конспект лекций по учебной дисциплине Социальная структура и социальная стратификация
 Скачать 329.72 Kb.
|
|
Тема 1.3. Типы стратификации в истории человечества. План: Параметры основных типов стратификационных систем. Стратификация в традиционных обществах. Стратификация модерных обществ. Стратификационная система информационного общества. Тенденции в изменении современной системы социальной стратификации. Параметры основных типов стратификационных систем. Теперь мы переходим к основаниям социальной стратификации российского общества. Сначала рассмотрим принципиальные основы, па которых строилась социальная структура советского общества до начала реформ второй половины 80-х годов. Причем остановимся на них более подробно, ибо многое несомненно сохраняет свое значение и по сей день. А затем сделаем несколько предположений о тенденциях изменений социальной структуры в постсоветской России. Характер стратификационных иерархий в обществе советского типа Бесклассовая система Отличить, в каких пунктах социальные науки «отражают», а в каких «конструируют» общественную реальность, в принципе нелегкая, если вообще посильная, задача. Особенность же официального советского обществоведения заключается в том, что реальность во многом «конструируется» по заказу и под придирчивым контролем политических властей. Многочисленные исследования социальной структуры ведутся в стесняющих рамках специфической «классовой» модели, условно обозначаемой «2+1» — модели «двух дружественных классов и одной прослойки», где под классами подразумеваются рабочий класс и колхозно-кооперативное крестьянство, а в качестве прослойки выступает «народная интеллигенция» — крайне гетерогенная совокупность групп, в которой Председатель Совета Министров смешивается с низшим конторским служащим. Мы не станем подробно описывать все противоречия модели «2+1» и то, как она работала на сокрытие процессов социальной дифференциации. Обращаем внимание на другое: несмотря на видимое сохранение приверженности марксизму, эта модель уже не является классовой с той же марксистской точки зрения. Во-первых, различия в отношениях собственности между двумя классами являются скорее формальностью. Сами же советские идеологи считают колхозно-кооперативную собственность производной, подчиненной формой и предрекают ее скорое слияние с «общенародной» собственностью (а реально это слияние весьма успешно осуществлено уже при советском строе). Во-вторых, ортодоксальный марксизм представляет одну из наиболее ярких версий теории социального конфликта, в которой класс определяется как крупная социальная группа, реально противостоящая по своему положению и интересам другим подобным группам. Что же касается советского общества как наиболее чистого примера интересующей нас общественной системы, то в нем отсутствует всякое сколь-либо серьезное противостояние групповых интересов. Это утверждается той же официальной идеологией. Но и в действительности с начала 30-х годов, за редкими исключениями, уже не возникает крупных социальных конфликтов, направленных против основ советской системы и выраженных в активно проявляемых и организованных формах социального сопротивления. Так что советская «классовая» идеология на деле игнорирует два основополагающих положения марксистской теории классов. Наш первый вывод таков: cucmемa советского типа принципиально является обществом без классов, если под классами понимаются реальные (а не просто статистические) группы. В советский период мы наблюдаем постепенную деструктуризацию классов, а вместе с ними и многих других реальных профессиональных и политических групп, которая проявляется, в свою очередь, в трех процессах: ликвидации дореволюционных классов, атомизации общества и нарастании процессов социальной маргинализации. Ликвидация (или, по крайней мере, подрыв условий воспроизводства) дореволюционных классов начинается сразу после захвата власти большевиками с экспроприации крупных собственников (землевладельческих и торгово-промышленных групп), а со временем распространяется на большую часть мелких и средних независимых производителей. Крестьянство, составлявшее в начале века значительное большинство населения, в ходе насильственной коллективизации отчуждается от земли, от традиционных способов хозяйственной организации и утрачивает, таким образом, свою социальную сущность. Старая дореволюционная интеллигенция вместе с тонкой прослойкой высококвалифицированных рабочих лишаются своего сравнительно высокого социального положения и привилегированных условий для воспроизводства профессиональных и культурных ценностей. Конфликт с дореволюционными классами решается насильственными средствами, в том числе и путем массовых репрессий. За этим процессом следует прогрессирующая атомизация общества. В результате уничтожения частной собственности и огосударствления основных социальных институтов удается деформировать, не допускать укрепления многих социально значимых независимых горизонтальных связей между индивидуальными субъектами, а также всех действительно добровольных негосударственных общественных, хозяйственных и политических организаций, способных открыто защищать интересы своих членов. По крайней мере публичное выражение таких частных интересов становится невозможным. В своей социальной жизни человек оказывается беспомощным перед лицом партийно-государственной машины, узурпирующей основную массу материальных и символических ресурсов. Мощь этой машины используется прежде всего для подрыва основ возможной консолидации каких-либо самостоятельных общественных сил. Общество превращается в совокупность статистических групп. Исключение составляют правящие слои, сплоченные номенклатурной организацией и артикулированной общностью групповых интересов. Остальная часть общества советского типа пребывает в аморфном состоянии. И большую часть его населения справедливо будет именовать «массами». Созданное аморфное общество бесконфликтно. Хотя и гармоничным его не назовешь. Оно вообще вне дихотомии: «конфликт—консенсус», в нем слишком слабо выражены социальные интересы. Третий процесс заключается в маргинализации многих социальных групп. (Маргинальность понимается значительной в данном случае не как обитание на социальном «дне», но как устойчивое социально обусловленное расхождение между социокультурным происхождением и нынешним общественным положением групп). Дети крестьян, продвинутые на руководящие государственные посты, первые поколения «народной интеллигенции» — идеологизированные интеллектуалы, зависимые от партийной бюрократии; безземельные «крестьяне», рассматриваемые как поденщики на государственной службе; массы неквалифицированных рабочих с доиндустриальной психологией, оказавшиеся под гнетом полувоенной дисциплины в промышленности; переселенные за тысячу верст от родных мест этнические коммуны — все это разнообразные примеры маргинальности — принципиальной черты социальной структуры общества советского типа. Существенная причина этого явления видится в последовательной партийно-государственной политике регулируемой (в том числе принудительной) вертикальной и горизонтальной социальной мобильности, нацеленной, как прокламируется, на форсированное построение социально однородного общества. Таким образом, апологетическая и идеологизированная формула социально однородного (бесклассового) общества на самом деле воплощается в, жизнь (хотя и в совсем ином смысле, нежели в ортодоксальных писаниях) задолго до того, как была провозглашена властями, объявившими о построении «развитого социализма». Вот почему для анализа стратификации советского типа необходимы другие, менее традиционные для нас аналитические инструменты. Стратификация в традиционных обществах. Этакратическая система Какие же критерии следует избрать для анализа стратификации в обществе советского типа? В советских соцструктурных исследованиях обычно для этой цели используются социально-профессиональные группировки, основанные на таких критериях, как уровень образования и квалификации, содержание труда и соответствующие различия в доходах. Заметим, что социально-профессиональное деление — традиционный отправной пункт для большинства не только советских, по и западных стратификационных исследований. Однако это деление само по себе редко является достаточным. Например, по чисто профессиональному составу мы должны зачислить всех ученых-гуманитариев в единую категорию «научных работников», не делая различий между младшим научным сотрудником и заведующим отделом Института, преподавателем вуза и консультантом ЦК КПСС. Между тем каждый из них представляет отдельный социальный слой. Если критерий отношения к собственности лишается смысла, а социально-профессиональные группировки недостаточны, встает вопрос: в чем состоит реальная основа статуса социальных групп в обществе советского типа? Уровень образования, профессиональное положение, материальная обеспеченность — все эти факторы здесь не более чем вторичны. Основным же критерием социальной стратификации становится распределение власти, понимаемой в веберовском смысле как способность социального субъекта (индивида, группы) осуществлять свои интересы безотносительно к интересам других социальных субъектов1. Власть означает: право вырабатывать и выдвигать цели развития; особые позиции в распределении ресурсов, готовой продукции, доходов; контроль за доступом к информации как особому ресурсу; возможность запрещать те или иные виды деятельности и диктовать правила этой деятельности; способность оказывать личное влияние на людей и события. В структуре власти ключевое место, как правило, принадлежит позициям в распределении ресурсов. Право контролировать и перераспределять финансовые и материальные средства, рабочую силу и информацию — ключ к воспроизводству отношений субординации. Способы формирования властных структур составляют основу любого общества. Специфика системы советского типа заключается и том, что здесь каркас стратификационной структуры образуют структуры государственной власти, распространяющейся на подавляющую часть материальных, трудовых и информационных ресурсов. Мы уже указывали на принципиальную роль этакратической системы в стратификации советского общества, пронизанного политическим и административным контролем. Сказанное легко проследить на примере экономики. Непосредственные производители, лишенные собственности на средства производства, оторванные от реального потребительского спроса и от источников достоверной информации, становятся объектами административного манипулирования. Оно осуществляется по каналам неформального ведомственного законотворчества в формах директивного планирования, различного рода инструкций и указаний. Основная часть доходов перераспределяется через систему дифференцированных цен, налогов и платежей. И даже ресурсы, остающиеся в распоряжении производителя, могут использоваться лишь в соответствии с установленными свыше нормами. Бытует мнение, что правящие слои не обладают реальной властью, ибо неспособны эффективно управлять общественными процессами. Но не следует смешивать понятия действенной власти и эффективного управления. Управление есть способность добиваться рациональных результатов путем согласования различных интересов. Власть же принципиально шире. Она включает в себя право распределять и тратить ресурсы, начинать и прекращать ту или иную деятельность, невзирая на конечную эффективность принятых решений. В обществе советского типа носители власти сплошь и рядом действуют малоэффективно с экономической точки зрения, ибо руководствуются в первую очередь внеэкономическими целями — целями воспроизводства собственных властных позиций. Там, где собственность и право подавлены государственной властью, не действуют экономические законы как таковые. Ни один министр или директор предприятия не принимает решений как субъект, движимый чисто экономическими стимулами. И ни один не является слугой закона как такового. Итак, в обществе советского типа все прочие типы стратификационных систем по сравнению с этакратическим типом занимают подчиненное положение. Последний же реализуется посредством утверждения системы формальных рангов. Ранговая система Власть как социальное отношение трудно поддается формализации. Однако существуют все же косвенные признаки, позволяющие «ухватить» эти властные отношения на «входе» и «выходе». К такого рода косвенным признакам в обществе советского типа относятся формальные «ранги» и сопряженные с ними «привилегии». Советская система — это ранговая система. И положение каждого индивида определяется здесь в первую очередь его формальными рангами или утвержденными высшими властями местами в общественной иерархии. Признаки ранговой системы сравнительно легко обнаруживаются на поверхности при любом соприкосновении с бюрократическим миром. Они содержатся в каждой анкете, которую заполняет советский человек при приеме на работу, выезде за границу или получении каких-то особо дефицитных благ. Эта непрекращающаяся формальная стратификация проводится не только в интересах статистического учета и административного контроля за движением рабочей силы. Ранжирование служит элементом довольно жесткой социально-дифференцирующей политики. Присвоение формальных рангов в значительной степени предопределяет шансы конкретных групп обрести более или менее влиятельное общественное положение. И чем выше привлекательность позиций, тем большую роль играют формальные ранги. Формальных рангов целое множество. Они делятся на унаследованные (ascriptive) и приобретенные (achieved), персональные и корпоративные. К приобретенным персональным рангам относятся: трудовой путь (общий стаж работы, труд в качестве простого рабочего, работа на ответственных должностях, «чистота» послужного списка); профессиональные данные (полученные специальности, рабочие разряды, образовательные дипломы, ученые звания); должностное положение; место постоянного жительства (например, наличие прописки в столичном городе); социальные титулы (членство в партии, партийно-правительственные награды и почетные звания, работа в выборных органах советской власти и так называемых общественных организаций), В отличие от персональных рангов, приобретенный корпоративный ранг фиксируется местом работы или категорией учреждения (например, государственные организации ставятся выше негосударственных, управленческие органы выше первичных организаций, оборонные отрасли выше гражданских, промышленность выше сельского хозяйства и т. д.), Получению более высоких приобретенных рангов способствуют вовлекаемые в стратификационную систему унаследованные ранги. К ним относятся: пол (мужчины в среднем имеют больше шансов занять высокую позицию, чем женщины); возраст (определенные позиции принципиально недоступны для молодых поколений); национальность (русские и титульные национальности в республиках стоят выше всех прочих национальностей); социальное происхождение (формально чем ниже, тем лучше), в данной системе есть множество элементов явно дискриминационного характера, обеспечиваемых хотя и полузаконными, но прочно утвердившимися методами. (Так, ни в каких законах, конечно, нет запрета на занятие определенных должностей евреями или беспартийными, хотя реально ограничения соблюдаются). Вариант иерархической модели, построенной преимущественно на базе социально-профессиональных рангов. Эта схема построена на базе социально-профессиональных групп и не включает такие дополнительные стратифицирующие признаки, как сфера деятельности, место жительства и др. 2 Власть и сама по себе является важным стимулом социального действия. Но причастность к власти обеспечивает также множество иных благ — материальные выгоды, элитарное образование, благоприятные условия труда, высокий социальный престиж. В системе властных отношений использование денежных измерителей для сравнительной оценки социально-экономического положения индивидов и групп вызывает явные затруднения. Например, партийный функционер влияет на ход хозяйственной жизни, не будучи собственником средств производства и даже не являясь формально экономическим субъектом. Его потребительские возможности также лишь в малой степени определяются денежным окладом. Основная часть получаемых благ поступает к нему совсем из другого источника — через систему привилегий, Привилегия есть исключительное право социального субъекта, узаконенное правовой нормой или обычаем, получать вознаграждения, обладающие ограниченной доступностью. По весьма распространенному, но, боюсь, ошибочному мнению привилегиями располагают только высшие чиновники. Это мнение проявляется в лозунгах популистского антибюрократического общественного движения. Но по сути дела привилегии представляют собой базовый способ распределения благ фактически для всех. Что, разумеется, не свидетельствует в пользу социального равенства, ибо принцип единый, а привилегии разные. Что же касается их характера и масштабов, то они зависят от принадлежности к конкретным корпорациям. Корпоративная система Атомизация общества не означает, что отдельный человек сохраняет независимость или брошен на произвол судьбы. Напротив, он насильственно включается в целую сеть огосударствленных институтов корпоративного типа. Под корпорацией мы в данном случае понимаем иерархически организованную и относительно замкнутую организацию, созданную с целью выражения и отстаивания коллективных интересов. В обществе советского типа, если пользоваться терминами Дж. Коулмена, влияние «естественных» лиц трансформировалось во влияние корпоративных субъектов. Социальные функции и ресурсы находятся в распоряжении корпораций, а не просто групп индивидов3. Индивиды в основном действуют в интересах корпораций, к которым они принадлежат. А личное влияние и престиж каждого человека в значительной мере определяется властью его корпорации. Стратификация модерных обществ. Вовлечение индивидов в корпоративные институты становится всеобщим процессом. Работа на государственных предприятиях и в учреждениях является для большинства единственным способом найти свое место в социуме и обеспечить стабильные источники существования. В результате отношения между социальными группами заменяются во многом взаимодействием корпоративных субъектов. И рядом со стратификацией номинальных социальных групп возникает стратификация корпоративных институтов. Главным вопросом становится не «Кто ты?», а «Где ты работаешь?», «Какое учреждение представляешь?». Корпоративная система как способ институционализации и воспроизводства властных отношений предстает как совокупность перекрещивающихся иерархий, в которых соблюдается принцип вертикального подчинения, а высшие по рангу институты обычно выступают по отношению к нижестоящим в качестве монопольных распорядителей ресурсов. В советском обществе выстраиваются четыре основных типа корпоративных иерархий: структура партийных органов: от Политбюро ЦК КПСС и самого ЦК до обкомов и райкомов и далее, до первичных парторганизаций; структура административно-хозяйственных органов от правительства, отраслевых министерств и госкомитетов до производственных объединений и предприятий; структура Советов народных депутатов и их исполкомов; структура официально утвержденных общественных организаций — профсоюзы, комсомол, творческие союзы и т. д. В результате перекрещивания (взаимного наложения) этих иерархий каждое учреждение является объектом совместного контроля со стороны партийных и административных органов, советских и общественных организаций. При этом роль ведущей интегрирующей силы принадлежит партийным органам. Концентрация власти на верхних уровнях не означает, что высшие корпорации контролируют все нижестоящие звенья. Они могут управлять теми, кто им подчинен непосредственно, а последние в свою очередь распоряжаются на более низких уровнях. В результате складывается нечто вроде средневековой вассальной системы. И все общество в целом превращается в огромную разветвленную корпорацию. Итак, если для подавляющего большинства населения доступ к социальным и экономическим благам открывается в основном через их принадлежность к различным корпоративным институтам, а базовой формой вознаграждения становится привилегия, то основная масса привилегий распределяется в виде так называемых сопутствующих льгот (fringe benefits или perks of job), предоставляемых в силу самой причастности к данной корпорации. По сравнению с западными обществами, где сопутствующие льготы также имеют место, в обществе советского типа система этих льгот куда более развита. И перечень их весьма обширен. Начнем с денежных форм оплаты труда. По характеру они существенно отличаются от рыночных доходов, ибо находятся в жесткой зависимости не только от должности, но и от категории предприятия (учреждения). Это может казаться не столь очевидным, но денежные доходы во многом превращаются в привилегии. Но часто даже большее значение по сравнению с оплатой труда имеют источники дополнительных благ (денежных и натуральных), в их числе выплаты из фонда социального развития предприятия (бесплатные услуги, так называемая материальная помощь, беспроцентные займы и т. д.), зарубежные командировки, путевки в санатории и заграничные турпоездки (особенно за счет предприятия, его профсоюзной организации). Сюда же относится сеть бесплатных услуг — ведомственные больницы и детские сады, столовые и библиотеки, личные машины с шоферами для начальства и бесплатный проезд в общественном транспорте для рядовых работников некоторых отраслей и т. п. В условиях нарастающего дефицита продуктов и ограниченной покупательной способности денег недостающие товары и услуги распределяются через ведомственные магазины, продовольственные заказы, закрытые распродажи (в том числе и продукции «своих» предприятий, иногда с весомой скидкой в цене). По предприятиям и учреждениям распределяются земля (садово-огородные, дачные участки) и предметы длительного пользования (автомашины, мебель, телевизоры и т. д.). Наиболее дефицитным и желанным благом в советской России всегда было хорошее жилье. Получение жилья через предприятие или учреждение в соответствии со своим формальным рангом — важнейший вид привилегии. С формальным рангом связаны также жесткость ограничений, накладываемых на трудовую деятельность, например, разрешение строго определенным профессиональным категориям оплачиваемой работы по совместительству. Формальный статус влияет почти на все аспекты социальной конкурентоспособности индивидов. Люди, обладающие высоким рангом, имеют массу необъявленных, но бесспорных преимуществ. Например, они с успехом протежируют собственным детям, обеспечивая их обучение в лучших школах и университетах, имеют лучшее медицинское обслуживание, более качественные потребительские товары. Итак, основная масса привилегий обеспечивается в зависимости от места работы индивида и его профессионально-должностного статуса. Именно сопутствующие льготы в сильной степени определяют подлинную сравнительную ценность и привлекательность рабочих мест. Они являются особой социальной рентой, гарантированной местом в корпоративной и ранговой системах. Вознаграждение работников одной и той же категории, занятых на разных предприятиях, различается так же, как и вознаграждение работников разных категорий на одном и том же предприятии. Так, инженер, работающий на крупном предприятии оборонной промышленности, получает заметно большие вознаграждения, чем такой же инженер на небольшом предприятии в легкой промышленности. Но при этом каждый из них получает значительно меньше, чем директор его завода. При всем своем многообразии распределение благ в форме привилегий (сопутствующих льгот) образует целостную систему дифференцированного обеспечения базовых социальных нужд основных слоев населения. Конечно, секретарь обкома имеет в своем распоряжении несравненно больше благ, чем обычный бухгалтер. Но механизм распределения в принципе один и тот же. Общая модель признаков власти в обществе советского типа представлена на схеме 2. Схема 2 Именно по формальным рангам и характеру привилегий мы определяем сравнительные позиции того или иного социального слоя. Система распределения благ «по учреждениям» по многом вытесняет и заменяет обычную рыночную торговлю. Этому способствует и хронический дефицит множества материальных благ, требующий особых механизмов социального самообеспечения. Одним из таких распределительных механизмов служит карточная система — рационирование товаров для постоянных жителей данной территории. Для этих жителей она носит эгалитарный характер. В отличие от нес корпоративное рационирование выступает как инструмент стратифицирующей политики. В заключение описания корпоративной системы следует сказать несколько слов о принципах расслоения внутри корпораций. Несмотря на их внешнее разнообразие в каждой из них можно выделить три основных слоя: 1. Управляющий слой. 2. Слой полноправных исполнителей. 3. Слой депривилегированных исполнителей. Главной фигурой в управлении является директор предприятия (учреждения). Он опирается на административно-управленческий персонал, а также на подобранное руководство партийной, профсоюзной, комсомольской организаций. Этой группе обеспечиваются лучшие условия труда и более высокий жизненный уровень. Эти люди обычно стоят первыми в очереди при распределении дефицитных благ. Большинство постоянно работающих рядовых исполнителей можно рассматривать как полноправных членов соответствующей корпорации. Чтобы располагать всеми сопутствующими льготами, которые корпорация предоставляет рядовому исполнителю, последний должен отвечать трем обязательным условиям: — иметь определенный стаж постоянной работы в корпорации; — проявлять послушание и личную лояльность по отношению к руководству; — проявлять политическую лояльность по отношению к советскому режиму в целом, Те, кто не удовлетворяют какому-либо из названных выше условий, образуют прослойку депривилегированных исполнителей, лишенных в той или иной степени обычных прав, предоставляемых всем рядовым членам данной корпорации. В эту группу входят ученики, работники занятые временно или по совместительству, а также нанятые на работу деклассированные элементы, утратившие квалификацию, не имеющие паспорта или прописки в данной местности. Фактически в такое же положение могут быть поставлены постоянные работники, выражающие политическую нелояльность или нелояльность по отношению к непосредственному начальству. В лучшем случае, их обходят своим вниманием. Руководящий слой имеет и власть, и привилегии; обычные работники не обладают властью, но получают некоторые сопутствующие льготы; представители низшей прослойки не располагают ни властью, ни льготами. В целом же иерархия власти внутри корпораций фактически воспроизводит властные структуры макроуровня. Партиномиальная система Итак, общество советского типа воспроизводится как система властных иерархий. Властные отношения реализуются как господство высших слоев над низшими. Но такое господство устанавливается не только насильственными или редистрибутивными, но и символическими средствами. Здесь утверждается особый тип легитимации власти, особая форма авторитета, которую мы, вслед за 3. Бауманом назовем «партиномиальной» (partinomial) формой 5. Именно партия, вооруженная «передовой теорией» (теорией утверждения социализма в результате победоносной классовой борьбы), и составляет организующее ядро и регулирующую силу всего государственного устройства. Важнейшим инструментом партийной работы становится стратифицирующая политика. По отношению к буржуазному обществу она заключается в обосновании и всяческом подчеркивании значимости классового деления общества, провоцировании классовой борьбы посредством разжигания зависти и ненависти к более преуспевающим слоям, оправдания применяемых к ним мер силового давления. В обществе «реального социализма» данная политика становится более тонкой. Проповедуются сразу две программы (чисто логически они исключают друг друга) — программа социальной однородности общества как внешнее прикрытие и программа стратификации по схеме «Вожди — Партия (ее Аппарат) — Народ — Антинародные элементы» как основа реальных действий. Ресурсы, мобилизуемые партией (точнее, ее вождями и аппаратом) для оправдания порядка и легитимации собственной власти, достаточно мощны и разнообразны. Важной точкой опоры для правящих слоев является использование психологии масс (низших слоев). Сначала разрушительные инстинкты масс используются как таран в революционной борьбе против буржуазных элит, а после победы — как орудие сдерживания наиболее активной части средних слоев. Этот союз правителей и «народа» против средних слоев становится важным способом стабилизации иерархических порядков. Привлечение масс и навязывание им необходимых иерархических представлений осуществляется с помощью целого ряда мобилизующих средств. 1. Утверждение иерархий планирующих и направляющих партийно-государственных органов, объявляемых временными средствами переустройства общества, которое освобождает человека массы от всякой ответственности за происходящее. 2. Разжигание утилитарных, грубо материальных интересов масс. Рисуются, хотя и утопические, но привлекательные картины быстрых и радикальных изменений — освобождения масс от тяжелого отчужденного труда, достижения всеобщего материального благополучия. 3. Культивировании идей справедливости, понимаемой как равенство положения социальных групп, стремления к социальной однородности, при которой исчезают все существенные формы дифференциации, кроме физико-генетического и профессионального неравенства. 4. Утилизация авторитета позитивной науки для придания социальным проектам черт объективности, характера непреложного закона. Хотя реально рационализация систем действия проводится более гибкими, отнюдь не научными методами, что дает возможность более быстрой адаптации, изменения точек зрения в целях более успешного манипулирования массовым сознанием. 5. Несмотря на воинствующий атеизм успешно удерживаются все черты религиозного учения. Фактически объявляется идея всеобщего спасения перед лицом надвигающегося буржуазного апокалипсиса. 6. Наконец, организуется жесткая система органов насилия. Опасения лишиться тех или иных формальных рангов подкрепляются страхом перед угрозой полного лишения гражданских прав и физического уничтожения. Таким образом, в арсенале средств поддержания иерархического порядка «Вожди — Партийный Аппарат — Народ — Антинародные элементы» сочетаются элементы научного обоснования и религиозного верования, морализаторства и технократического утопизма, материального принуждения и физического насилия. Одни низшие группы благополучно приспосабливаются, другие, поддаваясь идеологической обработке, начинают расценивать навязанные интересы как свои собственные, третьи, в силу своей пассивности и безразличия, просто позволяют собой манипулировать. Патерналистская система Власть партийно-государственных органов ни в коей мере не является абсолютной. Говоря о господстве высших правящих слоев, нельзя забывать о том, что власть представляет собой социальное отношение и потому не может быть односторонней. Насилие эффективно лишь постольку, поскольку оно не встречает сопротивления. Ни страх перед репрессиями, ни идеологическое воздействие не способны подавить сопротивление низших слоев, хотя это сопротивление чаще всего носит пассивный неорганизованный характер и крайне редко переходит в фазу открытого конфликта. Низшие слои, насколько бы бесправными они не казались, имеют в своем распоряжении достаточно средств, чтобы противостоять господству верхов. Низкая производительность труда, растрата ресурсов, приворовывание материалов и готовой продукции, намеренные проволочки, показное повиновение, фальсифицированная информация — все эти формы пассивного противодействия успешно используются рядовыми исполнителями на протяжении многих веков при вынужденном невмешательстве начальства. Наделенные властью вынуждены вступать в договорные отношения со своими подчиненными. И на этой основе развивается система неформальных отношений и взаимных обязательств, регулируемых более сложными механизмами, чем прямое господство6. Важный источник легитимации власти в системе советского типа, помимо все более угасающей веры в будущее справедливое «коммунистическое» общество, обеспечивается своеобразной системой партийно-государственного патернализма. Патернализм понимается нами как система строгой субординации социальных групп, в рамках которой нижестоящие могут рассчитывать на защищенность и заботу со стороны вышестоящих. Правящие слои, обладая намного более весомыми привилегиями, обязаны гарантировать исполнителям минимум средств существования, независимый от их трудового вклада. Социальная защищенность обеспечивается всеобщей занятостью и низкими требованиями к выполняемой работе, а также гарантированным минимумом заработной платы, товаров и услуг (многие услуги вообще предоставляются бесплатно). Бесплатное образование и медицинское обслуживание, дотирование низких цен на продукты питания и поддержка убыточных предприятий — список примеров патерналистской политики можно продолжать достаточно долго. Это явление распространено и на макро- и на микроуровнях, порождая неформальные связи между работниками и руководством, сочетающие в себе отношения субординации и отеческого покровительства. Патернализм является основой для механизмов своеобразного социального обмена. Власть предстает здесь уже не просто как «выкручивание рук», но как возможность предоставления определенных благ (услуг), требующего от получателя соответствующих ответных действий (уважения, повиновения). На макроуровне низшие слои обменивают свой производительный труд и политическую лояльность на устойчивость и неуязвимость своего положения. При таком патерналистском обмене в наиболее невыгодных условиях оказывается более квалифицированная часть средних слоев — специалистов и рабочих. Их неоформленные стремления подавляются, как мы уже говорили, «большой коалицией» партийно-государственных властей с массой работников средней и низкой квалификации. Использование силовых методов также ограничено тем, что правящие структуры не в состоянии управлять без обратной связи, без учета интересов «низов». Сколь-либо эффективный контроль из единого центра в этом случае оказывается просто немыслим. К тому же партийно-административные органы никогда не обладают полной и достоверной информацией о происходящем на местах. Поэтому окончательные решения принимаются в результате «торговли» между вышестоящими и нижестоящими корпоративными структурами. «Торговля» за план, фонды, штат, зарплаты распространяется по всем уровням экономической иерархии: отраслевые министерства торгуются с Советом Министров и ЦК КПСС; предприятия и объединения ведут переговоры с министерствами и местными партийными комитетами; рабочие входят в неофициальные сделки с начальством и т. д. Возможности участвующего в «торговле» определяются в основном силой представляемой корпорации, а также личными неформальными связями с партнерами по переговорам. Руководители приоритетных с точки зрения интересов государства предприятий, имеющие связи «наверху», могут получать больше дефицитных ресурсов, занижать плановый объем производства, пользоваться скидками с налогов и платежей, обеспечивать своим работникам более внушительный набор сопутствующих льгот. В процессе торговли за ресурсы создаются скрытые лоббирующие группировки, являющиеся реальными социальными группами, отстаивающими свои групповые интересы. Эти группы мобилизуются, чтобы оказывать давление на административные и партийные органы. Любое крупное предприятие имеет в отраслевом министерстве и Госснабе «своих людей», которые могут предоставить полезную информацию и поддержать предприятие в переговорах с руководством. Во всяком городе есть группировки, образованные представителями горкома партии, горисполкома и крупных предприятий, проводящими свою линию. А внутри каждого предприятия управляющие часто стараются заключить союз с частью работников, чтобы обеспечить поддержку своих требований. Каркас «вертикальных» обменных связей между вышестоящими и нижестоящими звеньями иерархий скрепляется «горизонтальными» связями как между корпорациями, так и отдельными работниками того же уровня. Через неформальные сделки осуществляется систематический натуральный (бартерный) обмен находящимися в дефиците материальными ресурсами, информацией, готовой продукцией и услугами. Таким образом, в рамках патерналистской системы власть являет собой сложное сочетание механизмов господства и обмена. Хотя преувеличивать роль обмена, придавая ему черты эквивалентных рыночных отношений, все же не следует, так как высшие слои имеют в этом обмене изначальные преимущества. Представители власти с легкостью и вполне сознательно закрывают глаза на многочисленные нарушения порядка. Но они сохраняют за собой неоспоримое право в любой момент вмешаться и прекратить практически любую деятельность, которая будет сочтена нежелательной. Привилегированное положение партийно-государственных органов определяется уже одним тем, что они могут манипулировать кадрами, снимая с должности тех, кто не удовлетворяет их требованиям. На каждого имеется «личное досье». И любой директор государственного предприятия или даже обычный рабочий могут быть уволены, если отклонятся от формальных и неформальных правил, предписанных «начальством». К тому же низшие социальные группы вынуждены конкурировать за дефицитные ресурсы между собой, что ослабляет их позиции в процессе обмена. В итоге воспроизводство социального расслоения в обществе советского типа принимает форму асимметричного социального обмена, основанного на различиях в персональных и корпоративных рангах, из которых вытекают различия в присваиваемых привилегиях. 4. Стратификационная система информационного общества. От «казармы» к «застою» Общество советского типа не оставалось неизменным и течение семи десятилетий. Оно прошло, по крайней мере, два крупных этапа, водоразделом между которыми послужила «хрущевская оттепель» середины 50-х годов. Первый этап часто называют «казарменным социализмом», а второй — «патерналистским социализмом». Для казарменного этапа характерны большая централизация властных полномочий в центре и более жесткие административные иерархии. Самостоятельность отдельных политических, хозяйственных, культурных корпораций существенно ограничена. Частая ротация, периодические чистки кадров обеспечивают довольно высокую социальную мобильность в верхних слоях общества. Низшие слои удерживаются в подчинении угрозой карательных мер. Распространяется административное прикрепление рабочих рук к предприятиям и учреждениям. Существенных различий в стиле жизни разных страт еще не наблюдается. Это не только свидетельство бедности и уравнительности, но, может быть, даже в большей степени, результат полувоенного единообразия, дополняющего строй полувоенной дисциплины. Не допускается поступление неотфильтрованной информации как извне, так и изнутри страны, что облегчает задачи идеологического манипулирования, рационализации проектов предлагаемого будущего устройства, поиска врагов, мешающих реализации этих проектов. Что же касается патерналистского этапа, то он характеризуется общим размягчением иерархических порядков, переходом от прямого принуждения к социальному обмену. Бюрократизация эшелонов власти приносит им желанную стабильность. Вертикальная социальная мобильность принимает более умеренные и более зарегулированные формы. В результате невозможности перепрыгивания, как раньше, через несколько карьерных ступеней, постепенно наступает господство геронтократии в правящих слоях. В ранговой системе утрачивается дискриминирующая роль социального происхождения (из дворян, буржуазии, рабочих, крестьян-бедняков и т. д.). Возрастает значение образовательных аттестатов и дипломов. Раньше на высшие позиции выбивались партийные жрецы, способные к «истинно научному» толкованию событий. Теперь в процессе бюрократизации партийных структур происходит своеобразное оборачивание. Обладание символической властью все менее зависит от личных и профессиональных качеств, но в большей степени определяется принадлежностью к корпорации определенного ранга (горком, обком, Центральный Комитет). Партиномиальный авторитет отделяется от отдельных личностей и принадлежит партийно-государственным институтам как таковым. Организационная структура общества в целом становится более гибкой, а власть — более фрагментарной. Собственность государства постепенно переходит в руки отраслевых и региональных корпораций, крупнейших предприятий и объединений, отвоевывающих все больше фактических распорядительских функций. Ширятся и множатся сети неформальных обменных связей. Торговля за ресурсы принимает более открытый характер. Расцветают «черные» и «серые» рынки, через которые перекачивается возрастающая часть государственных ресурсов. Соответственно повышается материальное и социальное положение групп, причастных к распределительным процессам в сферах торговли, снабжения, транспорта. Заканчивается эпоха полувоенного френча и казенной мебели. Элементарное разнообразие в потреблении влечет за собой и развитие престижного потребления у правящих слоев. При невозможности удержать просачивающуюся неофициозную информацию допускается возникновение зачаточных контркультур и альтернативных стилей жизни и поведения. Размывание веры в проповедуемые социалистические ценностной и одновременно снижающаяся роль мер силового принуждения заставляют использовать более гибкие способы стимулирования — через жилье и прописку, прибавки к зарплатам и сопутствующие льготы. Все эти сдвиги и привели в конечном счете к тому, что позднее было названо «перестройкой». 5.Тенденции в изменении современной системы социальной стратификации. Эволюция общества советского типа привела его к состоянию стагнации. При попытке нарушить это состояние разразился экономический, политический и социальный кризис. Разрушается система устоявшихся культурно-нормативных ориентации и структура привычных социальных ролей. Усиливается общая экономическая и политическая нестабильность. Для целого ряда групп возникает опасность потери гарантий жизненного минимума средств существования. Возросшая преступность лишает граждан их былого спокойствия. В результате под угрозой оказывается сама коалиция между высшими и низшими слоями населения, которая побудила социальные изменения — процессы многоступенчатой смены правящих элит и частичное переструктурирование средних и низших слоев. Нарастающая социальная динамика современной постсоветской России привела к усложнению и без того непростой стратификационной картины, которую теперь еще труднее уложить в один-два простейших стратификационных типа. В этой структуре, безусловно, сохраняются черты прежнего этакратического общества, построенного на властных иерархиях и формальных рангах. Одновременно происходит возрождение основ экономических классов на базе приватизированной государственной собственности. Заметно прогрессирует дифференциация доходов. Рядом с властными иерархиями появляется особая «предпринимательская» структура8, включающая в себя следующие основные классы. 1. Крупные и средние предприниматели (с регулярным использованием наемного труда). 2. Мелкие предприниматели (собственники и руководители фирм с минимальным использованием наемного труда или основанных па семейном труде). 3. Самостоятельные работники (self-employed). 4. Наемные работники. Неизбежный конфликт между этакратической и классовой структурами в сильной степени смягчается растущей социальной мобильностью между государственным и негосударственным секторами экономики. В негосударственные структуры переливается, в первую очередь, более квалифицированный умственный и физический труд. При этом многие работники предпочитают находиться сразу в двух секторах, оставляя за собой места в государственных учреждениях и рассматривая их как форму социального страхования. В былом правящем слое произошел очевидный раскол. Одна часть партийно-государственных функционеров продолжает сохранять свои места в подновленных аппаратных структурах. Другая их часть «обуржуазивается». Они используют свою монополию на распоряжение государственными ресурсами и информацией, а также общее несовершенство хозяйственного законодательства, чтобы овладеть негосударственными формами организации хозяйства и конвертировать государственное имущество в частную собственность. Третья часть функционеров — наверное, менее удачливые — предъявляют запасенные впрок ученые степени, чтобы обрести статус профессиональных специалистов. Вместе с верой в «социалистические ценности» подорван «партиномиальный» тип авторитета. А с выходом из игры основного разыгрывающего — компартии — государственные структуры утратили многие интегрирующие функции. Впрочем, они еще сохраняют под контролем достаточную часть ресурсов. И в результате оказываются объектом привычного давления снизу. Только основным предметом «торгов» становятся уже не столько сами производственные ресурсы, сколько основные правила хозяйственной деятельности. Одновременно многие социальные субъекты (крупные предприятия, регионы) пытаются построить собственные системы обеспечения, самозащиты и развития на локальном и корпоративном уровнях. Изменения коснулись содержания практически всех стратификационных систем. В ходе перестройки и развала Советского Союза активизируется кастово-этническая сегрегация представителей нетитульных национальностей, которые сдвигаются на относительно более низкие ступени общественных лестниц (это в первую очередь касается стран «ближнего зарубежья»). Усложняется набор профессий, изменяется их сравнительная привлекательность в пользу тех, которые обеспечивают более солидное и быстрое материальное вознаграждение. Удлиняется список «альтернативных профессий» (например, ширятся ряды биржевых брокеров, мелких торговцев — «челноков» или профессиональных нищих). Происходит оформление «нового класса» — безработных, лишенных и собственности, и стабильных рабочих мест. Внедряется двойной стандарт в систему доступных образовательных сертификатов — российских и западных (имеющих западную валидацию). В культурно-символической иерархии на поверхность поднимаются группы, успешнее других толкующие о содержании рыночных реформ, в особенности те из них, кто знаком с какой-нибудь западной теорией и практикой. А в культурно-нормативной иерархии появляются новые высокопрестижные группы. Одни объявляют себя «избранниками народа» и под лучами телекамер вершат судьбы России. Другие называют себя «бизнесменами» и выделяются из толпы дорогими машинами, шумными презентациями и полетами на далекие острова. Изменения не обходят стороной и физике-генетическую стратификационную систему. Так, наблюдается сильная коммерциализация групп, обладающих особыми физико-генетическими данными (формируются наемная армия и профессиональный спорт, самостоятельными сферами занятости становятся проституция и рэкет). Возрастает также социальная значимость возрастных, поколенческих различий. В завершении необходимо сказать хотя бы несколько слов о перспективных тенденциях. Предсказывать будущее — задача крайне неблагодарная. И мы ограничимся рамками трех очень общих альтернативных сценариев. Сценарий I. Этакратическая система вытесняется классовой системой. Роль формальных рангов резко уменьшается. Размеры собственности и доходов, качество полученного образования и уровень профессионализма во все большей мере определяют положение социальных групп на рынке труда. Решающей социальной силой становятся разрастающиеся средние слои, обеспеченные материально и умеренные в политическом отношении. Социалистические идеалы окончательно утрачивают свою привлекательность в споре с либерально-демократическими ценностями. Партиномиальный тип утверждения авторитета заменяется бюрократическим типом (в веберовском смысле). Корпорации-монополисты уступают место свободным конкурирующим ассоциациям. Патернализм становится пережитком прошлого, повсюду — в горизонтальных и вертикальных связях — утверждается свободный найм в форме контрактных отношений. Малоквалифицированные и менее приспособленные группы оказываются в рядах безработных, о них заботится государство. Разрушаются всяческие элементы кастовости и сословности. Осуществляется переход к открытому гражданскому обществу. Сценарий II. В результате постепенных контрреформ происходит воспроизводство традиционной этакратической системы. Вновь консолидируется, с небольшими потерями, система формальных рангов. Под новыми вывесками продолжают существовать старые корпоративные структуры. Под лозунгами «свободы» и «перехода к рынку» они стремятся удержать или упрочить свое монопольное привилегированное положение в тех или иных областях деятельности. На смену социалистическим чаяниям приходит державно-имперская идеология. Реставрация облегчается тем, что основная часть высших слоев не покидала своих кабинетов, а низшие слои не успели расстаться с патерналистскими ожиданиями. Сценарий III (он нам кажется более вероятным). В соответствии с этим сценарием продолжает воспроизводиться то, что сегодня считается «переходным состоянием» общества. Такое «смешанное общество» характеризуется параллельным существованием этакратических и классовых структур с выраженным приоритетом первых над вторыми. Часть корпораций время от времени оказывается открытой для сил конкурентного рынка. Руководители успешно сочетают патерналистские и бюрократические (контрактные) стратегии по отношению к низшим группам. Причем, во многих случаях не происходит полного «смешения» более традиционных и более новых структурных слоев. Они продолжают сохранять относительную обособленность. И мы, таким образом, оказываемая перед лицом «седиментарного» (слоевого) общества. |