Лексический состав любого языка очень быстро и живо отзывается на воздействие внешних по отношению к языку факторов. Естественно, что такое общемировое явление, как пандемия коронавируса, не могло не отразиться в языке
 Скачать 120.39 Kb.
|
|
ГЛАВА 2. МЕНТАЛЬНОЕ И ВЕРБАЛЬНОЕ КАК РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ КУЛЬТУРНОГО ОПЫТА СОЦИУМА В ПЕРИОД ПАНДЕМИИ КОРОНАВИРУСА 2.1. Лингвокультурологические аспекты взаимоотношения языка и познания Сложный характер взаимодействия обязательных величин триединства вербальное - ментальное - объективная действительность обусловливают и существование нескольких подходов к определению соотношения языка и мышления. Релятивистская концепция доказывает существование жестких рамок, которые накладывает язык на процессы мышления и, соответственно, выражение мысли Лингвисты усматривают несомненную связь между языком, национально-культурной спецификой и мышлением. Так, Р. и С. В. Сколлоны пишут о различных уровнях логического анализа, который совершается представителями различных культур []. Вопрос состоит в выявлении и описании разницы в логическом анализе, предпринимаемым представителями той или иной лингвокультурной общности. Трудность заключается в определении точного характера этой взаимосвязи. На наш взгляд, рассматриваемые мыслительные категории по-разному соотносятся и с языковым значением. Понятие составляет его интенсионал (ядро), а смысл (в виде элементарных сем) распространяется и на импликационал (периферию значения), охватывая, таким образом, всю семантическую структуру слова. В культурном концепте находят своеобразное сочетание и понятие, и смысл, и образ в их ценностно-оценочном ракурсе. Поэтому в лингвокультурологии, языковое значение не выражает, а «схватывает» концепт. Осуществляется смыслообразование при взаимодействии подсознательного, сознательного и надсознательного уровней сознания. В результате такого взаимодействия формируются различные единицы культурного смысла: от потребностей и установок – до сложных ценностно-смысловых структур. Исследование мышления в его чистом виде, безотносительно к языковым фактам якобы доказывает категоричность и в конечном итоге несостоятельность теории лингвистической относительности. Примеры, которые демонстрируют крах релятивизма, включают решение различных логических задач, в числе которых фигурируют: игра в шахматы, воссоздание целостного рисунка из фрагментов по образцу или без него. Однако в действительности дело обстоит несколько сложнее. Исследователи в области когнитивной психологии указывают, что уклад жизни может обуславливать развитие разных по степени сложности форм мышления. Таким образом, сравнивая когнитивные возможности представителей разных культур, можно проследить влияние культуры и социального контекста на развитие мышления. К приведенной выше аргументации авторов указанного труда можно добавить, что данные примеры имеют целью проиллюстрировать универсальность мышления (хотя и это не бесспорно), но не языка. Вместе с тем это не значит, что допускается возможность простого объединения семантики системно-структурной и семантики когнитивной. Этому противостоит отсутствие у них единого принципа. Системно-структурная семантика исследует содержание слова с позиции объекта (логический подход), а когнитивная – с позиции субъекта (антропоцентрический подход). Некоторыми учеными высказываются суждения о несовместимости двух названных подходов []. Думается, что здесь нет оснований говорить о несовместимости методологических позиций. Наоборот, системно-структурный подход не противоречит стратегическим основам когнитивной семантики. Последняя, хотя и опирается главным образом на синтетическое видение объекта во всей его целостности и сложности, все же не может обойтись без аналитического осмысления реальной действительности (без разложения целого на части и установления между ними закономерных связей и отношений). Более того, синтез предполагает аналитическое мышление: прежде чем синтезировать познаваемое событие, необходимо знать, что в данный момент моделирование картины мира (или отдельного ее фрагмента) подлежит мысленной интеграции. И все же подобного рода аргументы останутся неубедительными, если не уточнить, о какой системно-структурной семантике идет речь. Сразу же необходимо сказать, что исключаются принципы того лингвистического структурализма, который представлен в его ортодоксальном виде. Тем более что большинством структуральных школ (американским дескриптивизмом и копенгагенской глоссематикой) семантика вообще выводилась за рамки лингвистического исследования (исключение составляли Лондонская структуральная школа и Пражская функциональная лингвистика). Речь идет о таком подходе, при котором ставятся и решаются вопросы, связанные с устройством объекта исследования. Именно в ходе его реализации была достаточно основательно структурирована семантическая система языка в отечественном языкознании. В ее моделировании, как известно, используются элементы структурной семасиологии, а разработанная методика компонентного анализа позволила смоделировать семантическую структуру языка в целом, представить семантическую структуру отдельных языковых единиц и на этой основе описать принципы упорядочения отдельных семантических подсистем (ЛСГ, семантических полей). Однако для комплексного и корректного рассмотрения проблемы синергетики сопряженного кодирования информации языковыми и мыслительными средствами этого явно недостаточно. Собственно проблема состоит в том, что наши знания обычно не поддаются эксплицитной языковой и логической репрезентации. Ее сложность задана на нейрологическом уровне, поскольку образная информация сохраняется в правом полушарии коры головного мозга в виде зрительных образов, а мыслительная (понятийная) – в левом в виде сигнификатов линейно упорядоченных вербальных единиц. Ясно, что знания обоих типов не существуют изолированно, информация при необходимости перебрасывается с одного полушария в другое, она постоянно сверяется, коррелируется. Чрезвычайно важно понять, при помощи сопряжения каких мыслительных и языковых механизмов возникает та неуловимая синергетика слова, которая позволяет ему быть не только средством передачи, но и средством формирования и выражения мысли. Полагаю, что решение данной задачи нуждается в особом когнитивно-семиологическом подходе, опирающемся на синтетико-аналитическое осмысление взаимодействия внеязыковой и языковой семантики. Структурные элементы (наносмыслы) образного и понятийного познания на разных этапах отражения и интерпретации действительности находятся в интерактивном режиме: переходят друг в друга. Такая взаимность возможна лишь в том случае, если смысловые структуры языкового и доязыкового мышления изоморфны на уровне глубинной семантики, связанной с концептом. Многослойный характер смыслового содержания концепта обусловливается двумя факторами: поэтапной, слойно-ярусной обработкой информации и триединством ее категоризации в (а) когнитивную систему, (б) эмотивно-оценочную и (в) языковую. Многослойная структура концепта формируется в результате взаимодействия разных креативных источников – эмпирического (предметно-чувственный опыт), мотивационного, рефлексивного и интерпретационного. В результате на основе иерархически организованной информации, с одной стороны, формируется знание индивида и сознание как общественная когнитивная категория, с другой – структурируется семантическое пространство языка. Так, интересно проанализировать следующее утверждение из «Очерков по когнитивной лингвистике» З. Д. Поповой и И. А. Стернина: «Таким образом, концепты как единицы мышления народа не зависят в содержательном плане от языка народа - содержание концепта определяется не языком, а отражением действительности сознанием познающего эту действительность субъекта. Язык лишь выражает своей семантикой и номинативными единицами то, что познано мышлением народа и сочтено важным для использования в обмене информацией» [с. 57]. Концепт «пандемия коронавирусной инфекции COVID-19», официально объявленная Всемирной организацией здравоохранения 11 марта 2020 года, и ее последствия: многомесячный карантин практически во всех странах мира, прекращение международного авиасообщения, закрытие музеев, театров, стадионов, библиотек, всех социальных объектов, а также социальные, экономические, культурные, психологические потрясения — оказались настолько шокирующими для общества, что русский язык (как и другие языки мира) мгновенно отреагировал на эти процессы, создав за несколько месяцев 2020 года такой массив новаций, который в количественном отношении можно сравнить с языковой динамикой таких тяжелых периодов в истории России XX века, как например, революционная эпоха или период перестройки в 90-е годы. Обусловленные пандемией коронавирусной инфекции «лавинообразное словотворчество» [], появление новых слов и значений, активизация целого ряда слов и сочетаний, динамика различных языковых процессов, происходящих в лексико-семантической системе русского языка, способствовали интенсивному процессу пополнения его словарного состава. Несколько параметров определили специфику и уникальность языковой ситуации периода пандемии коронавирусной инфекции COVID-19. Во-первых, пандемия и связанные с ней противоэпидемические меры затронули психологически каждого, результатом чего стал приток в язык массмедиа и интернета не только огромного количества новаций, связанных с новыми объективными условиями жизнедеятельности человека, но и индивидуально- авторской лексики, которая наполнила сети и печать, отражая психологическое стремление всех желающих высказаться, самореализоваться, в том числе через словотворчество, и способность человеческой природы освобождаться от коллективного стресса, от коллективного страха через юмор, иронию, сарказм. Во-вторых, уникальность возникшей языковой ситуации определяется не только количественной интенсивностью неологизации словарного состава, но и ее скоростью: традиционные для языкового развития процессы (появление новых слов и значений, развитие многозначности, синонимии) стали происходить с беспрецедентной быстротой. В-третьих, особенность этого периода заключается и в том, что процессы неологизации, интенсивной языковой игры оказались синхронными в той или иной степени для многих языков мира, что, безусловно, подтверждает социальную и психологическую природу языка и языкового развития, а также общую социальную тенденцию к глобализации. Этому способствовало и то, что впервые в истории эпидемия подобного масштаба протекала в эпоху интернета и широкого применения цифровых технологий. Языковая ситуация, вызванная пандемией, — редкий случай в истории русского языка, когда за очень короткий период появившееся огромное количество новых слов и изменившееся употребление слов, уже имеющихся в языке, активизировавшиеся словообразовательные модели, те или иные активные формулы языковой игры позволяют запечатлеть момент языкового развития и языковой динамики в его очень концентрированной форме. Такой языковой карнавал, такой лингвистический «пир», происходящий на страницах СМИ и интернета во время «чумы XXI века», как лингвопсихологическая реакция на пандемию коронавирусной инфекции COVID-19 и особенно — на карантин и самоизоляцию, обусловленные ею, безусловно, заслужил самостоятельного, целенаправленного и обобщенного анализа. Языковая стихия, бушующая на страницах СМИ и интернета, не могла не привлечь профессиональное внимание журналистов, лингвистов и лексикографов к языку коронавирусной эпохи. 2.2. Ментальное: репрезентация и сопряжение языка, сознания, культуры Продолжающаяся пандемия коронавируса COVID-19 оказывает сильнейшее воздействие на социальное и психологическое состояние людей, что, безусловно, влияет на когнитивные процессы и их отражение в языке. Пандемия COVID-19 является ситуацией, представляющей витальную угрозу для части человечества. Наличие у текущей пандемии таких факторов, как угроза для жизни, невидимость угрозы, неопределенность будущего, невозможность контролировать ситуацию, дает возможность сопоставить ее с ранее уже исследованными травматическими событиями, такими как наблюдение природной или техногенной катастрофы, участие в боевых действиях. Это дает возможность предположить у данного события высокую способность к генерации стресса в текущий момент и постстрессовых состояний в дальнейшем. Всё это даёт нам возможность рассмотреть ментальное как репрезентацию культурного опыта социума. «Ментальная репрезентация» – одно из базовых понятий когнитивной науки. Более того, в сущности, оно отсылает нас к важному принципу исследования, положенному в основу когнитивистики, предметом которой стало знание: «его природа, компоненты, источники, развитие и использование» []. Как отмечает Е. С. Кубрякова, «сам вопрос о представлении знаний в голове человека, об их репрезентации, а также положение о том, что совокупность подобных представлений формирует разум и интеллект человека, – это центральные вопросы для всей когнитивной науки» []. По словам Г. Гарднера, когнитивные исследования появились из осознания того, что познавательную деятельность человека необходимо изучать и описывать с учетом уровня ментальных репрезентаций как отличного от биологического или нейрофизиологического уровня, с одной стороны, и от социологического или культурного, с другой []. Ментальная репрезентация – понятие, относящееся как к процессу представления (репрезентации) мира в голове человека, так и к единице подобного представления, стоящей вместо чего-то в реальном или вымышленном мире и потому замещающей это что-то в мыслительных процессах. Это, пишет И. А. Протопопова, указывает на знаковый или символический характер репрезентации и связывает ее исследование с семиотикой. Иногда различают аналоговые репрезентации, в большей или меньшей степени редуцированно изображающие фрагменты мира, и символические, условные, поскольку считается, что репрезентации – это особые когнитивные модели объектов и событий, воспроизводящие лишь часть сведений о них, иногда сведенную до конвенционального минимума []. В первую очередь необходимо отметить, что идея «замещения чего-то в мыслительных процессах» слишком тесно связана с представлениями о пассивном отражении действительности, в то время как ментальные репрезентации представляются нам результатом активного взаимодействия субъекта со средой и другими субъектами. Как способ обеспечения успешности этого взаимодействия и, в итоге, выживания субъекта как организма вырабатывается новое знание. Такое новое знание в значительной степени результат целенаправленных усилий со стороны субъекта, а не простого отражения действительности. Ряд ментальных репрезентаций, по всей видимости, – результат дальнейшей обработки и реорганизации уже полученных знаний, то есть выводное знание. Оно также требует активности в создании собственных ментальных репрезентаций. Понятие «ментальная репрезентация» является гиперонимом по отношению к обозначениям разных типов ментальных репрезентаций: термин «концепт» применяется к ментальным репрезентациям объектов и явлений, наряду с которыми обсуждаются ментальные репрезентации событий и ментальные репрезентации параметров. Таким образом, в нашей работе мы используем понятие «ментальная репрезентация» как влияние культурного опыта социума (в нашем случае пандемии коронавируса) на когнитивное состояние языка. Распределенное существование в социокультурной среде для интересующих нас структур знания – ключевой аспект их формирования, существования и функционирования. Такие компоненты события как представления о его участниках и отношениях между ними, знания о ценностной основе, которая регулирует происходящее и позволяет относиться к событию тем или иным образом, оказываются обусловленными существующими общественными отношениями и 26 представлениями о том, что приемлемо в данной ситуации. При этом, если следовать определению «культуры» как субъективной стороны знания, способа и технологии деятельности [], то, в сущности, эти ментальные репрезентации сами по себе – важный элемент культуры. Пандемия коронавирусной инфекции COVID-19, как мы уже упоминали раннее стала серьезным испытанием мирового масштаба, причиной коллективного психологического шока и стресса, которые стали отражаться в языке практически с первых ее дней. Особенная языковая ситуация весны 2020 г. для многих языков мира начала развиваться как закономерная реакция носителей языка на пандемию коронавирусной инфекции COVID-19, на вернувшееся коллективное осознание близости смерти, свойственное периодам войн или стихийных бедствий, на условия строгого карантина и изоляции, в которых многие народы одновременно также оказались впервые. Существенным для всплеска языковой реакции, вербализующей коллективный стресс и шок, оказалось то, что впервые пандемия такого масштаба проходила при наличии у цивилизации интернета, информационных ресурсов и социальных сетей, благодаря чему индивидуальная языковая реакция транслировалась на широкую аудиторию мгновенно и быстро принимала размах коллективной языковой игры, причем на глобальном, интернациональном уровне. Идентичные социальные и психологические условия, в которых оказалось человечество, способствовали формированию в большинстве языковых культур и типологически близких языковых ситуаций. Типологически общим местом оказались и основные номинации, использованные Всемирной организацией здравоохранения для наименования таких понятий пандемии, как - коронавирус, новая коронавирусная инфекция ковид-19; - пандемия ковид-19: - самоизоляция, карантин; - социальная дистанция. К концу марта 2020 г. эти и некоторые другие термины стали своего рода лингвистическим стартом и первичной лексической базой для формирования интернационального лексического минимума, на базе которого начались и коллективная языковая игра, коллективное словотворчество, и новая, надеемся, краткая, эпоха в истории каждого языка. Несмотря на универсальность многих языковых процессов, старт которым дала пандемия, национальный компонент в их развитии сыграл важную роль. Языковая ситуация в России в период пандемии коронавирусной инфекции COVID-19 может быть охарактеризована следующим образом. Во-первых, это период очень активной неологизации русского языка и активного словотворчества в нескольких, тесно связанных с пандемией сферах (медицина, быт, культура, досуг, учеба, профессиональная деятельность), но более всего - в медийном дискурсе. Более 3000 новых слов и значений возникли как для номинации предметов и явлений в указанных сферах, так и для выражения отношения к происходящим в мире процессам в области политики, экономики, идеологии, культуры. Процесс неологизации, в строгом смысле этого слова, закономерно можно объяснить появлением новых понятий: - реалий эпохи (ковид, ковидный, антиковидный; локдаун; режим, индекс самоизоляции, масочно-перчаточный режим, Zoom); - актуализацией ряда понятий и явлений (коронавирус, масочный режим, дистанционка, удалёнка, красная зона, санитайзер, сатурация); - активное словотворчество, активную языковую игру в медийном пространстве (коронашторм, коронадепрессия, ковид-диссидент, коронанигилизм, ковид-апокалипсис). Появляется стремление носителей языка к экспрессивному самовыражению в новых, сложных жизненных условиях и обстоятельствах. Важнейшей функцией языковой игры, по В. З. Санникову, является прагматическая: игровая форма языкового знака используется говорящими чаще не как стремление передать его содержание, а как выражение отношения либо к предмету речи, либо к собеседнику []. Популярность языковой игры в рассматриваемый период обусловлена также и самой природой игрового начала: языковая игра - как и любая игра - ориентирована не на результат, а на сам процесс творческой деятельности и выполняет коллективизирующую, объединяющую функцию. Исходя из психологического состояния общественности на момент самоизоляции, а затем и после её отмены, нами были проанализированы лексические единицы, используемые пользователями такой социальной сети как ВКонтакте: 1. Прежние времена - этот юмористический (и мрачный) взгляд на жизнь до пандемии дает понять, что мы пережили апокалиптическую точку разрыва, разделяющую старое и новое. Пример: помните, в прежние времена, когда мы собирались вместе в кинотеатрах, чтобы весело провести время? Кажется, теперь это совсем другой мир! 2. Рона - часто во фразе рона - это неформальное сокращение от коронавируса. Коронавирус обычно сокращается до короны, которая, по-видимому, в дальнейшем была сокращена до рона. Рона часто используется как игривый или ироничный способ обозначить COVID-19, особенно когда он комментирует более интересные и юмористические проблемы социального дистанцирования во время пандемии. Однако, как правило, это не предназначено для того, чтобы легкомысленно относиться к очень серьезным потерям и разрушениям, вызванным COVID-19, а также умалять жизненно важные услуги столь многих основных работников, от продавцов продуктовых магазинов до медсестер. Это немного юмора виселицы. Некоторые люди персонифицировали вирус как Мисс Рона - тетя Рона. Пример: да, я не знаю, как вы, но домашнее обучение моих детей во время rona заканчивается большим количеством Frozen 2. 3. Корнтин - это преднамеренное неправильное написание слова «карантин», которое часто используется в ироничных комментариях о том, каково это - быть дома во время пандемии коронавируса. Возможно, это произошло из-за фактического неправильного написания слова «карантин». 4. Прокрутка судьбы - жизнь под рона означает, что нам еще труднее оторвать взгляд от наших телефонов и компьютеров, постоянно обновляя нашу ленту для получения последних новостей о пандемии. Под прокруткой понимается прокрутка на наших смартфонах последних сообщений в социальных сетях. Связанный сленговый термин — обреченный серфинг или навязчивый серфинг в Интернете в поисках расстраивающих новостей. Пример: привет, ты прокручиваешь судьбу? Прошлой ночью я до 2 часов ночи просматривал новости о коронавирусе в моем городе. 5. Коронасомния - относится к бессоннице, от которой страдают многие из нас во время пандемии. 6. Коронагорки - одна из многих новых лексических единиц, вдохновленных COVID, которые используют корону (сокращение от коронавируса) в качестве своего рода комбинированной формы. Он сочетает в себе коронавирус и американские горки, чтобы описать эмоциональный опыт жизни во время пандемии. Пример: Коронагорки на этой неделе было изнурительными. Я начала плакать во время еженедельного семейного зума и не могла остановиться. 7. Коронорез - уморительно плохая стрижка, которую мы делаем себе во время самоизоляции. 8. Ковидиот смесь ковид и идиота, ковидиот - это сленговое оскорбление для тех, кто игнорирует рекомендации по здоровому образу жизни и безопасности в отношении нового коронавируса. 9. Карантинная группа - (очень ограниченная) группа людей, которых вы видите во время самоизоляции; один из многих сленговых терминов, который играет на термине «карантин» меняя его. Пример: Наша карантинная группа собирается в поход на следующие выходные. Мы устали от всех запоев и выпечки. 10. Вирусоидиот - другой термин для ковидиот. Игра слов здесь сосредоточена на слове. Пример: Мой сосед по комнате ведет себя как вирусоидиот. Он отправился на пляж с огромной компанией друзей. Ожидание заражения болезнью, собственного или близких, имеющей потенциально смертельно опасные осложнения, является существенным стрессовым фактором. Вирус COVID-19 с его высокой заразностью и созданием ощущения невидимой опасности, находящейся повсюду, в этом плане также можно сравнить с радиацией и, соответственно, реакцией на нее. Одновременно с этим наличие информации, достоверность которой не всегда можно проверить, из социальных сетей создает для большого количества человек ощущение присутствия в ситуации потери: ежедневные сводки числа погибших, отчеты в социальных сетях и сетевых СМИ о происходящем, в том числе с фотографиями из больниц. Исследования психологических реакций на инфекционные заболевания показывают, что их способность передаваться быстро и незаметно определяет высокий уровень тревоги и страха перед ними []. Становясь одновременно и жертвой, и переносчиком, во время вспышки инфекционного заболевания человек может обоснованно опасаться нарушения своих личных прав в рамках борьбы со вспышкой, повышения уровня стигматизации и дискриминации [], что дает возможность приравнивать такую ситуацию по своему воздействию к нападению врага []. Меры борьбы с распространением инфекционных заболеваний, такие как ограничение свободы передвижения, карантинные меры, в свою очередь также являются фактором усиления психопатологической симптоматики []. К подобным событиям относится пандемия COVID-19, при которой пользователями социальных сетей были образованы следующие лексические единицы, имеющие негативную окраску. Данные лексемы используются в медицинских контекстах и в публицистике. Грамматической особенностью этой группы является тенденция некоторых агентивов к субстантивации (вид словообразовательной транспозиции): - ковид-заболевший (За сутки мировые врачи зарегистрировали около 128 тыс. новых КОВИД-заболевших. []), - ковид-зараженный = ковидно-зараженный (Все-таки об Италии: а вы помните, в какие даты был обнаружен первый (sic) официально диагносцированный ковид-зараженный (sic). []; выезжали на забор биоматериала, возили в стационар больных с пневмонией, в мае контактировали с ковиднозараженными []), - ковид-заразившийся («Самая большая демократия мира», как любят себя называть индийцы, бьет все рекорды по суточному приросту ковидзаразившихся []), - ковид-заразный (Ковид-заразный должен раз 10 плевать по кругу, чтоб заразить []), - ковиднутый (Искусственный интеллект по звуку кашля с точностью 98.5% умеет отличать кашель ковиднутого от кашля здорового человека []). В отличие от небольшого количества агентивов с семой «человек с подозрением на коронавирусную инфекцию», сема «больной коронавирусом» реализуется в большом числе неологизмов. Ясно, что отнесение индивида на основании проведенных медицинских тестов к группе «больной коронавирусом» существенно для своевременности и этапов лечения и критически важно для самого человека. Поэтому в языке появилось так много агентивов, семантическим центром которых является сема «больной коронавирусом»: - ковид-больной - ковидно-больной - ковиднобольной - covid-больной (Общее количество коек для ковид-больных на сегодняшний день составляет, а вот даже не знаю, очень много. В общем, их перевезли в госпиталь для ковиднобольных []); - ковид-пациент (Знаете ли вы, что в Москве больницы получают за одного ковид-пациента по 200 тысяч рублей? И я не знал []); - ковид-пациентка (Медики несколько недель уточняли причины смерти ковид-пациентки []); - ковидец (Посмотрел на цифры ежедневного прироста количества выявленных ковидцев в России, стало плохо []); - ковидник (Если ты, преступный ковидник, в этот момент находился в (пардон) туалете, или принимал душ или лекарство, или - не дай бог! - ночью смог, наконец, на пару часов забыться сном - кара администрации столичного цифрового концлагеря настигнет тебя неминуемо []); - карантинейджер (Карантинейджеры: почему COVID-19 крайне редко заражает детей: на несовершеннолетних приходится лишь 2% случаев инфицирования коронавирусом? Хочу вновь стать ребёнком []); - корона-больной - коронобольной (Теперь за коронобольными приезжает просто белый бусик без всяких опознавательных надписей []). Значение «индивид-носитель инфекции» присутствует в следующих лексемах: ковид-подтверждённый (В Москве среди священников 18 ковидподтвержденных (sic) + 21 на подозрении []); - ковид-позитивный (За последние 24 часа в Швейцарии и Лихтенштейне выявлено 590 ковид-позитивных, я в шоке []); - ковид-положительный (Среди новых ковид-положительных и 2 девушки-медработницы, которые тоже вернулись из Москвы. Кстати. []); - короно-инфицированный (Групповое фото короно-инфицированных []); - ковидопереносчик (Мы так и не знаем, есть ли на этаже ковидоносители и ковидопереносчики []); - суперспредер (Разносчиками инфекции могут быть так называемые суперспредеры - зараженные люди без симптомов []); - ковид-трендсеттер (Дмитрий Пташников оказался ковидтрендсеттером: в возглавляемом им 18-м отделении института на изоляции оказались заперты 42 человека []); - ковидоносец (Непонятно только, зачем вводить ЧП по всей стране, уравнивая в мерах Москву... и какую-нибудь отдаленную область, где на несколько миллионов жителей - десяток ковидоносцев []); - ковидоноситель (На 100 тысяч населения сейчас приходится 263 ковидоносителя []); - ковидопереносчик (Мы так и не знаем, есть ли на этаже ковидоносители и ковидопереносчики []). Группа наименований, обозначающих законопослушных граждан, считающих коронавирусную инфекцию опасной, смертоносной и исполняющих распоряжения властей, следующих рекомендациям врачей и государственных органов. Как правило, эти агентивы имеют яркую (чаще - негативную) оценочность и представляют собой наименования, данные таким индивидам людьми, имеющими противоположную точку зрения (отрицающими опасность коронавирусной инфекции и считающими массовый страх преувеличенным): ковид-лоялист (Показательно, что во время «пандемии» четко оформились два роевых сообщества: - ковид-диссиденты и ковид-лоялисты; - сидидомец. Сидидомцы - люди, выступающие за полное соблюдение режима самоизоляции и призывающие к этому других; - масочник. Большинство беспечных отныне смотрят на «масочников» так, словно те изгои общества; - замасочник. Люди разделились на две группы: одни считают, что ношение масок поможет замедлить распространение вируса, другие принципиально их не носят и делают вид, что происходящее в мире их не касается. Градус напряжения между замасочниками и антимасочниками растет по всему миру; - ковидист - ковидаст. Теперь любой ковидист (или ковидаст) получил моральное право накричать на тех, кто без маски, нахамить, отказать в услугах и даже не попросить, а потребовать удалиться подальше. Стоит отметить, что возрастные группы с маленькими детьми дома, возможно, испытали на себе большее бремя личной жизни во время продолжающейся пандемии. В аналитическом документе ООН в прошлом году говорилось, что «нельзя игнорировать долгосрочное воздействие кризиса на ментальное здоровье людей и, в свою очередь, влияние ментального здоровья на общество» []. Учитывая озабоченность вокруг этого деликатного вопроса, Всемирная организация здравоохранения предупредила в октябре 2020 года, что ментальное здоровье следует рассматривать как неотъемлемый компонент реагирования на COVID-19. Более того наблюдается улучшение состояния здоровья у специалистов с высоким потенциалом к удаленной работе, у которых уменьшились симптомы истощения и когнитивного стресса (например, проблемы с концентрацией), ускорилось восстановление сил и улучшилось общее состояние здоровья. Однако, существенным исключением было увеличение - более значимое у лиц в возрасте до 40 лет - депрессивных симптомов, которые наблюдались в этой группе, а также среди специалистов общих школ и по уходу за детьми. В некоторых группах улучшение здоровья не наблюдалось или наблюдалось совсем немного. С положительной стороны, люди из разных профессиональных групп в целом испытывали больший баланс между работой и личной жизнью, с меньшим количеством конфликтов между работой и личной жизнью и положительным взаимным обогащением между личной жизнью и работой. Однако это не относилось к людям, работающим во всеобщей школе и сфере по уходу за детьми, а также к возрастной группе до 40 лет, которые во время пандемии уделяли больше времени занятиям с детьми. Было отмечено общее снижение рабочей нагрузки по профессиям, а также признание и вознаграждение, получаемое на работе. В связи с этим были сформированы следующие неологизмы. В эту же тематическую группу мы включили неологизмы, обозначающие индивидов, которые добровольно или принудительно находятся на самоизоляции, на карантине: - самоизолированный (Новый указ - не просто запретительный документ. В нем подробно рассказано, к кому за помощью могут обратиться «самоизолированные» []); - карантинец (В СМИ прошел слух, что «карантинцы» будут получать большее пособие, чем обычные сотрудники на больничном []); - карантийщик (Видео погони росгвардейцев за «карантийщиком» набирает популярность в сети. Сотрудники Росгвардии устроили погоню за россиянином, который решил прогуляться во дворе обсерватора в Сочи []); карантинующийся (Я долго работал над тем, чтобы быть ответственным карантинщиком, «карантинующимся» []); - самоизолятор (Ведь мы, именно мы, представители малого бизнеса, наряду с пожилыми людьми оказались сейчас самыми ответственными самоизоляторами! []); - самоизоляционист (Сегодня у нас три самоизоляциониста []); - горожане-самоизоляционники (Возобновляется помощь нуждающимся в поддержке горожанам-самоизоляционникам []); - самоизоляционист-параноик (Дима успел стать самоизоляционистом-параноиком так ему понравилось жить на карантине, особенно — бесконтактная доставка всего, чего ни пожелаешь []). Таким образом, ментальное как репрезентация культурного опыта социума выступает в качестве состояния человеческого сознания при образовании и использованию неологизмов. |