Лесная ведунья три книги. Лесная ведунья Отчаянная борьба за Гиблый Яр продолжается. Веся пытается понять, что же нужно магам, чародеям и ведьмамостутпницам в лесу, полном нежити.
 Скачать 1.01 Mb.
|
|
- Ты магический язык хорошо знаешь? - вопросил Агнехран, найдя что-то явно заинтересовавшее его в большой черной книге. От книги веяло злом. Застарелым, выдержанным, как превосходное вино, тяжелым злом. Я бы не прикоснулась к такой книге, слишком опасно было, а охранябушка держал ее рукой твердой, и вовсе не страшился. - Знаю, - кивнула я, еще глоток вина делая. - Хорошо, - кратко ответил он. Зло черной книги протянуло щупальца к левой руке мага, той, что он книгу держал, черными лианами потянулось вверх, добралось до запястья и вдруг отпрянуло, словно с артефактом невероятно сильным столкнулось. Я невольно коснулась своего запястья на левой руке, поправила браслет обручальный, и уж хотела было сказать Агнехрану про книгу, как он взгляд мой заметил, улыбнулся успокаивающе, и сказал: - Не тревожься за меня, мне эта книга ничего не сделает. Как и ее хозяйка. - А кто ее хозяйка? - уцепилась я за ниточку. - Велимира, - кратко ответил маг. Взгляд на меня поднял, и спросил с усмешкою: - Спасать ее не кинешься? Улыбнулась я грустно, да отвечать не стала. То что я с магом сговариваюсь, зная что ведьма у него, и не простая, а одна из главных, это предательство. Всей моей сущности предательство. «Ведьмы завсегда должны держаться вместе» - главное правило всех ведьм. Наша суть в единстве, как и у нечисти. И кто б сказал мне, что с магом встану рядом против ведьмы - никогда бы не поверила. Да и с кем сговорилась-то? С самим Хранящим Огонь. С архимагом Агнехраном. Агнехран - сильнейший маг всего континента, тот перед кем голову склоняют даже короли. Агнехран, огнем и мечом прошедший по жизням, странам, ведьмам. - Весенька, от чего побледнела ты? - спросил он встревожено. И вот смотрю на него, вглядываюсь отчаянно, и не вижу. Ни злобы, ни жестокости, ни крови невинной я на нем не вижу. Как же так? На книгу смотрю и вижу, а на нем нет. - Дай угадаю, - произнес архимаг с улыбкой, - о том, кто я есть вспомнила. И кто же я есть, Веся? - Враг всех ведьм, - ответила, еще глоток вина сделав. - Мм, - протянул он, - как звучит интересно. Глянул на меня, снова над книгой склонился, и поинтересовался невзначай: - А враг всех ведьм, это что конкретно означает? - Что каждая ведьма о твоем появлении в поле зрения, должна мгновенно сообщать об этом своей наставнице, или же, если это вошедшая в совет ведьма, то членам координационной группы совета. Агнехран голову поднял, на меня посмотрел с сомнением. - Я, признаться, думал у вас несколько… более свободная организация, - произнес он. - Смотря в каких вопросах, - ответила мрачно. Забавно, но вот только сейчас подумала - врагов ведьминского сообщества ведьмы всегда держали под контролем, а свой собственный совет - нет. Вот как так? Как вышло что мы, злобу, ненависть, подлость если не видим, то точно чувствуем, а Велимиру не заметили?! - Значит, сообщать о моем появлении и все? - уточнил Агнехран. - И все, - подтвердила я. - Ты слишком опасен, чтобы выступать против тебя в одиночку, или даже группой. Маг усмехнулся и спросил: - И много у ведьм таких… врагов? Сделав еще крохотный глоток вина, я вспомнила лист с наложенным на него заклинанием неприкосновенности, и четыре имени, стоящих над всеми остальными. Остальных я, если честно, не помнила. А вот четыре имени главных врагов наизусть знали все ученицы Славастены. - Первым твое имя стоит, - сказала, глядя на бокал, но внутренне видя тот самый неизменно белоснежный лист бумаги. - Вторым архимаг Городнен. - Мертв, - вдруг изменившимся голосом произнес Агнехран. Я на него посмотрела, да и спросила: - Кто убил? - Никто… - совсем странно сказал охранябушка. - Я был уверен, что никто. Сердце не выдержало. Городнен стар был совсем, он умер в своем кабинете, сидя за столом. Ну… умер так умер, жалко конечно, но со всеми бывает. - Кто еще? - напряженно спросил маг. Я на него посмотрела, а он на меня глядит так, что увиливать не захотелось, правду сказала: - Архимаг Дайтенс. - Мертв, - тихо, почти беззвучно констатировал Агнехран. - Несчастный случай, упал с лошади, сломал шею, говорить не мог, от того… погиб. Нелепая, случайная смерть, похоже, была неслучайна. Дальше. - Архимаг Шаон. Тихий рык вырвался откуда-то из груди мага. Тихий, но такой жуткий. - Мертв? - потрясенно спросила я. - Да. Был пьян. Не рассчитал пространственное перемещение. Агнехран вскочил, прошелся по своему кабинету, подошел к столу, залпом опустошил свой бокал, уперся руками в стол и теперь молчал, невидящим взглядом глядя в стол. И взгляд был точно не видящим, иначе заприметил бы маг, как потянулись черные щупальца от черной книги, да потянулись уверенно, словно зверь кровь почуявший, и ладони коснулись, и вверх потянулись, и… отпрянули, до запястья добравшись. - Амулет у тебя защитный на руке? Али артефакт? - полюбопытствовала я. - Ты мой артефакт. И амулет. И заговор от несчастья. И вся магия мира - это ты для меня, - хрипло ответил он. Сел. Помолчал. Сдавленно произнес: - Прости. - Да за что же? - молвила тихо. - Видно близки тебе были маги эти, от того и тяжела боль потери. Мне очень жаль, Агнехран. - То дело прошлое, - сказал, усмехнулся, на меня посмотрел, и добавил: - Видишь, уже слова твои перенимаю, да и к потерям отношение. Я улыбнулась грустно. Агнехран же головой дернул, словно от мыслей тяжелых избавлялся, и продолжил: - Не о том речь сейчас, с тобой нужно решить, что делать будем. Кивнула я, глаз с него не сводя. Потому что увидела вдруг - и злость, и ярость бессильную, и гнев, и боль утраты. А значит, не скрывал от меня Агнехран-маг ничего, и мое ведьминское зрение тоже меня не подвело - не было в нем ни жестокости, ни чудовищности, по совести действовал, по справедливости, а вину за собой ощущал лишь за то, что не спас, не уберег, помочь не смог. Этим терзался. Только этим. И сколько не смотрю, сколько не вглядываюсь, а вот злобы в отношении ведьм не вижу. Не их винил в случившемся Агнехран - на самого себя всю вину взял. - Ты… не думай так, - сказала, все так же в мага вглядываясь, - твоей вины в гибели их нет. Поднял он взгляд на меня синий, темный, в глазах, словно буря нарастает, и ответил тихо да уверенно: - Есть. Моя вина есть. Недооценил я ведьм, именно я недооценил, да мер вовремя не принял. И вот он итог, жизнь моя, все посвященные мертвы, а мне повезло - на моем пути ты появилась, от того и жив остался. Только вот ты за жизнь мою такой ценой заплатила, что я себе этого никогда не прощу. - Пустое, - улыбнулась я. - Волков жаль до слез, это да, а я как лес - где просеку вырубили, там деревья вверх вскорости поднимутся краше прежнего, так что не тревожься обо мне, не стоит. Ничего маг мне на это не ответил, но так посмотрел, что ясно стало - покуда жив он, не будет у меня больше ран, ни единой. - Это ты сейчас так думаешь, - улыбнулась я, - а опосля… привыкнешь. И как удар плети, воспоминание из прошлого «Валкирин, ты сможешь! Поторопись, Валкирин!» - А ты что, мысли мои читаешь? - словно невзначай маг поинтересовался, вновь за книгу черную берясь. И поползли по руке его черные щупальца. - Да нет, только эмоции вижу, коли яркие они, да недобрые, - я бокал взяла, еще махонький глоток сделала. И вздрогнула, едва взгляд Агнехрана на себе почувствовала. На него поглядела вопросительно, а маг мне тихо, но столь отчетливо, что у меня от этой отчетливость дрожь по телу прошла, произнес: - Я не Тиромир. А не стала я тему развивать, вино отложила, да за ужин молча принялась, сделав вид, что не вижу я взгляда напряженного, и вообще не замечаю, и вконец голодная. А когда тарелка моя опустела почти, спросила невзначай: - Ну что, готово заклинание? И протирая губы платком, глаза на Агнехрана подняла, да и вздрогнула невольно - он все это время на меня смотрел. Смотрел пристально. Так смотрел, словно взглядом прожигал, словно мысли мои увидать хотел, все до единой. И это я ужинала, а он за время это ничего не съел, глаз с меня не сводя. - Я не Тиромир! - повторил жестко и зло. - Да не Тиромир конечно, - согласилась я покладисто, - и не похож даже, и волосы темные, и браслета на тебе нет моего обручального, так что точно не он. Ожидала я, что хоть улыбнется на шутку мою, да только Агнехран вдруг взгляд отвел быстро. С чего бы это? - Заклинание, - произнес он как-то сдавленно. - Ты его на языке обычном произносить будешь, я правильно понял? Правильно то правильно, а от чего на шутку мою отголоском вины отреагировал? Неужто аспид ему браслет мой отдал? Коли отдал, то напрасно, Агнехран с ним ничего поделать не сможет, потому как коли не я его на запястье жениха застегнула, не имеет он силы никакой. Совсем никакой. «Лешинька, - послала я мысль другу верному, - найди аспида, будь добр, про браслет у него узнай мой, обручальный. Коли он его снял, да кому другому отдал, не будет у меня третьего варианта спасения, только на тебя с Водей уповать придется». «Пошел искать, - мгновенно ответил леший». Я же тарелку полупустую отложила, лист бумажный к себе придвинула, с тоской на кляксы посмотрела, перо гусиное вновь в чернила обмакнула, да и воззрилась в ожидании на Агнехрана. Тот вздохнул, посмотрел на книгу, оставляя левую руку на ней, к себе тарелку придвинул, да и начал, перемешивая поганки жаренные со сметаной, мне зачитывать: - «In oceanum, sicut petra Manere in aqua In silentio et audire melodiam Audi me lumen, et luna, Ego tranquillitas, im ' non pugnatur». Дочитал и на меня посмотрел, да и вопрос задал: - Переведешь? Посидела я, помолчала, подумала, да и начала осторожно писать, попутно читая вслух: - Как камень в спокойной реке, Я лежу в тихом омуте Я слышу мелодию тишины Я вдыхаю сияние луны, Я спокоен, я больше не воин. Дописала, посмотрела на мага. Агнехран удовлетворенно кивнул и высказался: - Не совсем дословно, но учитывая реальность, вполне подходит. Однако заклинание предполагает океан. - Я никогда не видела океан, а произнося заклинания лучше говорить о том, что ведаешь, - пожала плечами я. - Но, знаешь, вопрос у меня к тебе есть. - Какой? - поинтересовался маг. Подняла взгляд на него, да и спросила прямо: - На кого заклинание это направлено? Улыбнулся Агнехран, почти с восхищением улыбнулся, да и ответил: - На тех, кто покоя ищет, Весенька. Нахмурилась я, хотела уж было высказать, что таких мертвяков, что покоя ищут в Гиблом яру то немного, если вообще есть, мне бы тех, кто рвать да метать готов упокоить, они моя головная боль, они проблема моя, они… - Все что у тебя есть сейчас - это могильный холод, Веся, - серьезно сказал Агнехран. - Только он. Как ни пытайся, как ни старайся, а всех упокоить ты не сумеешь, даже если себя отдашь без остатка. Да и времени у тебя, напомню, до рассвета только. Начни с малого, ведунья моя неугомонная, тогда хватит сил и на большее. Продолжим? Я кивнула. - Frigus, ventum, et Corda vestra sunt, sicut lapis in mare Ego addictos suffocatio in mea motus Oceanum dixit omnia esse denique Si vos ire ad somnum Omnes inimicos et amicis dormientibus Non scientes, lacrimis ego tenere Nemo ergo solliciti esse, cum ego evanescunt Withering, withering, withering. На этот раз было сложнее. Помолчав, я некоторое время обдумывала слова, для начала перевела дословно: - Холод отдать ветру Ваши сердца просто камень в океане Безнадежно задыхаюсь от эмоций Океан сказал, что все будет хорошо Если вы погрузитесь в сон Все враги и друзья спят Не зная слез, которые я держу Никого не будет заботить, когда я начну исчезать Увядание, увядание, увядание. Агнехран кивнул, полностью согласный с переводом, вот только не была согласна я. - Жестоко это, - высказалась в сердцах. И не дожидаясь слов мага по данному поводу, начала менять на ходу: - Снег на земле так прекрасен, Тихо шепчет о чем-то ясень, Ветер легко уносит всю боль, Спи, он заберет с собой. А за сном последует свет, Как за ночью идет рассвет. Успокойся, глаза закрой, Я держу тебя за руку, я с тобой. Все мое заклинание Агнехран прослушал очень внимательно, словно впитывал каждое слово, а едва я умолкла, требовательно спросил: - Полагаешь, это подействует? - У меня - да, - ответила ему. Дописала последнее слово, подняла взгляд на мага, тот на меня глядит пристально. - Не по нраву что? - спросила прямо. - Да, - произнес Агнехран, - не по нраву. Слова «Я держу тебя за руку, я с тобой» мне не по нраву, Веся. Я не ведаю, как у вас, ведьм да ведуний это действует, но у нас, магов… - Иначе, знаю, - прервала гневную речь его. По строкам взглядом пробежалась, прикусив нервно кончик пера зубами, прочла еще раз, и снова, и… - Я нечисть, Агнехран-маг, - взгляд на него подняла. - Я - нечисть. Я по краю иду между миром этим, и тем, что магией дышит. Понимаешь ты это? Едва ли понимал, на меня смотрел с яростью холодной, да непримиримо смотрел. Улыбнулась, не сдержавшись, к блюдцу серебренному подалась, в синие глаза мага заглянула, и прошептала: - Не боись, не погибну. А он взял да и сказал: - Боюсь. Очень боюсь, Веся. До того боюсь, что вздохнуть тяжело. Измени слова последние, прошу тебя, не упрямься. Посидела я, перо гусиное разглядывая, да и так сказала: - Иначе я не умею, прости, пожалуйста. Смотрел на меня Агнехран-маг, да и молчал. - Не случится со мной ничего, - поспешила успокоить, - леший прикроет, водяной на подхвате, а на случай-то крайний у аспида браслет обручальный мой, он подсобить сможет. Если найдется аспид-то… но я об этом говорить не стала. И тут распахнулась дверь в избу мою, шумно леший вошел, да трещал-скрипел от гнева невыразимого, и взгляд таков был, что мигом я руку протянула, блюдце серебряное вниз перевернула, связь разрывая, да на лешиньку воззрилась испуганно. - Случилось что? - спросила встревожено. Ничего не сказал друг верный, лишь подошел, ступая тяжело, гневно, да протянул мне клюку яра Гиблого. И дрогнула рука моя, сердце сжалось, а лешему сказала я: - Сам расскажи, сделай дело доброе. - Самому не рассказать, Веся, - произнес леший. Помолчала я, то на клюку, то на друга верного глядя, а опосля смирилась со своей участью, руку протянула, да на клюке разместила… И пожалела о том в тот же миг! Затянула, закружила в водовороте лет прошедших клюка-матушка, да и обрушила на меня видение страшное. Как стоит на краю леса аспид, а в руке его клюка. Эта самая! Только не истлевшая, не прогнившая, цельная клюка еще, и клюку эту аспид бережно на траву быстро чернеющую опускает. - Аспид! - произнес лешинька, на рев срываясь, - аспид, Веся! Я только голос его и слышала, а сама на то, событие давнее во все глаза глядела - как чернеют кусты-деревья, как прахом черная трава осыпается, как смотрит с ненавистью на лес аспид, настоящий аспид, и глаза у него синие, такие синие, как небо летнее перед грозой, да только… - Аспид, лешинька, аспид, - согласилась я. - А теперича ко мне ближе подойди. Видеть его не видела, только слышала как на колено опустился, затрещала кора дубовая, и держа одной рукой клюку, вторую протянула, леший сам ладонь мою на щеке своей разместил, да сам со мной в видение и провалился. И смотрели оба мы на то, как чернеет земля, порчею страшною на лес распространяясь, как над рассыпающейся прахом травой туман темный клубится, как искажает-ломает деревья проклятие страшное, как покрывается земля трещинами… - Аспид же! - прорычал лешинька. - Аспид, - согласилась я, - да только к росту его приглядись, лешинька, и возраст определить постарайся. И… говорит он что-то. А что? Я клюку сжала крепче, пытаясь уловить звук черно-угольных губ, пытаясь расслышать его сквозь безмолвие зелени леса, превращавшейся в пепел, сквозь затихнувший ветер, сквозь треск высыхающей земли. И расслышала. Едва-едва, но расслышала. Как с трудом, с превеликим трудом, произнес хрупкий, скорее подросток, нежели мужчина, еще тонкокостный аспид. А произнес он: «Покойся с миром, прабабушка». И распахнула глаза я удивленно, на меня с не меньшим удивлением леший посмотрел, и оба мы на клюку. - Это наш упырь! - прошипел лешинька. Да тут же исправился: - Аспид в смысле. - Не уверена, - ответила медленно. - От чего-ж не уверена? - не говорил леший - рычал разгневанно. В глаза его взглянула, руку обратно на щеку вернула, да и передала свое воспоминание, то что мне Ярина поведала, в ночь когда Агнехрана-мага спасать пришлось. И увидел лешинька как сгубили-уничтожили ведунью старую, что в знак Ходоков вступила по незнанию, да как сожгла себя она, лес спасти пытаясь, да как скверна от нее черными чернилами расплылась, лес отравляя. Подумал леший, на стул возле меня сел, сгорбился. И высказал растеряно: - Да, дела. А что дальше было, того Ярина не видела? - Не видела, - подтвердила я. - Она с напастью справиться пыталась, от того и не помнит. Но что точно могу сказать - было что-то дальше. А что точно, я не ведаю. Да только ведунья Гиблого яра погибла в центре леса своего, а клюка ее оказалась на самой опушке. |