Мах Э. М36 Познание и заблуждение. Очерки по психологии ис следования Э. Мах
 Скачать 1.9 Mb.
|
|
ГЛАВА 6 НАРАСТАНИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ 1. Развитие представлений сначала сопровождается преиму- ществами для органической и в особенности для растительной жизни. Но когда представления приобретают слишком большой перевес над чувственной жизнью, это может порой оказаться даже вредным для жизни органической. Душа превращается тог- да в паразита тела — паразита, пожирающего, как выразился где-то Гербарт, масло жизни. Явление это становится понят- ным, если сообразить, что ассоциация, на которой, как уже было показано на примерах, основано приспособление наших мыслей к фактам, зависит порой от случайностей. Если благоприятные обстоятельства направят наши представления так, что течение их следует или предшествует фактам, мы получаем познание. Не- благоприятные же обстоятельства могут направить наше внимание на несущественное и поддержать ассоциации, не соответствующие фактам и вводящие в заблуждение. Мысли, оказавшиеся после неоднократного испытания соответствующими фактам, могут в качестве регулятора наших действий оказаться лишь полезными. Но если мы ассоциации, возникшие случайно при особых обсто- ятельствах, без проверки принимаем за соответствующие вооб- ще фактам, то это приводит к тяжким ошибкам, и, если мы руководствуемся такими ассоциациями в наших действиях, — к худшим практическим последствиям. Поясним сначала сказан- ное несколькими примерами из истории культуры. 2. Дети бьют по портрету человека, которого они не любят, громко выражают свое недовольство. Они жестоко расправляют- ся с изображением хищника, стараются защитить от него изобра- жение животного, на которое он нападает. По увеличивающемся развитии усилившаяся жизнь представлений становится само- стоятельной и иногда получает перевес над чувствами. Следует полагать, что малокультурные люди, дикари, будут вести себя та- ким же образом. И вот, когда такой человек расправится с изоб- ражением своего врага и будет проклинать его, и этот враг после этого случайно на самом деле заболеет или даже умрет, у дикаря легко может явиться мысль, что смерть явилась следствием его действий, его пожелания. Эта вера тем легче может утвердиться в нем, что доказательство противного в этой не поддающейся контролю области является делом весьма трудным. И действите- 111 льно, уничтожение изображения врага или какой-нибудь части его тела, волос, ногтей, и произнесение проклятий, как и вера в то, что эти действия и проклятия повлекут за собой желанные результаты, есть явление весьма распространенное. Д-р Martins рассказывает о следующем своем ночном наблюдении, сделан- ном в хижине индейцев 1 : «Из темного угла поднялась какая-то старая женщина, го- лая, вся в пыли и пепле, ужасное олицетворение голода и нище- ты; она была рабыней моих хозяев, пленницей, уведенной из другого племени. Осторожно подкравшись к очагу, она раздула огонь, достала какие-то коренья, забормотала что-то с серьез- ным лицом и, оскалив зубы, стала как-то странно жестикулиро- вать по направленно к месту, где находились дети ее господ; она стала скоблить по какому-то черепу, бросать в огонь кучи коре- ньев и волос и т. д. Долго я наблюдал ее, лежа в своем гамаке и не будучи в состоянии понять, что все это означает. Выпрыгнув из гамака, я близко подошел к ней и только из ее ужаса и умоля- ющих жестов, чтобы я не предал ее, понял, что она колдует, же- лая уничтожить детей своих врагов и поработителей. То был не первый случай колдовства, который мне довелось наблюдать у индейцев». Здесь нам становятся понятны элементарные психо- логические основания широко распространенного среди диких племен колдовства, как и то явление, что на этой ступени разви- тия люди, чтобы защитить себя от колдуний, сжигают их, что ча- сто случается и в настоящее время в Африке. Общеизвестно, как эта древняя вера диких народов с XIII столетия, благодаря авто- ритету церкви, получила широкое распространение и в Европе, как булла папы Иннокентия VIII (1448) формально санкциониро- вала ее, как в XV, XVI и XVII столетиях тысячи людей всякого возраста, сословия и пола, но всего больше несчастные старые ' женщины, пали жертвой дьявольского судопроизводства, урегу- лированного в книге, известной под названием «Hexenhammer» (Молот колдуний) 2 и как, наконец, разум взял верх в конце XVII столетия, так что последняя колдунья была сожжена в 1782 году (!) в Гларусе. Это страшное безумие, не прекращавшееся в течение многих столетий, со всеми его ужасными губительными последствиями должно служить предостережением человечеству не допускать, чтобы какая-нибудь вера предписывала жизнен- ные пути 2 Тейлор. Первобытная история. Книга Кгатег'а и Sprenger'^ под заглавием: Malleus maleficarum. — Примеч. пе- рев. 112 Что такого рода представления не были совершенно чужды даже более образованным кругам народов античной культуры, явствует, например, из сатиры Петрония (история Никерота о превращении в волка, рассказ Тримальхиона о ведьмах). Совер- шенно проникнуты такими представлениями первые три книги «Метаморфоз» Апулея, предназначенных, впрочем, для развлече- ния. Едкая насмешка Лукиана над образованными людьми, при- нимающими всерьез такие вещи, ясно выступает в рассказе о беседе у больного Евкрата 3 3. В общем верно положение, что то, что близко соприкаса- ется в ощущениях, оказывается связанным и в наших мыслях. Но так как эти последние при помощи ассоциаций легко вступа- ют в многообразные и случайные связи, то легко впасть в обрат- ную ошибку, именно счесть все в мысли связанное за связанное в ощущениях. Слово есть центр ассоциации, от которого исхо- дят многообразные ряды мыслей. Это превращает его в источ- ник странного и весьма распространенного суеверия, суеверия слов 4 . Когда человек произносит какое-нибудь слово, он живо вспоминает то, что этим словом обозначается, и все, что с этим связано. Назвав врага, которого он боится, по имени, он видит его приближение и потому остерегается этого имени. «Wenn man den Wolf nennt, kommt er gerennt» (стоит назвать волка, чтобы он был тут как тут), гласит немецкая пословица. Стараются не на- зывать имени дьявола, «не рисовать дьявола на стене». «Du aver- tite omen» (боги, отвратите предзнаменование!) восклицали римляне, когда произносилось кем-либо слово дурного значе- ния. С другой стороны, высказанное пожелание живее вступает в сознание, кажется более близким к осуществлению. Ведь чело- век не раз исполнял пожелания других людей, и другие нередко исполняли его пожелания; почему же и какому-нибудь демону, присутствие которого первобытный человек предполагает везде и всегда, не исполнить его пожелания, если оно высказано вслух? Имя человека дикари рассматривают как часть его; оно скрывается от врага, чтобы не дать последнему силы над лично- стью, никакой точки опоры для колдовства. Во время болезни меняют имя больного, чтобы обмануть демона этой болезни. Не- льзя произносить имени покойного и слов с этим именем одно- Ennemoser, Geschichte der Magie. Leipzig, 1884. Roskoff, Geschichte des Teufel. Leipzig, 1869. Soldan, Geschichte der Hexenprozesse. Stuttgart, 1843. — Кто при чтении этих книг потеряет хорошее расположение духа, тот может для раз- влечения прочесть в философском словаре Вольтера статьи: Bekker, Incubes, Magie, Superstition и — чтобы совсем развеселиться — Mises (Фехнер) Vier Pa- radoxen. Leipzig, 1846 и в частности: Es gibt Hexerei. Тейлор, Первобытная история. из звучных; они — «табу». Если бы кто-нибудь знал, полагают магометане, великое тайное имя Бога, он мог бы произнесением этого имени совершать величайшие чудеса. Во избежание зло- употреблений это имя необходимо держать втайне. «Не произ- носи имени Господа Бога всуе!» Мысль эта весьма древнего происхождения; ее можно встретить уже у древних египтян. Хит- рая богиня Изида побеждает бога Ре, хитростью выпытав у него тайну его настоящего имени (A. Erman, Ägypten. II, стр. 359). Дикий человек знает, что члены его тела повинуются его воле и могут изменять окружающую его среду согласно его жела- ниям; но он впадает в заблуждения, не зная точно границ, по- ставленных его воле. По воскресеньям можно наблюдать, как крестьянин, играя в кегли, непроизвольно подается в ту сторону, в которую по его желанию должен направиться уже раньше пу- щенный им шар. То же самое наблюдательный человек мог бы заметить у страстного любителя игры на бильярде. Упущение из виду границ, обозначенных нами буквою U, является вообще главным источником изложенных уже нами и подлежащих еще изложению заблуждений. 4. Человек лежит без движения, объятый сном. Через неко- торое время он пробуждается. Но за это время ему снилась про- гулка в отдаленную местность, где тело его в действительности не было; он мог во сне встретиться со своим отцом, давно умер- шим, беседовать с ним. Присоединим еще сюда случаи обморо- ка, мнимой и действительной смерти. У наивных людей, которые, подобно детям, не знают резкой границы между сном и бодрство- ванием, образуется, и не может не образоваться, представление о втором Я человека, подобном тени, — таком Я, которое может отделяться от тела и вновь с ним соединяться, причем в первом случае тело остается безжизненным, а во втором — снова ожива- ет. Таким образом образуется представление о душе 5 , ведущей самостоятельную жизнь. Если представление о второй жизни после смерти в мире теней существует дольше, оно разрисовыва- ется в разных подробностях. Люди грезят об этой жизни, о царст- ве теней, рассказы о котором им так часто приходилось слышать, и представления о нем становятся все богаче и многообразнее. Таков рассказ новозела'ндца Те-Врегавера в передаче Тейлора 6 : Рядом с представлением о душе как тени развилась по легко понятным, из бодрственной жизни взятым основаниям мысль о душе как крови и о душе как дыхании. Ср. Одиссею, XI, V, ст. 33—154. Души-тени, напившись крови, обретают память. Тейлор, Первобытная культура (II изд. под редакцией Коробчевского, том И, стр. 118). 114 «Тетка этого человека умерла в уединенной хижине на берегу озера Роторуа. Так как она была знатной особой, ее тело остави- ли в хижине, двери и окна были заколочены и жилище было все- ми покинуто, так как ее смерть сделала его «табу». Но день или два дня спустя Те-Врегавера ранним утром ехал с несколькими товарищами в лодке близ этого места и увидел какую-то фигуру, сидящую на берегу и зовущую его. Это была его тетка, вернув- шаяся к жизни, но слабая и полумертвая от холода и голода. Когда силы ее благодаря их помощи несколько восстановились, она рассказала о том, что пережила. Оставив тело, душа ее поле- тела к Северному мысу и достигла входа в Реигну. Здесь, держась за стволы ползучих растений, она спустилась в пропасть и очу- тилась на песчаном берегу реки. Осмотревшись вокруг, она уви- дела на некотором расстоянии огромную птицу (моа), больше человека, которая быстро к ней приближалась. Это страшное зрелище до того испугало ее, что первой ее мыслью было попы- таться обратно подняться по крутому обрыву. Но в это время она увидела старика, приближающегося к ней в маленькой лодке, побежала к нему навстречу и таким образом спаслась от птицы. Благополучно переправившись через реку, она назвала старику Харону свое имя и спросила его, где живут души ее родных. Ста- рик указал ей тропинку. Идя по этой тропинке, она к своему удивлению убедилась, что тропинка эта такая же, по какой она ходила на земле: вид местности, деревья, кусты и коренья — все было ей знакомо. Прибыв в деревню, она среди собравшейся толпы нашла своего отца и много близких родственников. Они приветствовали ее заунывной песней, которую поет всегда пле- мя maori при встрече после долгой разлуки. Отец, расспросив ее об оставшихся еще в живых родственниках и в особенности о собственном ее ребенке, объявил ей, что она должна вернуться на землю, так как там не осталось никого, кто бы заботился о его внуке. Следуя его совету, она отказалась принять пищу, предло- женную ей умершими, и, несмотря на усилия их удержать ее, отец довел ее до лодки, усадил в ней и дал ей две огромных слад- ких картофелины, которые скрывал под плащом, чтобы она по- садила их дома и ими кормила его внука. Когда она стала карабкаться вверх по обрыву, за нее ухватились две последовав- шие за ней детские души; чтобы отделаться от них, она бросила эти корни и, пока они пожирали их, она с помощью тех же пол- зучих растений поднялась наверх по обрыву и, наконец, достиг- нув земли, полетела туда, где оставила свое тело. Вернувшись к жизни, она почувствовала себя в темноте и происшедшее каза- 115 лось ей сном. Затем она убедилась, что она всеми оставлена и что двери наглухо заколочены; отсюда она сделала вывод, что она действительно умерла и потом вернулась к жизни. Когда стало светать, слабый луч света проник к ней через щели заколоченно- го дома и она увидела близ себя сосуд из тыквы, в котором была красная охра с водой; она с жадностью выпила все до дна и по- чувствовала, что несколько подкрепилась; ей удалось открыть дверь и доползти до берега, где ее вскоре и нашли ее друзья. Все, кто слышал ее рассказы, были твердо убеждены в его достовер- ности, и только сожалели, что она не привезла с собой, по край- ней мере, одной из огромных картофелин, как доказательство своего путешествия в страну духов». Этот поэтический рассказ звучит как сказка Баумбаха и заставляет почти завидовать пред- ставлениям маори. Впрочем, наряду с этим рассказом можно по- ставить и много других подобных рассказов у других племен. Упомянем еще только об одном, показывающем, что на сновиде- ниях основываются также представления о душах животных и душах неодушевленных предметов. Один вождь индейцев у Верх- него озера выразил пожелание, чтобы вместе с ним было похо- ронено его прекрасное ружье. Однажды, проболев несколько дней, он, по-видимому, умер, но так как не были вполне увере- ны в его смерти, то его не похоронили. Жена его не отходила от него четыре дня; на пятый он ожил и рассказал следующее 7 : «После смерти дух его отправился по широкой дороге мертвых в страну блаженства; он шел по обширным долинам, покрытым роскошной растительностью, видел красивые рощи и слышал пение бесчисленных птиц. Наконец с вершины одного холма он увидел город мертвых, лежащий вдали в тумане, сквозь который блестели далекие, частью скрытые озера и реки. Он встречал стада рослых оленей, лосей и другой дичи, без всякого страха бродивших возле дороги. Но с ним не было его ружья, и, вспом- нив, как он просил своих друзей положить с ним в гроб его ру- жье, он вернулся домой, чтобы взять его. Тут он встречался с толпой мужчин, женщин и детей, направляющихся в город мер- твых. Они были тяжело нагружены ружьями, трубками, котлами, мясом и другими предметами; женщины несли корзины и разри- сованные весла, а мальчики — палки с красивой резьбой, лук и стрелы, подарки своих друзей». — Придя совсем в себя, вождь посоветовал своим не обременять мертвых тяжелыми вещами, которые им мешают, а давать им только то, что они перед смертью потребуют. Тейлор, ibid., II, стр. 56. 5. Итак, согласно этим представлениям не только всякому телу человека или животного, но даже всякому неодушевленному предмету соответствует душа или род духа, который естественно мыслится по аналогии с собственным духом. Дикий понимает яв- ления, которые он вызывает в окружающей его среде, лучше все- го как действия своей воли. Таким же образом он все приятные или неприятные ему события рассматривает как проявления ка- кого-нибудь духовного существа, дружески или враждебно к нему настроенного. Живая фантазия жадного до приключений или на- пуганного врагами негра усматривает в самых незначительных ве- щах следы таких, дружески к ному настроенных или враждебных, духов. Эти предметы-«фетиши» собираются, за ними существует тщательный уход, их почитают, обливают водкой, если они ока- зываются благожелательными, но их и бьют при случае, если по- лагают, что они того или другого желания не исполнили. «Один негр, выходя из хижины, чтобы предпринять какое-то важное дело, у порога споткнулся о камень и ушибся. «Ага, — подумал он, — ты здесь?» Он поднял камень и тот долго помогал ему в его предприятиях» 8 . Нет ничего, чего фетиш не мог бы сделать, если только это настоящий фетиш. Мы склонны свысока смотреть на такой взгляд, а между тем и среди нас есть люди, носящие с со- бой, и не только шутки ради, всевозможные амулеты, медальоны и другие вещи, которые будто бы приносят с собой счастье. Наши научные взгляды на взаимную зависимость, существующую меж- ду явлениями природы, иные, чем взгляды, еще живущие в том народе, часть которого мы составляем. 6. Дуалистические представления о духах, о потусторонней жизни и т. д. имеют весьма невинное значение, пока остаются чисто теоретическими и распространяются на область, совер- шенно не поддающуюся контролю. Но когда взгляды, вызван- ные к жизни сновидениями, сопровождаются практическими последствиями, побуждают к действиям, наносящим вред благо- денствию и жизни ближних, не принося ни малейшей пользы, когда то, что не поддается контролю, становится настолько силь- ным, что может вступить в противоречие с тем, что поддается этому контролю, то это приводит к самым страшным фактам исто- рии культуры. Стоить вспомнить человеческие жертвоприношения во время тризны по покойникам, имеющие целью доставить этим последним и после смерти жен, слуг, — одним словом, все удоб- ства. «Король дагомейцев 9 должен войти в страну смерти с ду- 8 Тейлор, ibid., стр. 213. 9 Тейлор, ibid., стр. 39. 117 ховным двором: сотнями женщин, евнухов, певцов, барабанщиков и солдат». «От времени до времени они снабжают покойного мо- нарха новыми слугами в мире теней». «Эта ежегодная бойня кро- ме того пополняется еще почти ежедневными убийствами: все, что делает король, не исключая последних мелочей, должно быть сообщаемо его отцу в царство теней. Для исполнения этого поручения избирается обыкновенно военнопленный». Такие обы- чаи представляют весьма распространенное явление, а в древнее время были еще более распространены. На острове Борнео во время тризны по знатному мужу избиваются копьями рабы, предназначенные после смерти служить покойному. На островах Фиджи жены, друзья и рабы знатного покойного предаются смерти посредством удавления. Низшие слуги избиваются, что- бы служить «травой, которой можно было бы устлать гроб по- койного». Общеизвестны тризна по Патроклу, как и обычай сожжения вдов, существующий у индусов. Такого рода обычаи в самой различной форме сохранялись вплоть до эпох «с высокой цивилизацией». 7. Там, где мертвые люди были столь охочи до убийств, духи, демоны и божества не могли быть скромнее. «Карфагеняне, по- терпев на войне неудачу и быв стеснены Агафоклом, приписали свое поражение гневу богов. В прежние времена их Кронос (Мо- лох) получал в жертву избранных детей своего народа, но впо- следствии они стали для этой цели покупать и откармливать посторонних детей. Они следовали естественному стремлению жертвователя к замещению дорогих жертв; но теперь, когда при- шло несчастье, наступил поворот. Решено было отпраздновать чудовищное жертвоприношение, чтобы уравнять счет и загла- дить вину подставных жертв. Двести детей из самых благород- ных семейств страны было принесено в жертву идолу; ибо у них была медная статуя Кроноса с руками, наклоненными таким об- разом, что ребенок, положенный на них, скатывался в расщели- ну, наполненную огнем» 10 . Общеизвестно, что обычай приносить богам человеческие жертвы был весьма распространен. Мы встречаем его у диких или полукультурных предков всех культур- ных народов. На этот обычай существуют отчасти исторические указания, отчасти на них указывают саги (жертвоприношение Исаака, жертвоприношение Ифигении). Нет ни одного народа, который мог бы в этом отношении кичиться перед другим. Можно еще указать, как на весьма отдаленные по месту и време- Тейлор, ibid., II, стр. 429. Факты можно найти у Диодора, XX, 14. У него же можно найти и другие сообщения о человеческих жертвоприношениях. Да- лее см. Herodot, IV, 62. 118 ни человеческие жертвоприношения, те, которые нашли испан- цы при завоевании Мексики. Эти демоны и божества, у которых мнимое предпочтение столь дорого покупается реальным вредом, существуют, к сожа- лению, в огромном числе и бывают весьма разнообразны. Геро- дот 11 рассказывает нам следующее о походе Ксеркса на греков: «Местность эта около Пангейских гор называется Филис, к за- паду она тянется до реки Ангит, впадающей в Стримон, на юге -— до самой реки Стримон, где маги зарезали белых коней, чтобы испросить у богов удачный переход. Сделав это и многое другое для успокоения реки, они перешли ее у Девяти Путей в стране гедонов по мостам, которые там нашли. Когда они узна- ли, что место это называется Девять Путей, они похоронили там живьем столько же (девять) отроков и девушек из числа местных жителей. Ибо таков обычай у персов — хоронить живьем; так я слышал, что Аместрис, жена Ксеркса, в старости дважды прика- зала похоронить живьем по семи мальчиков из знатных персид- ских семей, чтобы тем выразить благодарность богу, живущему под землей». Другие народы, другие эпохи не разумнее персов 12 «В Галаме, в Африке, существовал обычай зарывать живыми ма- льчика и девочку перед большими воротами города, чтобы сделать последний неприступным». «У миланауских даяков на острове Борнео при сооружении большого дома вырыли глубокую яму для первого столба, который и был подвешен над ней на верев- ках; девушку-невольницу опустили в яму и по данному сигналу перерезали веревки; огромный столб упал вниз в яму и раздавил девушку до смерти; это была жертва духам». Древние, седые ска- зания, связанные со многими постройками в Европе, и обычай, слабый остаток старины, убивать при постройке мелких живот- ных или замуровывать в стены пустые гробы указывают, что по- добные действия не были чужды и нашим предкам. Столь же жестоки и духи, живущие в воде. «Индус не спаса- ет ни одного человека, тонущего в священных водах Ганга». Жи- тели островов Малайского архипелага разделяют со многими европейскими народами веру, что спасение утопающего не оста- ется безнаказанным. «Море, река хотят иметь свою жертву». И вулканам приносятся человеческие жертвоприношения: жертвы бросаются в кратер. Так праздная, но богатая человеческая фан- тазия ревностно работает, чтобы умножить естественные бедст- вия, которые и без того приходится переносить человеку. Эти истязания вовсе не присущи только низшей культуре. Европей- 11 Herodot,\ll, С. 113, 114. 12 Тейлор, ibid., 1. стр. 96 и след. 119 ·· ское человечество новых времен немало перенесло их. Вспом- ним только, что инквизиция свирепствовала в течение целых столетий, предавала ужасной смерти многие тысячи людей, своей деятельностью привела к гибели цветущие государства и культуры и только в конце XVIII столетия была вынуждена приостановить свою роковую деятельность 13 . Несчастным, конечно, совершенно безразлично, хоронят ли их живыми в честь земных духов или сжигают живыми в честь духов догмы, пали ли они жертвой суе- верия и деспотизма Ксеркса, интриг магов или властолюбия и нетерпимости нового духовенства. Наша культура еще подозри- тельно близка к варварству. 8. Обратимся к картинам более радостным. Произвольная игра представлений, сменяющиеся связи мыслей, зарождающи- еся, живущие и исчезающие независимо от данных в известный момент ощущений и независимо от материальной потребности, даже далеко превосходя ее, — все это возвышает человека над животным. Фантазирование о пережитом, о виденном, поэзия есть первое возвышение над повседневностью, в которой человек задыхаясь влачит свою тяжелую ношу жизни. Пусть эта поэзия, без критики внесенная в практическую жизнь, часто приносит, как мы это только что видели, самые дурные плоды, она все же есть начало духовного развития. Когда эти фантазии приводятся в связь с чувственным опытом с серьезным намерением осветить последний и с другой стороны поучиться, то постепенно возника- ют религиозные, философские, научные представления (О. Конт). Рассмотрим же эту поэтическую фантазию, которая деятельно дополняет и видоизменяет все наши переживания. 9. Кости больших животных, как носорог, мамонт и т.д., найденные в земле, почти всегда вызывают у наивных местных жителей представление и сагу о происшедшей здесь битве вели- канов 14 . Песчаный смерч в пустыне, водяной смерч на море принимаются наивным наблюдателем за гигантского демона, за «джина» «Тысячи и одной ночи». Китайцу удается даже рассмот- реть голову и хвост дракона, бросающегося из облаков в море. Сказание о потопе в Библии возникло, как явствует из множест- ва общих подробностей, из такого же вавилонского сказания более древнего происхождения.,Но широкое распространение аналогич- ных сказаний обусловлено тем, что эти последние зарождаются везде почти с необходимостью. Когда на значительных высотах находят окаменевшие раковины и остатки других морских жи- 13 G. Goffmann, Geschichte der Inquisition. Bonn, 1878. Lea, A history of the inquisi- tion. New York, 1888. 14 Tylor, Urgeschichte, стр. 104-112, Tylor, Anfänge der Kultur. I, стр. 288, 289. 120 вотных, а иногда при раскопках и лодки невиданной формы, то наивному наблюдателю, не знающему ничего о повышении и понижении моря и совершенно чуждому геологическим сообра- жениям, не может не прийти мысль о великом потопе, достиг- шем необычайной высоты 15 . Вулканы часто считают за горы, отапливаемые духами и обитаемые титанами, каковые выбрасы- вают из своего жилища огонь и камни. Своеобразно объясняют себе камчадалы находку костей кита на вулканах, которых они боятся, видя в них жилища духов. Духи, полагают они, ночью ловят китов, варят их и кости выбрасывают. «Когда духи затопят свои горы, как мы наши юрты, они остатки огня выбрасывают через трубу, чтобы иметь возможность закрыть трубу. Бог на небе тоже иногда так делает в то время, когда у нас лето, а у него зима, и когда он топит свою юрту». Так они объясняют мол- нии 16 10. Все, чего примитивный человек не понимает, является пред ним в своеобразном освещении. Чтобы представить себе это освещение, мы должны живо вспомнить нашу раннюю юность, наше детство. Тогда мы поймем, как дикарь, видя свое изобра- жение в воде или слыша эхо своего голоса, видит в этих явлени- ях, происходящих при незнакомых, более или менее редко встречающихся обстоятельствах, дело духа 17 . Кто в период свое- го детства не чувствовал чего-то подобного? Действительно, даже теперь, когда мы теоретически понимаем эти явления, мо- жет ли быть что-нибудь более странное, чем такой бестелесный зрительный объект или такая фонограмма, которую наш голос вы- чеканил в воздухе и которую мы по истечении нескольких секунд вновь воспринимаем нашим ухом? Но, к сожалению, цивилизо- ванный человек к своему вреду слишком легко теряет способность удивляться. Тейлор. Первобытная история. Мне самому пришлось раз слышать на берегу озера Гарда от одного тамошнего поселянина, что уровень воды в озере был когда-то выше и что гора Monte Brione между Riva и Torbole была островом, потому что там находят раковины. Тейлор, Первобытная история. Т. W. Powell, Truth and error. Chicago, 1898, p. 348. Об эхе, которое должно было произвести впечатление демона, сообщает Кардан (Cardanus, De subtili- tate, 1560, Lib. XVHI, p. 527), рассказывая о переживаниях своего друга A. L. Последний подходит ночью к речке, через которую ему нужно переправить- ся, и зовет: Ого! — Эхо: Ого! — A. L: Unde debo passa? Эхо: Passa! A. L: Debo passa qai? Эхо: Passa qui! — Но так как у этого места был страшный водоворот, A. L. пришел в ужас и повернул обратно. Кардан признает это явление за эхо и указывает, что по характеру звука это легко можно было узнать. 121 11. Другая черта, общая у дикарей и у детей, есть отношение их к животным. Дикарь видит в животном почти себе подобного, своего «младшего брата», с которым он играет, подобно ребенку. Он хочет понимать его язык, чтобы узнать, что знает животное. Он приписывает животным силы, превосходящие его собствен- ные 18 . Не может же он, например, летать как птица, нырять в воде как рыба, подниматься и спускаться по нитке подобно пау- ку. Когда однажды мой четырехлетний мальчуган увидел боль- шого ручного ворона, сидевшего на пороге одного дома, он в изумлении остановился и вполне серьезно спросил: «Кто это?» Правда, форма речи не имеет у детей большого значения. Но и я сам не мог отделаться от впечатления важной особы, тем более что только что видел, как птица «сделала внушение» мальчишке, который дразнил ее. 12. Когда человек стоит на берегу моря, оно кажется ему плоским диском; таким же диском, плавающим, так сказать, на море, ему кажется и земля, если горизонт достаточно широк. Над всем вместе высится «свод» неба. Эти наблюдения образуют первые основы примитивной географии и астрономии. Что эта картина обусловлена физиологическими причинами, наблюда- тель узнает, находясь на вершине высокой изолированной горы или — еще лучше — с воздушного шара. Ему кажется тогда, что он находится внутри разрисованного полого шара, нижнюю по- ловину которого образует земля, а верхнюю — небо, и что обе эти части движутся или текут в направлении, противоположном движению шара. Но это наблюдение возможно слишком редко и потому на популярное, общепринятое представление влияния иметь не может. Для человека необразованного море и земля остаются (физически) диском, а небо — сводом. И вот если та- кой человек где-нибудь на берегу моря видит, как раскаленное солнце опускается на западе в воду, он уверен, что должен услы- шать шипение. И на самом деле, он слышит это шипение, при- нимая за него какой-нибудь случайный шум. Так возникло представление и сказание, которые, по Страбену 19 , были рас- пространены у «священного мыса» (St. Vincent) в Иберии (Испа- ния) и которые Mr. Ellis нашел далеко от Европы на островах Товарищества 20 18 Powell, ibid., стр. 384. 19 Strabo. III. Iberia, 1. 20 Я сам, будучи ребенком четырех или пяти лет, слышал еще шипение солнца, когда оно погружалось, как казалось, в большой пруд, и был осмеян взрослы- ми. Воспоминание это мне однако очень ценно. 122 13. Ребенок и народы первобытные не имеют случая отдела- ться от таких наивных представлений. Ребенок, видя солнце опускающимся за холм или восходящим из-за него, бежит туда, чтобы схватить его. Правда, когда он прибежит на место, оказы- вается, что это не тот холм, что за ним находится второй и тре- тий, на котором находится солнце, но один из них должен же быть тем холмом, с которого можно схватить солнце 21 . В мысли поймать солнце сеткой ребенок не находит ничего невозможно- го. Широко распространенные повсюду сказки о ловце солнца указывают на примитивную ступень культуры, на которой то, что нам кажется выдумкой для забавы фантазии, могло прини- маться совершенно серьезно. Так же обстоит, вероятно, дело и с другими сказками, например сказкой о Гансе и бобовом стебле и целой группой подобных рассказов. Наивному чувству ребенка небо кажется столь высоким, что он считает вполне возможным достичь его, если взобраться на высокое дерево. И эта черта есть общий для нас сказочный мотив указанной группы рассказов 22 Только постепенно, с развитием культуры, в таких рассказах по- является легкий оттенок юмора и иронии, пока они не получат наконец характера чистой выдумки, служащей для развлечения. Через сказки первобытных племен, вместе с наблюдениями над детьми, мы достигаем наиболее ясного и глубокого понимания начатков культуры. 14. Если фантазия влияет дополняющим и видоизменяю- щим образом на отдельные наблюдения, она не щадит и целые комплексы исторических известий. Но при известной осторож- ности действительное ядро может быть выделено из поэтиче- ской оболочки, и вовсе не должно быть выбрасываемо вместе с этой оболочкой, как нечто негодное. Как пример приведем устное предание одного племени центральной Америки о пере- селении с севера 23 . «Они шли от восхода солнца. Неясно, как они переправлялись через море: они подвигались вперед, как будто моря вовсе не было, ибо путь шел по рассеянным скалам, а скалы эти скатывались по песку. Поэтому они назвали это место «ряды камней и взрытого песка», какое название дали ему во время перехода через море, когда вода разделилась и они прохо- дили через нее. Затем народ собрался на горе по имени Chi Pixab и постился в темноте и всю ночь. Затем, сообщается, что они двинулись дальше в ожидании рассвета. И вот наши предки и 21 И я ребенком бегал за заходящим солнцем с холма на холм. 22 Тейлор, Первобытная история. 23 Тейлор, Первобытная история. 123 наши отцы стали господами и имели свой рассвет». «Мы расска- жем еще о наступлении рассвета и появлении солнца, луны и звезд. Велика была их радость, когда они увидели утреннюю звезду, которая явилась со своим блестящим лицом раньше солнца. Наконец показалось и само солнце; животные, большие и малые, были преисполнены радости; они поднялись из долин и ущелий и стали на вершинах гор, повернув голову к восходя- щему солнцу. Здесь были несметные толпы людей, и рассвет бросал свой свет сразу на все эти народы. Наконец поверхность земли была высушена солнцем; как муж показалось оно и согре- ло и высушило поверхность земли. Перед тем как появилось солнце, поверхность земли была покрыта тиной и влажна, это было до появления солнца, и только потом оно поднялось, по- добное мужу. Но жар его еще не имел никакой силы, оно только показало себя, явившись, и было подобно (изображению) в зер- кале; солнце, которое теперь бывает, не есть то, о котором расска- зывается в сагах». — Рассказ этот не очень ясен, но характерные черты крайнего севера, долгая зимняя ночь, замерзший, покры- тый кусками льда океан, бессильное при своем появлении солн- це, выступают довольно ярко. 15. Из наблюдений природы, переплетенных с фантазией и историческими преданиями, зарождаются представления перво- бытного человека о его происхождении, отношении к духам, о загробной жизни, — короче, те взгляды, которые мы привыкли называть религиозными или мифологическими. Какую цен- ность имеют эти взгляды как поэтический подъем, было уже сказано выше. Когда человек надеется на помощь богов или де- монов, он легче переносит несчастье, а когда в счастье боится дурного, этот страх часто спасительным образом умеряет его вы- сокомерие. Здесь не место развивать дальнейшим образом эту точку зрения. Наблюдателю, знакомому с современными рели- гиями, бросается прежде всего в глаза, что в этих примитивных системах представления о загробной жизни не имеют ничего об- щего с идеями награды, наказания, возмездия и вообще с эти- кой. 16. Этика первобытного человека весьма отличается, ко- нечно, от современной этики, что понятно, если принять в со- ображение различия в условиях жизни. При всем том она не менее строго предписывается ему общественным мнением, со- знающим, конечно, что служит общему благу и что с ним несо- вместимо. Когда человек нарушает предписания этой этики, ему приходится считаться с этим общественным мнением и вы- текающими отсюда последствиями. Его поведение естествен- 124 ным образом регулируется условиями современной ему жизни. Нерационально, разумеется, основывать этику на данных, пра- вильность которых не поддается контролю. Однако там, где одна часть народа осуждена на вечное рабство, а другая захва- тывает себе все блага посюсторонней жизни, этика, признаю- щая возмездие после смерти, представляет для первой части населения утешения, которых не следует недооценивать, для второй же части оказывается весьма удобна. Но здоровей та этика, которая основывается только на фактических данных, как, например, высокоразвитая китайская этика. Этика и право принадлежат к технике социальной культуры и стоят тем выше, чем более вульгарное, ненаучное мышление вытеснено из этих областей мышлением научным. 17. Утверждают, что у некоторых племен нет никаких рели- гиозных или мифологических представлений. Как иллюстрацию приведем следующий рассказ 24 . «Не подлежит сомнению, что арафуры на острове Форкай, одном из южных островов архипе- лага Ару, совсем не имеют религии. О бессмертии они не имеют ни малейшего представления. Когда я спрашивал их об этом, они всегда отвечали так: Еще ни один арафур не вернулся к нам после смерти. Поэтому мы и не знаем ничего о будущей жизни и слышим об этом сегодня впервые. Символ веры этих людей та- ков: Mati, Mati sudah, что означает: раз ты умер, то конец тебе. Не размышляли они никогда и о том, как сотворен был мир. Чтобы убедиться, что они действительно не знают ничего о вы- сшем существе, я спросил их, к кому они обращаются с мольбой о помощи, когда они в нужде и сильная буря угрожает опасно- стью их лодкам? Старший среди них, посоветовавшись с товари- щами, ответил мне: Мы не знаем, к кому мы могли бы обратиться с мольбой о помощи; но если ты это знаешь, будь добр и скажи нам». На первый взгляд в этих словах слышится как бы ирония свободомыслящего, отталкивающая в сознании своего превос- ходства навязчивого и ищущего прозелитов европейца с его мнимой высшей мудростью. Однако к подобным сообщениям следует относиться с величайшей осторожностью. Мы знаем, как всеобща у диких племен вера в духов и демонов и какие си- льные мучения она им причиняет. Поэтому, если этот рассказ и не имеет в своей основе какого-нибудь недоразумения, но явля- ется ясным и чистым выражением действительного положения дела, то во всяком случае на него приходится смотреть лишь как на исключение, как на редкое явление. 24 Леббок, Происхождение цивилизации, 125 18. На первобытной ступени развития религия, философия и воззрения на природу неразрывно между собою связаны. Там, где нет замкнутой касты жрецов, которая могла бы защищать свои интересы, легче развивается более свободная философия, ломающая перегородки традиционных религиозно-мифологиче- ских представлений, как то было, например, в древней Греции. Фантастична и полна рискованных утверждений и эта первая философия, как мы видим на попытках ионийцев и пифагорей- цев. Да и как она может быть иной? Ведь необходимо было прежде всего создать вообще какое-нибудь мировоззрение, кри- тика же может начать работу лишь после того, когда возникнет несколько попыток, явится несколько воззрений, которые будут казаться неравноценными и потребуют сравнения их, призна- ния одних и отвержения других. Философия и естествознание здесь составляют еще одно целое. Первые философы суть вместе с тем астрономы, геометры, физики, — одним словом, естество- испытатели. Но когда им удается рядом с мировоззрением со- мнительной ценности установить картины более мелких частей природы, лучше выдерживающие нападки критики, эти карти- ны собираются, получают более общее признание и образуют начатки специального, отдельного от философии естествозна- ния. Стоит вспомнить, например, открытия в области геометрии Фалеса и Пифагора и акустические наблюдения последнего. Это зарождающееся естествознание содержит еще множество фанта- стических элементов. Большую часть его мы не задумываясь мо- жем назвать мифологией природы. Затем делается весьма разумная попытка понять всю природу через одну часть ее, исследователю более понятную, и таким образом анимистически-демонологи- ческая мифология природы постепенно сменяется мифологией веществ или сил, механически-атомистической или динамиче- ской мифологией природы. Часто эти различные воззрения суще- ствуют и рядом, и следы их сохраняются до новейшего времени. Стоит вспомнить световые частицы Ньютона, атомы Демокрита и Дальтона, теории современных химиков, клеточные молекулы и гиростатические системы, наконец современные ионы и элект- роны. Напомним еще о разнообразных физических гипотезах вещества, о вихрях Декарта и Эйлера, снова возродившихся в новых электромагнитных токовых и вихревых теориях об исход- ных и конечных точках, ведущих в четвертое измерение про- странства, о внемировых тельцах, вызывающих явление тяжести и т. д. и т. д. Мне кажется, что эти рискованные современные представления составляют почтенный шабаш ведьм. Эти порож- дения фантазии борются за свое существование, стараясь взаим- 126 но победить друг друга. Бесчисленное множество их уничтожается беспощадной критикой ввиду наличных фактов прежде, чем ко- торая-нибудь из них получит дальнейшее развитие и сохранится на более долгое время. Чтобы оценить этот процесс, надо при- нять во внимание, что дело идет о сведении процессов природы к простейшим логическим элементам. Но для того чтобы поня- тия имели живое, наглядное содержание, пониманию природы должно предшествовать усвоение ее через фантазию. И живая фантазия требуется тем более, чем дальше лежит разрешаемая задача от непосредственного биологического интереса. |