Теория_метафоры_сборник_статей_copy (3). Н. Д. Арутюновой
 Скачать 3.06 Mb.
|
|
перев. 186 чение предложения в обоих случаях одно и тоже, порой бывает трудно установить, какое намерение лежало в основе произнесения высказывания. Так, человек, который сообщил ложную информацию о том, что Lattimore's communist 'Латтимор — коммунист, всегда может уйти от ответа, сославшись на то, что это метафора. Разница между ложью и метафорой состоит не в различии использованных словили их значений (в строгом понимании термина значение, а в том, как эти слова употреблены. Использование предложения для сообщения заведомо ложных сведений и использование его в метафорическом смысле — это, конечно, совершенно различные употребления, — столь различные, что они не имеют общих точек соприкосновения друг с другом, как, скажем, ложь и произнесение реплик в спектакле. Говоря неправду, человек должен представить дело так, как будто он верит в то, во что на самом деле не верит актер на сцене не делает ложных утверждений, а вот с верой дела у него обстоят аналогично. К метафоре это различие отношения не имеет. Она может быть оскорблением, а может быть и утверждением если сказать человеку You are a pig 'Ты свинья. Но когда Одиссей вообразим себе это) обратился с подобными же словами к своим спутникам, превращенным во дворце Цирцеи в свиней, это не было ни метафорой, ни утверждением. Произнесенные слова были использованы в буквальном смысле. Ни одна теория метафорического значения или метафорической истины не в состоянии объяснить, как функционирует метафора. Язык метафор не отличается от языка предложений самого простого видав этом мы убедились на примере сравнений. Что действительно отличает метафору — так это не значение, а употребление, ив этом метафора подобна речевым действиям утверждению, намеку, лжи, обещанию, выражению недовольства и т. д. Специальное использование языка в метафоре не состоит — и не может состоять — в том, чтобы сказать что- то особое, в той или иной степени завуалированно. Ибо метафора говорит только то, что лежит на ее поверхности, — обычно явную неправду или абсурдную истину. И эти очевидные истины и неправда не нуждаются в парафразе — они уже даны в буквальном значении слов. Но как женам тогда быть со всеми бесконечными попытками ученых разработать методы и приемы выявления скрытого содержания метафор Психологи Роберт Вербрюгге и Нэнси МакКэррелл говорят нам, что многие метафоры привлекают внимание к системам сходств (common sys- tems of relationsships) и переходов (common transformations), для которых идентичность сравниваемых членов является вторичной. Рассмотрим, например, предложения 'Автомобиль похож на животное' и Tree trunks are straws for thirsty leazes and branches 'Стволы деревьев — это соломинки для томимых жаждой листьев и ветвей. Первое предложение ориентирует 187 внимание на систему сходств, имеющих отношение к таким параметрам, как потребление и расход энергии, дыхание, движение, воспринимающие (чувствительные) системы. Во втором предложении сходство представляет собой менее свободный тип перехода и касается всасывания жидкости, осуществляемого через вертикально расположенное цилиндрическое пространство, и доставки ее к месту назначения [11, р. 499]. Вербрюгге и Мак-Кэррелл не считают, что существует резкая граница между буквальными метафорическим использованием слов они придерживаются мнения, что многие слова имеют неопределенное (fuzzy) значение, которое может стать фиксированным благодаря контексту. Однако этане- определенность, как бы ни была она проиллюстрирована и объяснена, не может стереть разницу между тем, что буквально означает предложение (в данном контексте, и тем, к чему оно (и его фиксированное контекстом буквальное значение) привлекает наше внимание. Цитата, которую я привел, не несет в себе идеи такого различия она говорит, что ток чему приведенные в качестве примера предложения привлекают наше внимание, — это факты, которые можно выразить при помощи парафраз. Вербрюгге и МакКэррелл хотят отстоять точку зрения, что правильная парафраза подчеркивает скорее систему сходств», чем просто сходство между объектами. Согласно «интеракционистской» точке зрения М. Блэка, метафора заставляет нас приложить систему общепринятых ассоциаций (a system of commonplaces), связанную сданным метафорически словом, к субъекту метафоры в выражении Man is a wolf Человек — это волк' мы прилагаем общепринятые признаки (стереотип) волка к человеку. Блэк говорит, что метафора в имплицитном виде включает в себя такие суждения о главном субъекте, которые обычно прилагаются к вспомогательному субъекту. Благодаря этому метафора отбирает, выделяет и организует одни, вполне определенные характеристики главного субъекта и устраняет другие [4, с. 167 ]. Согласно Блэку, парафразы практически всегда неудачны не потому, что у метафоры отсутствует особое когнитивное содержание, а потому, что полученные неметафорические утверждения не обладают и половиной проясняющей и информирующей силы оригинала. Далее Блэк пишет Я особенно хочу подчеркнуть, что в данном случае речь идет о потерях в когнитивном содержании. Недостатки буквальной парафразы заключаются не в ее утомительном многословии, чрезмерной эксплицитности и дефектах стиля, а в том, что она лишена того проникновения в суть вещей, которое свойственно последней [4, с. 169]. Правильно ли это Если метафора имеет особое когнитивное содержание, то почему так трудно, а порой и невозможно выявить его Если, как утверждает Барфилд, в метафоре говорится одно, а имеется ввиду другое, то почему, когда мы эксплицитно формулируем то, что подразумевается, это производит гораздо 188 более слабый эффект «Перефразуйте метафору, — говорит Барфилд, — и вся ее неопределенность и неточность исчезает, ас ней — и половина поэзии [3, р. 55]. Почему Блэк считает, что буквальная парафраза неизбежно говорит слишком много — причем с неправильной расстановкой акцентов Почему неизбежно Разве мы не можем при достаточной проницательности соблюсти нужную меру И опять же, как так происходит, что сравнение может обойтись без особого промежуточного (intermediate) значения Большинство ученых не считают, что в сравнении говорится одно, а подразумевается другое не высказывают они и предположений, что сравнение означает что-либо иное, помимо того, что лежит на поверхности. Сравнение, как и метафора, может заставить глубоко задуматься, почему же тогда неслышно заявлений об особом когнитивном содержании сравнения Вспомним элиотовского гиппопотама там не было ни метафоры, ни сравнения, однако достигнутый эффект аналогичен тому, который достигается при помощи сравнений и метафор. Разве кому-нибудь придет в голову мысль, что в стихотворении Элиота слова имеют особое значение И наконец, если слова в метафоре имеют скрытое значение, как может оно столь сильно отличаться оттого значения, которое приобретают слова, когда метафора стирается, то есть становится частью языка Почему выражение Не was burned up 'Он вспыхнул (был подожжен' не означает в точности тоже самое, что когда-то означала живая метафора Сейчас это выражение означает только то, что человек был очень рассержен, — и не стоит никакого труда сделать это экспли- цитным. Значит, в обычном взгляде на метафору есть натяжка. С одной стороны, в нем есть стремление думать, что метафора служит чему-то такому, что невозможно для обычных высказываний, с другой стороны — стремление объяснить метафору в терминах когнитивного содержания, которое составляет цель и смысл тех же самых обычных высказываний. Пока мы остаемся в рамках этой теории, нам все время будет казаться, что эта цель достижима или по крайней мере возможно весьма близкое приближение к ней. Существует простой выход из этого тупика мы должны отказаться от мысли, что метафора несет какое-то содержание или имеет какое-то значение, кроме, конечно, буквального. Все теории, рассмотрением которых мы занимались, неправильно понимают свою цель. Они выдают за метод расшифровки скрытого содержания метафоры то воздействие, которое она оказывает на нас. Их ошибка состоит в том, чтобы делать упорна содержании мыслей, которые вызывает метафора, и вкладывать это содержание в саму метафору. Бесспорно, метафоры часто помогают нам заметить те свойства вещей и предметов, которые мы раньше не замечали конечно, они раскрывают перед нами 189 поразительные аналогии и сходства они на самом деле, как указывает М. Блэк, представляют собой нечто вроде линзы или решетки, через которые мы рассматриваем объекты. Но суть заключается не в этом, а в том, как связана метафора стем, что она заставляет нас увидеть. Мне совершенно справедливо могут указать на привлекательность мысли о том, что метафора порождает или подразумевает определенный взгляд на предмета не выражает его открыто. Так оно и есть. Аристотель, например, говорит, что метафора помогает подмечать сходство (1459 а. Блэк, следуя за Ричардсом, отмечает, что метафора вызывает определенную реакцию слушатель, восприняв метафору, строит некоторую систему импликаций [4, с. 164]. Сущность этого взгляда очень точно выражена в словах Гераклита о Дельфийском оракуле Они не говорит, и не скрывает, он подает знаки» 5 Я не имею ничего против самих этих описаний эффекта, производимого метафорой, я только против связанных сними взглядов на то, как метафора производит этот эффект. Я отрицаю, что метафора оказывает воздействие благодаря своему особому значению, особому когнитивному содержанию. Я, в отличие от Ри- чардса, не считаю, что эффект метафоры зависит от ее значения, которое является результатом взаимодействия двух идей. Яне согласен с Оуэном Барфилдом, который считает, что в метафоре говорится одно, а подразумевается другое, не могу согласиться и с М. Блэком в том, что свойственное метафоре проникновение в суть вещей ("insight") достигается благодаря особенностям ее значения, которые позволяют метафоре утверждать или имплицировать сложное содержание. Механизм метафоры не таков. Полагать, что метафора достигнет своей цели только путем передачи закодированного сообщения, — это все равно что думать, что поднаторевший интерпретатор может передать прозой смысл шутки или фантазии. Шутка, фантазия, метафора могут, подобно изображению или удару по голове, помочь оценить некоторый факт, но они замещают собой этот факт и даже не передают его содержания. Если это так, то мы перефразируем метафору не для того, чтобы выразить ее значение, ведь оно итак лежит на поверхности мы, скорее, стремимся выявить тона что метафора обращает наше внимание. Конечно, можно, соглашаясь с этим, полагать, что речь идет всего лишь об ограничении на использование слова значение. Но это неверно. Основное заблуждение во взглядах на метафору легче всего поставить под удар, когда оно принимает форму теории метафорического значения. Но дело в том, что за этой теорией стоит тезис, который может быть сформулирован в независимых терминах. Он сводится к утверждению, что метафора несет в себе некоторое когнитивное содержание, которое автор хочет передать, а получатель должен уловить, и только тогда он поймет сообщение. Это положение ложно 190 независимо оттого, будем ли мы называть подразумеваемое когнитивное содержание значением или нет. Оно вызывает сомнение уже одним тем, что трудно точно установить содержание даже простейших метафор. Я думаю, что это происходит потому, что нам представляется, будто существует некоторое содержание, которое нужно схватить, в то время как речь идет о том, к чему метафора привлекает наше внимание. Если бы то, что метафора заставляет нас заметить, было бы конечным по числу и пропозициональным по природе, это не вызывало бы трудностей — мы бы просто проецировали содержание, которое метафора привнесла в наш мозг, на саму метафору. Нона самом деле то, что представляет нашему вниманию метафора, не ограничено и не пропозиционально. Когда мы задаемся целью сказать, что означает метафора, то вскоре понимаем, что перечислению не может быть конца. Если кто-то водит пальцем по береговой линии на карте или любуется красотой и искусностью линии в рисунках Пикассо, ток чему именно привлечено его внимание Можно было бы назвать бесконечное множество моментов, ибо идея полноты и исчерпанности к такому перечислению неприложима. Сколько же фактов или пропозиций передается фотографией или картиной ни одного, бесконечное множество или один большой факт, который не поддается выражению Это плохой вопрос. Картина не нуждается нив тысяче слов, нив любом другом их количестве. Между картиной и словами невозможен эквивалентный обмен. Дело, впрочем, не только в том, что невозможно дать исчерпывающее описание того, что благодаря метафоре мы увидели в новом свете. Трудность здесь более фундаментальна. То, что мы замечаем или видим, не является, вообще говоря, пропозициональным. Конечно, оно может стать такими тогда оно может быть выражено самыми обычными словами. Но если я покажу вам рисунок Витген- штейна, на котором изображен утко-кролик искажу Это утка, тогда вы с облегчением увидите в нем утку скажи я Это кролик, вы увидите кролика. Но никакой пропозицией невозможно выразить то, что же именно я помог вам увидеть. Кто-то скажет, что в результате этого вы пришли к пониманию, что рисунок можно интерпретировать двояко как изображение либо утки, либо кролика. Но это можно было узнать, вообще не видя рисунка, то есть не видя ни изображения утки, ни изображения кролика. Видеть как неравно видеть что. Метафора, делая некоторое буквальное утверждение, за- * Во II части Философских исследований [12, р. 193] Л. Витгенштейн рассуждает о том, что процесс видения с необходимостью включает в себя ментальную, интерпретаторскую деятельность. В качестве одного из примеров, иллюстрирующих это положение, он приводит рисунок, взятый им из книги Ястроу (Jastrow. Facts and Fable in Psychology). Рисунок представляет собой изображение, в котором можно попеременно видеть то утку, то кролика (a duck-rabbit). — Прим. перев. 191 ставляет нас увидеть один объект как бы в свете другого, что и влечет за собой прозрение. Поскольку в большинстве случаев оно несводимо (или не в полной мере сводимо) к познанию некоторой истины или факта, то наши попытки буквально описать содержание метафоры просто обречены на провал. И теоретик, который старается объяснить метафору путем обращения к ее скрытому содержанию, и критик, который стремится эксплицитно выразить это содержание, — оба стоят на ложном пути, ибо выполнить такие задачи невозможно. Дело не в том, что объяснения и интерпретации метафоры вообще недопустимы. Иногда, сталкиваясь с метафорой, мы испытываем затруднения нам сразу не увидеть в метафоре то, что легко схватывает более восприимчивый и образованный читатель. Законная функция так называемой парафразы могла бы состоять в том, чтобы помочь неопытному или ленивому читателю приобщиться к тому способу видения, который имеет изощренный критик. Можно сказать, что критик слегка конкурирует с автором метафоры. Критик старается сделать свою версию более прозрачной для понимания, нов тоже время стремится воспроизвести в других людях, хотя бы отчасти, то впечатление, которое на него произвел оригинал. Стремясь выполнить эту задачу, критик одновременно (и, возможно, лучшими из имеющихся у него средств, привлекает наше внимание к красоте, точности и скрытой силе метафоры, как таковой. ПРИМЕЧАНИЯ 1 Я думаю, что Макс Блэк неправ, когда говорит Правилами вашего языка задано, что некоторые выражения должны восприниматься как метафоры. Он признает, однако, что то, что означает метафора, зависит и от дополнительных факторов намерения говорящего, тона голоса, словесного окружения и т. д. [4, с. 157]. 2 Нельсон Гудмен говорит, что метафора и многозначность отличаются главным образом тем, что различные употребления многозначного слова являются сосуществующими и независимыми друг от друга, в то время как в метафоре слово, расширение которого закреплено обычаем, под воздействием этого обычая прилагается к чему-либо еще. Гудмен указывает, что когда ощущение производности двух употреблений» в метафоре исчезает, то метафорическое слово переходит в разряд многозначных [8, р. 71]. На самом же деле достаточно часто одно употребление многозначного слова возникает из другого (если пользоваться терминологией Гудмена), и они, таким образом, никак не могут быть равноправно сосуществующими. Основная ошибка многих авторов, включая Гудмена, состоит в том, что они считают, будто в метафорическом слове сосуществуют два употребления, ив этом оно сходно с многозначными словами. 3 Эта теория принадлежит главным образом П. Хенле [9]. 4 Дж. Миддлтон Марри говорит о метафоре как о сжатом сравнении [10, р. 3]. Макс Блэк указывает на то, что сходная точка зрения встречается у Александра Бейна [2]. 5 Поскольку отрицание метафоры, похоже, всегда является потенциальной метафорой, то среди потенциальных метафор столько же банальных, сколько абсурдных — среди имеющихся. 192 6 Стэнли Кавелл отмечает тот факт, что большинство попыток перефразировать метафору заканчивается словами итак далее, ссылаясь при этом на замечание Эмпсона о том, что метафоры полны смысла [5, р. 79]. Однако моя и Кавелла точки зрения на бесконечность парафразы различны. Кавелл считает, что отмеченное свойство отличает метафору от (возможно, не всякого) буквального текста. Я же придерживаюсь мнения, что бесконечный характер парафразы объясняется тем, что она стремится выразить ток чему привлекает ваше внимание метафора, а этому нельзя поставшь предел. Я бы утверждал это же самое по отношению к любому употреблению языка. ЛИТЕРАТУРА [1] Аристотель. Об искусстве поэзии. М, 1957 (перевод В. Г. Аппельрота); ср. также Аристотель. Поэтика. — Соч. в 4-тт., т. 4. М, 1984 (перевод МЛ. Гаспарова). [2] В A. English Composition and Rhetoric. London, Longmans, 1887. [3] Barfie1d O. Poetic Diction and Legal Fiction. — In: "The Importance of Language", ed. by M. Black, Englewood Cliffs, New Jersey, Prentice-Hall, 1962. [4] Вас M. Metaphor. — См. наст. сборник, с. 153 — 172. [5J С S. Must We Mean What We Say? New York, Scribner'a, 1969. [6] Со T. Figurative Speech and Figurative Acts. — "The Journal of Philosophy", 1975, vol. 72. [7] о W. Some Versions of Pastoral. London, Chatto and Windus, 1935. [8] Gооdman N. Languages of Art. Indianapolis, Bobbs-Merrill, 1968. [9] Hen1e P. Metaphor. — In: "Language, Thought and Culture", ed. by P. Henle. Ann Arbor, Univ. of Michigan Press, 1958. [10] Murry J. M. Countries of the Mind. 2-nd series. Oxford, Oxford Univ. Press, 1931. [11] Verbrugge R. R. and McCarrell N. S. Metaphoric Comprehension: Studies in Reminding and Re- sembling. — "Cognitive Psychology", 1977, vol. 9. [12] Wittgenstein L. Philosophical Investigations. Oxford, Basil Blackwell, 1953. |