Главная страница

Иванова.Курс лекций по общему языкознанию. Лекция 1 isbn 9668847172 Рекомендовано Министерством образования и науки Украины


Скачать 2.1 Mb.
НазваниеЛекция 1 isbn 9668847172 Рекомендовано Министерством образования и науки Украины
АнкорИванова.Курс лекций по общему языкознанию.doc
Дата28.01.2017
Размер2.1 Mb.
Формат файлаdoc
Имя файлаИванова.Курс лекций по общему языкознанию.doc
ТипЛекция
#580
КатегорияЯзыки. Языкознание
страница7 из 22
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   22

91
л:




Бодуэн одним из первых поставил вопрос об относительной хро­нологии звуковых изменений в индоевропейских языках (этот прин­цип позднее развивал его последователь В. А. Богородицкий). Так, самыми поздними в истории звуков русского языка являются ди­вергенты — гласные, различающиеся в ударном и безударном по­ложении (вол — вЛлы; о // Л), им предшествуют коррелятивы — звуки, некогда одинаковые, но ставшие различными (темь — тем­ный; 'э // 'о) — эти чередования появились на русской почве. Чере­дования лечу — летит (ч // т) возникли в общеславянском языке, а чередования типа носить-нести (о // 'э) восходят к дославянскому периоду, а может быть — и к праязыку.

Бодуэн считал, что звук речи не является единицей языка, пото­му что он в языке может существовать лишь в составе морфемы. Ученый делает вывод: "стало быть, морфологические сопоставле­ния составляют исходную точку для сопоставлений фонетических". И. А. Бодуэн де Куртенэ — основоположник учения о фонеме, ко­торое продолжали развивать его ученики (прежде всего — Л. В. Щерба). Учение о фонеме — существенный вклад отечествен­ной лингвистики в мировую науку.

Бодуэн заложил основы истории польского языка, изучение ко­торого затрудняется тем, что практически не сохранилось древних польских памятников, поэтому его историю приходится в основ­ном восстанавливать по отдельным польским словам, чаще антро­понимам и ономастической лексике, вкрапленным в средневековые документы (папские буллы и т. п.), написанные на латыни.

Бодуэна и его школу характеризует острый интерес к общим про­блемам языкознания, стремление к широким обобщениям, "без ко­торых немыслима ни одна настоящая наука".

В решении поставленных проблем Бодуэн исходил из психичес­кой деятельности индивида. Рассматривая язык как всегда находя­щийся в движении, он сводил появляющиеся в нем изменения и действию таких фактов, как привычка (бессознательная память), стремление к удобству (к экономии сил и времени), бессознатель­ного забвения, бессознательной абстракции, бессознательного обоб­щения (аналогии) и т. д.

92

и младограмматики, Бодуэн считал, что реально существу-,ко языки индивидов, но уже пытался объединить психичес-и социальную природу языка. Признавая язык исторической «ей, Бодуэн считал, что в изучении языка невозможно огра-;я только его историей (звуков, форм и т. д.), но необходимо общие признаки жизни языка, внутренние и внешние >ы, определяющие его существование. И. А. Бодуэн де Кур-утверждал, что каждый язык должен изучаться сам по себе, . без навязывания ему предвзятых схем.

Ученый исследовал и диалекты, признавая за каждым народом деотьемлемое права на свой язык. За брошюру "Национальный и •территориальный признак автономии" (1913 г.), в которой он отста­ивал право наций на самоопределение, Бодуэн был приговорен цар­ским судом к двум годам тюремного заключения и был освобожден оо настоянию общественности.

3. И. А. Бодуэн де Куртенэ посвятил Н. В. Крушевскому статью, В которой оценил его так: "Крушевский принадлежал к лингвис-там-"философам", т. е. к лингвистам, стремящимся к обобщениям, стремящимся к открытию и формулировке общих законов языко­вой жизни. Фактический материал также давали ему ариоевропей-ские языки... он обладал необыкновенной способностью исполь­зовать фактические сведения для своих научных обобщений".

Николай (сын Вацлава) Хабданк Крушевский родился в Луцке 6 (18) декабря 1851 г. Начальный курс он прошел в бывшей шляхет­ской (уездной) трехклассной школе в Луцке. Потом он перешел в четвертый класс в гимназии в Хельме (Люблинской губернии), ко­торую окончил с серебряной медалью и поступил на историко-фи­лологический факультет Варшавского университета.

В университете историей он занимался немного, главным образом работал над философией, слушая лекции и самостоятельно изучая ан­глийских философов. По мнению И. А. Бодуэна де Куртенэ, "это была превосходная школа мышления, побуждавшая к точной формулиров­ке своих мыслей, а также к удачному обобщению деталей".

В 1875 г. Н. В. Крушевский закончил Варшавский университет и вскоре женился. Чтобы содержать семью, устроился учителем

93





гимназии в г. Троицке Оренбургской губернии, там проработал 3 года, а затем до конца жизни прожил в Казани.

Магистерскую диссертацию "К вопросу о гуне. Исследование в области старославянского вокализма" Н. В. Крушевский защитил в 1881г., а докторскую "Очерк науки о языке" в 1883 г.

В 1885 он был назначен ординарным профессором сравнитель­ной грамматики и санскрита в Казанском университете, читал кур­сы антропофоники и санскрита, некоторые отделы русской сравни­тельной грамматики, сравнительной грамматики романских языков, историческую фонетику французского языка, а также общее язы­кознание, сравнительную фонетику ариоевропейских языков, лин­гвистическую палеонтологию.

С 1880 г. Н. В. Крушевский начал болеть, последнее его письмо датировано 15 сентября 1885 г. Для нации, по мнению И. А. Бодуэна де Куртенэ, перестал существовать с конца 1884 г., а с конца 1885 г. — это была "только тень видимости человека". Смерть наступила 3 октября (12 ноября) 1887 г.

За свою недолгую жизнь Н. В. Крушевский успел опубликовать немного работ, основные — "Очерк науки о языке" (1883) и издан­ные посмертно "Очерки по языковедению. Антропофоника" (1893). Но и в этом немногом он проявил себя как талантливый и глубокий ученый.

Главной задачей лингвистики ученый считал определение зако­нов развития языка, и основной закон усматривал в "соответствии мира слов миру мыслей". Изучение законов развития как конкрет­ных языков, так и языка вообще Н. В. Крушевский считал возмож­ным проводить в первую очередь на материале живых языков: "Толь­ко изучение новых языков может способствовать открытию разно­образных законов языка, теперь известных потому, что в языках мертвых их или совсем нельзя открыть, или гораздо труднее от­крыть, нежели в языках новых. Наконец, только изучение новых языков может установить взаимную связь между отдельными зако­нами".

В статье "Предмет, деление и метод языкознания" (1880 г.) он призывает построение всякого рода праформ заменить изучением

94

живых языков. Н. В. Крушевский пытался найти общие законы, уп­равляющие жизнью языков. Элементы языка (предложения, слова, морфемы) одновременно и сложны и неустойчивы по своей приро­де. Данные свойства делают их изменчивыми, а это определяется внутренней необходимостью системы языка, что приводит к веч­ной перегруппировке элементов и к их видоизменению.

Н. В. Крушевский обращает внимание на то, что фонетические законы констатируют лишь внешнюю сторону звуковых изменений, тогда как нужно вскрыть внутренние факторы последних.

В "Очерке науки о языке" Н. В. Крушевский рассматривает язык как систему знаков и сосредоточивает внимание на соотношении между мышлением и языком: развитие языка есть вечное стремле­ние к соответствию между ним как системой знаков и содержани­ем мышления, т. е. тем, что эти знаки обозначают. Однако достиже­ние полного соответствия невозможно, поэтому процесс развития бесконечен.

Н. В. Крушевский считал, что в основе языковой деятельности человека лежат ассоциации. Ученый отмечает: "Все старое в языке основывается преимущественно на воспроизводстве, на ассоциа­ции по смежности, тогда как новое — на производстве, на ассоциа­ции по сходству. Прогресс языка с известной точки зрения пред­ставляется нам как вечный антагонизм между прогрессивной си­лой, обусловливаемой ассоциацией по сходству, и консервативной, обусловленной ассоциацией по смежности".

В плане изучения законов развития языка Н. В. Крушевский уде­ляет много внимания (как и В. А. Богородицкий) вопросам морфо­логической структуры слова и словообразования. Он подвергает тщательному анализу намеченные И. А. Бодуэном де Куртенэ про­цессы переинтеграции составных элементов слова (переразложе­ние и опрощение), а словообразование стремится представить в виде стройной системы одинаково организованных типов слов, облада­ющих своими закономерностями. Образование же этих структур­ных типов слов он ставит в связь с обозначаемыми ими понятиями. 4. В. А. Богородицкий (1857-1941) всю свою научную жизнь по­вел в Казанском университете. Придерживаясь в целом положений,

95




которые характеризуют Казанскую лингвистическую школу, он раз­вивал и уточнял их, фиксировал основные принципы научного изу­чения языка.

В. А. Богородицкий определяет язык как "средство обмена мыс­лями", причем средство "наиболее совершенное". Более того, язык "в значительной мере является и орудием мысли, он служит вместе с тем показателем успехов классифицирующей деятельности ума".

Ученый подчеркивал и социальную природу языка: "Одинако­вость языка, объединяя людей к общей деятельности, становится таким образом социологическим фактором первейшей важности".

Как и другие представители Казанской лингвистической шко­лы, особенно ее глава И. А. Бодуэн де Куртенэ, В. А. Богородицкий отличался широчайшим кругом интересов, хотя основное внима­ние он сосредоточивал на русском языкознании (например, "Глас­ные без ударения в русском языке", Казань, 1884 г.; "Общий курс русской грамматики", изд.5, 1935 г.; "Очерки по языковедению и русскому языку", изд. 4, 1939 г.; "Фонетика русского языка в свете экспериментальных данных", Казань, 1930 г. и др.), ему также при­надлежат солидные работы в области общего и индоевропейского языкознания ("Лекции по общему языковедению", изд.2, Казань, 1914 г.), романо-германского языкознания ("Введение в изучение современных романских и германских языков", Москва, 1953) и особенно — тюркского языкознания ("Этюды по татарскому и тюр­кскому языковедению", Казань, 1933; "Введение в татарское язы­коведение в связи с другими тюркскими языками", Казань, 1934; "О научных задачах татарского языкознания", Казань, 1934 и др.).

В. А. Богородицкий явился одним из основоположников экспе­риментальной фонетики. Он создал при Казанском университете первую в России экспериментально-фонетическую лабораторию, и его работы по экспериментальному изучению звуков человеческой речи предшествуют работам в этой области аббата Русло, В. А. Бо­городицкий первым развернул исследования по определению отно­сительной хронологии фонетических явлений, которыми он зани­мался еще в конце XIX в.

С именем В. А. Богородицкого связывается теория морфологи­ческих процессов, в частности — переразложения и опрощения.

96

5. В Казанский период деятельности И. А. Бодуэн де Куртенэ и Н. В. Крушевский вводят термин "фонема", позаимствовав его у ф. де Соссюра, но содержание в него они внесли свое.

В работе "Некоторые отделы "сравнительной грамматики" сла­вянских языков" (1881) И. А. Бодуэн де Куртенэ определяет фоне­му как обобщенное выражение всех антропофонических свойств звуков, как фонетический тип: ".. .знаки... фонем — это знаки фо­нетических типов, знаки отвлеченностей, знаки результатов обоб­щения, очищенных от положительно данных свойств действитель­ного появления или существования".

Давая определение фонемы, И. А. Бодуэн де Куртенэ учитывает ее этимолого-морфологический характер, т. к. "морфологические сопоставления составляют исходную точку для сопоставлений фо­нетических". Таким образом, И. А. Бодуэн де Куртенэ говорит о тесной связи фонетики и морфологии. Позднее понимание фонемы Бодуэном несколько изменилось, и он стремится дать психологизи­рованное определение фонемы: "Постоянно в нашей психике су­ществующее представление "звука", т. е. одновременного сложно­го комплекса произносительных работ и получаемых от этого впе­чатлений, мы будем называть фонемой", т. е. фонема становится нематериальным образом в сознании.

Однако, по мнению Ф. М. Березина, это не переход от одного понимания фонемы к другому, т. к. в разное время Бодуэн фонема­ми называл различные единицы.

В классическом труде "Опыт теории фонетических альтернаций" (1895 г.), положившем начало морфонологии, И. А. Бодуэн де Курте­нэ объясняет фонетические изменения на морфологическом уровне. Под альтернацией он понимает отношение друг к другу фоне­тически различных фонем, находящихся в этимологически родствен­ных морфемах и занимающих в фонетической структуре этих мор­фем постоянное место. Так, в морфологических формах везу-воз, несу-иоша, муха-мушка, фонемы е // о, с // ш, х // ш находятся в отношениях альтернации и являются альтернантами.

Ученый писал: "...Во всех подобных случаях альтернирующи­ми единицами могут считаться не фонемы, а целые морфемы, так

97




как только морфемы являются семасиологически неделимыми язы­ковыми единицами, а фонемы составляют часть определенного типа морфем. Следовательно, в приведенном примере альтернирующи­ми (чередующимися) являются морфемы: вез- // воз-, нес- // нош; фонетическое различие морфологически родственных морфем И. А. Бодуэн де Куртенэ называет фонетической альтернацией. Для альтернации чрезвычайно важно, по его мнению, историчес­кое происхождение фонем из общего источника, этимологическое родство в пределах одного и того же языка.

При этимологическом родстве морфем в разных языках мы име­ем дело с корреспонденцией.

Причиной альтернации являются произносительные нормы, ха­рактерные для данного состояния языка.

С точки зрения фонетической (антропофонической) причинно­сти, в альтернациях можно выделить дивергенции, т. е. чередова­ния, возникшие в современном языке вследствие расщепления од­ной фонемы на две под воздействием фонетического окружения. Сравним а с словах мат имать, под влиянием т' а передвинулось в более переднее положение. Это чисто фонетическая диверген­ция.

Расцепление гласного в родственных морфемах дает фонетичес­ки-этимологическую дивергенцию, или неофонетическую аль­тернацию: воды, вода, водянбй — о//Л//ъ.

Альтернация фонем, связанная с морфологическим или смыс­ловым различием, дает корреляции, или психофонетические аль­тернации, используемые наряду со словообразующими морфема­ми для различения морфологических категорий (носить — ноша — с//ш; святить — свеча — т7/ч); сюда же относится внутренняя флек­сия, служащая для различения видовых значения глаголов (русск. ходить — хаживать — д//ж), образование множественного числа (нем. Wolf - Wolfe - 0//6).

В морфологических чередованиях фонетическую значимость имеют нулевые фонемы (сон — сна, о // о зв.); нулевой фонеме ана­логична нулевая морфема, как писал И. А. Бодуэн де Куртенэ, "ли­шенная всякого произносительно-слухового состава и тем не менее

98

ассоциируемая с известными семасиологическими и морфологичес­кими представлениями".

Таким образом, для дивергентов характерна фонетическая при­чинность, для коррелятивов — психическая, для палеофонетичес-иос — историческая эволюция языка.

Наряду с перечисленными макроскопическими процессами, И. А. Бодуэн де Куртенэ выделяет микроскопические, эмбриональ­ные альтернации фонем (типа год — года, где ударные и неударные гласные [а, о] вызывают несколько различное звучание [г, д].

Учение И. А. Бодуэн де Куртенэ о фонеме, не понятое современ­никами ученого, активно используется современной лингвистикой. 6. И. А. Бодуэн де Куртенэ первым в лингвистике обратил вни­мание на историческую изменчивость основ склонения в индоев­ропейских языках. Он указал на то, что корни или основы слова, как и вообще все в языке, подвергаются постоянным изменениям, фонетическим и под влиянием аналогии, которые приводят к изме­нению границ между морфемами слова. Он прослеживает последо­вательные этапы процесса переоформления древних основ, начи­ная с праязыка и до появления отдельных языков. Итогом такого морфологического переоформления явилось, по мнению И. А. Бо-дуэна де Куртенэ, полное смешение типов склонения, исчезнове­ние категорий основ в их прежнем значении и появление новых основ. Бодуэн также определил основное направление процессов переоформления морфологической структуры слова в индоевропей­ских языках. Данные положения развивал Н. В. Крушевский и В. А. Богородицкий.

Н. В. Крушевский установил то, что в индоевропейских языках корень, суффикс и флексия зависят друг от друга, часто смешива­ются, так что границы между ними становятся изменчивыми. Это приводит к тому, что корень развивается и обогащается морфоло­гическим путем, поглощая суффикс или префикс.

Однако ученый решал вопросы изменения структуры слова, в частности проблемы морфологической абсорбции, лишь в общете­оретическом плане. Когда же он обращался к конкретному языко­вому материалу, то делал выводы несколько односторонние, напри-

99




мер, что при морфологической абсорбции решающую роль играет только фонетические изменения.

Восприняв идеи Н. В. Крушевского, В. А. Богородицкий харак­теризует виды абсорбции: аналогию, дифференциацию, опрощение, переразложение и обращает внимание на их исторический харак­тер.

Анализируя аналогию, В. А. Богородицкий определяет фонети­ческие и морфологические основы ее действия.

Под фонетической основой действия аналогии он понимает ди­вергенцию (расщепление) морфем, возникающую в результате фо­нетических процессов. Сущность морфологической основы ана­логии стоит в изменении формы слова под влиянием другой фор­мы, выражающей то же или подобное значение. Например, глагол чихать в первом лице единственного числа имел форму чешу (ср. пишу), однако под влиянием широко распространенных глаголов с темой — а- в инфинитиве (читать-читаю, мечтать-мечтать) в на­стоящее время употребляется форма чихаю. Возможно, в данном случае наблюдается еще стремление избежать омонимии (чешу от глагола чесать).

Причины дифференциации кроются в выразительности языка: за каждым вновь возникающим оттенком значения закрепляется, по возможности, и особое выражение. Например, оттенки значе­ний окончаний форм родительного падежа единственного числа су­ществительных мужского рода {цвет снега много снегу, флек­сия -у свойственна словам с количественным значением).

Переразложение, или изменение границ между морфологичес­кими элементами слова, чаще всего происходит между основой и флексией и а приводит к сокращению основ (основа на а рыба ут­рачивает тематический гласный, который переходит к окончанию: рыба — мъ, рыба — хъ>рыб-ам, рыб-ax); переразложение возмож­но между префиксом и основой, когда в качестве префикса высту­пает предлог, древнейшая форма которого оканчивалась на н, на­пример

кън — кмоу > к нему

вън — иго > в него

сън — кмь > с ним

100

Морфологические изменения основ В. А. Богородицкий подраз­деляет на изменения внешней стороны (аналогия, дифференциа­ция, переразложение) и внутренней стороны (опрощение).

Под опрощением В. А. Богородицкий понимает такой случай из­менения морфологической структуры слова, когда "слово, в умах индивидуумов прежнего времени разлагавшееся на морфологичес­кие части, в умах индивидуумов последующего времени не разла­гается, становится простым".

W Причины опрощения: 1) утеря со временем значения, связывав-I шегося с данным словом, например, слово подушка не связывается !у сухом; 2) выход из употребления родственного слова, когда слово 5: остается одиноким в языке (например, слово кольцо связано со сло-! вом коло, которое утрачено в современном русском языке).

Опрощение может быть неполным, когда еще возможна "про­дукция слова, и полное, как, например, в слове сутки. Если бы мы вздумали попросту разложить это слово на морфологические час­ти, то, вероятно, разложили бы сут-ки, принявши сут за корень, а ки за суффикс с окончанием: такое деление получилось бы с точки зрения чутья современного языка. Между тем, принявши в сообра­жение этимологические указания, мы должны разделить это слово так: су-тк-и, где корень тк... (ср. ткнуть)".

«я В. А. Богородицкий различал еще опрощение внутреннее и внеш-иее.

^ .' Пример внутреннего опрощенияслава богу, словосочетание, Й||яратившее в современном языке первоначальное значение и упот-|||вбляется в значении "хорошо". Пример внешнего опрощения — IpSSpoBo безвыходный; сложного префикса безвы — нет, хотя слово Ърыход имеет прозрачный морфологический состав. if Семасиологическое опрощение — слово дворянин, не связы-•емое в сознании со словом двор.

Подытоживая вышеизложенное, отметим, что для Казанской лин-истической школы характерны следующие принципы: преиму-5СТВО строгого разграничения звуков и букв, фонетической и мор-"Югической членимости слова; четкая дифференциация процес-. происходящих в языке на данном этапе его существования, и

101

процессов исторических, совершающихся на протяжении длитель­ного времени (это была первая — еще до Ф. де Соссюра — попытка сформулировать различия между синхронией и диахронией); пре­имущество наблюдений над живыми языками и изучения новых языков — перед догадками, извлекаемыми из рассмотрения памят­ников письменности, в связи с чем подчеркивалась особенная зна­чимость диалектологии. "Казанцы" последовательно утверждали и отстаивали в своих работах полное равноправие всех языков как объектов исследования. Характерной чертой Казанской лингвисти­ческой школы, и в особенности И. А. Бодуэна де Куртенэ и Н. В. Кру-шевского, было стремление к обобщениям, без которых, как под­черкивал Бодуэн, "немыслима ни одна настоящая наука".

Наиболее плодотворные идеи Казанской лингвистической шко­лы позднее развивались и углублялись учеными московской фоно­логической школы и пражской лингвистической школы, а также представителями других направлений отечественного и зарубеж­ного языкознания.

102
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   22


написать администратору сайта