Данилевский И.Н. - Древняя Русь глазами современников и потомков. Литература по гуманитарными социальным дисциплинам для высшей школы и средних специальных учебных заведений готовится и издается при содействии Института Открытое общество Фонд
 Скачать 3.61 Mb.
|
|
« ×òî õî÷åì áîëåå òîãî: íå áèâøåñÿ, èìàòè çëàòî, è ñðåáðî, è ïàâîëî- êè? » в ответ на предложение греков « Íå õîäè, íî âîçüìè äàíü », в глазах летописца и его читателей, как уже отмечалось, вряд ли могли иметь положительное значение. Не исключено, что представления о личной зависимости того, кто получал от другого какие-то материальные блага в виде даров, угощения (само это слово происходит от слова гостьи т. п, были основой обычая гостеприимства. Получивший крови пищу не мог сделать чего- либо дурного хозяину, предоставившему их. Типичным примером является традиционный ответ героя русских сказок, попавшего к Бабе-Яге, на ее вопрос, кто он такой и куда путь держит. Сначала было необходимо накормить, напоить и спать уложить незваного гостя, а потом уже задавать подобные вопросы теперь он был обязан ответить на них. 122 Сточки зрения таких обычаев, вполне логичным выглядит и поведение печенегов в легенде о белгородском киселе, записанной в Повести временных лет под 6505 (997) г 123 Уход печенегов от стен Белгорода, видимо, объясняется не только наивностью печенежских князей, проведенных белгородцами, но и тем, что, отведав угощения, они не могли продолжать осаду города, который их накормили напоил. Тоже относится и к княжеским пирам. Угощение князем дружинников закрепляло личные связи, существовавшие между ними с детства Не исключено, что со средневековыми представлениями о богатстве связаны и многочисленные клады, зарывавшиеся владельцами в землю. Традиционно считается, что это делалось в момент опасности, скажем, при нападении врагов. В источниках, однако, нет указаний на то, что клады прятались на время, чтобы после того, как лихолетье пройдет, выкопать их. Зато известно, что у многих народов существовало поверье, будто серебро и золото, спрятанные в землю, навсегда оставались в обладании их владельца и его рода и воплощали в себе их удачу и счастье, личное и семейное благополучие. Видимо, именно с подобными представлениями о сокровищах связана уже приводившаяся фраза из Поучения Владимира Мономаха: Деньги представляли для людей того времени ценность не как источник богатства, материального благосостояния, а как своего рода трансцендентные ценности, нематериальные блага. Само по себе показательно, что в качестве символа таких ценностей были избраны прежде всего золото и серебро — реальные материальные ценности тех народов, у которых их позаимствовали. Языческие представления, которые оказывались у варваров связаны с благородными металлами, послужили определенным шагом в освоении ими новой идеи богатства, в приобщении к цивилизации, хорошо знавшей земную цену денег. Со временем, однако, отношения князя и дружины начали изменяться. А.Е. Пресняков пишет Близкая бытовая солидарность князя и дружны, как можно проследить отчасти и по приведенным выпискам [XII в, постепенно слабеет. Дружинники, мужи княжие довольно рано (входе истории древней Руси) отделяются "хлебомъ и именьемъ" от своего князя, обзаводятся собственным хозяйством. Уже в рассказах о Владимире слышим, что он "созывает бояр своих" и велит собираться "по вся неделя на дворе въ гридьнице" на пир и "приходит боля- ромъ и гридемъ ... при князи и безъ князя. Старше времен Ярос- лавлих должно быть гнездо княжих мужей, ставших боярством новгородским, с которым уже Ярославу пришлось считаться как с местной силой, преследующей свои цели, особые от княжих, При Ярославичах видим дом боярина Иоанна, "иже бе первый въ болярехъ" у князя Изяслава. Слишком мало у нас данных, чтобы поближе присмотреться к этим бытовым отношениям. Но итого немногого, что имеется, достаточно, чтобы признать хозяйственную самостоятельность членов дружины явлением не первоначальным» 92 Имущественное расслоение дружины привело к формированию в XII в. нового социального слоя — боярства. Оно выросло то дружины и, видимо, частично слилось с наиболее зажиточной частью городского населения. По словам А.Е. Преснякова, боярство, выросшее из дружины, не разрывая личных связей своих с князем, становится во главе общества как руководящая сила. Перейдет ли этим путем правительственная организация в состав вечевого строя, как в Новгороде, удержит ли ее в своих руках княжая власть, через нее подчиняя себе и общество, как в Руси северо-восточной, или боярство, как в Галичине, сделает попытку, опираясь на власть свою над населением, иметь князей по своей воле это уже вопросы дальнейшего развития, на которые киевская история не успела ответить» 93 Итак, отношения князя и дружины строились наличных связях, закреплявшихся развитой системой даров в различных формах. При этом князь выступал как первый среди равных. Он зависел от своих дружинников не меньше, чем они от него. Все собственно государственные вопросы (обустройстве земли, о войне и мире, о принимаемых законах) князь решал не самостоятельно, ас дружиной, прислушиваясь к мнению своих воинов. Вместе стем ясно, что содержание такого вооруженного отряда требовало от князя определенных средств, с помощью которых он мог одеть, накормить и вооружить своих дружинников, а также определенного штата слуг, без которых все это было просто невозможно. Откуда же брались такие средства, и что представлял собой институт, обслуживавший князя и дружину ДАНЬ И ПОЛЮДЬЕ Основным источником средств к существованию профессиональных воинов, естественно, была война. Следует заметить, что в ранних обществах основной целью ведения военных действий был, как правило, захват добычи, в том числе рабой. Гораздо реже речь шла о притязаниях на чужую территорию. Причиной этого, по наблюдению Л. Леви-Брюля, было особое отношение к земле, на которой проживал другой этнос. В этом замкнутом мире, который имеет свою причинность, свое время, несколько отличные от наших писал Л. Леви- Брюль,— члены общества чувствуют себя связанными с другими существами или с совокупностями существ, видимых и невидимых, которые живут сними. Каждая общественная группа, в зависимости оттого, является ли она кочевой или оседлой, занимает более или менее пространную территорию, границы которой обычно четко определены. Эта общественная группа не только хозяин данной территории, имеющий исключительное право охотиться на ней или собирать плоды. Территория принадлежит данной группе в мистическом значении слова мистическое отношение связывает живых и мертвых членов группы стайными силами всякого рода, населяющими территорию, позволяющими данной группе жить на территории, с силами, которые, несомненно, не стерпели бы присутствия на ней другой группы. Точно также, как в силу интимной сопричастности всякий предмет, бывший вне- посредственном и постоянном соприкосновении с человеком одежда, украшения, оружие и скот — есть человек, отчего предметы часто после смерти человека не могут принадлежать никому другому, сопутствуя человеку в его новой жизни, точно таки часть земли, на которой живет человеческая группа, есть сама эта группа она бы не смогла жить нигде больше, и всякая другая группа, если бы она захотела завладеть этой территорией и утвердиться на ней, подвергла бы себя самым худшим опасностям, Вот почему мы видим между соседними племенами конфликты и войны попово- ду набегов, нападений, нарушения границ, ноне встречаем завоеваний в собственном смысле слова. Разрушают, истребляют враждебную группу, ноне захватывают ее земли. Да и зачем завоевывать землю, ежели там неминуемо предстоит столкнуться с внушающей страх враждебностью духов всякого рода, животных и растительных видов, являющихся хозяевами этой территории, которые несомненно стали бы мстить за побежденных» 94 По Л. Леви-Брюлю, чьи слова мы только что цитировали, мистическая связь между общественной группой и почвой столь тесна и близка, что не возникает даже и мысли об изъятии земли из собственности определенного племени. При таких условиях собственность группы "священна, она неприкосновенна, и наделе ее не нарушают, поскольку коллективные представления сохраняют свою силу и власть 126 Однако было бы неверно считать причиной военных действий только стремление к личному обогащению. Не будем забывать, что войны и ранних обществах были одной из важнейших форм культурных контактов и обменов. Именно благодаря военным столкновениям народы зачастую знакомились с важнейшими культурными и научными достижениями соседей. Но присутствовали еще один немаловажный момент — сакральный. Как пишет И.Я. Фроянов, органическое вплетение ритуалов и обрядов в подготовку и осуществление военных дел указывает на сакральную во многом суть войн, наблюдаемых в древности. Под ее знаком проходили все войны первобытности, в том числе и те, что уподобляются "регулярному промыслу" по добыче материальных ценностей захвату скота, рабов и сокровищ. Нельзя, конечно, вовсе отрицать материальных мотивов военных предприятий, затевавшихся первобытными людьми, особенно в эпоху варварства. Но если вспомнить, что богатство и тогда имело не столько утилитарное, сколько "трансцедентное" значение, в котором преобладали магико-рели- гиозные и этические моменты, то идеи сакральности, чести и славы зазвучат в войнах с еще большей силой. Вместе стем богатства, добываемые в войнах, способствовали имущественному расслоению, нарушавшему традиционные устои равенства. И все же имущественные различия распределяли людей не по социальным или классовым группам, а по престижным нишами позициям, создавая лишь предпосылки деления общества на классы. Следовательно, войны времен первобытнообщинного строя нет оснований рассматривать как стимулятор классового переустройства архаических обществ. Во всяком случае их воздействие на общественное развитие было двойственными по-своему диалектичным консолидирующим, а в отдаленной перспективе разлагающим. Столь же неоднозначной была роль в общественной жизни рабства и данничества — прямых порождений войны» 96 В целом жена первых порах дружина представляла собой нечто вроде разбойничьей шайки, несшей в себе, по словам НИ. Костома- рова, зародыш государственности. В последнее время такой взгляд на дружину периода зарождения Древнерусского государства разделяется очень многими отечественными и зарубежными исследователями. Так, в программной статье, посвященной зарождению деспотизма на Руси, В.Б. Кобрин и А. Л. Юрганов писали Русскую дружину, как ее рисует "Повесть временных лет, можно представить себе и своеобразной военной общиной, и своеобразным казачьим войском, возглавляемым атаманом. От общины идут отношения равенства, находящие внешнее выражение и дружинных пирах (ср. "братчины" в крестьянских общинах, от "казачества" — роль военной добычи как главного 127 источника существования, который функционировал как в прямом, таки в превращенном виде, ибо дань — это и выкуп за несостоявшийся поход К такой точке зрения, видимо, близок и А. П. Новосельцев, который считает, что по крайней мере в IX в. «полюдье носило. стихийный характер, мало отличный порой от набегов с целью взимания добычи. Истоки полюдья, очевидно, и восходят к таким набегам, элементы которых сохранились ив по- людье середины X в.» 98 Действия князя, возглавлявшего вооруженный отряд, приезжавшего в чужую землю, и правда, весьма напоминают хорошо знакомое нам явление Неправда ли, это вполне сопоставимо с действиями группы рэкетиров, устанавливающей свой контроль над новой территорией. Сходство таких явлений закрепляется даже лексикой, с помощью которой обозначается сама процедура взимания дани. Так, в легендарном рассказе о хазарской дани, которую выплатили поляне, читаем Таки просится сравнение с современным жаргонным наехали. Неслучайно существует теория, согласно которой государство появляется путем институализации рэкета (Ч. Тилли). Согласно этой теории, основными признаками государства являются монопольные права на применение насилия и налогообложение. Одновременно следует отметить, что сама категория владения теми или иными землями реально могла воплощаться только в запрете (или, напротив, в разрешении) на пользование благами, получаемыми сданной территории вспомните приведенные выше слова князя Олега, обращенные к северянами радимичам. Взимание платежей с подвластных территорий существовало в форме дани и полюдья. Эти понятия в исторической литературе часто отождествляются. Вот что пишет А. А. Горский Способом сбора дани было "полюдье" — круговой объезд князем и его дружиной подвластных земель. Константином Багряно- 128 родным ... было рассказано о полюдье киевских князей первой половины X в. ... Б. А. Рыбаков провел детальное историко-геогра- фическое исследование полюдья, исходя из того, что оно было круговым объездом киевского князя и его дружины, охватывавшим территории "племенных союзов" древлян, дреговичей, кри- вичей и северян, входе которого в специальные пункты — "ста- новиша" — свозится дань, собранная для Киева местными князьями. По-иному подошел к этому вопросу М.Б. Свердлов, обративший внимание на слова Константина о "прочих славянах" — данниках русой. По мнению М.Б. Свердлова, этими "прочими славянами" были словене новгородские, радимичи, уличи и тивер- цы, а полюдье первой половины X в. было не объездом киевским князем и его дружиной нескольких "племенных союзов, а разъездом князя и его приближенных с дружинами по разным "племенным союзам, внутри каждого из которых один из киевских дружинных отрядов собирал дань» 102 Есть, однако, и иная точка зрения, разделяющая дань и полюдье как две различные формы получения средств к существованию княжеской дружины. Как считает И.Я. Фроянов, для нас не подлежит сомнению тот факт, что свободные об- щинники (люди) данью не облагались. На них возлагали кормления, они платили виры, продажи и, разумеется, полюдье. Дань же собиралась с несвободных, в частности со смердов, не принадлежащих "к главенствующей общности. Летописное известие окупленных Андреем Боголюбским слободах "з даньми" является ярким подтверждением уплаты дани зависимым людом. О крайней степени зависимости (близкой к рабству либо рабской) населения слобод можно судить потому, что эти слободы куплены» 103 Дань в таком случае действительно рассматривается как плата за несостоявшийся набег. Касаясь материальной грани данничества,— продолжает И.Я. Фроянов,— следует сказать, что дань, взимаемая с "приму- ченных" восточнославянских племен киевскими князьями в сообществе со своими дружинниками, выступала в качестве их заурядного корма, представляя, следовательно, потребительский интерес. В этом выражалась ее грабительская суть. Вместе стем она была средством обогащения, приобретения сокровищ, которые имели прежде всего сакральное и престижное значение. Стало быть, за данью скрывались религиозные и этические побуждения, и с этой точки зрения она заключала в себе духовную ценность» 104 Характер, присущий данничеству в подобном понимании, по мнению Н.Я. Данилевского, 129 происходит, когда народ, обращающий другой в свою зависимость, так отличен от него по народному или даже по породному характеру, по степени развития, образу жизни, что не может смешаться, слиться с обращаемым в зависимость, и, не желая даже расселиться по его земле, дабы лучше сохранить свои бытовые особенности, обращает его в рабство коллективное, оставляя при этом его внутреннюю жизнь более или менее свободною от своего влияния. Посему данничество и бывает в весьма различной степени тягостно. Россия под игом татар, славянские государства под игом Турции представляют примеры этой формы зависимости. Действие данничества на народное самосознание очевидно, равно как и то, что если продолжительность его не превосходит известной меры народы, ему подвергшиеся, сохраняют всю способность к достижению гражданской свободы» 105 В отличие от него полюдье имеет совсем иной характер. По словам И.Я. Фроянова, «... на Руси XII в. рядовые свободные люди составляли основную массу населения, находившегося с князьями преимущественно в отношениях сотрудничества и партнерства, а не господства и подчинения. В этих условиях полюдье являлось одним из вознаграждений князю за исполнение им общественнополезных функций и формой общения людей со своим правителем, которое было неотъемлемой и весьма существенной чертой социально-полити- ческого уклада Руси XI-XII вв.» 106 Впрочем, пополнение княжеской казны — не единственная функция, которую выполняло полюдье. Мало того, возможно, она была и не самой важной. Зато к числу основных, исходных относят религиоз- но-коммуникативную — самую древнюю и первоначальную, по мнению И.Я. Фроянова, функцию полюдья. Позднее она была дополнена и постепенно вытеснена иными функциями. Ученый излагает свою версию того, как это происходило «Полюдье... теряло архаическое религиозное содержание за счет расширения экономических, социальных, политических и тому подобных начал, относящихся не столько к сфере сверхчувственного, сколько к прозе реальных земных дел. Оставаясь средством общения князя с населением, а также способом властвования, полюдье вместе стем превращалось в княжеский сбор, приближающийся к налогу. Вот такое измененное временем полюдье и было включено в систему княжеского финансирования церкви, что произошло не ранее начала XII в. Таким образом, древнерусское полюдье находилось не в статике, а в динамике, изменяясь на протяжении веков своего существования. Возникло оно с появлением постоянной должности князя, те. в эпоху подъема родоплеменного строя. Первоначально полюдье выполняло преимущественно религиозную функцию, обусловленную сакральной ролью вождя в восточнославянском обществе. Мало-помалу оно приобретало значение специальной платы князю за труд по управлению обществом, обеспечению внутреннего и внешнего мира. Постепенно в нем появились и крепли экономические, социальные и политические функции. Но все эти новые тенденции длительное время развивались под языческой религиозной оболочкой, принимая часто ритуально-обрядовую форму, В таком состоянии мы и застаем восточнославянское полю- дье X в. И только позднее, где-то на рубеже XI-ХП вв. "полюд- ный" сбор освобождается от языческого религиозного покрова, становясь неким подобием налога. И тем не менее какие-то элементы старого в нем, вероятно, продолжали жить. Важно подчеркнуть, что вовсе времена основой полюдья являлись дары, или добровольные приношения. Полюдье возникло и развивалось вне рентных отношений, не имея никакой связи с феодальной эксплуатацией производителей» 107 Чем же платили дань Ответ на этот вопрос в принципе ясен Думаю, приведенных примеров достаточно. Ясно, что основную часть дани составляли денежные средства бель или щеляги — серебряные монеты либо слитки серебра — гривны, а также меха пушных зверей, которые можно было пронять (черные куны, веверицы—белки)*. Очевидно, полученные входе такого наезда деньги должны были идти на пропитание и вооружение дружины и самого князя. Вспомним уже цитировавшегося Тацита: * См. Приложение 3. 131 Когда они напомню, речь идет о германской дружине не ведут войн, томного охотятся, а еще больше проводят время в полнейшей праздности, предаваясь сну и чревоугодию. И самые храбрые и воинственные из них ничего не делают, препоручая заботы о жилище, домашнем хозяйстве и поле женщинам, стариками наиболее слабосильным из домочадцев, тогда как сами погрязают в бездействии, на своем примере показывая поразительную противоречивость природы, ибо те же люди так любят безделье итак ненавидят покой. У их общин существует обычай, чтобы каждый добровольно уделял вождям кое-что от своего скота и плодов земных, и это, принимаемое как дань уважения, служит также для удовлетворения их потребностей. Особенно радуют их дары от соседних племен, присылаемые не только отдельными лицами, но и от имени всего племени, каковы отборные кони, ценное оружие, фалеры и ожерелья а теперь мы научили их принимать также и деньги» 108 Источники позволяют выяснить и вопрос о том, как распределялись собранные по время полюдья (и / или сбора дани) средства. Как пишет Б.Д. Греков, уже вначале в. было обращено внимание на то, что в нашей древности, говоря современным языком, бюджет княжеского двора отделяется от государственного бюджета. На княжеские нужды, на содержание его двора идет 1 / 3 доходов-даней, а 2 / 3, идут на государственные потребности. Ольга брала 1 / 3 дани с древлян на свой двор, сосредоточенный в Вышгороде, 2 / 3 шло на Киев. Ярослав и другие новгородские представители власти киевского князя уплачивали Даней в Киева оставляли себе. Мстислав Удалой взял дань с чуди и 2 / 3, отдал новгородцам, 1 / 3 раздал своим дворянам, те. двору. Если это тактов перечне Святославовой грамоты мы можем видеть либо ту часть новгородских погостов, на доходы с которых содержался княжеский двор, либо, что кажется мне более вероятным, княжеские вотчины. С этих своих вотчин князья и давали десятину на содержание Софийского храма. Голубинский доказал, что десятина была положена не на всех людей, а лишь на "одних вотчинников, которые владели недвижимыми имениями и получали с имений оброки. Как Владимир установил для Десятинной церкви киевской "от именья своего и от град своих" (укрепленных дворов-замков.— Б. Г) десятую часть, таки Ярослав после Владимира "ины церкви ставяше по градом и по местам, поставляя попы и дал им от именья своего урок"» 110 Как уже отмечалось, и при получении дани и полюдья, и при разделе такой реальной дани, или дани уважения, князь оставался, так сказать, первым среди равных. Средства, которые он распределял между дружинниками, были получены всеми ими вовремя совместного похода. Видимо, до тех пор, пока дань получали под угрозой 132 применения силы, князь не мог считаться ее полноправным владельцем. Он лишь делил совместную собственность между совладельцами. Еще один важный момент, на который хотелось бы обратить внимание ни дань, ни полюдье не затрагивали собственно экономической сферы. Князь и дружинники не вмешивались в процесс производства, Мало того, они, видимо, прикладывали все силы, чтобы как-то не затронуть его своими действиями. В этом отношении показательно обсуждение вопроса о сроках совместного выступления русских князей против половцев в 1103 г Что заставляет дружинников Святополка возражать против немедленного выступления в поход против половцев Почему их так заботит судьба смердов Ответы на эти вопросы достаточно ясны, Конечно, князья и их дружинники вряд ли были бескорыстными защитниками интересов крестьян. Скорее, ими руководил простой расчет выплата полюдья напрямую зависела от результатов работы смердов. Наконец, чрезвычайно важным остается и вопрос о том, можно ли рассматривать даннические отношения или полюдье в качестве формы владения землей, с которой эти вольные или невольные платежи взимались Другими словами, были ли дань и (или) полюдье формой феодальной ренты Ответить на эти вопросы отнюдь непросто. Конечно, можно рассматривать земли, включенные в систему сбора дани, в качестве своеобразной государственной собственности, как считает М.Б. Свердлов, который пишет «... включение племенного княжения в состав Древнерусского государства означало замену племенной верховной собственности на землю государственной, распространение государственного суверенитета на племенную территорию, в связи с чем "внешние" племенные границы становились государственными, а рубежи, отделявшие племенное княжение от Древнерусского государства, ликвидировались. Последующее социально-экономическое и политическое развитие племенных княжений осуществлялось в составе единого государства. 133 Таким образом, в Х вв. происходило становление верховной собственности государства на землю, что выражало систему поземельных социально-экономических отношений господства и подчинения в пределах Древней Руси, которые обеспечивала обогащение и воспроизводство господствующего класса. Другой стороной этого процесса стало превращение неэксплуатируемой земельной собственности лично свободного крестьянина в составе соседской общины в вид феодальной земельной собственности, эксплуатируемой государством посредством системы податей. Видимо, последним обстоятельством, а также растущим феодальным угнетением объясняется процесс внешней и внутренней восточнославянской колонизации в Х-Х1 вв. и позднее, когда лично свободные земледельцы уходили от государственных податей и княжеского суда, стремясь к собственности на землю, несвязанной с системой феодальных отношений, что было проявлением классового антагонизма а Древней Руси. Однако такая тактика в пределах государственной территории приносила лишь временный успех до приезда данщика или установления княжеского погоста» 112 Однако, как мы помним, по мнению А. А. Горского, субъектом собственности на земли, обложенные в X в. фиксированной данью-налогом, следует признать военно-дружинную знать, а данную форму собственности определить термином "корпоративная собственность военно-дружинной знати. Ее невозможно трактовать как княжескую собственность, так как князь выступал в X-XI вв. как глава дружинной корпорации и не являлся свободным распорядителем поступающего от населения прибавочного продукта его обязанностью было распределение полученных доходов среди своих дружинников. Эта социальная функция князя отчетливо видна в требовании дружинников к Игорю вести их за данью к древлянам для того, чтобы они могли себе "добыть, ив лаконичном указании на распределение князем — новгородским наместником остававшейся у него в руках тысячи гривен между своими дружинниками-гридями. На туже особенность раннефеодального общества указывают и строки из так называемого "Предисловия к Начальному своду конца XI в "Древний князи... не збираху многая имения. но оже будяше правая вира, ату возмя, дааше дружине на оружье. А дружина его кормяхуся, воююще ины страны. Несмотря на очевидную идеализацию "древних князей" и стремление изобразить их дружинников кормящимися исключительно за счет "внешней" военной добычи, в этом фрагменте просматривается воспоминание автора конца XI столетия о временах, когда князья и дружинники еще не обзавелись вотчинным хозяйством и представляли прочную корпорацию, глава которой имел четкие обязанности в отношении ее членов. Встречающееся 134 в исторической литературе определение раннефеодальной формы собственности как "государственной" можно считать приемлемым лишь постольку, поскольку в раннее средневековье военнослужи- лая знать и государственный аппарат в основном совпадали. Наиболее же правильным будет, на наш взгляд, признать в данном случае субъектом собственности военно-дружинную знать» 113 Из такого подхода А. А. Горский делает вывод, что в VIII-IX вв. в восточнославянских союзах племенных княжеств складывается система корпоративной эксплуатации лично свободных земледельцев-общинников дружинной знатью через систему даней-налогов. В IX в. дружинная знать наиболее сильного союза — поляно-русского — распространяет эту форму эксплуатации наряд других союзов и становится корпоративным собственником земель этих зависимых территорий. Впервой половине X в. эксплуатация их населения осуществлялась через систему "малых полюдий", вовремя которых несколько отрядов киевских дружинников непосредственно собирают дань с территории каждого из зависимых союзов. Наконец, и середине — второй половине X в. (исключая землю сло- вен, непосредственно подчиненную Киеву еще в конце X в) собственные "княжения" в союзах племенных княжеств ликвидируются, в бывших центрах союзов начинают княжить представители киевской княжеской династии. К князьям-наместникам переходит функция сбора дани. В их дружины, очевидно, вливается часть дружин бывших союзов племенных княжеств. Таким образом, к рубежу X-XI вв. вся дружинная знать оказывается связанной с киевской княжеской династией — непосредственно с великим князем или с кем-либо из его наместников» 114 В таком случае право князя как верховного собственника земли проявлялось в возможности распоряжаться территориями, входившими в Киевскую Русь. Это могло выглядеть как передача специальным лицам, уполномоченным государством (киевским князем, права сбора дани (или полюдья) с тех или иных земель. Обычно такими функциями наделялись ближайшие родственники князя, чаще всего сыновья, которые занимали провинциальные престолы в качестве кня- зей-наместников, либо |